VI. Естественно-научный метод

Согласно традиционному воззрению, сущность всякого научного образования понятий или изложения состоит прежде всего в образовании общих понятий, под которые различные единичные образования подводятся в качестве их экземпляров. С этой точки зрения, существенным в вещах и процессах является то, что они имеют общего с подходящими под то же понятие объектами, и все чисто индивидуальное в них как несущественное не входит в науку. <...> Понятия приобретаются тогда или посредством сравнения эмпирически существующих объектов, или они могут также достигать такой всеобъемлющей всеобщности, что далеко выходят за пределы того, что доступно непосредственному опыту. < „> ...В этом случае содержание понятия состоит из так называемых законов, то есть из безусловно общих суждений относительно более или менее широких областей действительности. Понятия, следовательно, бывают иногда большей, иногда меньшей всеобщности, стоят, поэтому, ближе или дальше к особенному и индивидуальному и могут так близко подойти к нему, что под них подпадет только небольшой крут объектов, но все же они всегда общи в том смысле,. что ими откидывается все то, что превращает действительность в единичную и особенную действительность. Наука с этой точки зрения представляет контраст действительности, и контраст этот сказывается как в абстрактном характере ее понятий, столь противоположном наглядной представляемости действительности, так и в отличающей ее всеобщности, противодействующей индивидуальному характеру всякого действительного бытия.

Уже в логике Аристотеля... научное образование понятий рассматривается указанным способом, притом только таким способом, и как бы ни отличалось современное понятие закона от античного родового понятия, все же, по-видимому, и теперь, как и раньше, общепризнанным является следующий вывод: не существует науки об единичном и особом, которое бы она рассматривала именно с точки зрения его единичности и особенности. Наоборот, цель науки - подвести все объекты под общие понятия, по возможности понятие закона. Определяет ли подобное образование понятий, действительно, характер всякой науки?

Вопрос этот должно было бы решить в положительном смысле, если под понятием разуметь только те элементы, из которых наука образует свои понятия, и если, далее, допустить, что из общих элементов можно образовывать только общие понятия. Дело в том, что последние элементы понятий во всяком случае общи, и понятие хотя бы уже потому может быть образовано только из общих элементов, что слова, которыми пользуется наука, должны, чтобы быть всем понятными, иметь общие значения. Следовательно, что касается элементов понятия, то на них нельзя строить никакие формальные различия в методах наук. Поэтому вопрос может быть поставлен лишь относительно научных понятий: не являются ли и научные понятия, образуемые этими общими элементами, всегда общими, и, поскольку речь идет о естестпбенно-научном методе, мы должны на этот вопрос ответить утвердительно. Мы только должны будем тогда понимать слово природа в кантовском, то есть в формальном, или логическом смысле, не ограничивая его телесным миром. Познавать природу при этой предпосылке значит... образовывать из общих элементов общие понятия и, если возможно, высказывать безусловно общие суждения о действительности, то есть понятия естественных законов, логической сущностью которых является то, что они не содержат ничего такого, что встречается лишь в единичных и индивидуальных явлениях. <...>

Мы называем общим всякое понятие, в котором нет ничего такого, что представляло бы собой нечто особенное или индивидуальное той или иной определенной единичной действительности... <...> ... В данном случае нельзя, например, иметь в виду только такие понятия, которые, будучи продуктами сравнивающей абстракции, объединяют в себе то, что обще какому-нибудь данному множеству экземпляров. Эта классификационная форма на самом деле ограничена только одной областью естествознания... <...> Понятие или закон должны всегда обладать значимостью для произвольно большого количества объектов, то есть быть безусловно общими.

Само собой разумеется, что обобщающее естественно-научное познание не •исключает далее самого широкого углубления в частности и детали. Если думать только об объединении того, что обще множеству данных частей действительности, то может показаться, ... что обобщение означает почти что " бегство от действительности". Положение, что наука должна упрощать действительность, не должно быть понято в таком смысле. Наоборот, всякая наука стремится как можно глубже проникнуть в действительность и более ясно осознать ее, чем это до сих пор было сделано. <...> Обобщение не должно^ поэтому, противополагаться " анализу". Мы думаем только, что никакой, даже самый подробный анализ не сможет исчерпать все многообразное содержание действительности, и что естествознание в законченном изложении результатов своего анализа оставляет без рассмотрения все то, что встречается только у того или иного частного объекта, следовательно, и на этом пути всегда приходит к общим понятиям. <...>

Поэтому, даже сочетание всех решительно образованных путем отвлечения от индивидуальной действительности естественно-научных понятий никогда не сможет передать особенности и индивидуальности хотя бы только одного единственного объекта. Тот, кто полагает противное, должен вместе с Платоном считать общее за действительность и видеть в особенном и индивидуальном только комплекс общих понятий. <...>

Наконец, также и из того обстоятельства, что иногда существует только один экземпляр, исходя из которого естествознание может образовывать свои понятия, не следует еще, что эти понятия... обладают значимостью только для этого одного экземпляра. В этих случаях с точки зрения логической структуры естественно-научного понятия будет, так сказать, " случайно", что эмпирический объем данного понятия состоит из одного только экземпляра, ибо содержание понятия остается, несмотря на это, применимым к любому числу экземпляров, является, следовательно, общим родовым понятием. В те времена, например, когда об археоптериксе было известно только одно перо, значение последнего сводилось, главным образом, к тому, что оно позволяло восстановить целый род...; итак, понятие " археоптерикс" было уже логически общим тогда, когда его эмпирический объем не насчитывал даже еще и одного цельного экземпляра. По всем этим основаниям мы можем назвать, поэтому, естественно-научный метод генерализирующим, чтобы тем самым выразить формальное понятие природы: Естествознание генерализирует. <...>

Действительность распадается для генерализирующих наук прежде всего на два вида реальностей, на такие, которые заполняют пространство, причем слово " заполнять" (erfullen) следует подчеркнуть, ибо просто протяженные (ausgedehnte) тела не действительны, и на такие, которые этого не делают, хотя их на этом основании отнюдь не следует мыслить вообще " беспространственными" (unraumlich); и генерализирующие специальные исследования строго придерживаются, если только оставить в стороне материалистические претензии, этого деления на физическое и психическое бытие. Они должны делать это в интересах своего образования понятий, хотя все это деление до известной степени является само продуктом научной (begrifflich), именно генерализирующей абстракции. Они не могут ввести в одну систему понятий оба рода объектов, понятия которых исключают друг друга, но могут только попытаться однозначно соотнести один род с другим после того, как каждый из них в отдельности уже был понят генерализирующим образом. Поэтому, для генерализирующих наук существуют Jn»e отделенных друг от друга области исследования, и сообразно с этим должны быть построены две системы генерализирующих частных наук, из которых одни исследовали бы материальную, другие же - психическую действительность. Однако, в их логической , и, следовательно, формальной структуре обе системы вполне походят одна на другую, и всякое специальное исследование материальных или духовных процессов найдет в них свое место.

Если обе эти системы представить завершенными, то окажется, что в науке о телах точно так же, как и в психологии, имеется по теории, содержащей в себе все то, что обще всем телам или всем душам, и оперирующей, следовательно, ... наиболее общими понятиями; а это позволяет расчленить науки соответственно степени общности и объема их последних понятий. <...> Психология не сумела пока дать еще всеобще признанную теорию психической жизни, и, с точки зрения систематической законченности, она стоит, поэтому, далеко позади физических наук. Однако, различие это не принципиально, но не только в степени, и сколько бы психология в частностях ни отличалась логически от физических наук, она все же употребляет генерализирующий, а следовательно, в логическом смысле естественно-научный метод.

Само собой разумеется, мы этим отнюдь не хотим рекомендовать некритически переносить в психологию методы физических наук. В частности, всякий научный метод исследования должен сообразоваться с особенностями содержания своих объектов. Весь вопрос здесь в том, имеют ли эти особенности такое логическое значение, что исключают генерализирующее образование понятий в том роде, как его производят естественные науки, а этого нельзя вывести из сущности рассматриваемой самой по себе (fur sjch) душевной жизни... <...>

Часто указывали на целостную связь, характеризующую пережитое психическое бытие в отличие от мира телесного, выводя отсюда заключения относительно метода его исследования. Факт подобного целостного единства не подлежит сомнению. Но, все-таки, следовало бы указать точно, в чем заключается это единство, и в случае, если оно действительно противоречит естественно-научному методу, разобраться, в чем причина этого противоречия: коренится ли оно в сущности психического бытия или объясняется совсем иными факторами, которые либо вообще не принадлежат к области психологии, либо могут быть объяснены исключительно в связи с особенностями душевной культурной жизни. <...>

Только когда вопрос о единстве будет поставлен с точки зрения ценности, можно будет, пожалуй, утверждать, что генерализирующее рассмотрение необходимо разрушает это единство, и что, поэтому, целостную (einheitiiche) душу следует рассматривать не только естественно-научным образом, так как этим самым прекратилась бы отнесенность к ценностям. Но отсюда еще совсем не следует, что психическая жизнь как таковая противится естественно-научному пониманию, или что непостижимое для естественно-научного метода единство проистекает из сущности психического, но только то, что определенные виды душевной жизни не могут быть исчерпывающе исследованы генерализирующим способом, и мы отнюдь не намерены отрицать здесь эту возможность. Напротив, в ней заключается проблема науки о культуре. Но этого вопроса мы сможем коснуться, только соединивши чисто логические и формальные отличия методов с материальным принципом деления на природу и культуру. Пока нам нужно было только показать, что наука, исследующая психическую жизнь исключительно с той точки зрения, что она - душевная, а не телесная, не имеет основания пользоваться другим, кроме как в логическом смысле естественно-научным методом. Итак, всякая действительность, а следовательно, и психическая, может рассматриваться генерализирующим образом, как природа, значит, также должна быть понята при помощи естественно-научного метода.

VII. Природа и история

Если мы определим понятие естественных наук так широко, что оно совпадет с понятием генерализирующих наук, то будут ли вообще возможны другие методы, кроме естественно-научных? Наука, как мы видели, нуждается для выбора существенного в руководящем принципе. Таким именно критерием является соединение того, что обще известному множеству объектов, соединение, получаемое при помощи эмпирического сравнения, или выражение общего в форме естественного закона. Если метод этот применим одинаково к материальным и духовным явлениям, то с формальной точки зрения, какие могут еще оставаться научные задачи? Понятие науки в таком случае, по-видимому, совпадает с понятием естествознания в широком значении этого слова, и всякая наука должна, по-видимому, стремиться к отысканию общих понятий или естественных законов, которым объекты ее подчинены. В известном смысле можно при этом сослаться и на Аристотеля.

И действительно, тот, кто классифицирует науки сообразно противоположению природы и духа, бессилен против такого утверждения; против него он не найдет ни одного убедительного аргумента, пока под духом он будет понимать психическое. Там, где из свойств душевной жизни пытаются вывести основания, делающие невозможным исследование ее по методу естественных наук, там или, самое большее, ссылаются на логически второстепенные отличия, не оправдывающие выставления принципиальной формальной противоположности между естествознанием и науками о духе и основывающиеся на понятии естественных наук, взятом не э логическом смысле, или оперируют с метафизическими утверждениями, которые даже в случае своей истинности для учения о методе лишены всякого значения.

Духовная жизнь, напротив, должна быть " свободной", в противоположность к причинно обусловленной природе, и поэтому она не может быть подведена под законы, ибо понятие закономерности противоречит понятию свободы.

Подобными утверждениями можно только внести путаницу в науку. <...> Свобода же, конечно, никогда не сможет воспрепятствовать эмпирически генерализирующему методу. Итак, как бы в частностях психология не отличалась от физикальных наук, все-таки ее последней целью является подведение частных и индивидуальных явлений под общие понятия и, по возможности, установление законов. И законы психической жизни должны быть в логическом и формальном отношениях естественными законами. Психология, следовательно, с логической точки зрения есть естественная наука, и притом как в смысле различия между природой и культурой, так и в смысле генерализирующего метода. Эти вопросы разрешены уже тем фактом, что до сих пор все приобретения эмпирической психологии достигнуты ею как генерализирующей наукой о природе.

Если, таким образом, кроме естественно-научного метода должен еще существовать другой принципиально отличный от него способ образования понятий, то... его нельзя основывать на особенностях духовной или психической жизни. Только та логика может надеяться прийти к пониманию существующих наук, которая, спокойно предоставляя психическую жизнь генерализирующему естествознанию, в то же время решительно ставит вопрос, не имеется ли кроме основного для естественно-научного метода принципа генерализирования еще иная, принципиально отличная от него формальная точка зрения, которая совершенно другим образом отделяла бы. существенное от несущественного. И тот, кто старается проверять свои логические теории наблюдением над действительно существующими науками, не сможет не заметить прежде всего просто факта существования в формальном отношении иного научного метода. Если факт этот не умещается в традиционную логику, то тем хуже для логики.

Имеются науки, целью которых является не установление естественных законов и даже вообще не образование общих понятий; это исторические науки в самом широком смысле этого слова. Они хотят излагать действительность, которая никогда не бывает общей, но всегда индивидуальной, с точки зрения ее индивидуальности; и поскольку речь идет о последней, естественно-научное понятие оказывается бессильным, так как значение его основывается именно на исключении им всего индивидуального как несущественного. Источники скажут об общем вместе с Гете: " Мы пользуемся им, но мы не любим его, мы любим только индивидуальное", и это индивидуальное, во всяком случае поскольку подлежащий исследованию объект интересует нас как целое, они захотят также изобразить научно. Поэтому, для логики, желающей не поучать, но понимать науки, ложность мнения Аристотеля, к которому примыкают почти вся современная логика и даже некоторые историки, и по которому особенное и индивидуальное не может быть введено в научное понятие, не подлежит никакому сомнению. Мы не будем пока входить в рассмотрение того, каким образом историческая наука изображает эти особенности и ин-дащидуальность действительности, которые она исследует. То, что она видит в этом свою задачу, не должно отрицаться, и из этой задачи следует исходить при изложении ее формальной сущности. Ибо все понятия о науках суть понятия задач, и логически понять науки возможно, лишь проникнувши в цель, которую они себе ставят, а отсюда - в логическую структуру их метода. Метод есть путь, ведущий к цели. История не хочет генерализировать так, как это делают естественные науки. И обстоятельство это является для логики решающим.

В новейшее время эта противоположность естественно-научного и исторического метода стала, по крайней мере с этой одной... стороны, совершенно ясной. Не входя в рассмотрение других попыток выяснения этого пункта, я укажу здесь только на Виндельбанда. " Номо-тетическому" методу естествознания он противопоставляет " идеографический'' • метод истории как направленный на изображение единичного и особенного... <...> ...Я сам пытался с целью получения двух чисто логических понятий природы и истории, под которыми подразумеваются не две различные реальности, но одна и та же действительность, рассматриваемая с двух различных точек зрения, формулировать логическую основную проблему классификации наук..., и в этом именно смысле я и противопоставляю генерализирующему методу естествознания индивидуализирующий метод истории.

Это различие дает нам искомый формальный принцип деления наук, и тот, кто наукословию хочет придать действительно логический характер, должен будет основываться на этом формальном отличии. Иначе он никогда не поймет логической сущности наук. <...> Общие фразы вроде того, что вся наука - едина, и что не может быть нескольких истин, или что история - не " наука", потому что она не генерализирует, - вряд ли принесут логике много пользы. Конечно, всем эмпирическим наукам обще то, что они дают истинные суждения, то есть изображают только действительно существующие объекты, а не продукты фантазии. Постольку мы имеем одну единую науку, направленную на изучение действительности. Но это, однако, относится к содержанию, а не к форме, и поэтому для логики, ограничивающейся научными формами, обстоятельство это представляет только само собой разумеющуюся предпосылку. <...> Того, кто хочет употреблять название науки только для продуктов генерализирующего понимания действительности, конечно, нельзя опровергнуть, ибо подобные терминологические определения лежат вообще по ту сторону истины и лжи. Но вряд ли можно утверждать, что терминология, исключающая из сферы науки сочинения Ранке и всех великих историков, особенно удачна. Скорее следовало бы, наоборот, попытаться образовать такое понятие науки, которое охватило бы все, что вообще называется наукой, а для этой цели прежде всего принять во внимание тот факт, что науки не всегда характеризуются одной и той же формой естественно-научного, или генерализирующего метода. <...>

Если в одном случае объекты рассматриваются с точки зрения общего, или всеобщего, в другом случае, наоборот, с точки зрения особенного или индивидуального, то ясно, что здесь выражается мыслимо величайшее логическое различие, какое только вообще может существовать между методами эмпирических наук. Третьей цели науки, которая отличалась бы от обеих указанных в логическом или формальном отношении столь же принципиально при изображении эмпирической действительности быть не может. Наукословие должно будет, следовательно, рассматривать указанное отличие как основную формальную противоположность всякого научного образования понятий, наряду с которой прочие отличия логически второстепенны, так что разделяя таким образом эмпирические науки, оно скажет: всякая научная деятельность образует либо общие, либо индивидуальные понятия, либо содержит смесь и тех, и других. Но так как смешанные формы могут быть поняты только тогда, когда поняты уже чистые формы, то наукословие и должно начинать с основных двух видов образования понятий: генерализирующего и индивидуализирующего. <...>

Итак, называя индивидуализирующий метод историческим и противопоставляя его естественно-научному как генерализирующему, мы отнюдь не выдумываем какой-то произвольной терминологии. Напротив, там, где принимается логическое понятие природы, как его формулировал Кант, это логическое понятие истории является необходимым его дополнением, и во всяком случае только таким образом мы получаем подходящий исходный пункт для логического исследования эмпирических наук. Задачей логики является понять сначала цель истории, заключающуюся в изображении единичного и индивидуального хода действительности, а отсюда уже употребляемые при этом индивидуализирующие формы мышления как необходимые средства для достижения этой цели. Этого не сможет отрицать никто, кому важно уяснение бсей научной деятельности. Только тот, кто, подобно представителям натурализма, создает себе произвольное и априорное понятие о науке, не ориентируясь при этом в фактически существующих науках, может оспаривать отождествление исторического метода с индивидуализирующим.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: