Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Историко - культурное теоретическое направление и его производные : диффузионизм , расизм
Исходные теоретические основания Со временем область научного изучения общества и культуры расширялась, а новые проблемы и факты выходили за пределы эволюционистских объяснений. Их критики отмечали целый ряд ограничений, приводивших к таким интерпретациям данных, которые не находили дальнейших эмпирических подтверждений: — для доказательства универсальности эволюции сопоставлялись явления, относящиеся к разным историко-культурным и природным условиям, что вело к ненадежным выводам об их социальной значимости. Так, то, что теоретически оценивалось как «пережитки», оказывалось действующими институтами, гибко приспосабливающимися к динамике социокультурной жизни; — основной акцент ставился на развитии как движении от более простых состояний обществ и культур к более сложным; за пределом внимания оставались другие формы исторических процессов; — объяснение истории и культуры предполагало, что любое из событий совместной жизни людей генетически предопределяется ее предшествующим состоянием; их обусловленность представлениями о будущем специально не рассматривалась; — выводы глобально-исторического масштаба делались на основании достаточно ограниченного круга явлений (семейно-брачные отношения; термины родства, хозяйственные формы, религиозные представления); их теоретическое обоснование в качестве детерминант эволюции и определение их взаимного соотношения, характеризующего движение общества и культуры как развитие, не осуществлялись. Критика парадигмы классического эволюционизма, сложившейся в Англии, Германии, США благодаря таким крупным фигурам, как А. Ба-стиан, И. Бахофен, Л. Морган, Э. Тайлор, Г. Спенсер, Дж. Фрэзер и др., обусловила поиски других теоретических оснований и моделей для объяснения культурных порядков и изменений. Часть исследователей пыталась усовершенствовать сложившуюся концепцию развития, допол- няя ее представлениями о многолинейности и обратимости, расширяя круг детерминант изменений. Другие отвергали ее полностью, находя ошибочными и универсализацию эволюции как формы исторического движения, и методологию исторического развития, и методы работы с материалом. Третьих не удовлетворяло характерное для эволюционизма представление о детерминированности культурно-исторического процесса имманентными, видовыми свойствами человека, и они искали иные возможности его объяснения. На рубеже XIX и XX вв. эволюционистскую трактовку существования человечества во времени сменила так называемая историко-культурная, получившая наиболее широкое распространение в Германии и Австрии. Ее сторонники занимались главным образом историей первобытного общества, реконструируя его — конечно, при крайнем дефиците информации — с предполагаемого момента возникновения до периода появления «первичных», а затем более «поздних» культур. Изменения глобального масштаба приписывались заимствованию артефактов представителями разных народов друг у друга. Иными словами, они предлагали диффузионистское объяснение развития культур, которое предполагает не их самостоятельную эволюцию, но главным образом и даже исключительно взаимное заимствование культурных достижений и их распространение путем миграций. Следует подчеркнуть, что идеи диффузионизма содержались в рамках эволюционизма, например, распространение «элементарных идей» и формирование «народных идей» у А. Бастиана. Различие заключалось в том, что сторонники теории эволюции рассматривали межкультурный обмен достижениями как всего лишь один из механизмов исторического развития, тогда как последователи историко-культурной ориентации едва ли не отождествляли его с самим этим процессом. Истоки культурного развития Ф. Ратцель, антропогеограф, считающийся предтечей диффузионизма, изучая пути культурных изменений, происходящих в географическом пространстве, приписывал их контактам между народами. И хотя он нередко говорил об историческом развитии, изучение других истоков этого процесса не входило в круг его интересов. В своей антропо-географии он уделял основное внимание человеку в природном окружении и их взаимодействию приписывал историческое формирование антропогегографической среды. В этих концептуальных рамках утверждался закономерный характер связей между географическими факторами и историко-культурными процессами. Ратцель считал, что каждый современный народ с характерной для него сложной, длительной исторей формировался из различных популяций на определенной территории, природные особенности которой оказали влияние на его культурную специфику. Как и в рамках эволюционизма, считалось, что начальные стадии такого формирования можно реконструировать при изучении существующих бесписьменных народов. Так, К. Еттмар отмечал, что основным объектом этнологиче- ских исследований в этом отношении считались «естественные» народы, определяемые как «группы, которые благодаря счастливому равновесию не оказались вовлеченными в цепной процесс, называемый „высокими" культурами и кончающийся глобальной катастрофой. Естественные народы избежали втягивания в этот процесс вследствие своего окраинного положения и малочисленности»1. Именно поэтому их принимали в качестве источника данных об истоках культуры. Малочисленность отнюдь не связывалась с примордиалистской трактовкой таких народов, поскольку проводилось различие между родством по крови и этнографическим сходством, которое считалось обусловленным внешними контактами и связями между популяциями. Таким образом, с одной стороны, не отрицалось представление Бас-тиана о том, что часть своего культурного богатства человечество породило из имманентных ему «элементарных идей». Другие его компоненты появились благодаря усилиям человеческих групп, обитавших в отдельных географически ограниченных регионах, и составили в совокупности «народные идеи». С другой — вслед за Ратцелем признавалась значимость миграции и передвижения вместе с ней отдельных культурных элементов, которые при контактах заимствовались у мигрантов представителями других народов. Следует подчеркнуть, что сам Ратцель не разделял идею эпохи Просвещения о первобытном человеке как органичной части природы, находящемся в гармонии с ней, а впоследствии утратившем это состояние. Его «Naturvolk» — это народ, который находится не в состоянии слияния с природой, но под ее давлением, а все ранние формы хозяйствования детерминированы природными условиями. Соответственно различие между примитивными и цивилизованными народами заключаются не в близости к природе, а в характере отношений с ней: «Культурный народ не освобождается от природы, но усложняет и совершенствует способы ее использования... наша культура связана с природой теснее, чем любая предшествующая, поскольку мы знаем больше о том, что от нее можно получить»2. Л. Фробениус, исходя из учения Ратцеля, в 1893 г. разработал концепцию «культурного круга» в качестве объяснения первоначального формирования и дальнейшего развития культур, которая стала основой «исторической школы» В. Шмидта, В. Копперса и других. Истоки исторических сходств и различий, изменений определялись в соответствии с трактовкой понятия «культура», которая, согласно Фробениу-су, есть «самостоятельный организм, автономный от людей», т. е. отдельный индивид — не субъект, а объект культуры; не он создает культуру, а культура «вживается» в него. Каждой культуре, культурной форме или ценности приписывался свой процесс роста, соответствующий биологическому закону сохранения энергии. При исходном допущении о видовом единстве человечества особенности членов различных сообществ трактовались как обусловленные культурой и связывались с характерными чертами естественного окружения. Культура, таким 1 Ettmar К. Angewandte Sowjetethnologie // Osterreichische Osthefte. Jg. 4 Heft 5. 1962. 2 Ratzel F. Anthropogeographie. I Feil. Grundzhiie der Anwendung der Erdkunde auf die Geschichte. Stuttgart, 1882. B. I, C. 41. образом, приобретала биполярную обусловленность. Только через обмен полярных жизненных потоков — ее собственных и природных — повышается уровень ее развития, рост и совершенствование, которые порождаются миграциями3. А. Фридрих, один из последователей Фробениуса, определял культуру и ее генезис через сумму проявлений жизнедеятельности народа. Он подвергал критике эволюционизм за то, что в его рамках рассматривался главным образом «духовный» аспект таких проявлений — магические ритуалы, табу и т. п. — и на основе этих фрагментарных данных делались выводы о формировании и развитии человеческих сообществ. Противопоставляя этому концепцию культурных кругов, он подчеркивал, что благодаря опоре на материальную сторону их жизни появляется возможность рассматривать культурогенез в его полноте и в историческом ключе4. В то же время В. Хиршберг подчеркивал, что не следует ни недооценивать, ни переоценивать значение природной среды в формировании первобытности. Она могла благоприятствовать развитию одних хозяйственных форм и тормозить другие; в свою очередь, это воздействовало на социальные отношения, религию, иные аспекты культуры. Он полагал, что наибольшее влияние природная среда оказывала на общества с присваивающим типом хозяйства, где люди, в отличие от скотоводов и земледельцев, были пассивны в отношениях с природой и не разрушали свое естественное окружение. При рассмотрении детерминант развития человечества Щмидт выделял два их класса: базовый — духовно-религиозный — и «вторичный» — хозяйство, политика, техника, наука. Эволюцию он относил ко вторичной, но не религиозной области и потому считал ее заслуживающей меньшего внимания, чем то, что он называл духовными явлениями. Относя к ним ментальность первобытного человека как «прало-гическую», «магическую», аналогичную детской или свойственной душевнобольным, он утверждал, что, будучи истоком культуры, теперь уже она недоступна пониманию современного человека и потому не реконструируема. А. Енсен также подчеркивал первостепенную важность изучения «духовной» культуры, полагая, что каждый исторический период определяется не только новыми открытиями, но главным образом мировоззрением5. Если же говорить об истоках социальности, то в отличие от эволюционистов сторонники культурно-исторической школы — Е. Вестер-ман, В. Копперс, В. Стирке, В. Шмидт — изначальной ее формой считали моногамную, «парную» семью. Кроме того, Шмидт подвергал критике позицию Руссо, Прудона, Моргана, Энгельса, утверждавших отсутствие собственности в первобытном обществе. Он трактовал это явление как изначальное свойство социальной жизни, предмет собственности счи- 3 См. Frobenius L. Der Ursprung der afrikanischen Kulturen. Berlin. 1898. 4 Cm. Friedrich A. Die Forschung iiber das fruhzeitliche Jagertum // Paideuma. Bd. 2. Heft. 5 Jensen A. Kulturkreislehre als Grundlage der Kulturgeschichte // Leo Frobenins. Ein тал не универсальным, а зависимым от характера культуры. Таким образом, в рамках этого теоретического направления подчеркивалась значимость для формирования и истории различных культур не только многочисленных заимствований и взаимовлияний, но и их имманентных свойств. Это позволило Ф. Лушану выдвинуть гипотезу «конвергенции», т. е. возможности появления сходных элементов культуры у разных народов без взаимовлияния или заимствования. Трактовка культурных сходств и различий Вопрос об этнографических параллелях и причинах появления у отдаленных друг от друга народов сходных орудий труда, обычаев, идей обсуждался еще в антропологических работах XIX в. Поиски ответа на него привели к выделению двух разных исходных позиций. Одни придерживались концепции элементарных идей; другие объясняли культурные параллели заимствованиями и миграциями. Вторая позиция получила поддержку результатами картографирования: на конкретных территориях обнаруживались совокупности сходных культурных элементов. Из этого делался вывод, что между такими элементами имелась связь, характеризующая их принадлежность к некогда существовавшей единой культуре. Область распределения совокупности сходных черт была названа «культурным кругом», который определялся границами и следами ее распространения. В свое время Ратцель предположил возможность классифицировать культуры в соответствии с происхождением и географическим распределением по «культурным зонам». Эта идея нашла продолжение у более поздних исследователей диффузионных процессов как движущих сил истории. «Задача заключалась в том, чтобы на основе допущения о культурных кругах реконструировать исторические эпохи и таким образом углубить знания о человеческой истории»6. Концепция культурных «кругов» появилась в Германии на рубеже XIX и XX вв. и приписывается Ф. Гребнеру. Но первым, кто использовал само понятие, был Л. Фробениус. Соответствующая теория получила распространение не только в Австрии и Швейцарии, но оказала существенное влияние на американскую культурную антропологию. Она считается составляющей более широкого интеллектуального течения — культурно-исторической школы. Теория основывалась на неокантианских постулатах (Фрейбургская школа, Г. Риккерт), что история как область познания имеет дело только с индивидуальными и неповторяющимися фактами, поскольку каждое событие происходит лишь однажды и в единственном месте. Соответственно задачей этнологии как науки становится построение метода, примиряющего сходство артефактов, обнаруживаемое в этнографических записях, с уникальностью исторических культурных событий. 6 Jensen Ad. Kulturkreislehre als Grundlage der Kulturgeschichte // Leo Frobenins. Ein Lebenswerk aus der Leit der Kulturwende. Dargestellt von seinen Freunden und Schulem. Leipzig. 1933. С 73. Начиная с Ф. Гребнера, установилось мнение, что концепция культурных кругов обеспечивает такую возможность. Суть ее заключалась в следующем. Предполагалось, что все многообразие проявлений человеческой культуры можно свести к совокупности характерных наборов элементов, порожденных детерминантами, о которых говорилось выше. А Хиршберг полагал, что «культурные круги» образуются также сходными культурами, которые появились вследствие независимого конвергентного формирования в их рамках похожих элементов. Первоначально для каждого круга такие наборы были уникальными. Однако по мере диффузии, — которая понималась как суть истории, — они или их элементы распространялись из одного круга в другой. Сторонники этой теории считали, что для примитивных, как и для развитых народов, характерны свои самоценные культура и история. Так, В. Хиршберг отмечал, что по мере изучения культурно отсталых народов их перестали называть «дикарями», а стали использовать термин «естественные» (Naturmensch), тем самым подчеркивая большую, чем в условиях цивилизации, зависимость от природного окружения. Однако такая зависимость не считалась основанием для противопоставления их друг другу по признаку наличия — отсутствия культуры: у «естественных» была своя, созданная ими жизненная, культурная среда с высокой степенью сложности. Будучи последователем Шмидта, В. Хиршберг в духе культурно-исторических идей разделил историю первобытного общества вплоть до его распада на четыре стадии: «древнейшие культуры», «культуры в эпоху материнского права», «культуры в эпоху отцовского права», «культуры времени распада древности». Все они рассматривались в свете принадлежности к определенным культурным кругам. Принимая во внимание исходное допущение, что «народы более изменчивы, чем создаваемые ими предметы...», для изучения истории народов утверждалась необходимость выявлять географическое распределение этнографических объектов, которое указывает на их первоначальное уникальное происхождение и пути распространения в другие культуры. Такое требование соответствовало определению этнографических объектов как форм, «в которых заключены идеи. Идеи приобретают в разных местах неодинаковые формы, но еще более при распространении меняются феномены духовной культуры»7. X. Воленберг указывал еще на один источник многообразия в культуре. Подчеркивая, что двуполость — не только средство размножения, но и исходная детерминанта культуры, он связывал с мужским началом символы времени, движения, а с женским -— символы пространства, покоя. Их соединение обеспечивает естественный порядок бытия, жизни. В то же время он подчеркивал, что такое противопоставление не абсолютно: во всяком мужском есть женское, и наоборот. «Все по- 7 См. Ratzel F. Anthropogeographie. Stuttgart, 1891. В. II. С. 388, 389. 8 Wohienberg H. Die Paideumalehre als Kulturphilosophie. Der neue Kulturbegriff 7/ Leo лярно — биологическое и пайдеумическое (термин Фробениуса), время и пространство. Но эти доминанты не абсолютны; следует исходить только из преобладания какой-то одной». Он считал, что эти исходные пайдеумические силы, породившие мир культурных форм, не исчезают у современных европейских народов и продолжают действовать, несмотря на исторические наслоения8. Хотя многие отмечали исключительную устойчивость хозяйственных форм, указывалось, что и они диверсифицируются, если в этом есть необходимость. Невозможность сохранять их на первоначальном месте проживания из-за исчерпания ресурсов обусловливала миграционные процессы, благодаря которым эти формы распространялись. Экспансия идей и изобретений могла осуществляться и без миграций — путем заимствований, что и обусловливало приращение многообразия в культуре человечества. А В. Мюльман, ученик Турнвальда, считал одной из его причин войны. Он полагал, что война и мир — это постоянно перемежающиеся функционально взаимосвязанные состояния отношений между обществами. Их смена является исторической закономерностью, порождающей культурное многообразие. Происхождение культурных сходств объяснялось здесь двумя различными типами факторов: «психологическими» (сходство объясняется психическим единством людей) и «географическими» (сходство объясняется распространением культурного явления из единственного центра его происхождения). Эволюционисты придерживались первой точки зрения; диффузионисты — второй. Предполагается — и этому есть многочисленные косвенные подтверждения, — что чем теснее артефакты связаны с практическим использованием, тем вероятнее их независимое изобретение в разных местах; чем более абстрактными, отвлеченными от практики они являются, тем вероятнее их распространение из единственного места происхождения. С точки зрения соотношения общих черт и различий в культуре уместно обратиться к позиции А. Енсена, который считается одним из видных последователей Фробениуса. Он полагал, что концепция культурных кругов позволяет рассматривать явления культуры с единой точки зрения. В качестве организующего принципа для всей совокупности разнообразных этнологических данных она может использоваться двумя способами, которые не следует смешивать. Во-первых, понятие «культурные крути» относится к ограниченным пространствам Земли, где все культуры взаимосвязаны; их изучение позволяет понять специфичную историю каждой такой области. Во-вторых, речь идет об обширных незамкнутых культурных кругах, распространяющихся на значительные территории и на всю Землю, где прослеживаются, как и в рамках эволюционизма, общие черты человеческой истории. При этом Енсен подчеркивал: «...выводы учения о культурных кругах выглядят как спекуляции, которые, хотя демонстрируют некоторые сходные для культурной провинции черты, однако не служат доказательством того, что эти аналогии можно считать признаками некогда существовавшего единого культурного периода»9. ^ См. Jensen A. Op. cit. С. 82, 83, 85. 181 Концепция динамики исторического процесса Концепция культурных кругов далека от соответствия требованиям к научной теории. Во-первых, при конструировании кругов использовались произвольные, не обоснованные признаки. Во-вторых, сам отбор культурных элементов, из которых строились крути, не соответствовал принципам научной систематики: фундаментальные культурные факты соседствовали с производными, второстепенными, вещи — с идеями, а по содержанию оказывались несопоставимыми для разных кругов. Соответственно теоретически бесполезным оказалось и их картографирование. Таким образом, речь идет не о модели исторического развития, а о механических наборах отдельных сходных элементов, о которых нельзя сказать, были ли они объектами диффузии, вызывали ли культурные изменения и откуда появились, из-за произвольности выделения культурных кругов. Тем не менее сторонники культурно-исторической школы считали, что существовала историческая последовательность культур, происходящих от древних (Altekulturen), которые в дальнейшем разделились на два самостоятельных культурных круга — отцовско-пра-вовой и материнско-правовой (Шмидт, Хиршберг). Впоследствии их черты распространились из мест происхождения путем диффузии. Древние же культуры сохранились только в самых неблагоприятных для жизни местах, куда они были вытеснены более молодыми и модифицированы их влиянием в существующие первобытные народы. В настоящее время они разрушаются и приспосабливаются к новым условиям жизни, хотя современная цивилизация рассматривалась как сформировавшаяся вокруг ядра древнейшего культурного наследия. Ратцель полагал, что изучение истории обязательно предполагает знание природного, географического окружения, где происходит порождение и распространение человеческой культуры. Сам он изучал закономерности перемещения ее элементов в географическом пространстве и влияние этих процессов на культурное развитие, понимая под этим исторический процесс в целом, а не отдельные культурные изменения. Он занимался не происхождением культурных форм как таковых, но трансформацией ценностей при их пространственном перемещении в сферах торговли, политических отношений, социальных обменов. Исходное допущение о единстве человечества делало возможным смешение человеческих рас и популяционных групп. Соответственно в пределах одной географической территории любой народ считался производной такого смешения. Согласно Ратцелю, численность и степень разнородности определяет характер развития культуры народа: чем меньше дистанция между его составляющими, чем теснее между ними связи и чаще контакты, тем оно интенсивнее. Однако численный рост народа ведет к возрастанию частоты внутренних контактов, а исчерпание территориальных возможностей жизнеобеспечения стимулирует его движение за пределы локуса проживания, т. е. переселение, экспансии. Таким образом, в истории чередуются этапы «относительного покоя и подвижности»10, и «то, что облегчает движение народов, ускоряет также движение истории»11. В концептуализации происхождения культуры он ставил акцент на факторах, благоприятствующих формированию ее материальных основ, конкретному воплощению идеи формы. Эта база обусловливает «тесную связь народа с его орудиями, оружием, украшениями и т. п. и придает им этнический характер, своего рода печать народа. Соответственно географическое распределение указывает на круг распространения народа или, по крайней мере, его связей. Географическое распределение вещей соответствует экспансии народа»12. Таким образом, «вещи перемещаются с людьми, через людей, в их душе как «идея формы»13. Однако он считал недостаточной классификацию культурных явлений только по восходящему пути эволюции, по линии усложнения. Руководствуясь фактическими данными, он предлагал принимать во внимание и нисходящее движение («деволюцию»). Показательным примером динамической модели исторического развития в рамках культурно-исторической школы можно считать теоретические построения Л. Фробениуса, относящиеся к 1940-м гг. Они не получили широкого признания из-за фрагментарности. И хотя его идеи не были оригинальными, они заслуживают внимания как своего рода обобщение предыдущих культурно-исторических построений. Л. Фробениус вслед за Ф. Ратцелем проявлял особый интерес к механизмам динамики культурных процессов, путям и скоростям движения материальных артефактов и социальных институтов. Он считал необоснованным перенесение данных и закономерностей, относящихся к динамике отдельных регионов, на всемирные процессы. Культура, согласно Фробениусу, — порождение природы, которая проявляется через человека в разных формах, образующих культурные круги. Он полагал, что это происходит благодаря действию своего рода творческого начала, формирующего принципа, которые он назвал «пай-деума» (в отличие от понятия Шпенглера, «душа культуры»). Этим понятием он обозначал «духовную» культуру народа, отображенную в характерном для него образе действия. Пайдеуме свойственны собственные закономерности существования. Ее воплощение определяется природным окружением человека, с одной стороны, и его врожденными свойствами — с другой. Именно в этом смысле он утверждал, что пай-деума образует расы, которые, как и многие его современники, он отождествлял с понятием «народы», т. е. не делил на высшие и низшие. В таком контексте задачей этнологии становится выявление географического распространения и смены культурных форм, установление связей между этнографическими (неевропейскими) и древними европейскими культурами благодаря действию этой движущей силы. Он предлагал рассматривать культуру как целостность, организм, не связывая ее с изучением людей как таковых: «человек — не машина ю Ratzel F. Op. cit. 11 Ibid. С. 81. 12 Ratzel F. Anthropogeographie. B. 2. С 412. 13 Ibid. С 393. культуры, а ее духовный носитель». Соответственно, если «история человеческой культуры есть история изменения жизнеощущений, а образы ощущений и есть культура», то элементы этого окружения и были «создателями» человека. Из идеи пайдеумы вытекало представление о единстве культуры как природно обусловленной характеристике человеческого существования, т. е. современную «этнографическую» и древнюю «историческую» культуры следует рассматривать как проявление в пространстве и времени одного и того же активного начала. Соответственно уместно говорить о закономерностях их исторической динамики: «Культура живет и умирает, вновь возрождается и путешествует через культурные пространства в соответствии с собственными обстоятельствами так, как будто человек не присутствует — он всего лишь ее строительный инструмент». По аналогии с организмом она имеет фазы жизни— от младенчества до старости и распада. Этот путь закономерен как для каждой отдельной культуры, так и для культуры человечества в целом, вне зависимости от различий территорий, исторических периодов, хозяйственно-культурных типов. Как холист он считал, что, только познав целое, можно понять его отдельные составляющие. В становлении человечества Фробениус выделял следующие этапы: —начальный, характеризующийся пластичностью и вариабельностью проявлений; —формирование человека; —приспособление людей к окружению; —специализация людей в их отношениях с окружением. С точки зрения содержания он подразделял культуры на исторические типы: —самая старая группа— «солярные мифологические культуры», породившие позднейшие культуры Юго-Восточной Азии и Тихого океана; —культуры западной части Азии — центры, откуда «высокие религии» (от зороастризма до ислама) распространялись в южную и Центральную Азию, Восточную Европу; —греческое время, в течение которого в Южной Европе складываются основы «западной философии»; —«материалистическая эпоха», для которой характерны французский рационализм, британский реализм, северо-американский материализм, мировоззрение прибрежных народов Северной Атлантики. Эти волны культурной динамики, зародившиеся на тихоокеанских берегах, дошли до атлантического побережья в соответствии со следующими стадиями: — детство человечества (демонология, мифологические культуры); их — юношеский период (религиозные культуры); — возмужалость (фаза критического осмысления бытия) — зрелость (материализм, господство науки и техники) С точки зрения проявления пайдеумы эти ступени характеризовались движением от «способности к выражению» к «искусству применения». Другим показательным примером макродинамического рассмотрения культуры человечества можно считать Венскую католическую культурно-историческую школу. В ее рамках предпринимались попытки найти в этнографических данных подтверждение ряда библейских положений — первичности первобытного монотеизма, моногамной семьи, частной собственности. Фактические данные при этом использовались произвольным образом, чтобы построить соответствующую последовательность возникновения и изменения культур, что и было названо «историческим подходом». Теория кругов стала составляющей культурно-исторической школы, создателем которой принято считать австрийского этнолога и миссионера В. Шмидта, уделявшего основное внимание священной истории. Он использовал этнографические данные для подтверждения соответствующих церковных догматов, опровергаемых эволюционистами. Его теоретические и методологические положения были тесно связаны с идеями Ф. Гребнера. Но в отличие от Гребнера, целью которого было размещение культурных элементов по географически очерченным зонам, Шмидт пытался построить их универсальную последовательность от наиболее простых, примитивных до наиболее сложных, развитых. В таком контексте он, как и другие сторонники этой концепции, рассматривал историю не с точки зрения внутренней обусловленности развития отдельных культур и их институтов, но как изменения внутри них, порождаемые трансляцией и заимствованием у других народов. Считается, что культурно-историческое направление было своеобразным мостом между априорно эволюционистским и «строго историческим» методами изучения культурной макродинамики. Шмидт попытался выстроить последовательность кругов, ранжируя их от древнейших, примитивных к наиболее продвинутым по таким параметрам, как материальная культура, социальная организация (структура), религия. Согласно его изысканиям, обнаруживается тенденция к усложнению по всем трем измерениям, а в рамках религии — к рационализации, к философским обобщениям. Он возражал против утверждения, что на ранних стадиях человеческой истории религиозные верования отсутствовали, и противопоставлял этому гипотезу о первобытном прамонотеизме. В свете концепции культурных кругов Шмидт предполагал, что изначально человечество исповедовало единобожие, данное ему в Откровении. Появление политеизма он относил в отличие от эволюционистов к более поздним временам и рассматривал его как следствие упадка первоначальной религиозной моральной чистоты. В то же время, по его мнению, прамонотеистичес-кое начало в таких верованиях сохраняется, хотя во многих случаях проследить его не удается, поскольку деградация зашла слишком далеко. Прогрессивные изменения он допускал только в сфере материальной культуры, причем, как в первобытных, так и в «высоких» (термин Шмидта) культурах. В отношении духовной жизни он придерживался ортодоксальной позиции деградационизма. В 1950 г. Шмидт вернулся к проблеме культурных кругов, выделив три первичные культуры, связанные с производящим хозяйством, а из них — признаки (хозяйственные, социальные, религиозные) культур- ных кругов патриархальных пастухов, патриархальных охотников и тотемических высших охотников. Далее он перешел к построению вторичных и третичных культурных кругов. Все это делалось для того, чтобы доказать, что первоначальный подъем человеческой культуры сменился спадом, начавшимся с появления рабства и феодальной зависимости, когда меньшинство человечества стало угнетать большинство (образец деградационистской трактовки истории). Последователь Шмидта В. Копперс полагал, что для понимания сущности человеческой культуры необходимо объединение идиографич-ности истории и номотетичности этнологии, что позволит выявить древнейшие формы религии и пути их возникновения. Позже И. Геккель предлагал пересмотреть концепцию культурных кругов, отказавшись от представления о том, что элементы культуры (экономические, социальные, духовно-религиозные) оставались неизменными в бесписьменных обществах в течение тысячелетий. Он считал целесообразным использовать понятие культурных кругов в самом общем виде — эллинский, исламский и т. п. Основной метод этнологии — исследование закономерных связей между ними — в этом случае сохраняется, но акцент переносится с мировых систем на отдельные «регионально ограниченные области», где можно выявить их внутренние устойчивые культурные комплексы. Обобщая эти рассуждения, Еттмар отмечал, что культурные крути в понимании Шмидта и его последователей можно рассматривать как «идеальные типы» в духе М. Вебера14. Но и с подобными оговорками теория культурных кругов постепенно сошла на нет. Вообще к такой трактовке макродинамики культуры можно отнести высказывание К.А. Шмитца, относящееся к культурно-исторической школе: «Хорошей идее культурно-исторического исследования В. Шмидт и В. Копперс придали ложное толкование. Они возвели гигантское универсальное строение, не соответствующее реальности. Поэтому долгое время культурно-историческая идея оставалась безрезультатной. В настоящее время культурные круги не признаются. Но сама мысль, — исходя из современного пространственного распределения культуры, определить временные наслоения— плодотворна». Причем на основе анализа этнографических источников он сделал вывод, что по ним можно судить об истории народов не более чем за 300 —400 лет15. Тем не менее это теоретическое направление имело продолжение. С одной стороны, дальнейшее развитие получили исследования в области культурной диффузии, которая в контексте американской антропологии стала трактоваться в узком смысле механизма культурных изменений. С другой — определенный период времени характеризовался всплеском так называемого расистского направления в антропологии, истоки которого отчетливо обнаруживаются в идеях культурных кругов и связанных с ними трактовках истории культуры человечества. " См. Ettmar K.K.E., Narr K.I. Urgeschichte der Kultur. Stuttgart. 1961. is Schmitz C.A. Vorwort // Historische Volkerkunde. Frankfurt a/M, 1967. С 5; Historische Probleme in Nordost-Neuguinea // Studien zur Kulturkunde. Bd. 16, 1960. Резюме Основные теоретические положения историко-культурного направления можно обобщить следующим образом: /. Истоки исторического процесса. 1. Направление базировалось на идиографическом представлении об истории. Подразумевалось, что исторические события, т. е. те, что имели глобальные последствия или определили движение от прошлого к будущему, уникальны. Иными словами, невозможно выявить единую закономерность движения человечества от прошлого к будущему. Это была откровенная альтернатива эволюционизму, который трактовался как научная теория исторического процесса, как закон движения человечества во времени. |
Последнее изменение этой страницы: 2019-05-18; Просмотров: 421; Нарушение авторского права страницы