Распространение джайнизма в южной Индии: ранний период.

Мы не знаем, когда и как джайнизм проник в южную Индию. Традиционно самым ранним центром джайнизма в южной Индии считается Шравана-Белгола на юго-западе Карнатаки. К сожалению, не существует никаких эпиграфических свидетельств в поддержку этой теории. Самая ранняя джайнская надпись, найденная в этом месте, датируется примерно 600 г.[99], хотя неподалёку оттуда были найдены и более древние надписи. Одна из них – надпись на медной дощечке, найденной в Мерчаре, датируемая 466-467 гг., упоминает дар жителей деревни Баданегуппе джайнскому храму Шривиджая в Талвананагаре[100]. Это доказывает, что джайны уже утвердились в этой местности к 5 в., но Шравана-Белгола не могла быть их первым центром в южной Индии. Надпись, датируемая 600 г., найденная в Шравана-Белголе, - один из самых важных документов в истории джайнизма Суть этой надписи следующая:

 

«После Махавиры последовательность учеников была такой: Гаутама, Лохачарья, Вишнудева, Апараджита, Говардхана, Бхадрабаху, Вишакха, Протхила, Критикарья (? ), Джая, Сиддхартха, Дхритисена и т.д. Принадлежащий к этому списку Бхадрабаху, обладавший знанием прошлого, настоящего и будущего, узнал, что в Уджайини должен случиться двенадцатилетний голод. Тогда вся сангха двинулась к югу. Они достигли процветающей местности. Ачарья Прабхачандра, зная о приближении своего конца, остановился с одним из учеников на холме Катавапра и, попросив остальную часть сангхи идти дальше, сам приступил к осуществлению самадхи[101]…»[102]

 

Из этого должно явствовать, что первую (? ) джайнскую сангху на юг увёл Прабхачандра, и что сангха, которая прибыла туда, ушла из Удджайини. В более поздних дигамбарских работах эта история, однако, видоизменяется. Бхадрабаху-катха (ок. 800 г) и Брихаткатхакоша (931 г.) сообщают, что ближе к концу своей жизни Бхадрабаху приказал своим последователям уйти в Пуннату (южная Карнатака), тогда как Бхадрабаху-чаритра утверждает, что он сам увёл сангху и умер в пути[103]. Поскольку дигамбары считают, что было два Бхадрабаху, первый из которых умер через 162 года после нирваны Махавиры (365 г. до Р.Х.), а второй - через 515 лет после нирваны Махавиры (12 г. от Р.Х.)[104], то не вполне понятно, какого из них поздние авторы имеют в виду.

 

Традиция шветамбаров, которой следовал Хемачандра, как мы видели, совсем иная. Согласно той традиции, сангха ушла на побережье, когда в Магадхе свирепствовала засуха, и вернулась по окончании голода. Сам Бхадрабаху не уходил на побережье с сангхой, а пребывал в Непале, где он принял обет махапрана. По завершении своей аскезы он вернулся в Магадху, где присоединился к сангхе.

 

Кроме того, согласно Хемачандре, почва для распространения джайнизма на юге Индии была подготовлена Сампрати, преемником Ашоки. Столицей Сампрати в то время был город Удджайини. Поэтому версия Хемачандры выглядит более правдоподобной, чем более поздние дигамбарские традиции.

 

Эпиграфические свидетельства, доступные на данный момент, показывают, что джайнизм проник в Декан скорее всего с запада. Хальси в округе Белгаон был самым важным джайнским центром 5-м столетии. Цари династии Кадамба были в то время покровителями джайнизма. Хотя сами они были брахманами, некоторые из них давали джайнам земельные пожертвования и возводили джайнские храмы[105]. Это также поддерживает точку зрения, что джайнизм проник в южную Индию с запада и, возможно, из самого Удджайини.

 

Другим важным джайнским центром был Альтем в округе Колхапур. Здесь мы имеем надпись, датируемую 411 г. эры Шака (489 от Р.Х.), которая отмечает возведение джайнского храма вассалом Чалукьев, титулованным как Самийяр[106].

 

Тамил Наду.

В штате Тамил Наду не было найдено никаких точных свидетельств существования джайнизма в ранний период. «Среди холмов и гор округов Пудуккоттай, Мадурай и Тирунелвелли было обнаружено большое число пещер. Два последних особенно богаты такими древностями, а округ Мадурай, как известно, обладает многочисленными монументами такого рода. Было обнаружено, что эти пещеры, как правило, содержат надписи. Сделаны они знаками алфавита брахми третьего столетия от Р.Х. Эти древности и надписи приписываются джайнам»[107].

 

Эта точка зрения была высказана К.В. Субрамния Ийером[108] несколько десятилетий назад. В то время надписи ещё не были расшифрованы. В 1966 г. И. Махадеван[109] смог прочитать большую часть этих надписей, которых, в общей сложности, примерно 75. Они упоминают посвящение пещер правителями или их слугами религиозным людям, однако остаётся неясным, какой точно религии следовали те, кому были посвящены пещеры. В некоторых надписях содержатся такие термины, как «асирьян» («ачарья»), «упасакам» («упасака»), «палли» (неиндуистский храм) и т.д. В одном месте (Пукалпур) также было найдено слово «амманам» («голый»). Вероятно, некорректно будет приписывать посвящение пещер джайнским монахам на основании всего лишь нескольких слов Ясно, что дони были религиозными людьми, но они могли принадлежать к любой неортодоксальной секте: к буддизму, адживике или джайнизму. «Голым» мог быть и монах секты адживика, поскольку, как мы знаем, по их правилам монах должен был ходить обнажённым. Таким образом, вполне вероятно, что пещера могла быть посвящена адживикам.

 

Позднее, однако, джайнизм стал важной религией в земле тамилов и оставил свой след в тамильской литературе.

 

Андхра-Прадеш.

Андхра-Прадеш в буквальном смысле пуст от каких-либо следов джайнизма в течение нескольких столетий христианской эры[110].

 

Северная и западная Индия.

 

Самым ранним эпиграфическим свидетельством существования секты ниггантхов северной Индии является единственная в своём роде надпись царя Ашоки (3 в. до Р.Х.) Это Седьмой эдикт Ашоки, записанный на колонне Фирози Шах Котла в Дели. Эта колонна первоначально находилась в Топре, округ Амбала, штат Харьяна, и была перевезена в Дели Фирози Шах Тугхлаком. Ашока говорит в этом эдикте, что он назначил старших чиновников для надзора за деятельностью различных сект. Этим чиновникам было приказано заниматься вопросами, касающимися буддийской сангхи, брахманов, адживиков и ниггантхов. Существуют и другие эдикты Ашоки, упоминающие сангху, брахманов и адживиков, но ниггантхи не упоминаются больше нигде. Судя по тому, что были назначены чиновники для наблюдения за ниггантхами, эта секта существовала в данной области в достаточном числе, в противном случае отдельное упоминание об этом сообществе было бы излишним. Однако в джайнской литературе мы не находим никаких сообщений, способных доказать существование их сообщества в Харьяне в то время, да и сам Махавира, видимо, никогда не ходил западнее Шравасти, что на востоке Уттар-Прадеш. Но эпиграфическое свидетельство однозначно: ко времени Ашоки джайнская религия распространилась в северной Индии как минимум до Харьяны.

 

Из генеалогии понтификов, приводимой в Кальпа-сутре, следует, что в пределах ста лет от Ашоки джайнизм распространился на запад вплоть до Патханкота. Джайнским понтификом времён царя Сампрати, внука Ашоки, был Сухасти. Его ученик Рохана, ставший следующим понтификом, основал Уддеха-гану, которая разделилась на четыре шакхи. Одна из этих шакх называлась Удумбарика. Сейчас местность Аудумбара соответствует округу Гурудаспур, а её столицей была Пратистхана, ныне Патханкот. Таким образом, мы знаем, что большая группа джайнов обосновалась в районе Патханкота ко второму столетию до Р.Х.

 

Удджайини.

Следующие два столетия абсолютно темны в плане какой-либо информации о джайнизме. Не существует никаких надписей и литературных документов того времени. Более поздние джайнские историки говорят, что джайнизм распространился до Удджайини в период правления Сампрати. Хемачандра писал, что Сухасти жил в Удджайини, а Сампрати, правивший оттуда, был покровителем джайнов. Это и вправду могло быть так, но нет никаких эпиграфических и иных независимых свидетельств в пользу близости Сампрати к джайнизму.

 

Удджайини, однако, был ареной важных событий, развернувшихся в 1 в. до Р.Х. Нижеприведённая легенда связана с завоеванием Удджайини шаками и началом эры Викрама.

 

Эта легенда упоминает Гардабхиллу, царя Удджайини. Он похитил сестру Калакачарьи, прославленного джайнского учителя. (Калака был царским сыном и позднее принял джайнизм. Его сестра, которую звали Саравати, была джайнской монахиней.) Калакачарья обратился за помощью в Шакастхану, к одному из скифских[111] царей. Но тот царь опасался начинать войну против Гардабхиллы, могущественного правителя, пользовавшегося покровительством богини Расабхи, которая одним звучанием её голоса делала невозможным для врага приблизиться к царю ближе, чем на 24 км. Со своей стороны, Калака тоже обладал магическими силами и мог по своей воле производить богатство. Он убедил царя шаков бросить свою армию против Удджайини. Когда они разбили лагерь на расстоянии 24 км от Удджайини, богиня возвысила свой голос на защиту Гардабхиллы, но армия шаков заткнула ей рот стрелами, сделав её неспособной произнести ни звука. Гардабхилла был легко взят в плен, и сестра Калаки была освобождена. Позднее, когда Гардабхилла был прощён и освобождён, он удалился в лес, но был там съеден тигром. Несколькими годами позже сын Гардабхиллы, которым, по некоторым сообщениям, был прославленный Викрамадитья, выйдя с армией из Пратиштханы[112], изгнал захватчиков из Удджайини, где много лет царствовал в большом великолепии и установил эру, которая называется по его имени (58-57 гг. до Р.Х.).

 

Хотя трудно найти точные исторические основания этой легенды, её сюжет очень хорошо соответствует исторической ситуации первого столетия до Р.Х., так как это был период вторжений шаков в Индию и попыток индийских царей, особенно Шатаваханов, противостоять им. Индуистские Пураны, которые описывают Шатаваханов как андхров, причисляют Гардабхиллу к вассалам андхров. Таким образом, джайнская история частично подтверждается, и в основе приведённой истории о Калакачарье может лежать какая-то историческая истина.

 

Вполне возможно, что эта легенда существовала в той или иной форме именно с того столетия, но её первый письменный вариант содержится в Калакачарья-катханаке - работе Махесара Сури, жившего, по всей вероятности, в то же время, что и Хемачандра Сури (12в.). Таким образом, легенда или история о Калакачарье была записана спустя примерно 1200 лет после описываемых событий.

 

Матхура.

За вторжениями шаков в северную Индию последовали вторжения других чужеземцев, включая греков и кушанов, продолжавшиеся несколько столетий от начала христианской эры. Политический центр северной Индии сместился в Матхуру. И именно в Матхуре мы находим признаки существования в те времена процветающей джайнской общины.

 

Большое количество джайнских реликвий было обнаружено при раскопках холма Канкали-тила в этом городе. Эти реликвии включают две джайнские ступы, два храма и множество надписей, отмечающих передачу образов тиртханкаров и другие религиозные дела, совершённые благочестивыми джайнами. Некоторые из этих надписей содержат даты, указывающие годы эры Кушана. Эти даты лежат в промежутке между 5 и 98 годами этой эры. Поскольку мы не знаем точного времени начала этой эры, мы можем лишь приблизительно предположить, к какому периоду относятся эти реликвии из Матхуры.

 

Учёные придерживаются разных мнений относительно начала времени Кушана. Некоторые полагают, что это то же самое, что и эра Шака, и началась в 78 г. от Р.Х. Существуют и другие даты: 102, 128, 144 и т.д. Р.Ч. Маджумдар, однако, предлагает в качестве даты её начала 244 г. и такое предположение, кажется, получает всё больше и больше поддержки. Если последнее соответствует действительности, то получается, что период процветания джайнского сообщества в Матхуре лежит между 250 и 350 годами.

 

В период правления Кушанов Матхура была самым важным городом северной Индии. Там жили богатые люди всех общин: буддийской, джайнской и индуистской. Надписи, обнаруженные во многих местах Матхуры, показывают, что все эти сообщества сооружали религиозные монументы и давали пожертвования. Что касается Канкали-тилы, то это место, по-видимому, было в тот период «эксклюзивным заповедником» джайнов. Вероятно, несколькими столетиями ранее его занимали буддисты, соорудившие здесь ступу. Одна из джайнских надписей (№ 59)[113] ясно говорит, что джайнская статуя была установлена на месте Водве (буддийской? ) ступы, а та, в свою очередь, была сооружена богами. Отсюда был сделан вывод, что к тому времени ступа настолько состарилась, что люди забыли о том, кто были её строители. Вероятно, они действительно думали, что ступу построили боги. В кушанский период буддисты Матхуры, видимо, сдвинулись к холму Джамалпура.

 

А сейчас мы можем рассмотреть надписи в Матхуре, относящиеся к кушанскому периоду. (В «Джайн шилалекха самграха», том II, приводится в общей сложности 78 надписей. Понятно, что составитель этого тома упустил ещё несколько. Например, отсутствуют надписи на джайнских скульптурах, хранящихся в музее города Лакхнау (48 г.)[114].В любом случае, общее число открытых здесь джайнских надписей не может быть намного большим, чем 90.)

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: