ГЛАВА 8. ПРАВОВЫЕ СТРАТЕГИИ В ПРАВЕ СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА

 

Современная правовая система российского общества, правореализационная практика, да и действующее современное право в целом постоянно подвергаются преобразованиям. В условиях их непрерывной трансформации правовое регулирование общественных отношений может быть успешным только при условии осуществления государством последовательной, научно обоснованной и внутренне непротиворечивой правовой политики, ориентированной на достижение правовых целей, значимых для человека, общества и государства. Совершенствование действующего права как одно из приоритетных направлений правовой политики современного государства может осуществляться последним только на основе стратегического подхода. В силу этого возникает потребность в конструировании и использовании правовых стратегий, которые, наряду с правовой тактикой становятся основой государственно-правового регулирования общественных отношений и в современных условиях способны оказать влияние на модернизацию и преобразование правовой жизни общества.

Прежде чем приступить к обнаружению правовых стратегий в праве современного государства, необходимо определить, в чем именно проявляется специфика последнего. В условиях методологического плюрализма многие теоретики, видя недостатки позитивистского правопонимания, встают на путь поиска новой современной доктрины права, основанной на интегративном подходе, с учетом, конечно, накопленного «классического опыта»[269].

Современная юридическая теория не дает однозначного ответа на вопрос о том, что собой представляет современное право, в силу того, что специфика этого права не может получить концентрированное выражение в конкретной дефиниции. Прийти к однозначному выводу о том, что представляет собой современное право, не позволяет и анализ работ тех авторов, которые, так или иначе, посвятили свои исследования современному праву.

По нашему мнению, современное право – это право «настоящее», принадлежащее существующему периоду исторического развития и отвечающее требованиям заданной эпохи и текущему этапу общественного развития. Современное право противопоставляется праву традиционному, оно, в отличие от традиционного, нацелено не на сохранение приверженности чему-либо устоявшемуся, а на последующее решение новых актуальных задач. Именно футурологический взгляд на современное право позволяет охарактеризовать его как право новационное, лишенное определенной абсолютизации или идеализации. Это право модернистское, прогрессивное.

Наиболее значимым моментом для понимания специфики правовых стратегий в праве современного государства является то, что это право – официальное, позитивное право. Будучи связанным непосредственно с возникновением и функционированием государства, это право исходит от государства и приводится в действие в его интересах. Насколько интересы общества будут вовлечены в сферу интересов государства, настолько государство будет принимать и отражать интересы общества в конструируемых им правовых стратегиях. При этом главным фактором, определяющим вовлеченность общезначимых интересов в государственную сферу, являются отношения государства и гражданского общества. Находясь в оппозиции, интересы общества вряд ли будут восприниматься государством как целесообразные и необходимые и с неизбежностью будут преломляться сквозь призму интересов государства.

Характер и специфика права современного государства во многом предопределены тем, что, будучи универсальным политическим институтом, государство использует право для достижения своих политических целей и установок. Поскольку право для государства инструментально, постольку и стратегии в праве современного государства – это стратегии оптимизации того правового инструментария, который государство может использовать для удовлетворения существующих у него потребностей. При этом под правовой стратегией подразумевается недетализированный план деятельности (воздействия), осуществляемого с целью изменения существующего права и происходящих в правовой жизни процессов в соответствии с заранее сконструированной идеальной моделью, отражающей определенное состояние действующего права и правовой практики.

Несмотря на то, что понятие «стратегия» имеет греческое происхождение, и в буквальном смысле в переводе с древнегреческого «strategos» оно означает «войско веду». Этимологически термин «стратегия» первоначально использовался исключительно в военном деле и военной науке, когда речь шла об осуществлении военных действий. По истечении определенного времени, стратегия получила более широкое теоретическое осмысление, и помимо связи с военной наукой обнаружилась связь рассматриваемого термина с политической наукой. Постепенно сложилась традиция говорить о «военно-политической стратегии». Последовательное расширение сферы стратегического управления с закономерностью предопределило расширение сферы применения рассматриваемого термина. Его связь с другими терминами военной науки ослабла, и он стал использоваться во многих науках для обозначения скоординированных действий, осуществляемых под единым руководством, направленных на достижение существенных результатов, ориентированных на долговременные цели и задачи, решение которых обеспечивает достижение этих целей.

В настоящее время термин «стратегия» органично включен в аппарат юридической науки, потребность в которой возникает тогда, когда необходимо определить причины и условия качественного необратимого изменения всей правовой системы (и норм, и отношений, и институтов, и даже, наверное, сознания).

Таким образом, о какой бы сфере мы ни говорили применительно к стратегии, будь то военная, экономическая, правовая или иная, можно обнаружить универсальные сущностные признаки, которые характерны для любой стратегии как недетализированного плана деятельности:

1) стратегия – это явление в некотором роде абстрактное, не имеющее строгих форм. Она может существовать в виде каких-либо концептуальных общих установок или идей, реализация которых позволяет добиться актору конструктивного воздействия на определенную сферу общественных отношений, либо достижения поставленных перед собой целей;

2) построение стратегии есть творческая деятельность, и актуальна она тогда, когда нет заранее разработанных или апробированных практикой моделей поведения, позволяющих решить сформулированные актором задачи, либо когда реализация этих моделей представляется актору не вполне эффективным в заданных условиях способом решения этих задач;

3) потребность в выработке и реализации стратегии существует тогда, когда преследуемая цель представляется настолько сложной, что необходимо множество усилий и действий, чтобы ее достигнуть. То есть тогда, когда долгосрочное планирование, координация, согласование усилий, учет множества внешних и внутренних факторов являются необходимыми условиями достижения цели;

4) стратегия рассчитана на долгосрочный период, ее построение нецелесообразно тогда, когда речь идет о решении сиюминутных задач или задач, разрешаемых в течение непродолжительного, короткого срока. Потребность в стратегии возникает тогда, когда цель не может быть достигнута прямо сейчас, так как налицо нехватка ресурсов или возникли какие-либо препятствия, которые необходимо устранить;

5) стратегия не представляет собой что-либо раз и навсегда утвержденное, так как динамичность процессов, протекающих в той среде, в которой происходит ее реализация, неизбежно может привести к изменению стратегического плана;

6) при построении стратегии, для того чтобы она была успешной, необходимо учитывать объективно существующие условия (исторические, социальные, политические и пр.). Таким образом, при формировании стратегии должны учитываться все факторы среды, в которых существует объект, на приведение которого в соответствии с идеальной моделью нацелена стратегия.

Следует отметить, что в современных условиях, характеризующихся значимостью идеологических аспектов политической жизни, право воспринимается не только в качестве инструмента регулирования и правоохраны, но и в качестве инструмента мощного идеологического воздействия. Несмотря на то, что юридические нормы не воспринимаются нами в качестве такового (в отличие, например, от речей, произносимых политическими лидерами), тем не менее, именно они во многом определяют нашу картину мира и систему ценностей. Их влияние оказывается тем более значительным, чем менее мы это замечаем и чем чаще оказываемся в юридически значимых ситуациях, требующих применения конкретных норм.

Инструментальный характер права предопределяет и то, что собственно правовые стратегии конструируются государством редко, чаще они выступают компонентом комплексных стратегий. При этом, как правило, речь идет о таких комплексных стратегиях, которые по существу являются политическими. В силу этого, изучая конкретные правовые стратегии, авторы именуют их именно политико-правовыми[270].

Например, такая правовая стратегия как обеспечение равноправия граждан независимо от расы, национальности, языка, отношения к религии и других обстоятельств является компонентном комплексной стратегии развития потенциала многонационального народа Российской Федерации (российской нации) и всех составляющих его народов (этнических общностей)[271]. В данном случае цель реализации названной правовой стратегии в контексте осуществляемой государством политики носит промежуточный характер, конечные же цели – сохранение единства и целостности России, укрепление российской государственности – являются политическими.

Конкретными целями, реализация которых преследуется в рамках правовых стратегий в праве современного государства, как правило, выступают повышение эффективности действия позитивного права, устранение факторов, препятствующих достижению посредством правового инструментария тех правозначимых результатов, достижение которых запланировано, повышение уровня системности регулятивного воздействия права на практику и т.д.

Таким образом, стратегии в праве современного государства, в сущности, являются, как правило, частными: они не нацелены на изменение правовой системы в целом, а преследуют цель совершенствования правового инструментария, предназначенного для решения конкретных властных задач.

В зависимости от того, в чем именно состоит стратегия оптимизации правового инструментария, можно различить либеральные, этатистские и мобилизационные правовые стратегии в праве современного государства.

Либеральные правовые стратегии предполагают ослабление государственного контроля над процессами самоорганизации и саморегуляции, протекающими в праве как в сложной отлаженной системе. Возникновение таких стратегий может быть связано с тем, что государство с увеличением объема выполняемых им функций, в том числе – по юридическому регулированию отношений, складывающихся в различных сферах общественной жизни, – делегирует их часть другим субъектам (организациям гражданского общества, муниципальным образованиям и т.д.). Делегируя собственные функции, государство одновременно отказывается от юридического давления на соответствующие сферы общественной жизни. Однако чаще всего появление либеральных правовых стратегий связано с демократизацией политического строя государства. В этом плане показательным примером является стратегия децентрализации правового регулирования, ставшая компонентом стратегии либерализации общественной жизни в период перестройки[272].

Этатистскими являются такие правовые стратегии, которые предполагают усиление роли государства и в выработке правового инструментария, и в организации его использования. Конструирование таких стратегий является более характерным для государственного права, чем создание либеральных стратегий, уже в силу политической природы государства, его стремления к расширению собственной власти, способности влиять на различные сферы жизнедеятельности общества. Более того, в современных условиях, характеризующихся юридизацией общественной жизни, этатистские правовые стратегии приобретают еще большую значимость, чем ранее.

Примером этатистской стратегии служит стратегия, связанная с совершенствованием законодательства в сфере туризма. На этатистский характер данной правовой стратегии, ставшей компонентом комплексной стратегии развития туризма в России[273], указывает то, что, среди прочего, ее реализация предполагает разработку предложений по внесению изменений в нормативные правовые акты в сфере туризма и формированию новых законодательных инициатив с учетом современных требований туристского рынка в Российской Федерации, а также разработку проектов нормативных правовых актов, предназначенных для регулирования широкого круга отношений, ранее находившихся вне сферы юридического регулирования (в частности, разработку и внедрение профессиональных стандартов деятельности специалистов в сфере туризма, официальной статистической методологии оценки количества въездных и выездных туристских поездок в соответствии с международными рекомендациями по статистике туризма, национального стандарта указателей туристской навигации, мер по поощрению достижений в области туризма и поддержке приоритетных направлений туристской деятельности и др.)[274].

Мобилизационные правовые стратегии предполагают специализацию правового инструментария, подчинение процесса его выработки и применения конкретным политическим целям, приобретающим особую актуальность на определенном этапе развития государства. Они могут сопровождаться либо усилением, либо ослаблением роли государства в юридическом регулировании в зависимости от целесообразности того или другого, а их цель – сделать право таким, чтобы оно своим функционированием обеспечивало успешное выполнение конкретной задачи, даже если это происходит в ущерб решению иных задач, стоящих перед правом. При этом опасность мобилизационных стратегий как раз и состоит в том, что предельная специализация права чаще всего становится препятствием для его нормального функционирования. Право является полифункциональным, имеет множество направлений действия, и в условиях сложной системной связи между его функциями подчинение имеющихся у него регулятивных и охранительных возможностей решению одной задачи неизбежно приводит к его низкой результативности в решении иных задач.

Эффективными мобилизационные правовые стратегии могут быть лишь при условии, что используются в экстраординарных условиях, когда требуется в короткие сроки устранить внезапно возникнувшие угрозы. Конструируются и реализуются такие стратегии в данных условиях в рамках чрезвычайного законодательства. Например, в условиях военного времени в рамках военного законодательства реализуется стратегия создания правовых условий, способствующих защите территориальной целостности и сохранению суверенитета государства.

Несмотря на включенность правовых стратегий в праве современного государства в комплексные политические стратегии в качестве компонента последних, они оказывают существенное влияние на развитие права.

Прежде всего, изменение и совершенствование правового инструментария вне зависимости от того, для чего он предназначен, способствует развитию права самого государства как системы норм (нормативного массива). Это объясняется тем, что, если рассматривать право в инструментальной плоскости, то оно, собственно, и является системой инструментов (средств). Как справедливо подчеркивает А.В. Малько, «право – многогранное явление, которое можно рассматривать с разных сторон. Выступая в роли феномена цивилизации, элемента культуры, меры свободы и справедливости, право в большей степени характеризуется как цель по отношению к обществу, приобретает мощное социальное звучание. Наряду с этим право можно оценивать и как средство (инструмент) для разрешения практически значимых задач общества, удовлетворения интересов людей»[275].

Интенсивность влияния, оказываемого реализацией стратегий на развитие права современного государства, во многом зависит от того, что выступает опорным моментом их конструирования. Если властный субъект ориентируется исключительно на цель, к достижению которой он стремится, то реализация построенной им стратегии, как правило, приводит к существенным изменениям в праве. Это связано с тем, что ориентированность на цель предполагает конструирование в рамках реализации стратегии правового инструментария, специально предназначенного для ее достижения. Изменения в праве, возникают в процессе реализации стратегии вне зависимости от ее эффективности – как результат конструирования инструментария как такового. Если стратегия строится, исходя не только из поставленной цели, но и с ориентацией на характер наличных правовых средств, то изменения в праве, происходящие в результате ее реализации, как правило, оказываются менее ощутимыми. Это связано с тем, что средства реализации стратегии, прежде всего, выбираются из уже существующих, и лишь в ситуации полного отсутствия инструментов, которые могли бы быть использованы для достижения поставленной цели, предусматривается создание новых средств. Существенные изменения в праве в данном случае наступают, как правило, лишь в случае эффективной реализации стратегии.

Правовые стратегии – особенно стратегии, ориентированные исключительно на цель – как правило, могут обеспечить результативное решение «оригинальных» правовых проблем, т.е. таких проблем, опыт решения которых отсутствует или является минимальным. С этой точки зрения они выступают чрезвычайно значимым источником развития права. Вместе с тем, следует понимать, что излишнее увлечение ими (особенно стратегиями первого типа) способно повлечь за собой негативные для развития системы права в целом изменения. Это связано с тем, что указанные стратегии предполагают воспроизводство большого массива средств правового регулирования и, прежде всего, норм права как базового «строительного материала» системы юридического регулирования. В то же время увеличение массива правовых норм в определенный момент неизбежно приводит к ситуации избыточного правового регулирования, а как следствие, к нормативной инфляции. Как справедливо пишет Г.В. Мальцев, «наличие множества норм, регулирующих один и тот же предмет, создает видимость ложного выбора, повышает вероятность случайного правоприменения. Огромная масса норм, разрозненных и слабо согласованных между собой, созданных в разное время и с разными целями, дает возможность лицам, применяющим норму, придать любому своему решению вид юридически-обоснованного. В процессе массового производства юридических норм … резко ослабляется внимание законодателя к проработке элементов, входящих в механизм применения данного закона. В итоге – бурная правотворческая деятельность, возрастающее количество законов вызывают парадоксальное состояние, при котором обилие норм уживается с отсутствием элементарного порядка в какой-либо сфере»[276].

С учетом изложенных обстоятельств в условиях высокой развитости нормативного массива государственного права более предсказуемыми и менее «опасными» являются те последствия, которые имеют для правовой жизни общества стратегии, нацеленные прежде всего не на интенсификацию и детализацию нормативного регулирования отношений, а на изменение правовой идеологии как составляющей массового правосознания. Любая правовая норма, прежде чем быть реализованной, находит свое преломление в правосознании ее адресатов. Будучи «правильно» сориентированными, участники правоотношений могут на основе тех идеологических установок, которые у них сформированы, стабильно выбирать модели поведения, оптимальные с точки зрения достижения поставленных государством целей. В этих условиях эффективность реализуемых стратегий существенно повышается, а вероятность наступления нежелательных сопутствующих результатов снижается.

То, какие именно компоненты в праве современного государства получают развитие, зависит во многом от характера реализуемых стратегий. Реализация либеральных правовых стратегий способствует развитию частного права. Кроме того, в силу того, что в условиях реализации либеральных стратегий усиливается роль местного самоуправления и осуществляемого им регулирования, как правило, активно развивается муниципальное право. Публичное право в основном развивается за счет «проникновения» частного права в публичную сферу. 

В условиях реализации этатистских стратегий активно развивается публичное право. Отдельно следует подчеркнуть тот факт, что осуществление названных стратегий, как правило, оказывается сопряжено с бурным развитием конституционного права. Это объясняется тем, что конституционное право выступает отраслью, закрепляющей основы взаимоотношений личности и государства, определяющей базовые характеристики государства. В условиях «огосударствления» правовой жизни общества оно «выступает символом демократии и гуманизма, символом «цивилизованности» государства»[277], и поэтому развитость конституционного права служит важным условием легитимации проводимой государством политики – в том числе в правовой сфере.

В условиях реализации мобилизационных правовых стратегий, как правило, в праве государства происходят следующие изменения. Сфера государственно-правового регулирования общественных отношений и круг источников права нередко сужаются. Процедурно-процессуальные формы деятельности правотворческих и правоприменительных органов упрощаются. Активно развивается, пожалуй, лишь уголовное право, в котором появляются новые нормы, направленные на пресечение наиболее опасных в существующих условиях деяний.

Так, в условиях Гражданской войны в России в 1918 – 1920 гг. не просто появляется целый ряд нормативно-правовых актов, устанавливающих уголовную ответственность и наказание для участников контрреволюционных выступлений, дезертиров и спекулянтов, формируется сложная система чрезвычайного законодательства, нацеленная на повышение эффективности борьбы с опаснейшими в условиях Гражданской войны преступлениями[278].

В годы Великой Отечественной войны естественным образом возникла необходимость введения новых составов преступлений, борьба с которыми имела важное значение для решения основной задачи – разгрома врага. А поскольку в основном продолжали действовать довоенные нормы уголовного законодательства, то уголовное право активно развивалось за счет расширения применения аналогии закона. Регулирование вопросов применения уголовного закона по аналогии осуществлялось с помощью постановлений Пленума Верховного Суда СССР, которые имели общеобязательное значение на всей территории страны. Верховный Суд СССР разъяснял нижестоящим судам, как им надлежало применять советское законодательство, тем самым восполняя пробелы в праве, которые появились в условиях военного времени[279].

Принимая во внимание, что для современных государств человек, его права и свободы являются высшей ценностью, возникает необходимость обратиться, прежде всего, к правовым стратегиям, конструируемым и реализуемым государством в сфере прав человека.

Рассматривая вопрос о стратегиях в сфере прав человека с точки зрения права современного государства то в нем в современных условиях в наиболее явном виде находят свое выражение следующие стратегии: во-первых, стратегия создания таких условий, при которых человек потенциально может воспользоваться любым своим правом, признанным государством; во-вторых, стратегия стимулирования правовой активности граждан как носителей прав; в-третьих, стратегия ограничения прав человека для защиты основ конституционного строя, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства; в-четвертых, стратегия повышения уровня правовой защищенности отдельных категорий граждан.

Рассмотрим каждую из перечисленных стратегий более подробно.

Появление стратегии создания таких условий, при которых человек потенциально может воспользоваться любым своим правом, признанным государством, связано с актуализизацией в современных условиях проблемы поиска оптимальной модели взаимоотношений государства и личности. Предполагается, что такая модель должна обеспечивать не только ответственность личности перед государством, подчинение исходящим от него общеобязательным велениям, но и свободную реализацию каждым индивидом собственных интересов и притязаний в рамках, признаваемых государством.

Рассматриваемая стратегия находит отражение во Всеобщей декларации прав человека, провозглашенной Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., Конвенции «О защите прав человека и основных свобод» от 4 ноября 1950 г. и целом ряде других международных документов. Кроме того, приверженность ей современных государств подтверждается содержанием конституций «третьего поколения», принятых в период после Второй мировой войны и вплоть до последнего десятилетия ХХ в., а также конституций «современного поколения», которые датируются последним десятилетием ХХ – началом ХХI в.[280].

Закрепленное в ст. 2 Конституции Российской Федерации положение о том, что «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства», предполагает обязанность государства создать правозащитные механизмы, гарантирующие пользование человеком и гражданином своими правами и свободами и заключенными в них социальными благами, а также обязанность государства обеспечить эффективное действие таких механизмов. Оно изначально имеет программное значение, а, как следствие, определяет стратегическую направленность деятельности законодательной, исполнительной и судебной власти в сфере прав человека. В рамках реализации названной стратегии компетентными государственно-властными субъектами предпринимаются шаги, нацеленные на создание специальных юридических механизмов и гарантий реализации прав; ограничение полномочий органов власти и установления специальных процедур их осуществления с целью повышения степени защищенности прав и свобод человека от нарушений со стороны государственно-властных субъектов; формирование и обеспечение эффективного функционирования системы правоохранительных органов; обеспечение действенности судебной системы и т.д.

Несмотря на то, что в статье 2 Конституции РФ речь идет не только о соблюдении и защите прав и свобод человека и гражданина, но и об их признании, что предполагает обязанность государства соблюдать и защищать права человека, вряд ли можно подвергнуть сомнению тот факт, что соблюдению и защите прав человека государством предшествует их юридическое закрепление. Создание и обеспечение эффективного действия правозащитных механизмов возможно только там, где речь идет о правах, официально признанных государством, так как в противном случае государство как субъект, их гарантирующий, вряд ли способно обеспечить их действенную защиту. Сказанное предопределяет то, что стратегией государства становится создание условий, благоприятствующих использованию человеком именно тех прав, которые признаны (а, значит, юридически закреплены) государством.

Что касается стратегии стимулирования правовой активности граждан как носителей прав, то ее актуальность определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, реализация прав и свобод, признаваемых высшей ценностью, объективно невозможна в условиях пассивности носителей прав: гарантирование, обеспечение и защита прав могут осуществляться лицами, не являющимися их носителями, но сама реализация прав не может осуществляться иначе как посредством активного пользования ими тех, кому они принадлежат. Во-вторых, кроме того, важно понимать, что «отношения государства и личности – это проявление закона единства и борьбы противоположностей, общего и отдельного. Государство находится в постоянном и неустранимом противоречии с личностью, для которой оно одновременно является гарантом и ограничителем ее свободы»[281]. В этой связи тенденции и перспективы развития сферы прав человека во многом зависят от правовой активности граждан: именно их активность влияет на выбор любым современным государством приоритетных направлений правовой политики в сфере прав человека, способствует исполнению им принятых на себя обязательств по гарантированию и защите основных прав и свобод, «помогая» государству быть правовым, несмотря на неустранимость противоречия между его интересами и интересами личности.

Особая актуальность рассматриваемой стратегии для современного Российского государства во многом объясняется отказом государства от характерной для советского периода развития государства патерналистской модели взаимоотношений с личностью.

В сущности своей современное Российское государство по-прежнему остается патерналистским: «в современных условиях мы наблюдаем устойчивые проявления патернализма, позволяющие говорить о нем как об архетипичном элементе российской культуры»[282]. Вместе с тем, в постсоветский период характер патерналистских отношений между государством и личностью меняется: «в качестве приоритетных направлений правовой политики России выделяются патерналистические модели государственно-правовой поддержки социального благополучия населения и гарантирования права на социально достойное существование, обеспеченное в соответствии с потребностями личности на уровне возможностей культурного развития человека, защиту наиболее уязвимых слоев населения от жесткого воздействия формирующегося рынка, содействие экономической активизации различных слоев населения, гуманизацию бизнес-технологий, повышение социальной ответственности предпринимательских кругов. Решение этих задач, в свою очередь, связано с созданием эффективно функционирующего «социального гуманизма», при котором человек является активным и равноправным субъектом социальных отношений»[283]. Иными словами, предполагается, что «человек сам обязан создавать свое материальное благополучие, а государство должно способствовать этому и не только не возводить искусственных препятствий, но и обеспечивать благоприятный режим для самореализации личности и оговоренный минимум социальных благ»[284]. Эту мысль емко выразил в своем Послании Федеральному Собранию в 2014 году Президент РФ В.В. Путин: «Главное сейчас – дать гражданам возможность раскрыть себя. Свобода для развития в экономике, социальной сфере, в гражданских инициативах – это лучший ответ как на внешние ограничения, так и на наши внутренние проблемы. И чем активнее граждане участвуют в обустройстве своей жизни, чем более они самостоятельны, как экономически, так и политически, тем выше потенциал России»[285].

Патерналистская деятельность государства с одной стороны, в массовом правосознании россиян во многом ассоциируется с осуществлением государством конкретных мероприятий по реализации признанных им прав[286], а, с другой стороны, реализация всякого права объективно требует активности его носителя. Поэтому успешная реализация стратегии стимулирования правовой активности граждан оказывается необходимым условием достижения тех целей, которые преследует современное Российское государство, осуществляя стратегию создания благоприятных условий для самореализации личности и повышения уровня ее самостоятельности, активности и ответственности. При этом, важно подчеркнуть, как и во всех других случаях, реализуемая государством правовая стратегия оказывается компонентом комплексной стратегии, политической по своей сущности.

Реализация стратегии стимулирования правовой активности граждан осуществляется, прежде всего, посредством мер идеологического характера. Это объясняется тем, что она требует в качестве первоочередной меры разрушения традиционно свойственных для российского правосознания представлений о характере взаимоотношений, существующих между личностью и государством.

Стратегия ограничения прав человека для защиты основ конституционного строя, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства находит нормативное отражение в тех же международных и внутригосударственных нормативных документах, что и стратегия создания таких условий, при которых человек потенциально может воспользоваться любым своим правом, признанным государством.

В праве современного российского государства, стратегия ограничения прав человека для защиты основ конституционного строя, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства находит нормативное отражение, прежде всего, в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. В рамках данной стратегии предполагается реализация установленных Конституцией РФ, а также федеральным законодательством, соответствующим Конституции РФ, ограничений прав человека, имеющих своей целью: 1) урегулирование отношений в особых условиях; 2) упорядочение отношений в нормальных условиях; 3) установление негативных правовых последствий за правонарушение; 4) сужение субъективных прав и возложение дополнительных обязанностей в связи с предоставлением компенсационных привилегий и льгот; 5) определение неполного (усеченного) объема прав и свобод для лиц с определенным статусом (осужденные, недееспособные и т.д.)[287].

Подчеркнем, что в соответствии с рассматриваемой стратегией ограничение прав человека предполагается не только для защиты прав других лиц (что предусмотрено Всеобщей декларацией прав человека), но и для защиты, в том числе и публично-правовых ценностей. Данное обстоятельство во многом определяет содержание конкретно установленных действующим законодательством ограничений. Вместе с тем, оно вряд ли является «индикатором», свидетельствующим о том, что, несмотря на признание человека, его прав и свобод высшей ценностью, взаимоотношения между государством и челове­ком во многом строятся исходя из принципа приоритетности публичных интересов. Защищенность публичных интересов рассматривается в качестве необходимой предпосылки реализации не только интересов общества и государства, но и прав и свобод человека и гражданина. В этом плане показательным является то, что «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации», определяя основные направления обеспечения национальной безопасности Российской Федерации, подчеркивает, что таковыми являются «стратегические национальные приоритеты, которыми определяются задачи важнейших социальных, политических и экономических преобразований для создания безопасных условий реализации конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации, осуществления устойчивого развития страны, сохранения территориальной целостности и суверенитета государства». В данном случае реализации конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации придается первостепенное значение.

Стратегия повышения уровня правовой защищенности отдельных категорий граждан строится на идее о том, что отдельные категории людей в силу различных причин оказываются в «невыгодном» в сравнении с другими положении тогда, когда речь идет о реализации их прав. Речь идет о лицах, которые в силу своих индивидуальных особенностей не могут отстаивать и защищать свои права так же активно, как другие, а также о лицах, в отношении которых возможна их дискриминация по любому признаку (половому, расовому, религиозному и др.). В силу правовой незащищенности рассматриваемых социальных групп современные государства полагают необходимым и целесообразным создавать дополнительные гарантии реализации и защиты их прав.

Так, в частности, компонентом реализуемой Российской Федерацией стратегии обеспечения благополучного и защищенного детства выступает правовая стратегия создания системы защиты и обеспечения прав и интересов детей и дружественного к ребенку правосудия[288]. Реализация данной стратегии среди прочего предполагает развитие законодательных основ системы защиты детства, введение в действие существующих международных стандартов обеспечения и защиты прав и интересов детей; создание эффективной системы профилактики правонарушений, совершаемых в отношении детей, и правонарушений самих детей, системы правосудия и системы исполнения наказаний, дружественных к ребенку; принятие на законодательном уровне мер по защите детей от информации, угрожающей их благополучию, безопасности и развитию. Другой пример. Компонентом реализуемой государством стратегии создания доступной для инвалидов среды стала правовая стратегия создания нормативной базы, позволяющей реализовать международные стандарты, провозглашенные ратифицированной Российской Федерацией в 2012 году Конвенцией о правах инвалидов[289]. Реализация обозначенной правовой стратегии связана, прежде всего, с внесением изменений в большое количество нормативных правовых актов, посвященных вопросам реабилитации и социальной интеграции инвалидов, строительства, культуры, образования, занятости, транспорта и связи[290].

Позитивный эффект от реализации правовой стратегии возможен не только для права современного государства, но и развитие отдельных негосударственных форм права может целенаправленно стимулироваться в рамках реализации той или иной государственно-правовой стратегии. Например, реализация многонациональными государствами стратегии гарантирования и защиты прав коренных малочисленных народов способствует не только сохранению, но и развитию права этих народов. Но чаще всего реализация правовых стратегий в государственном праве оказывается связанной с вытеснением негосударственного права, оппозиционного государственному. В частности, все стратегии борьбы с преступностью приводят в случае их эффективной реализации к вытеснению из правовой жизни общества различных видов теневого права. В отличие от государственного права, выступающего результатом целенаправленно осуществляемого правотворчества, «теневое право воплощает себя непосредственно в виде институционализированного поведения. Формой теневого права является … устойчивая институционализация конкретного варианта поведения, нашедшая свое отражение в правосознании»[291]. Поэтому закономерно то, что реализация стратегий, нацеленных на укрепление законности и обеспечение государственного правопорядка, оказывается фактором, деструктивно влияющим на развитие теневого права.

Реализация правовых стратегий в праве государства может влиять на развитие права гражданского общества, группового и индивидуального права по принципу обратной связи (в силу того, что повышение эффективности правового инструментария приводит к усилению давления государства на общество, социальные группы и человека).

Общество все-таки желает видеть в государстве воплощение правового идеала и ориентацию на справедливое право, а государственное право – средством решения не политических, а в первую очередь значимых для социума задач. Однако специфическая природа государства и характер властно-принудительного компонента государственного права не позволяют воплотить этот идеал в реальность. Потому, как полагает Г.М. Лановая, решать правовые задачи имеющимися у него в распоряжении средствами властвующий субъект будет лишь тогда, когда их решение способствует достижению политических целей. В ряде случаев правовые в силу своей социальной значимости цели прямо противоречат целям политическим, значимым для групп и сил, стоящих у государственной власти. Вместе с тем, осуществление социально-значимых функций оказывается значимым для государства в силу того, что является необходимым условием легитимации его власти, а, следовательно, в силу того, что оно выступает необходимой предпосылкой сохранения власти и обеспечения ее полноты как важнейшей политической задачи[292]. Если государственное право вследствие реализуемых в нем стратегий перестает эффективно выполнять социально-значимые функции, то это приводит к интенсивному развитию права в его негосударственных формах. В частности, «разрастание» права гражданского общества может выступать реакцией на неэффективность права государства. Интенсивное развитие индивидуального права может стать реакцией на излишнее, неоправданное давление неэффективного права государства на человека.

В целом, рассматривая проблему влияния стратегий в государственном праве на развитие права в его неюридических формах, вряд ли можно обнаружить какие-то более конкретные закономерности, указывающие на характер, интенсивность и последствия такого влияния. В силу самоорганизующегося характера негосударственного права в различных условиях реализация одной и той же стратегии может повлиять или не повлиять на развитие этого права, оказать на его развитие ощутимое или малозначимое воздействие, по-разному сказаться на векторах такого развития, его динамике и результатах. Например, в разных обществах, в зависимости от специфики идейно-ценностного строя массового правосознания, реализация государством стратегии создания правовой основы для институционализации гражданского общества может привести или не привести к развитию права гражданского общества.

Различным по своему характеру, интенсивности и последствиям является и влияние, оказываемое реализацией стратегий в государственном праве на развитие правовой системы в целом. Приведем такой пример. Реализация государством стратегии ограничения властного вмешательства государства в сферу корпоративного права в случае ее эффективности приводит к конструктивному обособлению и активному развитию последнего. В зависимости от особенностей социально-экономического, политического и духовно-культурного развития общества обозначенный процесс, в свою очередь, может либо способствовать гармонизации правовой системы, обеспечению оптимального сочетания в регулировании предпринимательской деятельности государственно-властного руководства и самоорганизации, либо привести к возникновению в системе права внутренних противоречий, к снижению эффективности государственно-властного регулирования общественных отношений и негативным изменениям в правовой системе общества в целом.

В целом можно говорить о том, что в силу органичности социальной системы, в которую правовая система включена наряду с экономической, политической, духовно-культурной и иными системами общества, влияние любой стратегии, обнаруживаемой в праве современного государства, причем вне зависимости от того, является ли она глобальной или частной, на правовую систему общества в целом носит слабо предсказуемый характер. Очевидно, в силу этого стратегии, конструируемые и реализуемые в праве государства, в основном, являются частными. Главная задача субъектов стратегического планирования в случае конструирования частных правовых стратегий состоит не в том, чтобы коренным образом реорганизовать правовую систему общества, а в том, чтобы «вписать» в существующее правовое пространство целенаправленно создаваемый для решения актуальных политических, экономических, социальных и иных проблем правовой инструментарий.

 

Карташов Владимир Николаевич – доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: