Перспективы курдского вопроса в Сирии

Политический конфликт в Сирии предопределил формирование двух базовых сценариев развития курдского вопроса в стране: положительный (формирование жизнеспособного курдского образования) и негативного (несостоятельность курдского проекта). Первый сценарий опирается на слабость центральной   власти и реальную возможность распада Сирии на три самостоятельных части – суннитскую, алавитскую и курдскую. Негативный тренд связан с рядом факторов, которые предопределяют положение сирийского курдского меньшинства в настоящее время.

После вывода правительственных войск с курдских сирийских территорий Партия демократического союза заполнила политический вакуум и образовала три самоуправляемых кантона на севере Сирии. Лидер ПДС Салих Муслим неоднократно заявлял, что главная цель его партии – формирование демократических самоуправляемых курдских кантонов в пределах демократической децентрализованной Сирии, подчеркивая, что суть нового курдского проекта заключается не в формировании государственного образования, а в создании подлинно народной демократической системы, где каждый будет принимать участие в управлении общественными и экономическими процессами[262].

За время сирийского конфликта курдам Сирии удалось организовать автономию, получившую название «Рожава». В марте 2016 года было объявлено о начале процесса федерализации Сирии. Формирующаяся политическая система автономии включает несколько уровней организации общества. Первая ступень образована из городских и сельских общин, так называемых «коммун», включающих в себя от 30 до 150 домов, численность жителей при этом не превышает 300 человек. Коммуна управляется советом, во главе которого стоят два выбираемых общиной председателя – мужчина и женщина. Совет также включает ряд комитетов, отвечающих за вопросы снабжения, образования, оборону и другие. Следующий уровень самоуправления представлен советами района, который включает в себя 18-20 коммун и формируется за счет двух сопредседателей от каждого совета коммуны. В компетенцию районных советов входит управление кооперативными предприятиями, распределение ресурсов, вопросы экономического развития района. Третья ступень самоуправления – региональные советы, которые управляют городом и окрестностями. Каждый такой совет состоит из 200 человек: часть выдвигается от района, часть избирается прямым тайным альтернативным голосованием. Высший уровень политической структуры курдской автономии – народные советы кантонов. Советы данного уровня распределяют все имеющиеся финансы, организуют суды, формируют общую политическую и экономическую линию развития. Важно отметить тот факт, что 40% делегатов в системе управления – женщины, что является серьезным демократическим прорывом для всего региона Ближнего Востока[263]. Вооруженные силы Рожавы представлены Отрядами народной самообороны и Отрядами женской самообороны. Как таковой мобилизации населения нет, отряды формируются на добровольных началах, командование выбирается и может быть заменено.

Активная самостоятельная политическая жизнь Сирийского Курдистана, провозглашение в марте 2016 года курса на введение федеративной системы управления на территориях, контролируемых  сирийскими курдами на севере страны, а также военные победы курдских отрядов в конце 2015 - начале 2016 годов дают возможность утверждать, что курды Сирии приобрели статус независимого актора в политическом конфликте в Сирии, с которым стремятся наладить связи или которому противостоят как региональные, так и мировые страны. Между тем будущее курдской сирийской автономии представляется неочевидным как с точки зрения географических, демографических и экономических показателей, так и в связи с общей геополитической ситуацией в регионе.

Курды в Сирии составляют малочисленную группу населения (около 2 миллионов) в сравнении с курдами в Турции (около 20 миллионов), Иране (около 11 миллионов) и Ираке (около 8 миллионов). Важно также отметить тот факт, что сирийские курды в целом демонстрирует более низкий уровень рождаемости, нежели арабы-сирийцы и бедуины. Так, средний коэффициент рождаемости Сирийского Курдистана составляет 3, 31 относительно 4, 0 по Сирии в целом на начало гражданской войны в стране[264]. Малочисленность курдов, достаточно невысокий демографический потенциал, а также постоянные боевые потери среди ополченцев и мирного населения могут стать причиной слабости будущей автономии курдов с точки зрения количества жителей. Несомненно, автономия потребует наличия крупной, хорошо вооруженной армии для защиты границ, что может стать причиной нехватки рабочих рук в производстве и ослабить общий социально-экономический подъем.

Курдское население в Сирии значительно более рассеяно по территории страны, нежели курды из соседних государств. В большинстве своем сирийские курды проживают в пределах двух из четырнадцати сирийских провинций – Эль-Хасаке и Алеппо, где составляют внушительную группу населения, но не подавляющее большинство – 45% и 15% соответственно[265]. То есть курды в Сирии соседствуют с другими этническими группами, делят с ними одни земли. Как уже было сказано выше, основные анклавы обитания курдов располагаются на севере и составляют три разрозненных самоорганизованных кантона – Джазира (провинция Аль-Хасаке), Кобани и Африн (провинция Алеппо). Около 30% курдов живет в Африне, 10% - в Кобани и 40% - в Джазире. Остальные 20% курдского населения проживают в пределах Дамаска, Алеппо, Амуде и других городах и провинциях САР[266]. При этом приблизительная дистанция между Африном и Кобани составляет 140 километров, между Кобани и Джазирой – 160 километров. Эти территории заселены некурдскими этническими группами, которые имеют значительно более высокий уровень рождаемости и не собираются покидать свои родные земли. Это заставляет курдских лидеров вырабатывать особенную политику в отношении соседей из других этнических групп. С одной стороны, курды пытаются найти компромисс с арабами, ассирийцами, бедуинами и заручиться их поддержкой в деле борьбы с террористическими структурами и даже привлечь их к административному управлению имеющихся территорий[267]. С другой стороны, курды Сирии не раз обвинялись в проведении этнических чисток: в начале конфликта курды выгнали небольшую группу арабов из города Кобани, в ходе последующих вооруженных действий выдворяли арабов из завоеванных деревень[268]. Между тем даже эта политика не может изменить невыгодной демографической ситуации среди сирийских курдов.

Слабость курдской автономии в Сирии с точки зрения географического фактора заключается и в отсутствии естественной природной защиты в виде гор, как это наблюдается в Ираке, Турции и Иране. Это дает возможность сказать, что со стратегической, военной позиции автономия курдов крайне уязвима, что показала осада города Кобани. Именно нехватка естественной оборонительной линии предопределила отсутствие партизанской борьбы сирийских курдов, чем были заняты их собратья из Турции и Ирака во время борьбы за свои права.

К началу 2016 года сирийские курды во главе с Партией демократического союза в ходе активных военных операций против боевиков Исламского Государства и других террористических структур распространили свое влияние фактически на всю северную часть Сирии, составляющую около 25% территории государства и населенную около 2, 6 миллионами человек[269]. Между тем, только около 35% этого населения составляют курды, что, вызывает сомнение в возможностях курдов удержать эти территории под своим контролем. Таким образом, разбросанность курдских анклавов, малочисленность курдов и их вынужденное сожительство с представителями других этнических групп, в том числе арабов и ассирийцев, являются серьезными препятствиями для сохранения неприкосновенности автономии курдов в Сирии.

Автономия курдов – явление самопровозглашенное, не признанное на международной арене официально. Несмотря на то, что Партия демократического союза 10 февраля 2016 года в соответствие с ранее достигнутыми договоренностями открыла представительство в Москве, имеет тесные связи с США, она не признана представителем курдского народа Сирии, что значительно затрудняет ее международное и региональное позиционирование, а значит, в целом препятствует дипломатическому признанию кантонов в мире. Во время подготовки к очередной мирной конференции по Сирии «Женева 3» ПДС не была приглашена к участию в переговорном процессе, что стало отражением вышеназванной тенденции. Более того провозглашение курдами начала процесса федерализации на севере Сирии в марте 2016 года не было поддержано ни США, ни правительством Сирии, Турция же традиционно резко высказалась против этого шага. Отсутствие официально организованных контактов ставит под угрозу проект курдской автономии в Сирии, выводит ее за пределы международного сообщества.

Важнейшим вопросом для устойчивого развития автономии является экономический фактор. Как было сказано выше, политика сирийского режима по отношению к курдам носила дискриминационный характер, что выражалось и в сознательном игнорировании экономического развития территорий, населенных курдами. Здесь не создавалась современная инфраструктура, не стоились заводы, национализировались земли. Между тем именно земли проживания курдов являются наиболее богатыми с точки зрения наличия природных ископаемых в республике. Так, в Джазире располагаются крупнейшие месторождения нефти и газа, особенно в окрестностях города Римелан. Кобани имеет обширные сельскохозяйственные угодья и снабжает население зерном и хлопком. В Африне производится оливковое масло. Однако все эти природные ресурсы до революции 2011 года направлялись в другие регионы Сирии, где перерабатывались и становились конечным продуктом, что ставило Сирийский Курдистан в положение внутренней колонии, источника сырых материалов. К моменту образования самостоятельных кантонов на территориях курдов не было достаточной инфраструктуры и какой бы то ни было экономической модели для самостоятельного развития, что вынудило сирийских курдов фактически с нуля создавать систему, которая получила название «кооперативная экономика». 

Опора экономического развития – кооперативы, которые захватывают все сектора производства и услуг и связаны между собой в единую сеть. Самое большое количество кооперативов создано в сельском хозяйстве, что объясняется отсутствием развитой индустриальной базы и сферы услуг в Сирийском Курдистане[270]. Жесткие военные условия вынуждают курдов идти по пути централизации экономики, так как 70% бюджета автономии уходит на обеспечение Отрядов народной самообороны и покупку оружия[271]. Важнейшая задача кооперативной экономики – опора на собственные силы. Это является фактически безальтернативным выбором, так как Сирийский Курдистан не признан на мировой арене, не имеет налаженных экономических связей с внешним миром, не может получить доступ к международным финансовым потокам и инвестициям и находится в состоянии территориальной блокады со стороны Турции на севере, Курдского регионального правительства в Ираке на востоке и джихадистских группировок на юге. С начала революции в курдских кантонах Сирии из местных ресурсов было возведено несколько заводов по переработке зерна и нефти, чтобы снабжать население самым необходимым[272]. Экономическое взаимодействие внутри кантонов сводится к бартеру и межличностным обменам. Бюджет кантонов формируется за счет внутренних продаж продуктов населению, а также трансграничной теневой торговли. В экономике сохраняется частная собственность, в основном это предприятия численностью не больше пятнадцати рабочих.

Таким образом, экономика Сирийского Курдистана носит фактически натуральный характер и нацелена на удовлетворение базовых потребностей населения для выживания, а также содержание Отрядов народной самообороны. Главная проблема развития экономики автономии состоит в том, что Сирийский Курдистан не признан на международной арене, что предопределяет невозможность его выхода на мировые финансовые площадки, привлечение необходимых инвестиций и технологий для формирования индустриальной базы, отсутствие внутреннего рынка. Необходимость содержать многочисленную армию является беремен для бедного бюджета автономии и не дает возможность выделять средства для развития производств и сельского хозяйства. Большая проблема для экономики региона представляет протяженная граница с недружественной Турцией, которая осуществляет территориальную блокаду кантонов и пресекает любые попытки торгового взаимодействия курдов, которые даже при наличии нефти не могут ее продавать. Все это дает возможность сказать, что с экономической точки зрения Сирийский Курдистан вряд ли сможет стать самостоятельной единицей, не зависящей от помощи зарубежных партнеров и соседних государств.

Серьезным препятствием на пути к организации и сохранению автономии является раздробленность внутри курдского сирийского движения. Как было сказано выше, курды Сирии представлены двумя крупными партийными объединениями – Партией демократического союза и Курдским национальным советом – и несколькими мелкими организациями. Несмотря на то, что партии при активном посредничестве Барзани уже заключили три соглашения о совместных действиях и управлении курдскими территориями (11 июля 2012 года – Эрбильская декларация; 25 декабря 2013 года – соглашение о формировании единой делегации курдов на конференцию «Женева II»; 22 октября 2014 года – соглашение в городе Дохук), ни один из этих договоров не был реализован в полную меру. Более того партии обвиняют друг друга в негласном договоре с сирийским режимом Башара Асада (в случае с ПДС) и зависимости от турецкого правительства (в случае с КНС). По-разному относятся партии и к участию в сирийской оппозиции. КНС состоит в Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил, принимает участие в заседаниях данной организации, тогда как ПДС отстранилась и от участия в деятельность так называемой внешней оппозиции и состоит в Национальном координационном комитете за демократические перемены, но фактически действует без оглядки на эту структуру. Таким образом, среди сирийских курдов нет сплоченности, а отсутствие прямых столкновения на данном этапе объясняется лишь наличием серьезной террористической угрозы, что заставляет партии время от времени сотрудничать. Представляется, что как только в Сирии воцарится мир, а боевики будут подавлены или изгнаны за пределы сирийских анклавов, две крупнейшие курдские сирийские организации начнут борьбу за власть, что может значительно ослабить курдскую автономию.  

Будущее сирийской курдской автономии напрямую зависит не только от внутренних расколов, но и от ситуации в общекурдском диалоге в целом, который определяется общей региональной направленностью, прежде всего, курдов Сирии и Ирака. Несмотря на то, что курды Сирии и Ирака воевали вместе в иракской провинции Санджар, под сирийским городом Кобани и в сирийской провинции Ракка, а в сентябре 2015 года на встрече Барзани и Муслиму удалось договориться о совместных действиях «пешмерга» и Отрядов народной самообороны, сирийские и иракские курды имеют разную идеологическую платформу и региональную позицию[273]. Как уже было сказано выше, Партия демократического союза имеет тесные связи с Рабочей партией Курдистана, которая воспринимается ведущими западными державами и региональными лидерами как террористическая организация, что автоматически транслируется и на ПДС. Осенью 2014 года американцы заявили, что не рассматривают ПДС как террористическую структуру, однако, нажим Турции и общие идеологические корни РПК и ПДС заставляют мировое сообщество с опаской относиться к партии. Ситуация вокруг регионального и международного позиционирования ПДС может измениться, если Партия демократического союза разорвет связи с РПК, но это невозможно, исходя из общей истории, идеологии и тесных политических и военных связей двух структур. Иракские же курды выстраивают взаимовыгодные экономические отношения с Турцией: осуществляются поставки энергоресурсов из Эрбиля в Анкару фактически в обход официального Багдада; происходит развитие проектов связи нефтегазовых месторождений Иракского Курдистана с турецкими трубопроводами; развиваются общие программы в сфере коммуникаций, энергетики, торговли; прорабатывается реальная возможность экономической интеграции. Таким образом, иракские курды вряд ли будут оказывать нужную поддержку своим сирийским собратьям в их желании организовать автономию, особенно в свете выгодного экономического партнерства с Турцией и стремления укреплять собственные автономные завоевания и даже действовать в направлении самостоятельного государства на территории Ирака.

Определенные затруднения для сирийских курдов составляет отсутствие надежных региональных и мировых союзников. Так, с одной стороны, Партии демократического союза удается на данном этапе направлять сигналы России о желании выстраивать повсеместное сотрудничество, поддерживать активные военные и политические контакты. В ноябре 2015 года лидер партии Салих Муслим дал понять в интервью, что сирийские курды готовы работать с Россией вместе в деле урегулирования конфликта в Сирии. С другой стороны, партия вовлекает в свою орбиту и Соединенные Штаты, получает от Вашингтона необходимую военную помощь, сообща с про-американской коалицией и при американском авиационном прикрытии участвует в боях с боевиками Исламского Государства. Демонстрируемая партией внешнеполитическая гибкость объясняется и оправдывается имеющимися задачами и ситуацией в сирийском урегулировании. Однако разные позиции Москвы и Вашингтона по сирийскому вопросу могут стать камнем преткновения для ПДС. Так, Россия предлагает курдам воевать сообща с правительственными войсками сирийского режима, возлагает надежды на открытие курдами второго фронта против сирийских оппозиционных отрядов, чтобы облегчить военные операции армий Башара Асада. Если курды примут предложение России, они скорей всего потеряют поддержку США, которые заинтересованы в свержении режима Асада и победе оппозиции в стране. Таким образом, отсутствие четко зафиксированных партнерских обязательств, фундаментальные разногласия между США и Россией по сирийскому конфликту, общая неопределенность процесса государственно-политической трансформации САР делают курдов зависимыми от текущей политической конъюнктуры в сирийском противостоянии[274]. 

Серьезную проблему для безопасности курдской автономии в Сирии представляет отсутствие собственного оружия и тотальная зависимость боевых отрядов курдов от зарубежных поставок. Как было сказано выше, курдские земли в Сирии самые неразвитые и отсталые во всей стране. Здесь нет ни собственных заводов, ни налаженного производства. Поэтому курды жизненно нуждаются в вооружениях и других важных продуктах, таких как медикаменты, оборудование, предоставляемых Россией и США. Несомненно, курды - отважные войны, бесстрашно противостоящие любым нападкам боевиков на свои земли. Однако курдская автономия в Сирии не имеет возможности самостоятельного обеспечения бойцов оружием и боеприпасами, так как в курдских анклавах нет необходимой инфраструктуры. Достаточно вспомнить битву за город Кобани, когда курды проявляли чудеса героизма, но коренного перелома смогли добиться только после предоставления боевым отрядам американского оружия и поддержки с воздуха[275].

Положение сирийских курдов и будущее автономии напрямую зависит от позиции Турции и связано с фактической невозможностью наладить дипломатические контакты Анкары и ПДС из-за обвинений последней в тесных связях с РПК. Как уже было сказано выше, турецкое правительство будет делать все возможное, чтобы предотвратить автономизацию сирийских курдов. Учитывая, что Турция все еще является важным союзником Соединенных Штатов в регионе и ключевым участником в сирийском урегулировании, курды становятся своеобразным рычагом региональной политики[276].

Вышесказанное дает понять, что сирийские курды на данном этапе находятся в довольно сложной ситуации: с одной стороны, успехи в борьбе с террористами, эффективный контроль над курдскими анклавами и активное взаимодействие как с региональными игроками, так и с мировыми державами дают курдам ощущение возможности добиться реально работающей автономии. С другой стороны, политическая конъюнктура региона нестабильна, экономика Сирийского Курдистана находится в зачаточном состоянии и зависит от притока инвестиционных потоков и технологий, демографический потенциал нации слабее, нежели темпы прироста населения соседних этнических групп, курды Сирии раздроблены и имеют разную региональную направленность, живут в трех разрозненных кантона, которые не признаны в мире официально. Все эти неутешительные факторы дают возможность сказать, что курдам Сирии будет очень сложно сохранить и развивать реально работающую автономию ни в пределах Сирии в случае сохранения территориальной целостности государства, ни как самостоятельный осколок раздробленной республики.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Политический конфликт в Сирии, протекающий с весны 2011 года, изменил баланс сил на Ближнем и Среднем Востоке, привел к перестановке политических союзов, вывел на региональную арену новых негосударственных акторов. Важнейшим предварительным итогом кровопролитного противостояния стало усиление курдского сирийского меньшинства, которое организовало «демократическое самоуправление» и претендует на самую широкую автономию в пределах Сирии, в каком бы виде не вышла данная страна из войны.

Сирийский кризис начался весной 2011 года в небольшом городе Дараа как выражение недовольства действиями местных органов спецслужб и уже к апрелю 2011 года перекинулся на близлежащие города и населенные пункты и приобрел черты политического конфликта. В ходе выступлений люди скандировали политические лозунги, призывали к проведению давно обещанных демократических реформ, прекращению действия режима чрезвычайного положения. К осени стало оформляться оппозиционное движение, разделившееся на внутреннюю и внешнюю оппозицию. В конфликт стали вмешиваться зарубежные силы, которые поддержали антиправительственное движение в стране, что обусловило его расширение.

Постепенно конфликт стал приобретать черты гражданской войны с сильным внешним вмешательством, характеризоваться иррациональным, неинституциональным, деструктивным, насильственным методом протекания, чему способствовал ряд причин. Во-первых, политическая система Сирии до конфликта основывалась на авторитарном принципе правления при доминировании партии БААС и алавитов на ведущих политических, экономических, военных должностях. Несмотря на систематичные попытки режима расширить свою социальную базу при помощи возобновления деятельности некоторых запрещенных партий, привлечение к процессу управления и распределения экономических благ выходцев из других конфессиональных слоев, прежде всего суннитов, составляющих большинство сирийского населения, в стране продолжал существовать жесткий политический режим. В Сирии не было отработанной обратной связи с обществом и институциональных методов выражения недовольства или несогласия с проводимой политикой, что и привело к дестабилизации ситуации и скатыванию страны в хаос гражданской войны.

Во-вторых, политическая неустойчивость была осложнена сложной социально-экономической и демографической ситуацией в стране. Высокие темпы рождаемости привели к тому, что на трудовом рынке оказалось значительное количество нетрудоустроенной образованной молодежи, которая стала основной движущей силой волнений в городах.

В-третьих, демографическое давление на экономику было усугублено засухой, продолжавшейся в Сирии с 2007 года. Более 800 тысяч крестьянских хозяйств было разрушено, люди массово направились в города в поисках заработка, что нарушило их этнический и религиозный баланс, привело к возникновению взрывоопасной ситуации.

В-четвертых, разнообразный национально-религиозный состав населения Сирии всегда являлся ее слабым местом. Религиозные группы - алавиты, христиане, сунниты, друзы и национальные меньшинства - курды до конфликта жили при хрупком балансе распределения властных и экономических ресурсов. При этом 10% населения (алавиты) управляли оставшимися 90% других религиозных и этнических групп. Власти предпринимали меры сохранения светского характера государства, привлекали в свои ряды выходцев их разных групп населения, но так и не смогли предотвратить процесс исламизации общества и нарастание недовольства непропорциональным распределением ресурсов в стране.

Расширению конфликта и его радикализации способствовало вмешательство зарубежных и региональных держав, каждая из которых преследует свои цели. Во-первых, сирийский кризис есть отражение противостояния Ирана и Саудовской Аравии, которые представляют шиитскую и суннитскую парадигмы соответственно и оспаривают лидерство в регионе. Тегеран с исламской революции 1979 года стал выстраивать партнерские отношения с Дамаском как проводником в арабский мир. Союзные связи Ирана и Сирии предопределили вступление Саудовской Аравии в сирийские события с целью лишить Иран надежного партнера в регионе. Во-вторых, в сирийском кризисе принимает участие и газовый гигант Ближнего Востока Катар, который стремился расширить поставку голубого топлива в Европу посредством строительства газопровода через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирии через Турцию. Между тем Дамаск встал на пути осуществления этих планов и заключил трехсторонний меморандум о строительстве газопровода с Ираном и Ираком. Это предопределило вступление Катара в сирийский конфликт на стороне оппозиции и финансирование ряда террористических структур. В-третьих, Турция также не поддержала своего давнего союзника Башара Асада в конфликте и заняла резко антиасадовскую позицию. В-четвертых, значительная роль интернационализации конфликта принадлежит США, которые не только выступили за свержение Асада, но и поддержали оппозицию финансово и технически.

Сочетание вышеперечисленных факторов привели к политизации, радикализации и интернационализации конфликта, в разрешении которого принимают участие как региональные и мировые державы, так и ведущие международные организации.

С началом гражданского противостояния в Сирии курды не присоединились ни к правительственным войскам, ни к оппозиции, хотя эксперты предрекали участие курдского меньшинства на стороне протестующих, так как сирийский режим до событий 2011 года повсеместно нарушал их права. Промежуточным итогом сирийского политического конфликта стало значительное усиление курдского сирийского этноса и образование трех самоуправляемых кантонов – Африн, Кобани, Джазира - на севере Сирии. Во главе процесса автономизации встали две ведущие сирийские курдские партии – Партия демократического союза (ПДС) во главе с Салихом Муслимом и Курдский национальный совет (КНС) во главе с Абдул Хакимом Башаром, которые ориентируются на разные региональные силы, что является причиной их несогласованных действий.

ПДС имеет жесткую партийную структуру, налаженные связи с военизированной структурой – Отрядами народной самообороны, которые успешно противостоят террористическим нападкам, а также широкую социальную базу, что обусловлено предоставлением партией населению контролируемых территорий всех необходимых ресурсов и услуг для относительно мирной жизни. Партия также формирует большинство органов власти в трех сформированных кантонах, что делает ее фактически единственной жизнеспособной силой сирийских курдов. Между тем ПДС имеет тесные идеологические и военные связи с Рабочей партией Курдистана (РПК), которая базируется в Турции и ведет подрывную деятельность против турецкого правительства. Анкара, Вашингтон и ряд европейских столиц признают РПК террористической структурой, что также отбрасывает тень и на ПДС.

Курдский национальный совет состоит из 15 разных курдский сирийских партий, не имеет централизованной структуры и боеспособных отрядов, что в условиях постоянной террористической угрозы делает организацию бессильной и непопулярной среди сирийских курдов. Однако партия опирается в своей деятельности на Региональное курдское правительство в Ираке во главе с Масудом Барзани, что обеспечивает партии более благоприятное международное позиционирование и некоторую лояльность Турции, которая в последнее время выстраивает партнерские отношения с иракскими курдами.

Курдские сирийские партии под эгидой Масуда Барзани пытались 3 раза заключить договор о совместном управлении сирийских курдских кантонов, однако, разногласия так и не были преодолены.

Продвижение так называемого Исламского государства и долгая осада террористами сирийского города Кобани (Эйн-аль-Араб) с середины сентября 2014 по июнь 2015 годов вынудили курдов принять непосредственное участие в предотвращении распространения терроризма в регионе с целью защиты своих территорий. Военные победы курдов под Кобани и Тель-Абьядом сделали их одним из важнейших участников в деле противостояния джихадистской угрозы в регионе и, в частности, в Сирии. дальнейшее продвижение Отрядов народной самообороны на севере Сирии вызвали крайнее недовольство Турции и интерес России и США.

Турция с начала сирийского конфликта отнеслась к автономному проекту сирийский курдов с опасением. Это обусловлено, во-первых, тем, что сирийские курды имеют тесные связи с Рабочей партией Курдистана в Турции, вот уже более 30 лет ведущей подрывную деятельность против турецкого правительства и выступающую за предоставление турецким курдам автономных прав. Во-вторых, Анкара не может позволить сирийским курдам, расселенным как раз близ турецких границ, организовать действенную автономию, так как это потянет за собой желание турецких собратьев использовать этот пример в своей практике, что противоречит идеологическим кемалистским основам Турции. Именно поэтому Анкара будет всячески препятствовать курдскому сирийскому проекту, что уже проявляется в обстрелах курдских территорий Сирии и обвинении курдов в террористической деятельности и негласных договоренностях с сирийским режимом.

Между тем успехи курдов привлекли к ним внимание США и России, каждая из которых стремится заручиться их поддержкой в борьбе с террористами. Вашингтон уже с лета 2014 года прикрывал оборону курдов города Кобани с воздуха, участвовал в операциях против боевиков ИГ в Тель-Абьяд. 12 октября 2015 года сирийская умеренная оппозиция и курды заявили о формировании союза «Демократические силы Сирии», направленного против Исламского государства. Тогда же американцы сбросили над северной частью Сирии около 50 тонн вооружений. При этом Соединенные Штаты выступили посредниками в общекурдском диалоге. Так, 15 сентября 2015 года при участии США в Эрбиле была проведена встреча Президента Регионального правительства в Ираке Масуда Барзани и главы Партии демократического союза Салиха Муслима, в ходе которой обсуждались совместные действия иракских и сирийских курдов в борьбе с ИГ.

Российская операция в Сирии против Исламского государства сделала вопрос партнерства Москвы и сирийских курдов неизбежным. Интенсивные контакты российских дипломатов с сирийскими курдами начались еще летом 2015 года, когда делегация во главе с лидером Партии демократического союза Салихом Муслимом посетила Москву с целью установления более тесных отношений. Россия не ограничилась встречами с курдами. После инцидента с российским истребителем в ноябре 2015 года Россия пошла по пути координации военных действий на сирийском фронте с курдами. 26 ноября 2015 года Москва развернула высокоточную зенитно-ракетную установку С-400 на авиабазе Хмеймим в Латакии. Это помогло сирийским курдам свободно действовать на западном берегу Евфрата без ответных ударов Турции с воздуха. В декабре 2015 года российское воздушные удары по позициям сирийской оппозиции, поддерживаемой Турцией, позволили курдам перейти в атаку в западном анклаве Африн, что способствовало объединению трех кантонов в единое географическое и политическое пространство. К середине февраля 2016 года под прикрытием российской авиации курды взяли под контроль авиабазу Менах, город Аазаз и территории на западе этого города.

Активизация российско-курдских и американо-курдских контактов значительно испортили отношения данных стран с Турцией, поставили под вопрос существующие партнерские отношения названных государств, а также дали курдам Сирии шанс организовать «демократическое самоуправление». Между тем перспективы курдского автономного проекта туманны по нескольким причинам.

Во-первых, курды в Сирии, составляющие около 2 миллионов человек, не организуют подавляющего большинства ни в одном из организованных курдских кантонов, что вызывает сомнение в их способности с демографической точки зрения удержать под контролем имеющиеся территории. Пока неясно, смогут ли курды придумать такую национальную политику по отношению к другим группам населения, которая бы устраивала их.

Во-вторых, автономия курдов является самопровозглашенной, не признанной на международной арене официально. Несмотря на то, что сирийские курды 10 февраля 2016 года открыли представительство в Москве, имеют тесные связи с США, объявили о начале процесса федерализации в марте 2016 года на севере Сирии, они не признаны полноправным международным актором, а партия ПДС, которая стоит во главе процесса автономизации сирийских курдов, так и не стала на международной арене представителем курдского народа Сирии, что значительно затрудняет курдскому сирийскому меньшинству международное и региональное позиционирование.

В-третьих, курдская автономия имеет слаборазвитую отсталую экономику. Во времена правления Хафеза Асада и его сына Башара Асада на курдских территориях не создавалась современная инфраструктура. Это привело к тому, что к моменту возникновения самостоятельных кантонов на землях курдов не было развитой промышленной базы и экономической модели для самостоятельного развития, что вынудило сирийских курдов фактически с нуля создавать систему, которая получила название «кооперативная экономика» и носит натуральный характер.

В-четвертых, большим препятствием на пути к организации и сохранению автономии является раздробленность внутри курдского сирийского движения. Партия демократического союза и Курдский национальный совет обвиняют друг друга в негласном договоре с сирийским режимом Башара Асада (в случае с ПДС) и зависимости от турецкого правительства (в случае с КНС), что наносит ущерб сплоченности курдов перед лицом необходимости укреплять достигнутые политические успехи.

В-пятых, будущее сирийской курдской автономии напрямую зависит и от ситуации в общекурдском диалоге, который зависит от курдов Сирии и Ирака. Как уже было сказано выше, Партия демократического союза имеет тесные связи с Рабочей партией Курдистана, которая рядом стран Запада названа террористической организацией, что автоматически транслируется и на ПДС. Курдский национальный совет пользуется лояльным отношением Турции, так как имеет тесные контакты с Масудом Барзани – важным турецким экономическим партнером. Партия Барзани – Демократическая партия Курдистана противостоит Рабочей партии Курдистана, что отражается и на сирийских курдах.

В-шестых, затруднения для сирийских курдов составляет отсутствие надежных региональных и мировых союзников. Так, Партии демократического союза удается на данном этапе выстраивать отношения и с США и с Россией, однако,  разные позиции Москвы и Вашингтона по сирийскому вопросу могут стать камнем преткновения для ПДС.

⇐ Предыдущая234567891011

Поделиться: