Теоретические модели общества и их философские основания (натурализм, идеализм, фатализм, субъективизм, волюнтаризм)

Человеческое общество можно анализировать с различных позиций. Так, русский философ А. Богданов, например, под­ходил к изучению общества со стороны организации и управ­ления. Он считал, что всякая человеческая деятельность объ­ективно является организацией или дезорганизацией, а зна­чит, ее можно рассматривать как некоторый материал органи­зационного опыта и изучать именно с этой точки зрения.

Хорошо известны попытки описать общество как живую по­пуляцию без выявления специфики социального.

В основе отдельного течения в социальной философии могут лежать и другие подходы, но тогда возникают иные концепту­альные модели общества. Рассмотрим некоторые из них.

В XVII—XVIII вв. широкое распространение получила на­туралистическая концепция толкования общественной жизни. Натуралистический философский принцип требует объяснения социальных явлений исключительно действием природной закономерности: физической, географической, био­логической и др.

Высшие формы бытия натурализм сводит к низшим. Чело­века он низводит до уровня сугубо природного существа. По­добный подход характерен для всех форм метафизического ма­териализма. Его основной недостаток заключается в приниже­нии человеческой активности и отрицании свободы. Концеп­ция социальных событий неизбежно принимает фаталистичес­кую окраску. Еще одним недостатком натуралистического под­хода к обществу является то, что человек уподобляется соци­альному атому, а общество — механическому агрегату индиви­дов — атомов, замкнутых только на своих собственных интере­сах. Органически вытекающий из натурализма механицизм и становится теоретическим обоснованием индивидуализма, анархизма и эгоизма.

Если натурализм чрезмерно принижает человека, растворя­ет в природе, то идеализм, наоборот, чересчур одухотворяет его, отрывает от природы, превращает духовную сферу общес­твенной жизни в самостоятельную субстанцию. Разумеется, идеализм в принципе не отрицает роль объективного фактора в истории. Но если с точки зрения натурализма развитие общес­тва полностью определяется действием законов природы, то в идеализме эту функцию творящего начала, социального перводвигателя выполняет некий мировой разум (объективный идеализм) или недетерминированная ничем человеческая ду­ховно-волевая активность (субъективный идеализм).

В некоторых идеалистических системах (в кантианстве и русской религиозно-нравственной философии) содержалось по­ложительное начало в подходе к человеку и истории. Оно заключалось в обосновании свободы субъекта, его творческой ак­тивности. Как бы ни понималась духовность, никто не мыслит ее без нравственности. Последняя же предполагает наличие свободы. Духовно нравственным может быть только свободный человек. Поэтому нужно преодолеть узкие рамки натурализма, экономического детерминизма и технократизма и повернуться Яйцом к гуманистическим ценностям, что предполагает усвое­ние всего богатства духовных традиций. а: Так, И. Кант в отличие от просветителей принципиально по-новому подошел к объяснению социального бытия человека. На­ивному оптимизму натуралистической этики с ее центральным принципом (разумного эгоизма) он противопоставил концепцию самоценности личности, а из постулатов практического разума на первое место вывел свободу. У Канта человек как моральное существо не нуждается ни в каких приманках или принужде­нии, так как подлинно нравственный мотив, по его мнению, по­рождается свободным волеизъявлением личности. Этот мотив заключается в том, чтобы человек выполнил свой моральный Долг, не ожидая компенсации ни в этом, ни в ином мире (катего­риальный императив Канта).

Необходимо отметить и отрицательные последствия идеалистического понимания общества. Главные из них: отрыв слова от дела, теории от практики, идеала от интереса, формирование от­чужденных, фетишистских форм сознания, которые начинают господствовать над людьми. Иначе говоря, идеалистическое понимание человека и общества опасно тем, что порождает соци­альную мифологию и обрекает социальных объектов, оказавшихся во власти мифов, на погоню за миражами.

Когда символ господствует над бытием, цель непременно под­меняется средством, а мудрость — рассудком. Современная нау­ка пошла на сближение с техникой и отделилась от человека. Однако живой культуру делает нравственность, а не культ науки и техники, который опустошающе действует на нее. Что касается социального идеала, оторванного от жизни и даже противостоя­щего ей, то результаты господства в общественном сознании так их идеалов-миражей давно известны человечеству XX в. — это в концепция создания " общества всеобщего благоденствия" в США, и всевозможные " теории конвергенции двух систем" и т.д. Идея лишь тогда хороша, когда озарена смыслом человеческого " бытия. Вне этой заданности она превращается в интеллектуаль­ное безумие. Таким образом, и натурализм, растворяющий человека в природе, излишне заземляющий его, и идеализм, отрывающий человека от природы и превращающий духовное начало в нем в самодовлеющую сущность, ориентируют на одностороннее по­нимание общества.

Фатализм, исходит в понимании общественной жизни из признания неизбежности хода истории, исключая тем самым Становление новых возможностей развития. Детерминацию социальной действительности фатализм рассматривает как под­чинение человека власти внешней, трансцендентной ему силы. Эта сила может выступать как сверхъестественная и божес­твенная воля (теологический фатализм и провиденциализм), как изначальный социальный порядок, представляющийся сводом раз и навсегда данных канонов бытия, как неотврати­мое " естественное устройство мира с безраздельным господ­ством природной необходимости" и т.д.

В жизни общества крайний фатализм отрицает случайность вообще, умеренный фатализм допускает ее как форму опосредования фатума. Классическая форма фатализма в античности — стоицизм, особенно римский. Стоический фатализм следующим образом резюмировал положение индивида перед лицом вседовлеющего могущества социальных сил (империй, войн и т.д.): " Водя­щего судьба ведет, а неволящего влачит" (Сенека. Письмо к Луцилию).

Вместе с тем к фатализму прибегает также и авантюрис­тский субъективизм, пытающийся выдать свой произвол за предопределенный и единственно правильный образ действий и суждений. Субъективизм как мировоззренческая позиция, игнорирующая (полностью или частично) объективный подход к действительности, стремится поставить активность субъекта вне действия какой бы то ни было закономерности. Субъекти­визм связан с идеализмом и находит в нем свое обоснование.

Идеологический механизм субъективизма складывается в результате вынесения социально значимых проблем за преде­лы объективной критики. Решение их подчиняется готовым, предвзятым предпосылкам, заранее заданным оценкам. В сво­ей последовательной форме концепция субъективизма завер­шается проповедью " субъективной фанатичной решимости к прямому действию", культом " иррационального" произвола и нигилистическим попранием глубочайших истоков духовного прогресса личности. Субъективизм способен возрождать догму об индивидуальной или групповой монополии на истину " в пос­ледней инстанции". Он выдает корыстные интересы группы или касты за интересы класса, народа или всего человечества и готов использовать любые высокие принципы для оправдания произвола. Такой субъективизм есть последнее прибежище и реакционных, и квазиреволюционных сил.

Волюнтаризм — течение субъективно-идеалистического толка. Его последователи в понимании общественной жизни возводят в абсолют волю субъекта, его свободу и сводят к нулю роль необходимости, т.е. зависимость деятельности субъекта, ее результатов от объективных законов общественного разви­тия (Ф. Теннис, А. Шопенгауэр, Э. Гартман, Ф. Ницше). Сто­ронниками волюнтаризма в осмыслении общественных явле­ний и событий были народники, эсеры. Сегодня таковыми яв­ляются представители различного рода ультралевых, анархис­тских движений на Западе.

Волюнтаризм проявляется и в современной социально-полити­ческой практике в виде игнорирования объективных условий и попытки волевого решения назревших проблем. Волюнтарис­тские взгляды были характерны для исторической науки. Так, во второй половине XIX в. под влиянием позитивизма появился ряд школ, отрицающих наличие объективной закономерности в исто­рии (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, М. Вебер, Э. Майер — в Герма­нии; Б. Рассел, С. Федерн, А. Тойнби, Г. Тревельян — в Англии; Д. Дьюи, Э. Богардус, Беккер-Чейз — в Америке).

Подобно Юму Тойнби уже в XX в. не признавал объективную природу причинности. Однако в таком чистом виде отрицание исторических закономерностей встречается все же редко. Сто­ронники волюнтаристских концепций тоже вынуждены обра­щаться к прошлому историческому опыту для подтверждения своих взглядов на настоящее и прогнозирования будущего. Отри­цая историческую закономерность, они вместе с тем часто при­знают возможные аналогии в истории.

 

⇐ Предыдущая28293031323334353637Следующая ⇒

Поделиться: