|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
|
|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
СКАЗКА ПРО ВОЛШЕБНОЕ ПЕРЫШКО
СКАЗКА ПРО ПУТИ-ДОРОГИ
Локомотив ездил исключительно по рельсам и строго по расписанию. Маленький автомобильчик «Ниссан» катался по дорогам – в основном по асфальтовым, потому что посадка у него была низкая, а двигатель не очень мощный, и на проселочных дорогах он испытывал определенные трудности. А огромный джип этих трудностей не испытывал, потому что был внедорожник, ездил где хотел и при необходимости пер напролом, как танк – хоть по колдобинам, хоть по болоту. И вот однажды Локомотив задумался: так ли он живет? Почему его пути-дороги такие однообразные? Почему он следует предписаниям, инструкциям и никогда не смеет отклониться от курса? Неужели он обречен до конца жизни ехать по рельсам, которые для него проложил невесть кто и невесть когда? Примерно в то же время маленький «Ниссан» с грустью размышлял о том, что его возможности сильно ограничены асфальтовыми дорогами. А они, куда ни отправься, везде примерно одинаковы – серая лента, убегающая под колеса. То ли дело Локомотив! Он летит, отсчитывая шпалы, по высокой насыпи, по блестящим рельсам, как стрела, уносящаяся вдаль, и ему машут вслед с полустанков. «Ниссанчику» никто и никогда не махал вслед… И Джип не был доволен жизнью: его пути-дороги были трудны и порою даже опасны, ему постоянно приходилось напрягаться и работать на пределе возможностей, он не обладал свободой выбора, и казалось, что жизнь испытывает его на прочность. В этом ли было его предназначение? – этот вопрос он часто себе задавал. И вот однажды они встретились на железнодорожном переезде – Локомотив¸ «Ниссанчик» и Джип. Впереди шли ремонтные работы, всем троим пришлось остановиться, и у них наконец-то появилась возможность познакомиться и поболтать. В самом скором времени речь зашла о предназначении. - Иногда мне кажется, что я проживаю не свою жизнь, — пожаловался «Ниссанчик». – Езжу какими-то похожими дорогами, никакого разнообразия, сплошная серость. Там асфальт и здесь асфальт, а если его нет – то мне бывает нехорошо: буксую, кашляю и задыхаюсь. Завидую тебе, Локомотив: ты такой возвышенный, для тебя специально рельсы проложили, путь твой прям и определен, и никаких душевных метаний… - Это я тебе завидую, — возразил Локомотив. – Ты такой мобильный, у тебя такая внутренняя свобода! Мне бы тоже хотелось поворачивать туда и тогда, когда в голову взбредет. Но я не могу – рельсы и расписание держат. - Хм… А я вам обоим позавидовать могу, — сказал усталый, захлестанный грязью Джип. – Иногда так устаю! Вот попадешь в какое-нибудь безлюдье… Мотор надрывается, хрипит, колеса проворачиваются, брызги во все стороны, и понимаешь, что если сейчас не вывезешь – все, хана, никто тут не проедет и тебя не вытянет. Тягловая сила я, и больше никто! А может быть, у меня тонкая, ранимая душа! Устал, надоело. Мечтаю о том, чтобы прочно осесть где-нибудь на спокойном месте и тихо, вдумчиво выполнять свою работу – например, вот тут, на переезде транспортные потоки регулировать. Заодно и общения приятного будет – завались! И как раз в это время над переездом пролетал Волшебник-Самоучка. Не добрый и не злой – а так, любитель. Он любил вмешиваться в разные ситуации и помогать исполняться чужим мечтам. Наверное, опытный Волшебник в данной ситуации призадумался бы, просчитал последствия и предусмотрел варианты. Но Волшебники-Самоучки, как правило, в изучении магических наук до этого предмета просто не доходят. Поэтому он проникся романтическими мечтами наших героев, махнул платочком, и… - Ой, ой! Я на рельсах! – в восторге закричал «Ниссанчик», ощутив себя на месте локомотива. – Какое счастье, моя мечта сбылась! - А я на дороге! – радостно загудел Локомотив. – Все, теперь я смогу ехать без расписания и сворачивать, куда захочу! - Приезжайте, не забывайте, всегда буду рад с вами встретиться, — степенно говорил Джип, удобно устроившийся в будке регулировщика переезда. – А вот, кстати, и зеленый семафор, проезжайте, не задерживайтесь! А Волшебник ничего этого уже не услышал – он вообще обычно не ждал результатов своей магии, ему сам процесс интересен был. Все счастливы – ну и замечательно. Так что Волшебник уже дальше полетел, творить добро на всей земле. … Прошло совсем немного времени, и они встретились снова, на том же переезде – Локомотив и «Ниссан» подъехали, а Джип и так в будке постоянно пребывал. Встрече они обрадовались, но, как ни странно, ни один из них не выглядел счастливым. - Со стороны все выглядело как-то не так, — признался Локомотив. – Оказывается, по дорогам ездить куда труднее, чем по рельсам. Тяжелый я, асфальт подо мной проседает, колеса проваливаются. Не мчусь, а ковыляю. Радости от этого, сами понимаете, мало. Если честно – то никакой! Стариком себя ощущаю. - И мне трудно, — признался «Ниссанчик». – Во-первых, у меня размерчик с рельсами не совпадает, приходится колеса поджимать, чтобы на них попасть. А если одним колесом по шпалам – вообще неудобно ехать, сплошное «тыг-дык, тыг-дык»… Я-то думал, будет радость полета, невероятные скорости и все такое, а оказалось, сплошные проблемы. А уж когда сзади вагоны цепляют – вообще кранты! С места сдвинуться не могу. Джипу завидовать начинаю… Сидит тут в тепле, в сухости, встречает-провожает… - А чего мне завидовать? – мрачно ответил Джип. – Ну, встречаю, ну, провожаю… Но впечатлений-то никаких! Я прямо чувствую, что ржавею, уже сыпаться потихоньку начал. Коробка передач барахлить стала – тренировки-то нет. Чистенький, конечно, теперь, но я бы лучше забрызганным был, да живым. И все трое пригорюнились. Вот ведь как бывает: мечтаешь, мечтаешь, а когда мечта исполнится – удивительное дело, радоваться-то и не хочется! На счастье, мимо пролетал Волшебник. Не тот, Любитель-Самоучка, а другой – настоящий. Ему оказалось достаточно беглого взгляда, чтобы уловить там, внизу, какую-то неправильность. Поэтому он круто изменил свой маршрут и вскоре увидел наших друзей. - В чем дело? Откуда столько печали скопилось на этом переезде? – поинтересовался он. - Да вот… случилось… сами не понимаем, как это нас угораздило… — наперебой стали жаловаться друзья. - Да, незадача вышла… Но скажите на милость, зачем вы на это пошли? – выслушав их, спросил Волшебник. - Мне казалось, что я все время езжу по накатанной дороге, — вспомнил Локомотив. - А я считал, что рожден для чего-то большего, — пригорюнился «Ниссан». - А мне казалось, что меня бессовестно используют, — сознался Джип. - Что ж, понимаю… — задумчиво сказал Волшебник. – Люди тоже часто впадают в заблуждение, что идут не своей дорогой. Начинают метаться, мучиться, искать, страдать… И чем больше мечутся, тем больше страдают. Считают, что предназначение – штука сложная, и найти его непросто. А между тем у этой задачки очень простое решение и однозначный ответ. - Какой? Какой? – наперебой загалдели «Ниссан», Локомотив и Джип. - То, к чему ты наиболее приспособлен – это и есть твое Предназначение. Твое, могучий и мощный Локомотив – лететь по рельсам и таскать за собой вагоны, точно следуя расписанию. Твое, маленький шустрый «Ниссан» — перевозить людей и небольшие грузы в пределах наезженных трасс, развивая хорошую скорость и радуя глаз своим симпатичным тюнингом. Твое, сильный и смелый Джип-внедорожник – проходить там, где другим невозможно, открывать новые места и преодолевать неодолимые препятствия. А чтобы это занятие вам никогда не наскучивало, меньше смотрите себе под ноги и почаще оглядывайтесь по сторонам. То, что под ногами – и впрямь однообразно, а то, что слева, справа и над вами – меняется постоянно, оживляет жизнь и наполняет Радостью Перемен. А вот научиться находить радость в том, что вы делаете сию минуту (что бы вы ни делали!) – это ваша задача. В этом, собственно, и есть смысл жизни, для того и существуют пути-дороги… - Выходит, мы потеряли много времени, пока жили не своей жизнью? Все впустую? - Отнюдь! – покачал головой Волшебник. – Ничего «впустую» не бывает. Вы попробовали – и осознали, Кто Вы Есть На Самом Деле. А заодно и послужили примером для других Ищущих Свой Путь, и теперь им будет легче найти свои пути-дороги. Наверное, в этом тоже было ваше предназначение. - А в чем ваше предназначение, уважаемый Волшебник? - Исправлять неправильности и восстанавливать гармонию. Что я сейчас, кстати, и собираюсь сделать. С этими словами Волшебник выдрал у себя пару волосков, дунул, плюнул – и вмиг вернулся привычный расклад: Локомотив оказался на рельсах, «Ниссан» — на шоссе, а Джип – на зеленой травке за переездом. - Урррра!!! – просигналил «Ниссан» и завел мотор. - Дуууууу! – прогудел Локомотив, пробуя колесами прочные, надежные рельсы. - Эх, прокачусь! – зарычал Джип, радостно озирая пересеченную местность за переездом. - До встреееечииии! – и каждый рванул в свою сторону, в соответствии с собственным предназначением. Их ждали разные пути-дороги, и это было здорово. А Волшебник какое-то время с удовольствием понаблюдал за делом рук своих и тоже полетел своей дорогой, выполнять свое предназначение – исправлять маленькие неправильности, которые все еще иногда встречаются в нашем мире. СТРАННАЯ ЖЕНЩИНА
Вот и сегодня – села я в автобус №5, вышла на остановке «Портовая», спустилась по лестнице и побрела по берегу, туда, где большие валуны расположены. До купального сезона еще далеко, небо хмурое, холодно, ветерок пробирает, поэтому берег пустынный, только я, море и чайки. Устроилась я на плоском камне и воззрилась вдаль. А подумать мне было о чем, да… Какое-то время назад в моей жизни произошли некоторые перемены. Они зрели давно, трудно, но вот свершилось – я уволилась с работы, чтобы открыть, наконец, свое дело и перестать работать «на дядю». Мне казалось, что этот шаг решит множество проблем – я успокоюсь, перестану разбрасываться, начну уделять больше времени семье, займусь спокойно творчеством, буду реализовывать свои проекты, но все вышло совсем не так. Не знаю, смогу ли я объяснить свои ощущения словами, но если в общем – я как-то растерялась. Вроде бы все делала осознанно и не с бухты-барахты, продумывала и планировала, ощущала себя прямо капитаном на мостике, а вот свершилось – и как будто оказалась в утлой лодчонке, со щелями и дырами, все такое шаткое, ненадежное, того и гляди ко дну пойду вместе с этой посудиной. Тревожно, а где-то и страшно! Я даже застонала от этой невыносимости бытия, и какая-то чайка, проносясь мимо, ответила мне протяжным криком. Словно посочувствовала… Не пойму, чего мне хотелось – не то поплакать, не то пожаловаться, не то совета спросить, только не у кого было. А я-то думала, что научилась ориентироваться в житейском море, что знаю все карты, лоции и подводные рифы. Может, так оно и есть, но тогда откуда тревога? Чего я мучаюсь? В следующий момент я краем глаза заметила, как сбоку мелькнула какая-то тень, и тут же раздался голос: - Пожалуй, я здесь приземлюсь. Не напугала? На соседний валун присела женщина. Откуда она взялась, я не заметила, вроде бы по берегу никто и не шел… Странная она была – одета во что-то слишком легкое для такой промозглой погоды, да еще и чисто белое. Испачкается ведь о камень… Лицо у нее было смуглое, загорелое, а глаза быстрые и черные. Ну вот, посидела в одиночестве, называется… - Я не смогу уделить вам много времени, поэтому спрашивайте, — сказала странная женщина. - Не поняла? – в замешательстве переспросила я. - Задавайте свои вопросы¸ — нетерпеливо дернула плечом она. – Я готова. - У меня нет к вам вопросов, — холодно сказала я. – Я вообще пришла сюда посидеть в одиночестве, подумать, с морем пообщаться. - А как, интересно, море с вами пообщается, если вы не знаете его языка, а оно не говорит по-вашему? Я – посредник. Считайте, что я – Посланец Моря. Учтите, другого не будет. М-да, странная женщина, даже более чем… - Ну, ты тоже явно не стандартный экземпляр, — насмешливо окинула она меня взглядом. – Мало кто в такую шальную погоду медитирует на волны, пытаясь разобраться в себе. - Откуда вы знаете? – нахмурилась я. - Знаю. Я же Посланец. А ты учись доверять миру, он ведь разговаривает по-разному, иногда через совершенно незнакомых персонажей. И чем меньше вы знакомы, тем больше пользы. - Почему? - Потому что взгляд непредвзятый. С чистого листа. Странная женщина говорила странные вещи, но отнюдь не бессмысленные. Я любительница Ричарда Баха, Паоло Коэльо, а эта женщина словно выпорхнула из их книг. Может быть, поэтому я и решилась… - Ладно, давайте поговорим. Посмотрите своим непредвзятым взглядом… Со мной вот что случилось. Какое-то время назад я вдруг почувствовала непреодолимое желание творить. Ну, в смысле творчеством заниматься. Я в это погрузилась с головой. Сначала сама, потом все семейство заразила. Это такое упоение было – словами не описать! Я даже задохнулась от нахлынувших воспоминаний. Да, в самом начале так оно и было – парение и творение, свобода и восторг. Не то, что теперь… - Ну вот. А в какой-то момент я поняла, что то, что было «до», мне уже не интересно. Я свою работу всегда любила, и сейчас люблю, но я ее словно переросла. Понимаете? - Понимаю, — кивнула она. – Юнга когда-нибудь становится матросом, а матрос может впоследствии стать боцманом или капитаном. Так что понимаю. - Да! И у меня было ощущение, словно я чему-то научилась и поднялась на следующую ступеньку, — подтвердила я. – И вот пришел момент, когда нужно было выбирать, работа или творчество. Это потому что по времени я уже не успевала, рвалась надвое. Я выбрала творчество, уволилась, пошла в свободное плавание. И тут началось… - Естественно, началось! – развеселилась она. – Когда кончается что-то старое, всегда начинается что-то новое. Приливы-отливы, сезонные циклы, времена года, жизнь-смерть, и все такое. Ну, так поздравляю, интересные времена наступили! - Спасибо… Наступили-то наступили, только вот непоняток много, — пожаловалась я. — Раньше было проще – я четко видела цель и шла к ней, а теперь… Ну, это как будто только зашла в воду, и очень тяжело сказать, какая в этой реке глубина, течение, куда меня вынесет? Хочу я плыть сама или на лодке? И еще много вопросов. - Новорожденный ребенок проходит подобный опыт с первой минуты своей жизни. Все непонятное, незнакомое, неизведанное… Только научился ползать — уже ходить пора. И сколько раз шлепнешься, пока научишься, и больно будет, и синяки, и шишки. А ты как хочешь, ходить самостоятельно или всю жизнь в коляске ездить? - Вы полагаете, я – новорожденная? — я уставилась на нее с неподдельным интересом. - Не полагаю. Вижу. В определенном смысле – да. Ты встала на ноги! Теперь надо учиться ходить. – Это вы к тому, что все для меня в новинку, и пока не попробую – не узнаю? - Это удел всех первопроходцев. Ребенок, ученый, капитан корабля – каждый делает свои открытия, начиная с нулевой отметки. Главное – двигаться. - Но куда??? Я внимательно смотрю, пытаюсь почувствовать, увидеть знаки, чтоб понять куда идти. Но я их не вижу! А раньше видела… - Может, в этом новом пространстве приняты другие знаки? - А откуда я узнаю, какие они? - А откуда это узнавали те, кто впервые выходил в открытое море? - Наверное, наблюдали, примечали, сравнивали… - Ну вот! Наблюдай, примечай, сравнивай. Или придумывай знаки сама. - Сама? Да кто я такая, чтобы придумывать знаки? - Я не знаю, кто ты такая. Может, птица. Может, лодка на берегу. Может, матрос, списанный на берег. А может, сам океан. Ну и кто ты? Я не знала, что мне отвечать. Странная женщина задавала странные вопросы. Действительно, а кто я? - Ну, наверное, прежде всего, я – человек… — неуверенно начала я. – Как и вы, как и все. - Я – человек? – удивилась странная женщина. – Да с чего ты взяла? Просто сейчас у меня тело человеческой формы, потому что так удобно. - А кто вы на самом деле? – озадаченно спросила я. - Я есть Бог, — просто сказала она и совсем по-птичьи склонила голову набок, искоса наблюдая за моей реакцией. Мне сразу вспомнилось из песни «что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня…», вот оно, оказывается, как выглядит. – Когда-то я была человеком. Пока не эволюционировала. - А давно вы… эволюционировали? – осторожно спросила я, прикидывая, насколько она нормальна и стоит ли ей вообще перечить. - Раньше, чем ты. Я уже прошла «ползунковый период», научилась ходить и даже парить. А ты еще в начале пути. Ты есть Бог. Очень юный, но все равно – Бог. Разве ты еще не поняла? - Не-а… — энергично замотала головой я. – Какой из меня Бог, вы что? Я и как человек-то совершенно растеряна. Все шатко, зыбко, тревожно. Во всем сомневаюсь. Никакой ясности, сплошной туман. - Нормально. Материал для сотворения собственного мира. Потом отделишь свет от тьмы, твердь от хляби. Технология отработана. - Да какая там технология? – махнула рукой я. – Какое «отделишь»? Я даже цель-то не могу определить, не то, что в деталях разобраться. Я не Бог, нет. Я всегда на него полагалась и получала помощь. Собственно, он меня и направил на тот путь, которым я сейчас иду. Но у меня впечатление, что больше он мной не руководит. Ни направления, ни подсказок, ни знаков. - Значит, выросла, — пожала плечами она. – Сколько тебя можно за ручку водить? Другие малыши на подходе, им требуется водительство, а тебе пора в самостоятельное плавание. - В самостоятельное плавание… Знаете, у меня такая картинка: набежала высокая волна, захлестнула меня, и я пока барахтаюсь, пытаюсь всплыть и забраться на доску для сёрфинга, чтоб понестись по волне… Но пока только барахтаюсь… - Надо же, барахтается она, вот артистка, — хихикнула странная женщина. – Зачем же так напрягаться? Не приходило в голову, что есть другие способы передвижения? - Не приходило… Трудно одновременно и тонуть, и рассуждать, — сердито сказала я. Я действительно капельку разозлилась – а чего она надо мной смеется??? - А не надо рассуждать. Надо перестать барахтаться. - Так утону же! - Если не выберешь утонуть – не утонешь. Стань рыбой. Или дельфином. Или морской звездой. И плыви! А когда захочешь летать, стань бабочкой, птицей, облачком. Ты можешь стать морем или небом, любой подходящей средой, и тогда ты найдешь опору в самой себе. Выбери то состояние, которое лучше всего подходит для текущего момента. - Как? - Просто. Начни думать, чувствовать, ощущать, как другое, и ты на время станешь им. Все по-сказочному! - Я тоже пишу сказки, — неуверенно улыбнулась я. – Конечно, фантазия – это здорово, но… - Почему «но»? – «и»! И используй ее для Творения! Хватит ждать, пока тебе подскажут цель, да и зачем она тебе? Твори, как творится! Может, пробовать разные способы Творения – это и есть цель? - Знать бы наверняка… - Ну ты и приземленная, — снова хихикнула женщина. – Ладно, так и быть, будет тебе знак. Смотри на море – там сейчас парус появится. - Парус? – я напряженно стала всматриваться вдаль, лихорадочно прикидывая, насколько это вообще возможно – ранней весной, да при таком ветре. Совсем рядом захлопали крылья, в небо с шумом взмыла чайка и закружила надо мной. Я резко обернулась – и обомлела: на камне никого не было. И берег был пуст. Странная женщина исчезла так же загадочно, как и появилась. Я ожесточенно потрясла головой. Чайка насмешливо крикнула, заложила лихой вираж и рванула в открытое море. Никакого паруса на горизонте не было, да и быть не могло. Как и странной женщины-чайки. Привиделось, почудилось. Это все моя фантазия. - Это все моя фантазия, — твердо сказала я. А потом встала и начала указательным пальцем рисовать на фоне моря белый парус. Ведь если у меня такая богатая фантазия, что я материализую себе собеседниц, что мне стоит нарисовать знак? Да раз плюнуть! - Я – Творец, — сообщила я морю. – Моя цель – творение во всех его аспектах. Я еще не многое умею, но я быстро учусь. - Шшшшшутишшшшь, — прошелестела волна. - Не шшшшуршшшши! – посоветовала я на языке моря. – Видишшшшь? – не унималась волна. Я видела. На горизонте отчетливо маячил, качался на волнах белый парус. Невозможный и нереальный, которого совершенно не должно бы здесь быть. Знак, который я только что сотворила сама. Наверное, я и правда меняюсь. Эволюционирую, как сказала моя знакомая чайка (то, что чайка и женщина – одно и то же творение, я теперь не сомневалась). Через какое-то время меня тоже станут считать «странной женщиной». Но я к этому, пожалуй, готова. В крайнем случае, прикинусь на время черепахой, рачком-отшельником или даже каким-нибудь пеньком. А может, прилечу белой чайкой к какой-нибудь растерянной девочке, чтобы рассказать ей, что она – Бог, и ей пора творить свои миры.
УТРО ФЕИ
Итак, я встаю в четыре утра, тесто уже подошло, и я начинаю формовать булочки. Или пирожки. Или рогалики какие-нибудь, неважно что. Я завожу тесто с вечера, никаких «быстрых дрожжей», мука и масло высшего качества, все натуральное. Так меня учила мама. «Никаких суррогатов» и «у хорошей хозяйки всегда должна быть на столе СВЕЖАЯ выпечка». Све-жа-я. А вчерашняя выпечка свежей не бывает, поэтому я встаю в четыре утра. Я делаю два противня свежей выпечки, чтобы хватило на два дня. По противню на день. Я чувствую себя преступницей, потому что завтра они будут есть вчерашнюю выпечку. Я плохая хозяйка, мама. Ты бы меня осудила, если бы была жива. Хотя я изо всех сил старалась тебя не огорчать. Я делаю все под твоим незримым оком и все еще жду похвалы. Ну хоть когда-нибудь, хоть сейчас, когда мне уже почти сорок, а старший сын успешно поступил в техникум. Но ты не похвалишь. Ты и при жизни меня не баловала, а уж сейчас — тем более. Прости меня, мама, я не оправдала твоих надежд… Знаешь, как я стараюсь, мама? Я стремлюсь быть отличной хозяйкой, верной женой, заботливой матерью, почтительной снохой, ценным специалистом, и у меня все получается. Сейчас я допеку булочки, соберусь, надену свой с вечера отглаженный костюм и пойду на работу. Но перед этим я разбужу мужчин, накормлю их завтраком, провожу на работу, отправлю в школу, проверю, чтобы они ничего не забыли. А потом пойду на работу, да… И буду работать с 9 до 18, как я делаю пять дней в неделю. Если проводится какое-то субботнее мероприятие – тогда шесть дней. Без отгулов и доплаты. Наша директриса говорит, что у методистов рабочая неделя не нормирована, а доплачивать не предусмотрено. Ну я и молчу. Я никогда не могу для себя ничего потребовать. Я очень хороший исполнитель, мама. Хотя – что это я? Скромнее надо быть, девушка… Да и хороший ли вообще – это еще вопрос… Вот ты знаешь, на днях мне сын сказал, искренне так, без обид: «Ох, мам, закончу техникум, пойду работать, сниму себе квартиру и буду с вами только по телефону общаться». Это он после того, как я ему запретила ехать с друзьями на дачу, на вечеринку какую-то. Но разве хорошая мать допустит несовершеннолетнего сына туда, где сплошные соблазны? Явно там будут девочки, и вино, не дай бог, и наркотики, а ему всего семнадцать! Я ему и сказала: «Вот когда будешь самостоятельный, тогда и вечеринки тебе, а пока – нет, нет и нет». Ну скажи, мама, разве я неправильно поступила? А он мне такое вот в ответ… А вообще-то иногда я чувствую себя форменной Золушкой, которая должна все успевать, делать «на пять с плюсом» и при этом не сметь жаловаться. А так хочется все бросить – и на бал! Эх, и где же моя Крестная Фея? - А вот тут! – послышалось с полки над вытяжкой. Я подняла голову – а там фея сидит, маленькая такая, в платьице-колокольчике, с тонкими ножками и прозрачными крылышками. - Вот к чему приводит хронический недосып, — с упреком сказала ей я. – Феи уже мерещатся… - Ничего я и не мерещусь, — обиделась она. – Я – твоя Кухонная Фея, я тут всегда сижу. - Что-то я тебя раньше тут не видела, — возразила я. – Хотя на кухне полжизни провожу. - Потому и не видела, что я не проявлялась. А не проявлялась потому что ты не звала. А про полжизни на кухне… Кто тебя заставляет-то? - Как – «кто»? – удивилась я. – Жизнь и заставляет! Попробуй-ка такую ораву накормить! У мужа – гастрит, ему диетпитание нужно. Детей тоже повкуснее накормить хочется. У папы зубы плохие, ему – протертое и разваренное. Да еще эта выпечка трижды в неделю, будь она неладна! - С такими «добрыми» пожеланиями в твоих булочках не только гастрит поселится, тут и до язвы недалеко, — заметила Кухонная Фея. – Ты зачем их печешь, если не хочется? - Так мало ли чего мне не хочется? – снова удивилась я. – Есть такое слово – «надо»! - Кому надо? – поинтересовалась Фея. - Всем! – твердо сказала я. – В первую очередь – мне, потому что я – женщина, и на мне весь дом держится. - Ой, ой, ой! – засмеялась Фея. – Весь дом на ней держится, во самомнение! Смотри, чтобы не раздавило! - Не раздавит, — сердито сказала я. – Что ты тут насмехаешься, лучше бы за меня булочек напекла! - А вот не буду, — нахально отказалась Фея и демонстративно сложила ручки на груди. – Не фейское это дело – булочки печь. - А какое – фейское? – спросила я, поспешно возвращаясь к булочкам. - Творить волшебство и радость, — сообщила она. - Так сотвори же! Для меня, например. - Да легко! А чего ты хочешь? - На бал, — не задумываясь, брякнула я. - Ой ли? - Ну, не совсем на бал, — подумав, поправилась я. – Бал – не главное. Я хочу превратиться из Золушки в Принцессу. - Домработницу найми, — хладнокровно посоветовала Фея. - А еще волшебница! – ахнула я. – Да как ты можешь мне такое советовать? При живой хозяйке – и домработницу? - Почему нет? – пожала хрупкими плечиками она. – А как ты намерена совмещать должности Принцессы и Золушки? В бальном платье и хрустальных туфельках будешь с половой тряпкой по углам ползать? Или во дворец пойдешь в своей рабочей одежде и с веником на всякий случай? Я задумалась. Действительно, как-то не совмещалось… - Но в сказке же Принц женился на Золушке? – неуверенно припомнила я. - Ну так он ее не в горничные взял, а в жены! – подсказала Фея. – Стало быть, придется ей переодеться, выучить придворный этикет и вести совсем другую жизнь. Иначе так и останется на всю жизнь прислугой. Я засунула булочки в духовку и уселась напротив феи. Мама, мамочка, что бы ты сказала, узнав, что твоя взрослая здравомыслящая дочь по ночам ведет неспешные беседы со сказочными персонажами? Точно, не одобрила бы! - А кстати, долго ты еще намерена маме доказывать, что ты «хорошая дочь»? – немедленно спросила Фея. – У тебя же в голове из пяти мыслей четыре ожидают маминой оценки? - Откуда ты знаешь? – смутилась я. – Мысли, что ли, читать умеешь? - Ну разумеется! Я же Фея. - Нескромно в чужие мысли лазить, — забеспокоилась я. – Мало ли у меня там что? - Не беспокойся, все у тебя там стерильно и… скучно. Ты уж прости. Золушка хоть пела во время работы… - Не могу я петь, когда дома все спят! – сердито ответила я. – И вообще, могу я хоть в утренние часы побыть в тишине? - Можешь, — покладисто разрешила Фея. – Ты все можешь… Например, лечь в час, встать в четыре, и сразу за работу, которую вчера не доделала. Утро феи, одним словом! - Да не знаю я, каким оно бывает, утро феи! – вздохнула я. – Вот каким бывает утро Золушки – это я тебе в подробностях расскажу. А про фей у меня информации нет. Может, поведаешь? - Охотно, — кивнула она. – Итак, утро феи… Когда я просыпаюсь, я не сразу открываю глаза, а вспоминаю, что мне снилось. Если сон хороший – то еще раз удовольствие получаю. А если плохой – я его в хороший переделываю. - А разве феям тоже снятся плохие сны? – заинтересовалась я. - Конечно! А что, феи не люди, что ли? Только, в отличие от людей, мы не позволяем снам портить наше настроение! - А если вообще ничего не снилось – только упала, и уже будильник звонит? - Тогда я придумываю себе хороший сон! – мечтательно проговорила она. – Это как зарядка на день, понимаешь? Какой сон – такой и день! Так что утро – это время, когда можно придумать себе хороший день, во всех его подробностях! - Ну ладно, а дальше? - Теперь мне нужно призвать Вдохновение! Это просто: несколько глубоких вдохов-выдохов, и оно уже тут как тут! На выдохе отпускаю все ненужное и отработанное, на вдохе принимаю все нужное и свежее. - Ух ты! Вот это надо бы попробовать. Вдохновение мне бы не помешало… - Но это еще не все. Дальше я встряхиваю ручки, ножки, крылышки – это чтобы прогнать остатки сна и прийти в тонус. Две минуты интенсивных встряхиваний – и я готова к счастливому дню! Потом у меня водные процедуры. Я умываюсь исключительно росой! И тебе советую! - Где ж я тебе в городской квартире росу-то найду? – горестно вздохнула я. - В холодильнике! Замороженная вода по своим свойствам почти не уступает росе! - Ага, понятно, — кивнула я. – Ну, воду-то заморозить недолго. - И еще ее надо зарядить! Феи на нее всякие полезные наговоры делают. Например: «Вода-водица, милая сестрица, наливаю с любовью, заряжаю здоровьем». - Здорово! – восхитилась я. – Сама придумала? - А кто же мне еще придумает? Дарю, пользуйся! Хотя ты тоже можешь придумать заговоры, какие нравятся. - Ну-ну, а потом? - Умылись, значит, росой – полюбовались на свое отражение! Похвалили себя, по головке погладили, приятных слов наговорили… - Что, вот так вот – сама себе? - Ну да! А чего ждать, пока другие соберутся? Знаешь, как приятно, когда еще раннее утро, а ты уже вся в комплиментах? - Даже не представляю, — призналась я. – Сама себе я ничего такого не говорю, а близкие что-то не торопятся. Они меня вообще по утрам как-то не замечают… - Это потому что ты Золушка, — тут же объяснила она. – Была бы феей или там принцессой – сразу бы заметили. - Ага, хорошо тебе говорить, — вздохнула я. – А мне с утра надо завтрак всем приготовить, накормить, собрать, проводить… - Ах, бедная Золушка! И переодеться ей некогда! – всплеснула ручками она. – Да ты все свое время забила работой на других! А у тебя парни, между прочим, не маленькие! Могли бы уже по очереди завтрак готовить. Их пятеро – значит, каждый раз в неделю дежурит по кухне, а ты – только по выходным! - Сказочная жизнь, — невольно усмехнулась я. – Фантастика! - Ну так на то я и фея, чтобы все по-сказочному. Кстати, кончай ты с этой выпечкой! Мужа пожалей! - В смысле? – опешила я. - В смысле что гастрит у него как раз от твоих горячих булочек! Нельзя их в таком количестве и так часто поглощать! Это тебе не только любая фея скажет, но и любой диетолог! - Но они же привыкли три раза в неделю… - … и для них твои булочки превратились из праздника в рутину! – не дала мне закончить она. – А булочки должны быть праздником! Раз в месяц – это то, что надо! Я представила себе такое «фейское» утро – без булочек, без готовки, без спешки, и тут же перед глазами возник суровый образ мамы, которая неодобрительно качала головой. - Нет, то, что ты предлагаешь, это невозможно, — испугалась я. – Меня просто не поймут! - Ну, тогда считай, что твоя карета уже превратилась в тыкву. На веки вечные! – пригрозила Фея. – Марш на кухню, и никакого тебе бала! - Нет, нет! – торопливо замотала головой я. – Я хочу на бал, но… - Золушку не пускала на бал мачеха, — проговорила Фея. – А кто не пускает на Бал Жизни тебя? - Не знаю… Наверное, это я сама себя не пускаю. Я все время думаю: «Мама не одобрила бы!» — и принимаюсь за работу. - Да ты сама себе мачеха! – ахнула Фея. – Что, у тебя была такая строгая мама? - Да не то чтобы строгая… Просто вечно загруженная и озабоченная. Она нас с братом одна поднимала, когда папа нас бросил. Все время работала, ей не до нежностей было. Я тогда очень ее жалела и старалась не огорчать. Училась на «отлично» и по дому все делала, чтобы ее хоть немного разгрузить. - У тебя доброе сердце, милая моя Золушка, — серьезно сказала Фея. – Но подумай сама: разве твоя мамочка желала тебе такой же тяжелой жизни? Она и трудилась, не покладая рук, чтобы ее дети были счастливы! - Я об этом не думала, — созналась я. – Хотя мне кажется, что ты права! - Ну так порадуй мамочку – стань счастливой, причем за двоих! За себя и за нее! По-моему, любой маме будет радостнее видеть дочь-принцессу, чем дочь-кухарку! - А ты? Ты ведь тоже – Кухонная Фея? - Потому что ты на кухне просто-таки живешь! А я, твоя Фея, должна быть рядом с тобой. Станешь Принцессой – буду Придворной Феей! Ну что, будем творить волшебство, или как? Кстати, булочки пора вынимать, я с трудом спасаю их от пригорания! - Ой! – спохватилась я. – Я про них совсем забыла! Заболталась… … Знаете, как я теперь провожу утро? Я просыпаюсь, но вставать не тороплюсь. Нежусь, вспоминаю свои сны и, если надо, переделываю их по своему вкусу. Я слышу, как на кухне льется вода, лязгают ложки, хлопает холодильник – это Дежурный Кормилец готовит завтрак. «Дежурный Кормилец» — это мой младшенький такую должность придумал, нам всем очень нравится! С кухни уже тянет вкусными запахами. А я еще лежу – ведь сейчас самое время придумать себе новый день! Потом я встаю и целых пять минут интенсивно встряхиваю все части тела. Попутно я заряжаюсь Вдохновением – на выдохе отпускаю, на вдохе – принимаю. Через пять минут я уже бодра, весела и вдохновенна. Я лечу на кухню, чтобы достать из холодильника несколько кубиков замороженной воды для умывания. - Мам, какая ты красивая, прям сияешь вся! – говорит мне мой Дежурный Кормилец. - А то! – отвечаю я. – Сон хороший приснился! Ну, не столько приснился, сколько придумался, но я же сама себе фея, я теперь сама творю свою реальность. И когда просыпаюсь, и когда умываюсь, и когда дежурю по кухне – все делаю по-волшебному! У меня ведь есть собственная Придворная Фея, и она охотно делится со мной всякими волшебными премудростями. Кстати, сына я тогда на вечеринку отпустила. Решила, что он уже взрослый и вполне разумный парень, а быть для него Злой Мачехой я больше не хочу! Пусть едет на свой Бал, и будь что будет. И знаете, ничего страшного не произошло! Съездил, вернулся, остался доволен, все живы и здоровы. Это потому что я предварительно потрудилась на славу – придумала ему Охранную Грамоту. Он об этом, конечно, ничего не знал, но метод-то сработал! А я тем временем навожу красоту. Водичку для умывания я делаю не только заряженной, но еще и со всякими травками – шалфей, ромашка, чабрец… После умывания такой водицей у меня щечки – персик, ручки – бархат! Смотрю в зеркало – так и хочется себе что-нибудь приятное сказать. Я, конечно, в этом себе не отказываю, но в комплиментах у меня недостатка нет: мои мужчины не дают мне забыть о том, что я красива, желанна и любима. Домашние дела мы распределили, и у меня оказалась куча свободного времени, которое я трачу на себя и на общение с моими любимыми. Прошу заметить – не на заботу, не на обслуживание, а именно на общение! Оказывается, я столько интересного пропустила, застряв у себя на кухне!!! Я и мужчин-то моих знала как-то однобоко, с точки зрения «кто что предпочитает». Вот оно, мышление горничной-кухарки! А с ними, между прочим, очень интересно поговорить на разные темы, и как я раньше не догадывалась? А рабочий день у меня теперь очень даже нормированный. Я изучила трудовой кодекс, коллективный договор и теперь в общении с директрисой чувствую себя более чем уверенно, и мне кажется, что сама работа ко мне стала относиться гораздо уважительнее. Думаете, все получилось легко и просто? Как бы не так! Пришлось преодолеть сопротивление близких, а особенно – свое. Ведь я за столько лет приучила их воспринимать меня Золушкой, а тут – Принцесса, даже не Принцесса – Фея! Конечно, им нужно было привыкнуть, но я дала им это время. Зато теперь они меня замечают, и, по-моему, их это очень вдохновляет! А уж когда раз в месяц я устраиваю Праздник Свежих Булочек, тут я вообще становлюсь королевой, а они – моими благодарными подданными. И мне устраивать такие праздники тоже в радость, потому что не по обязанности, а от души! Да, я поехала на бал – на Бал Жизни! И я никогда не позволю своей карете снова превратиться в тыкву. Для этого у меня есть утренние минутки, которые я трачу на доброе волшебство. Я придумываю себе новый день, и каждый из них еще счастливее предыдущего. «Мама, — говорю я, — посмотри, какая я счастливая! Ты ведь этого хотела?». И сама себе отвечаю: «Конечно! Просто она не могла выразить это словами!». Теперь вы знаете, как проходит Утро Феи, и, если хотите, можете попробовать его повторить. Я все время думаю, как будет здорово, если по утрам на земле будут просыпаться сотни, тысячи Добрых Фей! Тогда весь мир наполнится чудесами и волшебством. И не сомневайтесь: ваша мама одобрила бы!
ФЕЯ С РОМАШКОЙ
У Хрусталины было много друзей – птички, пчелки, суслики и зайчики, и еще задушевная подружка – ромашка по имени Наташка. Целыми днями они болтали, веселились, делали вместе что-нибудь полезное и радовались жизни – это называется «дружить». Кстати, имя Хрусталина придумала как раз Наташка-ромашка – после того, как благодарные жители преподнесли своей любимой фее Хрустальный Орден, сотворенный из множества искусно выточенных камешков редкого горного хрусталя. «Это украшение – символ вашей чистой души, дорогая фея, он выполнен в единственном экземпляре, и мы с радостью дарим его вам за выдающиеся заслуги перед народонаселением», — сказали ей при вручении. Орден оказался довольно массивным и не совсем удобным в носке, но фея надела его и больше не снимала. «Это же подарок, они же от чистого сердца, не хочется их обижать», — так она объяснила это своим друзьям. На самом же деле (она бы и самой себе не призналась, что это так!) ей очень нравился блеск камушков и сияющие лучи, которые, как ей казалось, делали ее очень значительной и даже просто неотразимой. Впрочем, никто не мог и подумать такого, все просто искренне порадовались, а фея стала зваться Хрусталиной. Но вот однажды на Сказочном Лугу появилась одна женщина. На вид она была совершенно такая же, как и все, и поэтому Хрусталина ни капельки не насторожилась, а радостно и с открытой душой кинулась навстречу гостье: - Вы за сказками, да? Тут как раз новые появились, вот, посмотрите, какие они забавные! Но гостья вовсе не была настроена любезничать. Да и не за сказками она пришла… Она деловито достала из сумки увесистый молоток, прицелилась и изо всех сил жахнула по Хрустальному Ордену. - Ах! – только и успела вскрикнуть Хрусталина, и на зеленую травку, звеня, посыпались мелкие осколки. - Порядок, — удовлетворенно сказала гостья, пряча молоток. Юная фея остолбенела от неожиданности, даже солнечный свет померк в ее глазах. Она краснела, бледнела, губы ее дрожали, и она не знала, как быть. Только с ее губ и сорвалось: - За что? Зачем? - А просто так, — пожала плечами женщина. – Проверить на прочность. Хлипкая ты оказалась, и сияние твое такое же, с одного удара – и в пыль. Честно говоря, я даже разочарована. Настраивалась на борьбу, а тут… Тьфу на вас! Тьфу на вас еще раз! - Но это же… это же… несправедливо! - А плевала я на справедливость! – хладнокровно заявила гостья. И тут Хрусталина горько разрыдалась, а ее обидчица напоследок еще раз презрительно плюнула на осколки и покинула место происшествия. - Ой! Что случилось? – встревоженно закачалась Наташка-ромашка, увидев растерянную, заплаканную подругу. - Она… Она… Она разбила мне сердце! Ни за что, просто так! Из чистого интереса! Да еще и в душу наплевала! – еще пуще разревелась фея. - Не переживай! Ничего страшного! Вернее, конечно, это ужасно, но главное, что ты жива и здорова, а остальное можно поправить! - Нет. Уже ничего не поправишь, — трагически сказала Хрусталина. – Все разлетелось на мелкие осколки, их уже не собрать, не склеить… - Эй, подруга! – встревожилась Наташка-ромашка. – Ты прекращай слезы лить, не люблю я этого! От них закисление и заболачивание почвы происходит. Давай-ка, быстренько собирай себя в кучу… - Не могу! – в отчаянии заломила руки Хрусталина. – Как ты не понимаешь? Думаешь, это Хрустального Ордена больше нет? Это меня больше нет! Она меня убила, уничтожила! - А с кем же я тогда разговариваю? – удивилась Наташка. – Нет-нет, ты меня не путай и не пугай. Хрустальный Орден, конечно, вдребезги, но ведь ты и он – не одно и то же? - Он был мне дорог! Я к нему привыкла! Он уже как часть меня стал! – никак не могла успокоиться Хрусталина. – Это ужасно, ужасно! За что??? Что я ей сделала??? - Ну да, происшествие крайне неприятное, но не смертельное же! Ничего, вот увидишь, все образуется, я уверена, что вместе мы сумеем от нее защититься. Кстати, а кто это – «она»? - Не знаю. Я в первый раз ее видела. Это была женщина. А в сумке у нее был… кажется, топор. Или молоток? Я даже разглядеть не успела – она сразу ударила, и все… жизнь вдребезги… - Не смей так говорить! – возмутилась Наташка. – Я тебя не узнаю! - Я сама себя не узнаю, — уныло созналась фея. – Пойду соберу осколки… Она действительно тщательно собрала все осколки, даже самые мелкие, а потом выбрала посередине луга местечко поровнее и стала пытаться вновь сложить их в единое целое. Конечно, ничего у нее не получилось, наступила ночь, и она легла спать. Но наутро, едва проснувшись, снова кинулась восстанавливать орден и прилежно занималась этим до позднего вечера. И на следующий день тоже… Фея перекладывала осколки и так, и эдак, и при этом бормотала только два слова: «За что? За что?». Первой встревожилась Наташка-ромашка. - Подруга, ты долго будешь над осколками корпеть? – поинтересовалась она. - Пока не починю, — сосредоточенно ответила Хрусталина, не отрываясь от своего занятия. - Стоит ли пытаться вернуть прошлое? – попыталась вразумить ее Наташка. – Ведь все интересное всегда впереди! И потом – не в орденах счастье! - Но именно он делала меня такой счастливой! О боже, за что??? - Да какая разница, за что да почему? Забудь и живи дальше! Посмотри – мир так чудесен! - Отстань, — невежливо буркнула фея, которой мир теперь вовсе не казался чудесным, а где-то даже и враждебным. - Ого-го! – подивилась ромашка. – У нашей Хрусталины, кажется, характер испортился… - И не называй меня больше Хрусталиной! – нервно потребовала та. – Теперь, когда мое сияние померкло, это выглядит как издевательство… - Как скажете, ваше сиятельство, — со всей возможной язвительностью склонилась перед ней ромашка. На самом деле ей хотелось не язвить, а кричать. Она была очень чувствительным цветком (недаром же именно на ромашках гадают влюбленные!) и испугалась, потому что в ее подруге появилось что-то нехорошее. Никогда еще она не была такой невнимательной к друзьям, а уж тем более никогда никому не грубила… К сожалению, опасения ромашки Наташки оказались не напрасными: с каждым днем характер луговой феи портился все больше и больше. Она стала угрюмой и раздражительной, ее не занимало ничего, кроме кусочков хрусталя. Она больше не играла и не болтала с друзьями, она перестала облагораживать свой Сказочный Луг, и, конечно, больше не было никакого полива любовью и подкормки фантазией… Сказки стали рождаться все реже и реже, а те, которые были, начали потихоньку разбегаться. Остались только самые старые, самые верные, которые привыкли и к Лугу, и к своей хозяйке, и теперь, когда она оказалась в беде, ни за что бы ее не покинули. Но и им было не сладко – атмосфера на лугу постепенно становилась совсем не сказочной… Кстати, и окрестные жители почти перестали приходить на Сказочный Луг – чего куда-то ходить, если тебя там не ждут и не привечают??? - Может, выйдешь к людям, поговоришь? – попыталась направить ее Наташка. – Общение – великое дело! - Не пойду. Люди злые. А вдруг там опять кто-нибудь с кувалдой заявится? – испугалась фея. – Нет уж, хватит, не буду рисковать, наобщалась уже. - Но ты же луговая фея! Ты должна заботиться о луге! Слышишь, Хрусталина? - Я не Хрусталина. И не фея. - А кто же ты тогда? - Я… я… я не знаю, кто я! – уставилась на нее фея. – Если я соберу осколки в единое целое, я узнаю, кто я. Все, не отвлекай меня, глупое растение! Ты же видишь, у меня важные дела!!! Конечно, кто другой, может, и обиделся бы, не стал разговаривать и тоже занялся бы своими делами. Но на то и существуют друзья, чтобы прийти на помощь в трудную минуту! Хрусталину надо было спасать, только что могла сделать одинокая луговая ромашка? - Сказки! Общий сбор! Все сюда! – кинула клич Наташка. По ее просьбе знакомые пчелки облетели луг, чтобы оповестить всех, и в самом скором времени вокруг ромашки уселись кружком старые добрые сказки. - Все мы знаем, что случилось, — начала Наташка. – У нас беда: мы теряем нашу луговую фею. Мы должны ей как-то помочь! У меня впечатление, что ее опоили, отравили или заразили каким-то редким вирусом, потому что она стала как больная – озабоченная, вредная, угрюмая, злая и вечно чем-то недовольная. Она даже не помнит, как ее зовут! Да что я говорю – вы и сами все видите. А еще она втихомолку плачет и все время думает: «за что?», я это точно знаю. Скоро наш любимый Сказочный Луг превратится в настоящее болото, и все мы погибнем. Все это случилось после того, как неизвестная злоумышленница каким-то образом разбила Хрустальный Орден, и Хрусталина до сих пор не может оправиться. Она тяжело больна! Надо признать, она потихоньку превращается в злую фею! Дорогие сказки, нельзя больше ждать, мы должны срочно придумать, как ей помочь! - Самое простое – дать ей такой же Хрустальный Орден, и она утешится, — предположил кто-то. - Не получится, — с сожалением сказала самая старая сказка. — Известно, что Хрустальный Орден был сделан в единственном экземпляре, поэтому заменить его другим не выйдет. - Если это болезнь, то нужно определить, из-за чего, и тогда уж назначать лечение, — подсказала другая. – Чем могут болеть феи? Никто не знал, чем болеют феи. Более того – никто вообще не слышал, чтобы феи болели! - Может, имеет смысл вспомнить аналогичные сказочные случаи? – предположила третья. – У кого какие соображения? Сказкам не пришлось долго думать – они хорошо знали своих собратьев. Соображения посыпались, как капли из дырявой тучки. - Она чахнет над драгоценными осколками, как царь Кощей из сказки про Руслана и Людмилу над златом! Это жадность! - Или как Горлум из «Властелина колец»! «Моя прелессссть»! Это одержимость! - А мне это напомнило сказку про Снежную Королеву! Помните, там Каю в глаз и в сердце попали осколки кривого зеркала, и его сердце стало холодным, а глаза видели только плохое? Кай забыл и бабушку, и Герду, и розовый куст. Это гордыня. Он тоже сидел в замке и упорно собирал из льдинок слово «Вечность». Только в нашем случае это осколки хрусталя… - Но ведь здесь не было ни кривого зеркала, ни Снежной Королевы? - Зато был Хрустальный Орден! И он разбился вместе с ее сердцем! - Стойте! – вскричала самая маленькая сказка, которая родилась совсем недавно и пока даже не оформилась. – Кажется, я догадываюсь, в чем тут дело! Все притихли, а малышка, смущаясь, заговорила: - А вдруг все дело в этом самом Хрустальном Ордене? Мы же знаем, что у нашей любимой феи всегда были добрая душа, чистое сердце и сияющие глаза, даже без всяких орденов. А потом, когда его подарили, он ей так понравился, что она, сама не заметив, вложила в него всю свою душу. И когда он разбился, она стала… как бы это сказать… бездушной, да? Вот поэтому она и хочет собрать осколки. Ей кажется, что вместе с ними вернется и ее душа, и она сама станет прежней – веселой, доброй, легкой и волшебной, как раньше. - Убедительно, — глубокомысленно кивнула самая старая сказка. – Похоже на правду. Молодец, малышка! - Тогда я еще скажу, — продолжила приободренная маленькая сказочка. – Я всегда внимательно слушала ваши истории и разговоры и хорошо усвоила, что если что-то становится для человека слишком важным, важнее всего на свете (так, что он ради этого забывает дружбу, любовь, сострадание, милосердие!), это у него обязательно отберут. Чтобы не задавался и сердцем не прикипал! А наша Хрусталина на этот орден всегда смотрела, как зачарованная, даже на ночь не снимала. Может быть, та женщина то ли с топором, то ли с молотком специально явилась, чтобы освободить нашу фею от злых чар? - Да, ей этот хрустальный блеск и правда стал все больше глаза застилать, — согласились остальные. – О нас забыла, Луг забросила, да и себя потеряла… Так что даже хорошо, что Ордена больше нет. - В таком случае злоумышленница – персонаж положительный, и называется по-другому – освободительница. Да, интересный поворот сюжета! Вот так сказка у нас тут закрутилась! - Погодите! – взмолилась Наташка-ромашка. – Вообще-то я с вами согласна, что сюжет и все такое… Но что с Хрусталиной-то делать? Как вернуть ей имя, душу и веру в себя? - Тут без волшебства не обойтись. Волшебника бы какого к нам заманить… Или самим отправиться на поиски? - Времени нет! – закричала Наташка. – Вы что, не видите – еще чуть-чуть, и будет поздно! Сказки, миленькие, ну придумайте такую сказку, чтобы все можно было сделать быстро-пребыстро и своими силами! - Я, кажется, знаю! – опять высунулась маленькая сказка. – Мне очень нравится история про Цветик-Семицветик! Мне бабушка рассказывала! «Лети, лети, лепесток через запад на восток…». Он желания исполнял! И быстро, и своими силами. - Умница, запомнила, — с любовью глянула на нее старая сказка. – Можно было бы попробовать. Только где мы Цветик-Семицветик возьмем? У нас тут, кроме ромашек, и не растет ничего. - А что, ромашка – не цветок? – обиделась Наташка. – Между прочим, я и сказку эту знаю, и как воплотить ее в жизнь, пожалуй, тоже! … Если бы фея Хрусталина хоть на секундочку оторвалась от своих осколков, она бы удивилась – на Сказочном Лугу кипела жизнь и явно что-то затевалось. Но она не смотрела и не увидела, как до самого позднего вечера всякие мушки-букашки, курсируя между ближайшим городом и лугом, доставляли на лапках разные краски, которые понемножку таскали у маляров и художников. Затем эти краски перекочевывали на лепестки Наташки-ромашки, и вскоре она стала разноцветная, как самый настоящий Цветик-Семицветик. А когда все сочли, что раскрашивание закончено, сказки вновь окружили цветок. - Ты точно решилась побыть Цветиком-Семицветиком? – спросили ее еще раз. – Ведь ты после этого, скорее всего, погибнешь! - Умру, не умру… это еще неизвестно! Зато к нашей любимой фее вернется душа, и Сказочный Луг снова обретет былую славу, – сказала храбрая Наташка. – Не тяните же, начинайте, а то погода портится! На небе действительно собирались-клубились хмурые недовольные тучи, явно собираясь проплакаться проливным дождем. Надо было поторопиться. Самая старая сказка осторожно оторвала красный лепесток и проговорила: - Лети, лети, лепесток, через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг, лишь коснешься ты земли, быть по-моему вели – пусть Хрусталина вспомнит, кто она на самом деле! Пусть вспомнит, что ее душа живет не в посторонних вещах, а в ней самой… что на самом деле она чистая, светлая и добрая, и даже горный хрусталь с ней не сравнится! Красный лепесток полетел ввысь, а вперед уже выступила следующая сказка. - Лети, лети, лепесток… быть по моему вели… чтобы Хрусталина утром открыла глаза и увидела, как прекрасен этот мир, и что Сказочный Луг очень нуждается в ее заботе, люди – в сказках, а сказки – в хорошем уходе! – с этими словами желтый лепесток отправился в полет. - … чтобы наша фея снова начала находить радость в простых повседневных событиях и не привязывалась к блескучим побрякушкам, даже если это подарок! Лети, синий! - … и чтобы она забыла этот дурацкий Хрустальный Орден, как страшный сон! Даже не вспоминала никогда! Вперед, фиолетовый! И вскоре на Наташке-ромашке остался один-единственный лепесток оранжевого цвета. Сказки с состраданием смотрели на бедный цветок – ему оставалось жить немного, ведь с одним лепестком долго не протянешь. Но чего только не сделаешь ради того, кого любишь – конечно, если это настоящее чувство и настоящая дружба! - Вроде бы все желания учли? – спросила старая сказка. - Нет! Еще я осталась! – высунулась маленькая сказочка. – У меня тоже есть желание! - Пожалей ромашку, а? Пусть хоть что-то у нее останется… – тихо шепнула ей бабушка. Но сказочка уже подскочила, сорвала оранжевый лепесток и звонко проговорила: - Хочу, чтобы случилось чудо, и Наташка-ромашка не умерла, а жила еще долго-долго, и мы бы все вместе дружили! Налетевший ветер выхватил последний, оранжевый лепесток и понес его высоко-высоко, к небу. И тут же грянула гроза, так что всем пришлось быстро прятаться. Гремело и сверкало всю ночь, и только к утру вольные стихии нарезвились и угомонились. … Утро выдалось солнечным. Фея Хрусталина проснулась рано-рано, вскочила и замерла. Что она собиралась делать? В следующую минуту она даже удивилась: ну конечно, обойти Сказочный Луг и посмотреть, что там и как, все ли в порядке! Она ведь много-много лет каждое утро так и делала… или нет? - Всем привет! Всем доброе утро! — напевала она, обходя луг. – Почему не видно сказок, куда все подевались? Наверное, от дождя спрятались – вся трава мокрая. Ой, что-то у нас вот тут все сорняками заросло, а тут какое-то битое стекло валяется. Срочно за уборку! Так, а где моя любимая подружка? Натааааш! Я тут! Кончай прятаться! - Ох, что-то будет… — боязливо вздохнула старая сказка. - А вот и я, — радостно сообщила Наташка-ромашка, выныривая из зеленых зарослей и поворачиваясь к фее. – Хрусталинка, привет! А что ты на меня так смотришь? - Мамочки! Что ты с собой сделала? – ахнула Хрусталина, уставившись на подругу. – На кого ты похожа? Ты же стала совсем седой! - А, ерунда! Это парик. Решила имидж поменять, — поправила прическу Наташка. – А похожа я на одуванчик. Он со мной пушком поделился. По-моему, очень креативно, мне нравится. А тебе? - Главное, чтоб тебе нравилось, — дипломатично ответила потрясенная таким креативом фея. – Хотя, конечно, к этому еще надо привыкнуть… - Ничего, новое быстро становится старым, — пообещала Наташка. - А что вообще тут происходит? Странное ощущение… Мне кажется, что я была далеко-далеко и долго-долго, так все изменилось. Но ничего не помню, как будто кусок жизни потерялся. Я, часом, не заболела? - Ага, было дело. Но уже выздоровела, — высунулась сказка-малышка. – Ты возьми меня на ручки, а? А то я еще незрелая, мне внимание нужно. - Ну конечно, моя дорогая! – заботливо протянула к ней руки фея. – Иди ко мне, я напою тебя любовью и подкормлю фантазией. Будем тебя взращивать, вырастешь и станешь большой и красивой! А потом отправим тебя в люди… - Слава Богу, все получилось, вернулась наша Хрусталина, — вполголоса заметила Наташка-ромашка, скептически рассматривая свою пушистую головку в капельке росы. – Ох, спасибо Одуванчику, а то бы пришлось мне быть лысой ромашкой… в общем, да здравствует дружба! - Я соскучилась по тебе, — шепнула Хрусталине маленькая сказка. – Давай меня поскорее растить, ладно? Я буду смешной и доброй и принесу в мир много радости, вот увидишь! На лице феи цвела нежная улыбка. Сказочный Луг сверкал капельками росы и казался хрустальным. На небе сияло ласковое утреннее солнышко. А отовсюду уже стали сползаться проснувшиеся сказки.
ХОТЕЛА Я ПОЛЕТЕТЬ… ХОТЕЛА Я ПОЛЕТЕТЬ…
- Вот тебе крылья. Они пока маленькие, но если будешь тренировать – вырастут, и сможешь ты парить, как птица. Куда захочешь – туда и полетишь, весь мир будет тебе открыт, все пути подвластны. Ну, дерзай! Обрадовалась я, надела крылья, сделала два круга по комнате – ух, здорово! Ну, думаю, ура, мечты сбываются, сейчас буду осваивать новые пространства! Но тут меня мысль посетила: я ж не одна живу, надо бы с близкими посоветоваться. - А у меня крылья есть, — говорю я мужу. – Хочу полетать немного. Можно? - Еще чего, — удивился муж. – У тебя дома дел, что ли, мало? И вообще – чего это ты распорхалась? Сядь и сиди рядом, как порядочная жена. Или вон сериал посмотри, что ли… Чувствую – опустились крылья… Расстроилась я, но спорить не стала: муж ведь, имеет право на свое мнение. Пошла у мамы поддержки искать. - Мам, мне тут крылья подарили. Вот, теперь летать можно… - Нельзя, — категорически отвечает мама. – Что за глупые фантазии, ты ж взрослая женщина, серьезнее надо к жизни относиться. Крылья – это мухам и птицам, а у тебя для передвижения ноги имеются, вот и стой твердо на земле. Ну вот, посоветовалась… Как ушатом воды меня окатило – крылья сразу отяжелели, словно намокли. Позвоню-ка я лучшей подруге… - Ты знаешь, я тут по случаю крылья обрела. Так хочется свободного полета! - Влюбилась, что ли? Небось, романчик на стороне завела? Так ты ж у нас замужем! Ты смотри, крылышки-то обожжешь, и здесь разрушишь, и там неизвестно еще, построишь ли… Так что ты там осторожно, крылатая моя! Нет, у близких, похоже, понимания не найти. Ладно, завтра на работу пойду – там и опробую. На работе попробовала взлететь – так меня тут же приземлили. - Окрыленность – это хорошо, но от вас сейчас не творческий полет требуется, а четкое выполнение должностной инструкции, — вот что мне сказали на работе. – Творить и парить дома будете, а тут вы часть коллектива, важный винтик, вот и крутитесь. Сложила я свои крылья до поры-до времени, решила по дороге домой на улице попробовать полетать, но, видать, замечталась – задела женщину нечаянно. И тут же меня, можно сказать, приложили об асфальт. - Куда прешь, людей не замечаешь! Витают тут в облаках, как не от мира сего! Под ноги смотри, дороги, что ли, не видишь? – обложила она меня со всех сторон. Пришла я домой вся в растрепанных чувствах, кое-как дела переделала и к себе в комнату. Только там и удалось немного полетать, да и то осторожно, чтобы мебель не задеть и никому шумом не помешать. А как спать легла, глаза закрыла – опять Ангел появился. - Ну как, — спрашивает, крылья? Понравилось летать? - Да мне толком и полетать-то не удалось, — говорю я. – Так, по комнате немножко. Муж против, мама не оценила, подруга не поняла, на работе не одобряют, прохожие ругаются. - Ну, их понять можно, — говорит Ангел. – Ты ж им удобна такой, к которой они привыкли. А изменишься – всем заново привыкать придется. - И что же делать? – спрашиваю. - Ну, можешь мне крылья вернуть, коли не нужны. - Ну как не нужны? – испугалась я. – Я ж мечтала, хотела! Нет, я от крыльев не отказываюсь! Только скажи мне, Ангел, как все изменить рационально и гармонично, никому не причинив вреда, в том числе себе? - От крыльев вреда не бывает, — говорит Ангел, — от них только радость полета и вдохновение. Вред бывает от страха, он крылья сковывает и тело к земле прижимает. Перестанешь бояться – будешь летать. Ты реши сама, что для тебя важнее – страх или крылья? Только поскорее решай. Имей в виду, крылья постоянного полета требуют, иначе усохнут и отвалятся! Я долго думала – всю ночь. А к утру все решила. Ну и пусть, что все против, главное, что я – ЗА! А они привыкнут. Или не привыкнут, но это будут уже их проблемы. Надела я крылья – и взмыла вверх, под самые облака. Смотрю сверху – а там, внизу, так красиво! Вижу и мужа, и маму, и подругу мою, и родной коллектив, и даже вчерашнюю тетку скандальную. И очень ясно я увидела, что они тоже хотели бы летать, но боятся. Каждый цепляется за что-то свое, ему понятное и привычное. У них просто еще положительного примера перед глазами не было, вот и страшно. Но теперь-то я есть! Я сразу перестала обижаться, что они меня не поняли и не поддержали. Так вот что значит «подняться над ситуацией» и «быть выше этого»! Распахнула я крылья и как закричу на все небо: - Люди! Я вас люблю! Но крылья – это уже моя часть, и радость полета я ни на что не променяю! А вы, если захотите, тоже можете подняться ввысь! Надо просто очень-очень захотеть! … С тех пор прошло много лет. Мои крылья окрепли и выросли, и я по-прежнему летаю. Весь мир открыт предо мною! Муж мой побурчал-побурчал и смирился. Он даже гордится, что у него такая крылатая жена, потому что я стала успевать во сто раз больше, и настроение у меня всегда лучезарное. Мама тоже привыкла, даже иногда вздыхает, что ей не довелось изведать радость полета. Подруги у меня тоже все окрыленные – как я и думала, мой пример оказался заразительным. А работу я сменила – нашла другую, где крылатость поощряется и приветствуется. И главное – это то, что теперь рядом парят дети, наши дети – они родились уже крылатыми, и теперь я учу их летать! … А ведь страшно подумать, что было бы, если бы я тогда испугалась и вернула крылья. Я бы страдала и сожалела, разрушая себя, мучаясь тем, что вот могла, хотела, мечтала, да так и не решилась. Но я об этом не думаю. Я – летаю! |
Последнее изменение этой страницы: 2019-03-22; Просмотров: 445; Нарушение авторского права страницы
Перышко было легким и невесомым, очень подвижным и непоседливым. Это вызывало неодобрение у родственников. Родственники работали в Перьевой Подушке и очень гордились достигнутой стабильностью.
Пути-дороги у них были разные.
Когда меня все достает, я иду к морю. Люблю море, волны, шум прибоя, и на берегу мне и думается лучше, и успокаиваюсь в раз, и важные решения приходят сами собой. Благо наш город приморский, и море – в шаговой доступности, хоть замедитируйся.
Три раза в неделю я встаю в четыре утра, чтобы к началу рабочего дня порадовать семейство свежей выпечкой. Семейство же мое состоит из пяти полноценных мужчин в возрасте от 10 до 75 лет – три сына, муж и свекр, проживающий с нами, поэтому свежая выпечка уничтожается быстро и качественно.
Одни разводят кур, другие – собак, третьи – декоративные кустарники, а юная фея Хрусталина разводила сказки. Да-да, сказки тоже можно разводить – как, например, кактусы или кроликов. Главное – создать им подходящие условия, а дальше они уже сами плодятся и размножаются. Условия для сказок у феи были замечательные – дружелюбная атмосфера, море позитива, обильный полив любовью, подкормка фантазией, так что новые сказки рождались легко и быстро и росли как на дрожжах. Их развелось так много, что вскоре место, где жила фея, стали называть не иначе как Сказочным Лугом, и жители окрестных селений частенько отправлялись к ней за сказками. Ведь всем известно, что сказка в доме приносит удачу и очищает атмосферу. А фее было не жалко – она с радостью передавала своих питомцев людям, и это побуждало сказки постоянно и неустанно пополнять популяцию.
Хотела я полететь, да так хотела, что явился как-то ко мне Ангел и сказал: