Характеристика курдского политического движения  в Сирии на современном этапе

Как было сказано в предыдущей части, курдское меньшинство в Сирии испытывало притеснения со стороны центральных властей, что дало возможность многим российским и зарубежным аналитикам полагать, что курды выступят против режима Башара Асада в начале народных волнений в Сирии и поддержат оппозицию. Когда в стране начались протесты, курды также вышли на улицы и выдвинули к правительству Башара Асада традиционные требования предоставления гражданства, признания права курдов говорить на родном языке, обозначения курдов как второй по численности этнической группы в Сирии. При этом курды были разобщены и представлены многочисленными партиями и объединениями партий, которые по-разному отнеслись к начальным событиям сирийского противостояния и выбрали разную тактику взаимодействия с формирующейся сирийской оппозицией. На политическую арену раздираемой гражданской войной Сирии вышли два крупнейших партийных образования: Партия демократического союза (PYD) и Курдский национальный совет (KNC).

В августе 2011 года во время активного формирования внешнего оппозиционного зонтичного Сирийского национального совета (СНС) 25 курдских экспертов со всего мира встретились в Стамбуле и присоединились к работе по организации СНС, а также проинформировали оппозиционные курдские группы в Сирии о своей деятельности. Диалог с курдами вел ставший впоследствии членом исполнительного комитета СНС Абдулбазит Сейда[205]. В результате сирийские курды были представлены зонтичной организацией «Курдский национальный совет», представители которого полагали, что присутствие в СНС даст курдам реальную возможность участвовать в определении будущего Сирии и особенно курдского анклава.

Между тем отношения СНС и KNC были натянутыми с самого начала. Разногласия касались вопроса, как определить будущую децентрализацию Сирии. В январе 2012 года в Эрбиле при посредничестве Президента Регионального правительства в Ираке Масуда Барзани состоялись переговоры главы Сирийского национального совета Бурхана Галиюна и лидера Курдского национального совета Абдул Хакима Башара. Башар настаивал на «политической децентрализации» Сирии, что фактически означало формирование автономии, тогда как Галиюн заявил о готовности обсуждать лишь «административную децентрализацию», что означало равные права курдов и арабов в централизованной Сирии[206].

Пика противостояния отношения между курдами и Сирийским национальным советом достигли в апреле 2012 года, когда СНС выпустил «Национальную хартию: курдский вопрос в Сирии». В документе не было ни одной статьи, признающей права курдов на автономию в пределах Сирии и равное положение курдов и арабов. Это заставило Курдский национальный совет покинуть конференцию СНС в Стамбуле и фактически окончательно отмежеваться от любого участия в заседаниях этой сирийской оппозиции, которая так и не смогла привлечь курдов на свою сторону, отказав им в обещании автономного существования в пределах Сирии и демонстрируя националистические настроения. В начале осени 2013 года КНС вошел в состав созданной в Дохе зонтичной оппозиционной сирийской структуры «Национальная коалиция оппозиционных и революционных сил», с которой была подписана декларация, дающая гарантии конституционного признания курдского этноса и его права существовать наравне с другими этническими группами в пределах новой демократической Сирии[207].

Партия демократического союза отвергла идею участвовать в работе Сирийского национального совета и выбрала тактику самостоятельного действия с минимальным включением в работу внутренней сирийской оппозиции. В июне 2011 года PYD стала одним из учредителей Национального координационного комитета за демократические перемены, а также в декабре 2011 года присоединилась к Народному совету Западного Курдистана, созданного при содействии Рабочей партии Курдистана в Турции[208].

Фактический отказ сирийских курдов от участия в деятельности как внешней, так и внутренней оппозиции был обусловлен также превентивными мерами, предпринятыми правительством Башара Асада еще на начальном этапе конфликта. По мере нарастания волнений в стране, в том числе и среди курдского населения, и осознания правительством Сирии опасности игнорировать ситуацию, в апреле 2011 года Башар Асад специальным указом приказал выдать сирийские паспорта представителям курдского меньшинства[209]. В соответствие с планом предполагалось выдать гражданство 300 тысячам курдам, напрямую или косвенно пострадавшим от переписи 1962 года. Таким образом, одно из главных требований курдского населения было выполнено, что фактически прекратило курдские протестные акции и дало им возможность дистанцироваться от сирийского гражданского противостояния[210]. 

Июль 2012 года стал переломным моментом для сирийского курдского анклава. Военные действия впервые распространились на Дамаск, были убиты руководители крупнейших силовых ведомств из ближайшего окружения Президента Асада[211]. Это заставило режим передислоцировать войска, в том числе и из Сирийского Курдистана в район активных боевых действий. Вывод войск фактически привел к образованию политического вакуума, который без промедления был заполнен партией PYD, взявшей под свой контроль практически все курдские земли. KNC осталась не у дел, предпочла сохранить структурную и политическую независимость от партии-конкурентки.

Две ведущие партии Сирийского Курдистана имеют одну цель – установить признанную конституцией широкую самоуправляемую автономию для курдов в новой Сирии. Однако, в силу ряда политических, геополитических и идейных причин партии находятся в противостоянии, что отражается на общем сирийском курдском деле.

Внутриполитическую жизнь курдов Сирии невозможно понять без среза общекурдского политического движения в целом в регионе. Оно представлено двумя противостоящими структурами: Демократической партией Курдистана (ДПК) во главе с президентом Курдской Иракской Автономии Масудом Барзани и Рабочей Партией Курдистана (РПК) в Турции, лидером которой является Абдулла Оджалан. Партии представляют две модели попытки решения курдского вопроса и достижения курдской автономии[212].

Иракские курды полностью использовали исторический шанс, когда 5 апреля 1991 года резолюция ООН №688[213] осудила репрессии правительства Саддама Хусейна против гражданского населения страны, и особенно курдов. Это повлекло за собой введение войск США, Франции и Великобритании в курдские анклавы, в результате возникла курдская автономия, которая сегодня фактически независима от центральных властей. Во главе освободительного процесса стоял Масуд Барзани и его партия. РПК же избрала путь вооруженной борьбы с турецким правительством, что на протяжении более 30 лет является вопросом первостепенной важности для официальной Анкары. В марте 2013 года пребывающий в турецкой тюрьме лидер РПК Оджалан призвал свою партию заключить перемирие с Анкарой, которое продлилось до июля 2015 года и было свернуто после теракта в турецком городе Суруч, в результате которого погибли члены молодежной организации турецких курдов, готовящихся отправиться в Кобани для помощи в борьбе с Исламским государством. Под предлогом борьбы с террористами из ИГ Турция начала обстрел позиций РПК, что вновь повергло страну в противостояние с курдами[214].

Влияние представленных партий распространяется на другие курдские территории, в том числе, сирийские, где партии имеют свои аффилированные структуры, специальные тренировочные базы и сторонников. Более того, раскол в региональном курдском движении отражается и на разобщенности крупнейших сирийский курдских партий.

Партия демократического союза (PYD) возникла в 2003 году и считается экспертами крылом Рабочей партии Курдистана в Сирии. Между тем лидеры партии отрицают данную связь. В программе партии зафиксировано, что ее деятельность направлена на «решение курдского вопроса в Сирии на основании демократизации Сирии и права курдов на самоопределение и самоуправление»[215]. Цель партии - «официальное признание в конституции Сирии существования курдов как отдельной национальной общности»[216]. Решение курдского вопроса видится в формировании демократического самоуправления, основанного на сильных экономических, политических и социальных институтах. Партийные принципы призывают к построению многоэтнического светского общества в пределах Сирии и отказу от арабизации.

PYD имеет централизованную структуру, что позволяет ей своевременно и эффективно отвечать на постоянные вызовы и угрозы. Верховным партийным органом является Конгресс. Он созывается раз в четыре года и обладает полномочиями выбирать лидера партии, вносить поправки в политическую программу, а также менять стратегию и цели партии. В период между заседаниями Конгресса для рассмотрения важных вопросов созывается Конференция партии, которая имеет те же полномочия, кроме внесения поправок в политику партии и смены стратегического курса. В период между двумя Конференциями весь функционал осуществляет Совет партии. Цель Совета: установление демократической конфедерации, поддержание демократических партий в других частях Курдистана, развитие прессы, формирование финансовой системы партии. Постоянным рабочим органом PYD является Исполнительный комитет, который следит за деятельностью партии и осуществлением принятых решений[217].

Лидеры партии выбираются Конгрессом, ответственны перед ним и Советом, осуществляют общую координацию работы партии. PYD возглавляют Салих Муслим и Асия Абдулла. Муслим начинал свою деятельность в Демократической партии Курдистана Масуда Барзани, но покинул ее в 1998 году, разочаровавшись в возможностях ДПК что-то улучшить в положении сирийских курдов. Абдулла была избрана на пятом съезде в июле 2012 года[218].

Централизованная структура партии, проработанная политическая программа позволили PYD стать ведущей силой на сирийских курдских территориях и заполнить образовавшийся вакуум власти. Партия сразу стала создавать административные структуры, силы общественного порядка, предоставлять все необходимые населению услуги, что значительно расширило социальную базу Партии демократического союза и оформило многочисленную поддержку.

Пожалуй, главным преимуществом и силой PYD являются тесные взаимоотношения с так называемыми Отрядами народной самообороны (YPG). Они возникли в 2011 году и воюют как с войсками сирийского режима, так и с силами оппозиции, защищая территории курдского анклава. В экспертной сфере принято считать, что отряды являются военным крылом PYD, однако командующий Отрядами самообороны Сипан Хемо в своем интервью курдской газете RUDAW, заявил, что «мы не являемся военным крылом ни одной из партий»[219]. По словам пресс-секретаря YPG Редура Халила, в вооруженных силах служат более 35 тысяч человек, 30 июля 2013 года была объявлена общая мобилизация, что привело к увеличению количества сражающихся курдов и позволило женщинам участвовать в военных операциях вместе с мужчинами[220]. Именно наличие тесных контактов с хорошо обученными и вооруженными отрядами дают PYD возможность главенствовать на курдских сирийских территориях[221].

Между тем Партия демократического союза считается крылом Рабочей партии Курдистана, которая ведет подрывную деятельность против турецкого правительства и считается террористической организацией в ряде западных стран. Эти связи, которые активно отрицаются руководством PYD, значительно осложняют партии региональные и международные контакты, препятствуют выстраиванию прозрачного общекурдского диалога. Турция активно противостоит любым попыткам сирийских курдов организовать автономию в Сирии, что воcпринимается ей как прямая угроза перенесения подобных идей и на турецкую курдскую почву. Глава иракских курдов Масуд Барзани, который претендует на роль защитника общекурдских интересов, вынужден выбирать особый политический подход к PYD: с одной стороны, он пытается сохранить благополучие курдской автономии в Ираке, которое во многом обязано партнерским отношениям с Анкарой. С другой, - противостоять воле сирийских курдов он не может, так как это повлечет за собой серьезный внутрикурдский раскол и приведет к войне в Курдистане[222].

Курдский национальный совет (KNC) был создан в октябре 2011 года в Эрбиле при содействии лидера Демократической партии Курдистана (ДПК) и президента Курдской автономии в Ираке Масуда Барзани. До сих пор лидеры Курдского национального совета находятся на территории Иракского Курдистана, что не прибавляет им популярности в глазах сирийских курдов. KNC – это зонтичная организация, которая объединяет 15 крупных курдских партий, среди которых лидирующими являются Демократическая Партия Сирийского Курдистана (отделение ДПК Барзани в Сирии), партия ЕКИТИ и партия АЗАДИ. На конференции 26 октября 2011 года была разработана политическая программа, которая не имеет принципиальных расхождений с предложениями PYD: курды признаются историческим народом Сирии, высказываются претензии на самоопределение и равные с арабами права. Курдскую автономию предлагается закрепить в будущей конституции[223]. Структура партии децентрализована: Генеральная Ассамблея партии состоит из 26 членов – 15 от каждой входящей в состав партии и 11 независимых представителей. Полномочия Генеральной Ассамблеи в целом размыты, что делает структуру аморфной, заставляет опираться на решение отдельных представителей, а не сформированных институтов. Генеральную Ассамблею возглавляет лидер Демократической партии Сирийского Курдистана Абдул Хаким Башар[224].

Партии, входящие в KNC, имеют разную региональную направленность. Часть из них, например Демократическая партия Сирийского Курдистана во главе с Абдул Хакимом Башаром, ЕКИТИ с лидером Исмаилом Хамо и АЗАДИ под руководством Мустафы Кума имеют тесные организационные и идеологические связи с ДПК Масуда Барзани. Вторая группа партий – Партия Демократического Союза Курдистана во главе с Шейхом Али и Партия Демократического прогресса Курдистана с лидером Хамидом Дервишем – поддерживают отношения с Патриотическим Союзом Курдистана Джаляля Талабани – второй крупнейшей партией Иракского Курдистана, которая пытается оспорить лидерство ДПК. В результате, KNC не имеет четкой геополитической и идейной направленности, политической сплоченности по важнейшим аспектам курдского вопроса. Большим недостатком партии также является отсутствие вооруженных сил, что в условиях конфликта и постоянной террористической угрозы делает ее фактически недееспособной[225].

Долгое время Курдский национальный совет воспринимался как легитимный представитель сирийских курдов на международной арене. Налаженное взаимодействие с Барзани, а значит, относительно устойчивые связи с Турцией делают партию узнаваемой в международной деятельности. В декабре 2013 года на конференции «Женева-2» именно KNC представляла курдов Сирии в составе сирийской оппозиции. Барзани стремился включить в делегацию и представителей PYD, но США не позволили ее делегатам присутствовать на переговорах[226].

Отношения двух партий конкурирующие и порой враждебные. Только при активном посредничестве и вовлеченности президента Иракской курдской автономии Масуда Барзани удается удержать партии от открытого противостояния и даже заключать тактические союзы. Так, 11 июля 2012 года PYD и KNC подписали Эрбильскую декларацию. Цель договора состояла в налаживании совместного управления Сирийским Курдистаном и активном взаимодействии партий в деле защиты курдов от нападений боевиков и правительственных сил. По итогам конференции был создан Курдский Верховный Комитет, в который вошли представители обеих партий. Внутри Комитета были организованы подкомитеты, ответственны за региональные и международные отношения; снабжение предметами первой необходимости; вопросы безопасности. Курдский Верховный Совет не смог полностью прекратить противостояние между партиями и не стал единым политическим органом сирийских курдов, однако, положил начало объединению усилий всех курдских сирийских сил.

В ноябре 2013 года лидер PYD Салих Муслим в одностороннем порядке без консультаций со своими партнерами по KNC объявил о создании переходного автономного правительства в Сирийском Курдистане. В декларации, подписанной по итогам переговоров между Партией демократического союза и рядом мелких курдских партий, не входящих в Курдский национальный совет, было выдвинуто предложение разделить курдские территории на три области, каждая из которых будет управляться местной администрацией. 21 января 2014 года было заявлено о создании «самоуправляемого кантона» Джазира, 27 января – кантона Кобани и 29 января – кантона Африн, в каждом из которых были сформированы основные органы власти. Это предсказуемо вызвало негативную реакцию KNC и Анкары. Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу заявил, что «автономия не может провозглашаться в одностороннем порядке»[227]. Правительство Турции стало оказывать нажим на Барзани, чтобы тот не поддерживал стремления сирийских курдов к образованию автономии. В итоге президент Иракского Курдистана назвал действия PYD авторитарными и направленными на умаление роли других курдских партий в Сирии. Он также отметил в своем обращении, представленном на официальном сайте Президента Курдской автономии в Ираке, что «мы поддерживаем только те действия, которые были предприняты по согласованию со всеми остальными курдскими партиями в Сирии»[228]. Несомненно, Барзани имел ввиду поддерживаемую им KNС, которая не приняла участия в провозглашении. Однако мотивы Барзани при произнесении этих слов определялись и заинтересованностью в успехе общекурдского дела: он прекрасно понимает, что разобщенность курдского движения в Сирии несет в себе угрозу для курдских завоеваний вообще. Барзани противостоит не столько самостоятельности курдов в Сирии, сколько односторонним действиям PYD. Как политик, стоящий у истоков получения иракскими курдами автономии, он прекрасно понимает, что любой раскол внутри курдской общины ведет к крушению общекурдского дела.

Наступление боевиков Исламского Государства с лета 2014 года на Ирак внесло значительные коррективы во внутриполитическую и международную жизнь Сирийского Курдистана. С лета 2014 года боевики ИГ стали действовать и на территории Сирии. Террористам удалось завоевать сирийские провинции Алеппо и Ракка. Стратегическое значение для них приобрел город Кобани (по-арабски Эйн-аль-Араб), захват которого дал бы Исламскому Государству контроль над протяженным участком границы между Сирией и Турцией, а также над большей частью севера страны. С середины сентября 2014 сирийский город Кобани, населенный преимущественно курдами, был осажден[229]. Это, во-первых, заставило лидеров PYD и KNC действовать сообща как внутри анклава, так и на региональной арене. 22 октября 2014 года после напряженных переговоров между Партией демократического союза и Курдским национальным советом в городе Дохук при посредничестве Масуда Барзани было подписано соглашение. Договор касался налаживания взаимодействия и разделения политических полномочий на курдских землях Сирии. Соглашение предусматривало три пункта: создание временного совета в составе 30 человек для совместного управления; проведение выборов в сирийский курдский парламент; решение вопроса о создании дополнительных вооруженных сил помимо Отрядов народной самообороны[230].

Заключение договора имело для курдов Сирии и Партии демократического союза в частности особый смысл. Налаживание контактов между PYD и KNC привело к большей легитимации Партии демократического союза. С момента договора партия стала больше восприниматься на региональной и международной арене как возможный официальный представитель сирийских курдов. В феврале 2015 года французский Президент Франсуа Олланд встретился в Париже с представителями женских батальонов Отрядов народной самообороны. Все эти международные контакты значительно облегчили сирийским курдам противостояние с боевиками Исламского государства у города Кобани и стали предпосылкой налаживания военных и дипломатических контактов с международными коалициями во главе с США и Россией. Наличие договора с Курдским национальным советом ввело Партию демократического союза в орбиту общекурдской политики региона, прежде всего, через выстраивание отношений с Масудом Барзани. Практически сразу после подписания договора курдский Парламент в Иракском Курдистане одобрил предложение направить в помощь сирийским собратьям, борющимся за Кобани, вооруженные силы «пешмерга»[231]. Прорыв Партией демократического союза региональной и международной изоляции заставил также турецкое правительство считаться с сирийскими курдами, которые воспринимаются Соединенными Штатами фактически единственной силой, способной эффективно бороться с боевиками Исламского государства.

Во-вторых, осада города Кобани, которая длилась почти год и была снята лишь к концу июня 2015 года[232], продемонстрировала стойкость и эффективность курдов в борьбе с террористами. Победа резко повысила их политический и военный авторитет в регионе и на международной арене, стала своеобразным символом сирийских курдов, как Халабджа для иракских и Мехабад для иранских собратьев. В ходе битвы было фактически доказано право курдов на самостоятельное управление, что укрепило в них стремление к автономии, а также духовно и нравственно объединило народ. Курды стали единственной силой, которая смогла успешно противостоять самой крупной и хорошо организованной террористической структуре мира, что привлекло к ним внимание как региональных сил, так и мировых игроков.

Дальнейшие успехи курдов в борьбе с силами Исламского государства последовали летом 2015 года. В июне был полностью освобожден сирийский город Тель-Абьяд и установлен контроль над стратегической трассой, соединяющей этот город и сирийскую столицу ИГ Ракку. У курдов появилась возможность объединить в единое географические пространство два свободных курдских кантона Джазиру и Кобани, которые до этого представляли разрозненные ареалы проживания курдов. В октябре 2015 года сирийский город Тель-Абьяд заявил о своем присоединении к политической структуре курдов, что оформило контроль курдов над значительным участком сирийско-турецкой границы и поставило северо-восток Сирии под власть Партии демократического союза[233]. Таким образом, к зиме 2016 года автономное образование курдов в Сирии, которое получило название Рожава, состоит из трех кантонов – Африн, Кобани и Джазира с городом Тель-Абьяд и примыкающими к нему территориями[234]. Теперь, по заявлениям Партии демократического союза, перед курдами Сирии стоит задача объединения земель курдов от Африна на Западе до Джазиры на Востоке в один курдский ареал, а также выдавливание террористических сил из соседних территорий вокруг так называемой столицы ИГ в Сирии Раккы.

16 марта 2016 года на учредительном съезде региональной курдско-арабской администрации трех курдских сирийских кантонов было заявлено о введении федеративной системы управления на территориях, контролируемых курдами. Фактически это заявление стало отражением одностороннего решения начать процесс федерализации Сирии.

Названные факты говорят о возросшей роли сирийских курдов в политическом конфликте в Сирии. Сирийские курды не только стали одной из ведущих военных сил, способных эффективно противостоять террористическим силам, но и важным политическим игроком, с которым региональные и международные силы вынуждены считаться и договариваться.

Новая динамика по отношению к сирийским курдам наблюдается со стороны политики США. По мере развития сирийской войны планы и цели Америки значительно трансформировались. Если раньше до возвышения Исламского Государства в регионе основные требования США касались свержения Башара Асада и возведения на сирийский политический олимп сил умеренной оппозиции, то с момента активного распространения террористической угрозы в Ираке и Сирии первостепенной задачей стала борьба с джихадистами, что изменило подход Вашингтона к союзникам и противникам. Вплоть до осады города Кобани Америка дистанцировалась от сирийских курдов и от PYD особенно, действуя с оглядкой на Анкару, для которой Партия демократического союза есть не что иное как продолжение Рабочей партии Курдистана в Сирии. Между тем победа курдов в битве за Кобани стала важным показательным вкладом в политическую стратегию Вашингтона, продемонстрировала миру, что даже такая хорошо финансируемая и вооруженная группировка как ИГ может быть повержена. Это подтолкнуло США выработать новый подход к сирийским курдам и их устремлениям, которые стали рассматриваться как один из ключевых партнеров в борьбе с джихадистами.

В сентябре 2014 года США объявили о создании международной коалиции для борьбы с Исламским Государством и уже в октябре начали бомбить позиции террористов у города Кобани, препятствуя активному продвижению боевиков и тем самым оказывая поддержку держащим около месяца оборону курдским ополченцам. В октябре 2014 года американские военно-транспортные самолеты сбросили груз военной и медицинской помощи курдским Отрядам народной самообороны, что вызвало резко негативную реакцию Анкары, которая ранее заявила об отсутствии необходимости поставок оружия курдским бойцам. Фактически сразу после снабжения курдов вооружениями Госдепартамент США впервые заявил, что «Партия демократического союза не есть то же самое, что Рабочая партия Курдистана в соответствие с американским законодательством»[235], по которому Рабочая партия Курдистана причислена к террористическим структурам[236]. Это заявление стало отправной точкой в выстраивании партнерских отношений США и Партии демократического союза[237].

В июне 2015 года сирийские курды при поддержке сирийских повстанцев окружили и освободили Тель-Абьяд, штурм которого проходил при воздушном прикрытии сил международной коалиции во главе с США. Вскоре Вашингтон пошел дальше в деле совместной борьбы с террористами ИГ, попытался объединить разрозненные силы сирийской оппозиции и курдов, противостоящих джихадистам. 12 октября 2015 года сирийские умеренные повстанцы, поддерживаемые США, и курды объявили о создании союза «Демократические силы Сирии», направленного против Исламского государства и призванного несколько умерить гнев Анкары, вызванного активным сближением США и сирийских курдов. Тогда же американские военно-воздушные силы сбросили над северной частью Сирии около 50 тонн вооружений[238]. 31 октября началась совместная операция при участии ВВС США по освобождению провинции Эль-Хасака, которая к середине ноября перешла под контроль курдов и сирийской оппозиции[239].

При этом США не только поставляют военную помощь сирийским курдам и поддерживают их операции с воздуха, они еще и активно участвуют в общекурдском диалоге в качестве посредника. Так, 15 сентября 2015 года при активном посредничестве США в столице Иракского Курдистана Эрбиле состоялась встреча Президента Регионального правительства в Ираке Масуда Барзани и главы Партии демократического союза Салиха Муслима, в ходе которой обсуждались совместные акции иракских и сирийских курдов в борьбе с террористами[240]. Несмотря на то, что о политическом соглашении речи не шло, представляется, что возможное объединение усилий крупнейших курдских партий может привести к реальному слиянию двух курдских частей в единое политическое и территориальное пространство, что может быть выгодно США с точки зрения дальнейшей борьбы с ИГ[241].

Резко возросшая заинтересованность США в сирийских курдах может быть объяснена несколькими мотивами. Во-первых, курды сегодня представляют новую силу в регионе, которая доказала свою жизнеспособность в схватках с террористическими силами. Перспективы Сирии туманны, единой умеренной сильной оппозиции в стране так и не сформировалось. Таким образом, только курды на сегодняшний момент есть адекватные партнеры в борьбе с терроризмом и осуществлению контроля над ситуацией. Во-вторых, курды представляют собой светскую силу, которая заинтересована в кооперации с Западом и не противостоит западным ценностям. Напротив, стремясь к автономному правлению в Сирийском Курдистане, Партия демократического союза выстраивает свою политику вокруг идей демократии и свободы. В-третьих, активное вмешательство России в сирийский конфликт и стремление Москвы заручиться поддержкой курдов при распространении всего влияния в регионе не может не вызывать у Вашингтона ответной реакции.

Вступление России в войну в Сирии с целью борьбы с Исламским Государством в конце сентября 2015 года сделало вопрос взаимодействия Москвы и сирийских курдов неизбежным. Активные контакты российских дипломатов с сирийскими курдами начались еще летом 2015 года. Тогда делегация Партии демократического союза во главе с лидером Салихом Муслимом посетила Москву для установления более тесных отношений. 20 октября 2015 года в Москву вновь приезжали члены ПДС, которые помимо вопросов сотрудничества в борьбе с ИГ предложили открыть представительство Сирийского Курдистана в России. Интересно отметить, что их приезд совпал с тайным визитом Президента Сирии Башара Асада в Москву, который провел беседу с Президентом России В. Путиным также 20 октября. В ходе встречи Путин заявил, что урегулирование в Сирии может быть достигнуто только при участии всех политических, этнических и религиозных сил[242]. Представляется, что Президент России имел ввиду и сирийских курдов, наиболее успешно противостоящих террористам из разных джихадистских группировок. Позже Путин призвал курдов к совместной с правительственными силами Асада борьбе против боевиков ИГ. При этом призывы к объединению действий не появились на пустом месте, а имеют под собой определенное основание. Как уже говорилось выше, еще в апреле 2011 года Башар Асад предоставил курдам долгожданное гражданство и уравнял их в правах с арабами, что вывело курдов из зоны влияния сирийской оппозиции и предотвратило выступление курдского меньшинства против правительственных сил. В сентябре же 2015 года в интервью российским СМИ Асад дал понять, что курдские автономные требования могут быть рассмотрены и вынесены на народное решение после уничтожения террористических структур[243], что фактически делает союз курдов и официальной власти оправданным и небеспочвенным[244].

Россия не ограничилась встречами с курдами и официальными представителями Дамаска. Так, 1 октября 2015 года на пресс-конференции министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что Россия снабжает курдов, которые борются с Исламским государством, оружием при посредничестве иракского правительства. Он также добавил, что курдские представители входят в информационный центр в Багдаде по борьбе с ИГ[245]. При этом Москва активно отвергала обвинения Анкары в том, что поставки осуществляются и для сирийских курдов и попадают в руки признанной в Турции террористической структуры Рабочая партия Курдистана, хотя наличие договора между Барзани и Муслимом несомненно способствует попаданию российского оружия в руки Отрядов народной самообороны в Сирии[246].

Поворотным моментом в российско-курдском сближении стала атака турецких ВВС на российский бомбардировщик Су-24 24 ноября 2015 года возле границы с Сирией. Представляется, что инцидент с российским самолетом стал результатом сближения России и сирийских курдов, определенным предупреждением Турции о недопустимости развивающихся контактов. С момента эскалации российско-турецкого напряжения Москва стала действовать более активно на курдском сирийском фронте, фактически не учитывая возможную реакцию Анкары.

Скоординированными стали действия России и сирийских курдов в борьбе с боевиками Исламского Государства, а также иными террористическими группировками. 26 ноября 2015 года Россия развернула высокоточную зенитно-ракетную установку С-400 на авиабазе Хмеймим в Латакии, которая на сотни километров вокруг прикрывает сирийское небо от полетов авиации других стран и структур[247]. Это дало возможность сирийским курдам без оглядки на турецкую сторону действовать на западном берегу Евфрата. В декабре 2015 года Отряды народной самообороны и их арабские союзники из «Демократических сил Сирии» овладели стратегической плотиной Тишрин на Евфрате. В декабре 2015 года российские авиаудары по сирийской оппозиции, поддерживаемой Турцией, позволили курдам перейти в наступление в западном анклаве Африн, что соответствует стремлению курдов объединить все три кантона в единое политическое пространство. Курдские военные акции также нарушили планы Президента Турции Эрдогана по созданию «зоны безопасности» на севере Сирии между городами Кобани и Африн. Не менее важным в деле сотрудничества с курдами является позиция России по необходимости включения сирийских курдов в мирный переговорный процесс[248].

Активное взаимодействие с сирийскими курдами, имеющими тесные отношения со своими собратьями в Турции, привели российскую дипломатию и к налаживанию связей с турецкими курдами. 23 декабря 2015 года министр иностранных дел Сергей Лавров провел переговоры с лидером прокурдской оппозиции Турции Селяхаттином Демирташем, который возглавляет Демократическую партию народов (ДПН), отстаивающую права курдов и других национальных меньшинств Турции. Переговоры выявили общие подходы России и ДПН к основным вопросом региональной и сирийской повестки: критика турецкой политики в отношении сирийского конфликта, стремление включить Партию демократического союза в переговорный мирный процесс, поддержка сирийских курдов в их стремлении к самоопределению в пределах Сирии. Встреча Лаврова с Демирташем внесла дополнительное напряжение в российско-турецкие отношения[249]. Так, премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу приравнял поездку Демирташа в Россию к предательству родины и назвал действия России в Сирии «жестокостью»[250].

Возросшая заинтересованность России в сирийских курдах объясняется рядом факторов. Во-первых, меняющийся баланс сил на Большом Ближнем Востоке, усиление влияния монархий Персидского залива заставляют Москву искать противовес и нового союзника в лице своих давних партнеров в регионе – курдов, связи с которыми были налажены еще с времен Советского Союза. Во-вторых, набирающий силу Иран, который после завершения сирийской войны неизбежно усилит свое присутствие на Кавказе и прикаспийском регионе, должен быть уравновешен курдами, которые в том числе проживают и в пределах Исламской Республики. В-третьих, в свете значительно испортившихся российско-турецких отношений курды приобретают значение рычага, используя который можно оказывать давление на правительство в Анкаре и влиять на формирование более выгодной турецкой политики. В-четвертых, курды оказывают активное сопротивление террористическим силам, с которыми также борется России. При этом они остались в стороне от гражданской войны в Сирии, не выступили против режима Башара Асада, что вполне отвечает интересам России в Сирии, которая поддерживает сирийского Президента и выступает за исключительно политическое решение сирийского конфликта[251].

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: