Последние века династии Ганга.

 

В течение последних столетий правления династии Ганга в южной Карнатаке мы видим свидетельства материального процветания джайнов. Эпиграфические документы указывают, что все эти цари были покровителями джайнов и давали пожертвования различным джайнским храмам, а некоторые из них и сами принимали джайнизм. Это были Нитимарга I (853 - 870), Нитимарга II (907 - 935), Марасинха III (960 -974) и т.д. Марасинха даже умер в результате джайнского обета самоистощения, известного как саллекхана, в присутствии бхаттараки Аджитасены в 974 г.[168]

 

Некоторые министры и военачальники династии Ганга также были преданными джайнами и жертвовали большие денежные суммы на строительство храмов и других архитектурных монументов. В частности, семнадцатиметровая статуя Бахубали[169] в Шравана-Белголе была построена в 983 г. Чамундараей. Чамундарая был министром и военачальником Рачамаллы, одного из царей династии Ганга.

 

Немичандра, знаменитый дигамбарский учёный, был другом этого министра. Три из работ Немичандры и по сей день считаются среди дигамбаров важными. Это Трилокасара, Лабдхисара и Гомматасара. Первая из них посвящена джайнской космографии. В написании этой работы Немичандра проявил немалый математический талант. Две другие посвящены джайнской философии. (Все три работы были переведены на хинди (в прозе) Тодармалом из Джайпура в 18 в.)

 

Династия Ганга правила в Карнатаке с 4 по 10 в., и всё это время её представители оказывали содействие джайнам.

 

Хойсалы.

 

С основанием в 12 в. династии Хойсала Карнатака вошла в период наивысшей славы своего искусства. Столицей Хойсалов была Дорасамудра. Они достигли наибольшего могущества при Вишнувардхане и его внуке Вирабаллале II. Последним заметным представителем этой династии был Вирабаллала III, но он потерпел ряд поражений от Кафура, военачальника Алауддина Кхайлджи и, в конце концов, погиб около 1342 г.

 

Хойсальские цари построили в южной Карнатаке много прекрасных храмов и все они - представляют собой вершину индийского искусства. В то время, как цари возводили храмы Шивы и Вишну, их министры и купцы строили джайнские храмы. Так, Гангараджа, военачальник и министр Вишнувардхпны - величайшего из хойсальских царей, построил Паршванатха басади («басади» на языке каннара означает «джайнский храм») в Чамараджанагаре в районе Майсура. Кроме того, он построил двор, окружающий статую Бахубали в Шравана-Белголе. Другой известный джайнский храм - Вирабаллабха-Джайналая, был построен одним купцом поблизости от того места в честь хойсальского царя Вирабаллабхи II в 1176 г.

 

Итак, очевидно, что все династии, правившие в Карнатаке, были дружественно настроены по отношению к джайнам. Шубринг хорошо суммировал ситуацию: «Как индивидуально, так и в том, что касается династий в целом, царские дома, такие, как Ганга, Раштракута, Чалукья и Хойсала, оказались дружественными по отношению к джайнам. Тем не менее, принимая во внимание хорошо известное непостоянство индийских принцев в религиозных вопросах, мы должны быть достаточно внимательными, чтобы не переоценить ту роль, которую джайнизм сыграл в политической жизни; так что в этой связи будет слишком смелым говорить «адепты джайнизма. Можно допустить, что более часто, чем думают, считалось полезным присоединиться к ордену, настолько влиятельному благодаря своим богатым мирянам, из соображений практического расчёта». Шубринг обычно корректен в своих оценках. Некоторые из поздних царей династии Ганга однозначно были посвящены в джайнизм, но доказательства этого не были доступны Шубрингу, когда он писал это в 1934 г.

 

Империя Виджаянагара.

 

Эта империя была известна, среди прочего, благодаря оживлению брахманской учёности, но если мы пройдём мимо немалого числа сохранившихся памятников, разбросанных по всей территории бывшей империи, то обнаружим, что это был период значительного храмового строительства, проводившегося джайнами.

 

Столь широкая строительная активность джайнов была следствием того факта, что основная часть коммерческого класса Карнатаки (вира банаджига) стала ревностно следовать джайнизму. Сейлтор выражает это так: «Реальная путеводная нить к пониманию того высокого положения, которое джайнизм занимал в этой стране просматривается в пыле и преданности коммерческих классов»; и далее: «С помощью того неизмеримого богатства, которым традиционно владели вира-банаджиги, джайнские святые возвели великолепные джиналаи и статуи».

 

Если мы возьмём период с 5 до начала 17 в., то обнаружим, что в первой половине этого периода главный центр строительной активности джайнов находился в Шравана-Белголе, а во второй половине он сместился к западу, в Каркалу, что почти на побережье вблизи Мангалуру. Сама Каркала была вотчиной могущественной джайнской фамилии Бхайрараса Водеяр (её представителей не осталось). В 1431 г. здесь был возведён второй по величине образ Гомматадевы (Бахубали): примерно 12, 5 м высотой. Его построил Вирапандья Бхайрараса Водеяр. Недалеко от того места, в Халенгади, находится прекраснейшая джайнская стамбха округа. Она представляет собой состоящую из восьми монолитных сегментов колонну 33 фута высотой, и каждый сегмент изысканно и разнообразно украшен. Колонна поддерживает элегантную капитель и завершается каменной ракой, содержащей статую. Высота всей конструкции - около 50 футов.

 

Другая очень большая статуя Бахубали была построена в1603 г. в Енуре (или Венуре), ныне это деревня в округе Мангалуру. Её высота 37 футов. Вероятно, в то время это место было весьма важным, судя по тому, что вокруг статуи находятся многочисленные джайнские реликвии.

 

В 16 км от Каркалы находится Мудабидри, где и находился центр южноиндийского джайнизма с 13 по начало 17 в. Это место настолько важно, что описывается как Джайн-Каши. Считается, что начало джайнскому центру здесь было положено в 714 г., когда пришедший из Шравана-Белголы монах основал здесь первый храм - Паршванатха-басади. Это место стало важным после 1220 г., когда сюда прибыл из Шравана-Белголы ачарья Чарукирти Пандитачарья.

 

Начиная с того момента и вплоть до начала 17 в. эта местность стала ареной широкой строительной активности джайнов. Архитектурный стиль тоже был специфическим. Как заметил Фергюссон: «Когда спускаешься с Гхат в страну Тулува, то наталкиваешься на совсем иное положение вещей. Религия этой местности - джайнизм; все или почти все храмы принадлежат этой секте, но их архитектура не соответствует ни дравидийскому, ни североиндийскому стилю и вообще неизвестна ни в каком другом месте Индии, но встречается со всеми её характерными чертами в Непале».

 

«Они значительно проще, чем обычные индийские храмы. Колонны выглядят подобно деревянным брёвнам со сторонами, стёсанными таким образом, чтобы сделать их восьмигранными, а косые крыши веранд настолько явно деревянные, что этот стиль кажется недалеко ушедшим от деревянных оригиналов…»

 

«Той чертой, которая демонстрирует наибольшее сходство с северными (т.е. непальскими) стилями, является обратное направление карнизов. Я не знаю, встречается ли это где-то ещё к югу от Непала, и это настолько специфично, что, наиболее вероятно, было скопировано, а не изобретено заново»[170].

 

Большая часть джайнских сооружений в и около Мудабидри была построена жившими в этой местности богатыми купцами. В частности, тысячеколонный басади (храм) был построен в 1430 г. группой джайнских купцов (сетти) и представляет собой самое величественное джайнское святилище в южной Индии.

 

Храмы Мудабидри стали хранилищами джайнской литературы. Например, знаменитые комментарии Дхавала и Джаядхавала были найдены только здесь, в храме Сиддханта.

 

В то время как область Мудабидри-Каркала, также известная как Тулува, становилась всё более важной, влияние джайнизма в остальной части южной Индии шло на убыль. Одной из причин этого было возрождение индуистской религии, находившейся под покровительством царей Виджаянагара. Эти цари не были настроены против джайнизма: фактически, они даже выступали в роли миротворцев, когда между джайнами и другими группами возникали те или иные гражданские споры. Так, Сейлтор приводит два случая, произошедших в 1363 и 1368 гг., когда правители Виджаянагара полюбовно уладили споры между антагонистическими группами джайнов и не-джайнов. Эти примирения были должным образом отмечены в каменных надписях. Таким образом, причиной упадка была отнюдь не враждебность царей. Её нужно искать в другом месте.

 

Из всех регионов южной Индии джайнизм был наиболее силён в Карнатаке. Но и там имели место два процесса, которые, с течением времени, свели к минимуму влияние джайнизма на большей части территории штата. В конечном счёте, к 16 в. его оплотом остался лишь один уголок этого региона: область Тулува вокруг Каркала, Мудабидри и т.д. Первой причиной этого был подъём шиваитской, или лингаятской религии под руководством Бхасавы, имевший место в 12 в. Он сам, будучи министром, сумел обратить многих местных лидеров, в частности, Сантаров, правителей Чурги, в шиваизм.

 

Второй и, вероятно, решающей причиной, был переход в шиваизм большей части торгового сословия вира-банаджигов. Одно это лишило джайнизм главных покровителей. Добавим к этому её и тот факт, что после периода ачарий, т.е. примерно с конца 9 в., в Карнатаке не появилось ни одного заметного джайнского лидера, способного придать свежий импульс интеллектуальной жизни общины.

 

Вследствие всего этого джайнизм в южной Индии медленно угас, оставив после себя лишь сравнительно немногочисленные группы верующих в некогда великих центрах этой религии. Такими местами остались, в частности, Шравана-Белгола и Мудабидри, где джайнские общины сохранились до наших дней. Ну а в том, что касается прочей части разбросанного повсюду джайнского населения, то богатая его прослойка была обращена в различные виды индуизма, а бедная по большей части обратилась к фермерству и стала незаметной.

 

Джайны, оставшиеся в южной Индии, ныне представляют собой эндогамные кланы, члены которых не вступают в браки с североиндийскими джайнами. Все они принадлежат к дигамбарам и подразделяются на четыре главные касты: сетавала (отсутствует в Карнатаке), чхатуртха, панчама и богара, или касара, а также три малые касты: упадхьяя, камбоджа и харада. Их священниками являются брахманы.

 

Каждая из этих главных каст находится под руководством своего духовного главы (бхаттарака), который занимает среднее между аскетами и мирянами положение и может личной власть разрешат конфликты между членами касты и изгонять из неё тех, кого считает нужным. Чхатуртхи в основном фермеры; сетавалы бывают не только фермерами, но и портными; касары (богары) - медники; а члены касты панчама могут следовать любой из этих профессий.

 

Дигамбары северной Индии.

 

Благодаря многочисленным каменным надписям и религиозной литературе, обнаруженной в южной Индии, можно составить более или менее последовательную историю южных дигамбаров с 5 по17 в. Но о соответствующем периоде истории дигамбарских общин северной Индии мы наем много меньше. Как указывалось ранее, большинство относящихся к 4-5 вв. статуй тиртханкаров, найденных на территории, ныне занимаемой штатом Уттар-Прадеш, обнажены. Большинство джайнов этой области - дигамбары. Таким образом, мы можем заключить, что в тот момент, когда произошёл окончательный раскол (и это, по всей вероятности, был постепенный процесс), джайны северной Индии оказались в лагере дигамбаров. Более поздние монументы подтверждают предположение, что большинство джайнов восточной и северной частей Мадхья-Прадеш, Бихара и Ориссы также были дигамбарами. Мы уже упоминали, что дигамбарские статуи были найдены в Бихаре (12 в.) и Ориссе (11 и 15 вв.). Но много более важной является группа джайнских храмов в Кхаджурахо (10-11 вв.). Все эти храмы - дигамбарские и, вероятно, были построены богатыми купцами, жившими в столице раджпутских царей династии Чхандела. Один из храмов этой группы - храм Паршванатхи, даже сравнивался (причём в его пользу) с храмом Кхандарья Махадео, находящимся там же. Ещё дна важная группа джайнских храмов находится в Деогархе, в округе Джханси. Вероято, местные джайнские купцы получали не меньше внимания со стороны чхандельских царей, чем их коллеги из Карнатаки.

 

Несколько дигамбарских надписей были найдены в Гвалиоре, но они фрагментарны и дают мало информации.

 

Чхитторгарх, как и Кхаджурахо, был оплотом дигамбаров в 12 и 13 вв. Это доказывается обнаруженными там джайнскими надписями. Автор четырёх из них - Шаха Джиджака, который в 100 г. возвёл в Чхитторгархе знаменитую Киртистамбху. Шаха Джиджака претендовал на принадлежность к Кундакунданвьяе. Это доказывает не только то, что башня была построена дигамбарским купцом, но и то, что обычай претендовать на принадлежность к линии Кунда-Кунды, вполне обычный на юге, к 13 в. распространился и на север.

 

Всё это, однако, не меняет того факта, что трудно построить историю дигамбаров северной Индии на основании одних лишь доступных эпиграфических свидетельств. Количество надписей, найденных к данному моменту, слишком мало. В пяти томах Джайн шилалекха самграхи, дигамбарского сборника, количество дигамбарских надписей из северной Индии, относящихся к периоду после 6 в., не превышает 20.

 

Ощущается также и недостаток литературных источников. Вплоть до 17 в. дигамбары северной Индии, в отличие от единоверцев с юга, составили слишком мало таких работ. Фактически, в раннее средневековье в северной Индии появился лишь один важный дигамбарский писатель - Харисена, который оказался весьма информативным в том, что касается социальных и религиозных условий в Индии в тот период. Как ранее упоминалось, согласно Харисене, секта шветамбаров возникла в Валабхи.

 

В условиях отсутствия достаточных эпиграфических и литературных свидетельств для реконструкции истории дигамбров в северной Индии приходится опираться на материалы легенд.

 

Итак, сразу становится ясной одна вещь: североиндийские дигамбары, в отличие от шветамбаров, не раскололись на большое количество групп и подгрупп. Большинство из них принадлежало к секте бисапантхи. Происхождение этой секты не до конца ясно. «Возможно, она зародилась в 13 в. Глазенапп замечает, что некий Васантакирти утверждал, что покуда монахи живут среди мирян, они должны носить один кусок ткани. Сторонники этого мнения были названы вишвапантхами, а затем это слово было переделано в «бисапантхи». Монахи этой школы живут в монастырях под руководством бхаттараков. Они устанавливают статуи тиртханкаров, а также статуи божеств класса Кшетрапала и прочих. Они поклоняются этим образам, поднося им фрукты, цветы и другие виды пищи».

 

Каким бы ни был источник бисапантхов, вышеприведённое описание их религиозных практик соответствует действительности. Фактически, большинство североиндийских дигамбаров следуют этим практикам. С течением времени бхаттараки, управлявшие собственностью храмов, становились всё более влиятельными. Популярность Кшетрапалов (которые были народными богами) продолжала увеличиваться. В результате всего этого стал неизбежным и протест против такой расхлябанности в джайнской религии, которая по своей природе весьма пуританская. Такое «протестантское» движение впервые возникло в регионе Агры в 17 в. Одним из лидеров этого движения стал Банарасидаса Джайн[171]. С течением времени оно набрало силу и стало называться терапантхами[172]. Согласно Бакхтарам Шаху, писателю 18 в., который был противником терапантхов, эта секта зародилась в Санганере, вблизи Джайпура, где-то в начале 18 в.

 

Как это обычно бывает со всеми джайнскими реформистскими движениями, терапантхи не пытались вносить какие-либо изменения в базовые доктрины джайнской религии. Их реформы были связаны лишь с некоторыми деталями ритуалов. Например, эта секта считает, что не следует совершать поклонение в храмах ночью, что во время поклонения необходимо стоять, а не сидеть, что не нужно подносить шафран и т.д.

 

Начав с областей Агры и Джайпура, движение терапантхов распространилось среди дигамбаров по всей северной Индии. Те же, кто отказался принять взгляды этой секты, были названы бисапантхами. Так что кто здесь был первоначальной сектой, а кто - отпрыском, это остаётся предметом беспрестанных споров.

 

В 18 в. в Джайпуре жил учёный джайн по имени Тодармал. Он перевёл на хинди (в прозе) все объёмистые пракритские работы Немичандры из Карнатаки. В тот период детства прозы на хинди переводы Тодармала продемонстрировали освежающую ясность и ритм. Тодармал принадлежал к секте терапантхов. А его сын Гуманирам оказался весьма ортодоксальным в своих религиозных воззрениях: полагая, что терапантхи не до конца вернулись к первоначальной простоте джайнской религии, он основал новую секту, которая, в честь основателя, была названа гуманапантхой. Но, как всегда случается с чрезмерно пуританскими сектами, гуманапантха так никогда и не завоевала сколь-либо значительной популярности. Число её последователей всегда было невелико. Гуманапантха существует и ныне: ей принадлежат несколько храмов в Джайпуре и его окрестностях.

 

ЯПАНИЯ.

 

Помимо шветамбаров и дигамбаров в прошлом существовала ещё одна джайнская секта. Эта секта, известная как япания, существовала в Карнатаке как минимум с 5 в. и до 14 в. Это нам известно из эпиграфических свидетельств. Первые и последние из обнаруженных к данному моменту надписей, упоминающих их, относятся к тем столетиям соответственно, и все эти надписи были найдены в Карнатаке.

 

Первая надпись, упоминающая япаниев, принадлежит Мригешварману, царю из династии Кадамба (475 - 490). Кадамба была брахманской династией, но этот царь возвёл джайнский храм в своей столице и делал пожертвования япаниям, ниргрантхам и курчхакам. (Естественно, ниргрантхи были дигамбарами, но кем были курчхаки, неизвестно[173].)

 

Последняя надпись, упоминающая япаниев, была найдена в области Тулува на юго-западе Карнатаки. Она датируется 1316 г. эры Шака (1394).

 

Таким образом, мы знаем, что эта секта существовала не менее тысячи лет. Также мы можем предположить, что в конце концов она была поглощена общиной дигамбаров. Сами япании поклонялись в своих храмах обнажённым образам тиртханкаров. Некоторые из тех храмов вместе с их статуями всё ещё существуют, и все те люди, которые ныне посещают их, принадлежат к дигамбарам. Монахи секты япания также ходили обнажёнными, поэтому, вероятно, такое поглощение не представляло собой никаких трудностей, особенно в том случае, если количество последователей япании сократилось, в конечном счёте, до минимума.

 

Нет никаких аутентичных данных о том, как возникла секта япания. Девасена упоминает в своей Даршанасаре (середина 11 в.)некую традицию, согласно которой япания-сангха была основана шветамбарским монахом на 205 г. после смерти царя Викрамы. Однако ввиду того, что эта традиция весьма поздняя, не стоит много полагаться на неё. Но одна вещь вполне ясна: дигамбары считали, что по своему происхождению япании связаны со шветамбарами и дигамбарский писатель Индрананди причислял их к пяти «непотребным», или ложным, сектам джайнизма. Шветамбары, кстати, тоже включены в число таковых.

 

С другой стороны, шветамбарский автор Гунаратна (15 в.) делает вполне определённое заявление, что дигамбары были разделены на четыре сангхи, а именно: каштха, мула, матхура и гопья, или япания. Последние, т.е. гопьи, или япании, отличались от прочих трёх сект в трёх пунктах: они использовали приветствие «дхарма-лабха»[174] (другие использовали «дхарма-вриддхи»[175]), верили, что кевали принимает пищу, и считали, что женщина может достичь освобождения. (Два последних пункта однозначно помещают япаниев в лагерь шветамбаров.) А конечным результатом было то, что ни дигамбары, ни шветамбары не считали япаниев за своих. Моньер Вильямс, кстати, производил слово «япания» от корня «йя», означающего «исключённый»: япании, возможно, были теми, кто, будучи изгнанными из обеих общин, удалился восвояси.

 

Неизвестно, имели ли япании собственные священные тексты. Дигамбарский автор Харибхадра упоминает некую Япания-тантру, но такого текста до настоящего времени не найдено. Возможно, для своих религиозных целей япании использовали шветамбарские тексты, поскольку в этих работах не содержится никаких принципиальных возражений против их взглядов.

 

Сейчас япании являются исключительно вопросом исторической любознательности. И действительно, не существует никаких причин для того, чтобы вспомнить о них, за исключением одного их великого грамматиста - Шакатаяны. О том, что Шакатаяна, современник раштракутского царя Амогхаварши (817 - 877), был япанием, нам известно из примечания Малаягири в его комментарии на Нанди-сутру.

 

Все доступные комментарии на грамматику Шакатаяны были написаны дигамбарскими авторами, которые, похоже, принимали её за свою. С другой стороны, две других приписываемых Шакатаяне работы: Шри-мукти-пракарана и Кевали-бхукти-пракарана обнаруживаются лишь в шветамбарских собраниях. Таким образом, если одна из работ Шакатаяны принимается дигамбарами, то две другие принимаются лишь шветамбарами. Здесь можно вспомнить, что такое положение похоже на ситуацию с Умасвами или Умасвати: обе основные секты признают его главную работу - Таттвартхадхигама-сутра, но автокомментарий на неё приемлем только для шветамбаров. На основании этой аналогии Натхурам Преми высказал предположение, что Умасвами был япанием, однако других подтверждений такого предположения не существует[176].

 

ШВЕТАМБАРЫ.

 

Шветамбары сформировались в качестве отчётливо отдельной общины после собора в Валабхи. Этот собор, возглавлявшийся Девариддхи Кшамашраманой, был проведён в 980 или 993 г. после нирваны Махавиры с целью сбора и записи священных текстов. Важным событием того времени было завершение Кальпа-сутры Бхадрабаху. Всю сутру, конечно, нельзя приписать Бхадрабаху, который умер через 170 лет после нирваны Махавиры. В Кальпа-сутре имеется три отдела. Первый из них содержит Джиначаритру, т.е. биографии джин. Но основную часть этого отдела составляет биография Махавиры. Второй отдел Кальпа-сутры содержит тхеравали, т.е. перечень понтификов, а также названия школ (гана), из ветвей (шакха) и имена глав этих школ, включая сюда имена понтификов почти 30 поколений: от Бхадрабаху до Девариддхи. Таким образом, эта часть сутры никак не могла быть написана самим Бхадрабаху. Третья часть Кальпа-сутры содержит Самачари - правила для аскетов, а точнее - правила для сезона дождей (паджджусана). Выдвигалось предположение, что именно эта - древнейшая часть Кальпа-сутры и принадлежит перу Бхадрабаху. Действительно, полное название этой сутры - Паджджосанакаппа, хотя оно соответствует лишь содержанию третьего отдела. Другие два отдела, согласно традиции, были позднее добавлены Девариддхи.

 

Для обычных шветамбарских мирян Кальпа-сутра является самым важным священным текстом, почитаемым точно так же, как индуисты почитают Бхагавад-гиту. Кальпа-сутра в настоящей её форме была первым шветамбарским текстом, который отказались принять дигамбары.

 

В том, что касается ранней джайнской литературы, т.е. непосредственных высказываний Махавиры и его главных ганадхаров, то собор в Валабхи записал всё, что его участники посчитали переданным в аутентичной форме. Так были составлены канонические книги шветамбаров. Они называются Анга, Упанга и т.д. и в общей сложности их насчитывается 45. Дигамбары не принимают их в качестве аутентичных и канонических, но и не отвергают их полностью.

 

В течение 10 столетий, прошедших между уходом Махавиры в нирвану и собором в Валабхи, многие учёные написали свои комментарии на эти Анги, Упанги и т.д. Эти комментарии называются ниджути, или нирукти. Все они неизбежно стали рассматриваться как шветамбарская литература. Подобным было положение всей джайнской литературы, непризнанной дигамбарами. В качестве примера можно взять комментарий Умасвати, или Умасвами на его собственную Таттвартха-сутру: если коренной текст этой работы приемлем для обеих сект, то комментарий автора отвергается дигамбарами. Существует и другой метод идентификации принадлежности тех или иных произведений, хотя и применимый лишь к мифологии: в то время, как шветамбары называют свои мифологические тексты «чария» или «чаритра», дигамбарский термин для этого - «пурана». Так, Падма-чария (эпос о Раме) Вималы Сури считается шветамбарской работой. Написан он был через 530 лет после нирваны Махвиры, т.е. в 4 г. от Р.Х. (Однако, за исключением незначительных различий, истории, описанные в обеих версиях эпоса, в своей основе одинаковы. Другими словами, трудно приписать эпос одной из сект на каких-либо основаниях, кроме имени.)

 

Между 6 и 9 вв. шветамбарские монахи написали большое количество комментариев. Эти поздние комментарии называются «чурни». Один такой комментарий на Нанди-сутру, называемый Нанди-чурни, упоминает, что в Матхуре был проведён другой собор. Этот комментарий был завершён в 598 г. эры Шака (676 г.), т.е. после собора в Валабхи. Матхурский собор возглавлялся Скандилой. Такое имя не встречается в списке стхавир Кальпа-сутры, но Якоби (1) в своём переводе этого текста указывает, что это может быть то же самое, что и Скандилья, фигурирующий в этом перечне под номером 33.

 

Неясно, однако, какими были результаты матхурского собора. Вполне возможно, что тот собор не пришёл вообще ни к какому решению.

 

Другим важным чурни того же столетия был комментарий Джинадасагани на Авашьяка-сутру. Он содержит длинное описание путешествий Мхавиру в течение тех 12 лет аскетической жизни, которые предшествовали достижению кевала-джняны. Джинадасагани, должно быть, получил свои факты из более раннего и надёжного источника, поскольку его описание странствий Махавиры считается более-менее аутентичным.

 

Важной вещью, имевшей место в 5-6 вв., т.е. в период правления Гуптов, была стандартизация джайнской иконографии. Эта иконография, в общем-то, одинакова для шветамбаров и дигамбаров, за исключением, конечно, того известного факта, что дигамбарские образы тиртханкаров, не имеют никаких одежд и украшений. Были стандартизированы две позы: одна стоячая, называемая кайотсарга, а другая - сидячая (йогасана). Все изображения тиртханкаров из северной Индии имеют на груди знак шриватсы. Все они снабжаются индивидуальными отличительными знаками, называемыми «ланчана»[177] и, в дополнение к тому, парой помощников, называемых «якша» и «якшини», образы которых вырезаются с обеих сторон статуи тиртханкары[178].

 

Как мы видели, во времена Махавиры якши были популярными местными божествами, и их храмы стояли во всех городах Магадхи. Когда поклонение якшам уменьшилось, то, в случае с джайнами, они стали помощниками тиртханкаров. Они, однако, служат весьма важной цели в джайнском поклонении: сам тиртханкара не отвечает на молитвы верующих, потому ни один из них, выполняя пуджу в храме, не попросит никаких даров; но если малообразованный верующий всё-таки попросит о чём-то, то на его молитву ответит не тиртханкара (который даже не слышит её), а якша, помогающий тиртханкаре.

 

Классом божеств, набравшим популярность в то время, были видьядеви. Вначале, возможно, была лишь одна Видьядеви, т.е. Сарасвати - богиня учёности. Статуя Сарасвати была найдена даже в Канкали-тиле в Матхуре. Её можно датировать концом 3 в. (в надписи на статуе указан год - 54). Позднее к джайнскому пантеону был добавлен новый набор Видьядеви, и их конечное число достигло 16. Их имена таковы: Рохини, Праджняпти, Ваджрашринкхала, Ваджранкуша[179], Апратичакра[180], Пурушадатта[181], Кали, Махакали, Гаури, Гандхари, Сарвастра-Махаджвала, Манави, Вайротья, Аччхупта, Манаси и Махаманаси. Изображения всех 16 встречаются, например, в храмах Дильвара на горе Абу. Ни одна из Видьядеви не имеет обычных атрибутов Богини учёности: книги и вины (вид лютни). Кроме того, их имена напоминают таковые буддийских[182] и индуистских тантрических богинь. В этой связи необходимо отметить, что период развития таких представлений о джайнских Видьядеви был также и периодом расцвета тантрического движения.

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: