СКАЗКА О ВОЛШЕБНОМ ПЕНДЕЛЕ

- Ааа!!!! Аааааа!!!! Караул!!!! Меня пнули!!!!

- Тихо!!! Ти-хха! Без паники! Кто тебя пнул?

- Не знаю! Не разглядела! Просто вот кто-то подкрался – и как наподдал под зад! Я аж подпрыгнула!

- А ты что в это время делала?

- Ой, я была очень занята. Я переживала.

- О чем?

- Не «о чем», а «что». Предательство я переживала, вот что! Меня любимый предал.

- Это как?

- Ну как? Известно как! Изменил мне с другой. Мерзавец!

- И как ты переживала?

— Ой, как я только не переживала! И рыдала, и головой об стенку билась, и подружкам жалилась, и в депрессии валялась, и даже отравиться подумывала. Очень, очень переживала!

— А сейчас?

— А сейчас я злюсь! Потому что меня отвлекли! Этот самый, который пнул! Как он мог меня, женщину! Да под зад! Мерзавец!

— А кто больше мерзавец – муж или этот, который пнул?

— Оба хороши! Но этот – хуже! Ведь муж – что? Какой ни на есть, а все ж родной. А это вообще неизвестно кто, какое он право имел меня пинать?

— Ну, может, вид у тебя такой был… располагающий?

— Это как?

— Ну, пинают обычно тех, кто выглядит жалко. Плечи опущены, руки дрожат, спина согнута, волосы обвисли, вид понурый, глаза на мокром месте и зад поджат, как у побитой собаки. Так и хочется наподдать!

— Ой, ты знаешь, вот ты прямо мое состояние описал! Ну тогда, после измены. Я все никак не могла понять: за что??? За что он меня так??? Я же и приготовить, и постирать, и рубашечку ему свежую, и газетку подсуну, и вообще вокруг него, как ученый Бобик. А он!!! Вот я и растерялась как-то. Правда, и спина согнулась, и плечи опустились, и глаза на мокром месте… Все верно!

— А теперь?

— А теперь я злюсь! Мало того что муж, можно сказать, пнул, так теперь еще и каждый встречный норовит! Ну, попадись он мне!

— А что ты ему сделаешь?

— Да я! Да я ему!!! Я ему все выскажу!!!! Что нельзя красивую женщину вот так вот пинать ни за что ни про что!

— А ты красивая? В зеркало давно глядела?

— Ой! Да что же это я? Спина согнулась, плечи опустились, волосы обвисли, глаза на мокром месте и зад поджат… Да что это я??? Так, немедленно умываться, причесываться, одеваться красиво, на лице красоту рисовать!

— … Ну вот, совсем другое дело! Любо-дорого посмотреть!

— Ага… А то я с этими переживаниями о себе как-то совсем забыла. А в зеркало глянула – и охнула! Ну просто жуть ходячая! Такую и пнуть не грех, сама бы пнула.

— А сейчас?

— Сейчас нет. Сейчас я себе нравлюсь. Я даже думаю – что это я за ним так убивалась? Да я ж красавица! Если не оценил, променял – ну, сам дурак. Счастья ему в личной жизни. А я… А у меня другие планы!

— Значит, подействовал Волшебный Пендель?

— Что? Какой Пендель?

— Волшебный. Если человек в развитии своем застывает, замирает, сам двигаться не хочет, ему Доктор Время выписывает Волшебный Пендель. Для ускорения. Кааак даст под зад – тут уж на месте не устоишь, поневоле двигаться придется!

— Это что же, получается, мне Волшебный Пендель прописали?

— Получается, так. Доктор Время шутить не любит – не хочешь добровольно – заставят принудительно. Чтобы Ход Времени не тормозила.

— А я тормозила???

— Еще как! Сама говоришь, ушла в переживания, опустилась совсем, пользы от тебя Вселенной никакой. Так бы и жалела себя, рыдала над погубленной судьбой, пока всю жизнь вместе со слезами не выплачешь. А Волшебный Пендель получила – ишь как бодро забегала! Откуда что взялось?

— Ну, когда я рассердилась, у меня прямо какая-то энергия пошла! Захотелось немедленно найти причину! То есть виновника! А его нет. Оказывается, Волшебный Пендель, вон оно что…

— Ну да. Только со второго раза подействовало.

— Почему «со второго»? Меня только один раз пнули!

— Неееет… Первый раз – с помощью мужа пинали. Ты не поняла просто. Предпочла его виновником назначить. А ведь уже тогда можно было задуматься: ты-то что не так делаешь? Может, пора перестать носить мужу тапочки в постель и в себе что-то изменить? Ну, хоть прическу сделать? Или в Клуб Любителей Кактусов записаться?

— А что? Помогло бы?

— Может, и помогло бы. Когда ты сама себе интересна – мужу тоже интересно становится. Но что теперь гадать – ты ж все равно не отреагировала. Вот и пришлось тебя того… Еще раз! Да побольнее! Чтобы уж наверняка!!!

— Да уж, до сих пор таз гудит… А нельзя обойтись без этих самых Волшебных Пенделей?

— Можно! Пендель прилетает только к тем, кто застоялся на одном месте. Если ты в целенаправленном движении – всегда промахивается!

— Ой, что-то мы с тобой заболтались! Давай-ка быстренько целенаправленно двигаться, а то боюсь, как бы Волшебный Пендель снова не прилетел. Я уж лучше добровольно!

 

СУББОТНИК

- Ой, мамочки мои! Темно-то как! Вот уж точно говорят: «чужая душа потемки!». Хотя какая же она чужая, если я с ней живу? Ой-ой-ой, черт ногу сломит! Это в чем я запуталась?

- Осторожно! А то вы сейчас на меня наткнетесь! Стойте на месте. Просто здесь все опутано предрассудками. Я вам сейчас руку подам.

- Ой, кто это?

- Эго меня зовут. Я местный. А вы?

- А я – Личность. Тоже местная. Татьянина Личность. Вам тоже приглашение на собрание пришло?

- Ну да. А то стало бы я выпячиваться. Я умеренное Эго, позитивное. Давайте руку!

- Ага, спасибо. А вы знаете, куда идти?

- Да здесь дорога одна – к себе. Не заблудимся. Просто темно и хлама всякого полно. А так – Все5 прямо да прямо. Да вон, смотрите, огонек уже виден.

- Ой, что-то под ногами хрустит!

- Не бойтесь, это подавленные желания. Они уже засохли и увяли. Вот и пришли. Здравствуйте всем!

- Здравствуйте, дорогие! Давайте поближе к огоньку – на людей посмотреть и себя показать. Разрешите представиться, я – Сущность. Это я всех на собрание созвала. Если не возражаете, могу взять на себя роль председателя. Кто «против»?

- Все «за»… Раз вы созвали, то знаете, зачем!

- Логично. Может, для начала познакомимся как следует? Кто первый?

- Ну давайте это буду я. Меня зовут Эго. Я принадлежу человеческому существу по имени Татьяна. Моя задача – поддержка адекватной самооценки, стимулирование к развитию и новым достижениям. Обиды – тоже по моей части. Ну, бывает, и обижаемся – не без греха. Но стараемся, учимся помаленьку. Прощаем, отпускаем.

- А я – Личность. Представляю собой совокупность воспитания, установок социума, личного жизненного опыта Татьяны. Собственно, я и есть ее «Я».

- Очень приятно, друзья! Я – Танечкина Душа. Эмоциональное восприятие мира, чувствование, ощущения – вот мое Предназначение.

- Замечательно. А я – Сущность Татьяны. Обладаю знанием жизненного Сценария и уроков, выбранных для этой жизни.

- Как же это так получилось, что мы все принадлежим Татьяне, а до сих пор не встречались?

- Да встречались. Просто мозг этот факт не фиксировал. Не было ему такого задания.

- А кто ему задания дает?

- Сознание и Подсознание. Кстати, мы находимся сейчас на территории Подсознания. Это потому что сейчас ночь, и Сознание Татьяны спит, отключилось на время. Именно это сделало нашу встречу возможной. В Сознание она нас пока не впустила.

- Странно как-то тут… Пробирались в потемках, по каким-то буеракам. Это что, Подсознание такое и должно быть… темное и дремучее?

- Да нет, конечно! Просто Татьяна к Подсознанию пока не обращалась. Для нее оно тоже – потемки. Она все еще живет на уровне Личности и Сознания, а с остальными своими частями, считай, и незнакома.

- Вау! Ничего себе. Сама с собой незнакома, надо же??? А что это за дивный огонь, который освещает нашу дружную компанию?

- Это Искра Божья. Зажигается в каждом человеческом существе, но не во всех видна. К сожалению.

- Уважаемая Сущность, а можно узнать цель нашего собрания?

- Разумеется, друзья! А цель у нас – простая и благородная. Довожу до уважаемого коллектива, что Татьяне по ее жизненному сценарию предстоит обрести целостность. В чем мы ей и должны помочь.

- Да мы это… со всем респектом! Только объясните нам, а что такое «обрести целостность»?

- Хороший вопрос. Объясняю. Сюда, на Землю, Души приходят, чтобы в процессе жизни усовершенствоваться, получить опыт, повысить вибрации. Здесь бессмертные Души получают тело и пользуются им в течение всей жизни. Но при воплощении память о прошлых жизнях и о божественном происхождении человека блокируется. Иначе бы у него не было стимула к самосовершенствованию, к развитию. Я понятно объясняю?

- Очень даже понятно! Давайте дальше.

- Ну так вот. Когда рождается ребенок, первой в него вселяется Душа. И Создатель вдувает в него Искру Божью.

- О, я первая? Приятно.

- Ну да. Затем начинает работу Подсознание. В нем как раз и хранится многовековой архив прошлого опыта. Ребенок же пока живет инстинктами. Связь со Вселенной тоже осуществляется через пространство Подсознания. Потом потихоньку начинает формироваться Сознание. Оно действует наяву, днем, когда человек бодрствует.

- А я? А про меня?

- Ну вот, Эго, а говоришь – умеренное. Да ладно, не обижайся, шучу. Эго приходит несколько позже, когда Сознание уже сформировано. Если ребенок начал осознавать свою отдельность от мира, свое «Я», стало быть, Эго уже проявилось.

- Погодите, а про вас? Сущность-то когда?

- А Сущность – изначально. Я и есть то Божественное Начало, центр Вселенной, от которого все началось. И без которого человека по имени Татьяна просто не было бы.

- Ага. Вот так вот, значит. Ну, допустим. А причем тут целостность?

- А целостность тут, братцы, вот при чем. По замыслу Творца, каждый человек должен сначала осознать себя совершенно автономной единицей Мироздания, а потом, в процессе собственного развития – его неотъемлемой частью. Пройти путь от Человека до Бога! Осознать себя Богом! И стать Со-творцом. Вот такая, дорогие мои, сверхзадача.

- Ого! Дерзко… А Эго не треснет от такого поворота? Загордится еще… Я, мол, Бог!

- Не треснет и не загордится. До такого осознания человеку приходится пройти очень сложный путь, и на этом пути Эго столько раз ставят на место, что оно приходит в полное равновесие и не высовывается без дела.

- Да, я что-то такое всегда чувствовала. Что я, Душа, тоже должна стремиться к равновесию. Это Сущность правильно заметила!

- А можно вопрос? Вот я, Личность, не понимаю… Раз уж мы все принадлежим одному человеку – Татьяне, то разве мы уже не есть единое целое?

- К сожалению, нет. Пока – нет. Сами видите: в Подсознании – полный мрак. Надо зажигать свет и субботник устраивать по вывозу мусора. Чистить все надо и освещать дальние углы! А мы с вами, как выяснилось, друг друга и не знаем толком. Потому что Татьяна употребляет нас от случая к случаю, хаотично, ей в голову не приходило, что мы все взаимосвязаны.

- Знаете, а Сущность дело говорит! Я, Душа, тоже ощущаю, что Татьяна уже давно как-то встревожена. Жизнь ее однообразна, все в ней такое приземленное, обыкновенное. А Душа стремится к высокому! То есть я, Душа, стремлюсь в небо. «А мне летаааать, а мне летаааать, а мне летаааать охота!».

- Ничего себе, так вот как, оказывается, Душа поет! Никогда не слышала!

- Да, уважаемая Личность, похоже, мы столько интересного пропустили!

- Кстати, Душа, а что это в вас так сверкает?

- Ах, дорогое Эго, если слева – так это россыпи Нерастраченной Любви, там целое месторождение, а если справа – то море Нежности. А вон те жемчужины на берегу – мечты.

- Как вы прекрасны, Душа! Хрустальное сияние! Я восхищен вами!

- Ой, благодарю вас! Право, не стоит. Каждая Душа от природы прекрасна. А то, что я чиста – это Танечкина заслуга. Обиды не копит, зависть в меня не впускает, гневом не коптит. Вот я и сохранилась буквально в первозданной чистоте.

- Извините, а можно вернуться к делу? А то скоро утро уже, мне на смену заступать…

- О, конечно, уважаемая Личность, вы совершенно правы! Итак, к делу. У меня есть предложение: не откладывая в долгий ящик, заняться уборкой пространства Подсознания.

- А как это влияет на целостность?

- Напрямую. Пока Татьяна не осознает, что она – частица Бога. Мы должны расчистить все каналы связи со Вселенной. И тогда она услышит шепот Вселенной, голоса Ангелов, сможет с ними общаться.

- Ну хорошо. Только тут работы – непочатый край. До утра не управимся!

- Если не управимся – продолжим в последующие ночи. Нас никто никуда не торопит! Не дрейфь, ребята, глаза боятся – руки делают!

- А свет? Здесь же темно совсем!

- Попросим Искру Божью засиять поярче. Вот, смотрите, как огонек разгорается!

- А мы, Души, тоже можем светить! Вот сейчас я пошлю лучик Любви, и он осветит нам путь.

- Ух ты! И правда, все видно стало. А мы и не знали, что Душа может так светиться.

- Да я не всегда, а только когда во мне случаются Души прекрасные порывы. Сейчас как раз такой момент! Пользуйтесь!

- Вот это что за пыльные папки?

- Это опыт предков.

- Смотрите: «Охота на мамонта». И вот еще: «Шаман – это опасно». Зачем ей это?

- А вот еще лучше: «Мужчинам доверять нельзя. Опыт пра-пра-пра…какой-то бабушки. 1734 год». И что с этой папкой делать?

- Договорились же – чистим! Все лишнее – в утиль! Шаманы и мамонты Татьяне не грозят. С мужчинами ее пра-пра… пусть сама разбирается, у Тани другой опыт будет, позитивный.

- Так, Душа, посвети в этот уголок. О, да тут страхи! Томятся в заключении, бедные… Выпускаем?

- Конечно, выпускаем! А куда их теперь?

- А мы их переименуем! Пусть превращаются из Страхов в Стражей. И стоят на страже здоровья, жизни и правопорядка! Так, выходите! Свобода, братцы, и полная амнистия! Новое назначение и поставленная задача ясны? Все согласны? Ну и чудненько!

- Посторонитесь, братцы! Сейчас я здесь подмету! Это что за ветошь? Ее можно выбросить?

- Это обветшалые истины. Они уже давно поизносились и утратили актуальность. Выбрасывай смело!

- Я сейчас паутину предрассудков в клубок смотаю, чтоб под ногами не путалась. И выбросить срочно надо, а то она вся какая-то липкая, противная.

- Ух ты! Смотрите, а здесь, за этими старыми декорациями, оказывается, окно в Мир! И свет! Помогите-ка оттащить!

- Светло-то как стало! Оказывается, в Подсознании вовсе не такой уж мрак царит!

- А вот еще окна, их просто вымыть надо! Где здесь ветошь была – а ну ее на тряпки!

- Между прочим, коллеги, чтоб вы знали, это не просто окна – это и есть каналы связи со Вселенной! Через них можно как получать информацию, так и отправлять. Самый прямой вид связи с Божественным Началом!

- Ну что бы мы, Сущность, без вас делали? Вы все на свете знаете!

- На то я и Сущность. За этим я человеку и дана. Как и все вы. Если кто-то из нас болен, или непомерно раздут, или иссох – человек ущербный становится. Так что нам надо друг друга поддерживать и работать в контакте! Что мы сейчас и делаем!

- Ой, как здесь чудесно стало! Светло и просторно! Хоть балы устраивай! Смотрите, смотрите! Кто там за окном парит?

- Вестимо, ангелы! Готовы к прямому контакту! Тоже радуются.

- А как теперь Татьяна узнает, что ей можно с ангелами общаться?

- Подсознание подскажет. Вот она проснется – и вдруг ощутит такой восторг! Просто от того, что живет. И что утро хорошее. И голубое небо за окном. А в душе – Ангелы парят.

- А она поймет?

- А как же! Мы же сейчас в ее Подсознании, мы ей снимся. Сон она, может, и забудет – а общее ощущение ухватит. И обязательно захочет узнать, что это было. А главное ведь что – задать правильный вопрос! И сразу посыплются правильные ответы! И нужные люди придут, и нужные книги. Ангелы ведь только и ждут, чтобы их попросили. Они такие желания влет исполняют, без задержки! А дальше человеку уже самому интересно становится!

- Братцы, утро! Будильник трезвонит! Татьяна просыпается! У нас 5 минут до того, как она откроет глаза.

- Ну, основные завалы разгребли, каналы расчистили. А остальное – по ходу пьесы доубираем. Теперь Татьяна нас сама просить об этом будет. Всем спасибо!

- Рады были познакомиться. Оказывается, мы – команда!

- А то! Жаль, что раньше этого не знали. Но всему свое время. Все, братцы, по местам! Нам предстоит участвовать в пробуждении.

… Татьяна медленно открыла глаза, все еще улыбаясь своему сну. Ей снилось что-то такое, невыразимо приятное. А внутри – как будто ангел пролетел. «Я могу все на свете! – подумала она и даже не удивилась своей самонадеянности. – И, кажется, я бессмертна!».

И это был первый шаг на долгом пути от Человека к Богу.

 

 

ФЕЯ-С-ТОПОРОМ

Жила-была одна Фея. Добрая. Очень.

Мало того, что она с отличием и похвальной грамотой закончила Унифейситет Волшебных Наук по специальности «универсальная фея», так и потом еще неустанно овладевала все новыми и новыми приемами, заклинаниями и рецептами на всевозможных курсах, слетах и шабашах. В результате в ее Волшебном Ридикюле, который имеется у каждой дипломированной Феи, накопилось немало рабочих инструментов – с их помощью можно починить любую сломанную судьбу и разрулить любую трудную ситуацию.

Какая-нибудь Злая Волшебница прятала бы эти магические предметы от посторонних глаз, а за помощь брала бы немалую плату деньгами или услугами. Но наша Фея была очень отзывчивая и помощь оказывала исключительно бескорыстно. Ее даже просить не надо было – она сама всегда оказывалась в нужном месте в нужную минуту. Мысленно она себя так и называла – Палочка-Выручалочка. Ей казалось, что для Доброй Феи это самое подходящее имя.

Поэтому, когда ее вызвали к Верховной Фее, она очень воодушевилась: была уверена, что ей хотят вручить Большой Благодарственный Бантик – эта награда у фей очень ценится, они украшают ею свои волшебные наряды. Но разговор с самого начала приобрел совершенно неожиданный и очень неприятный оборот.

- Ну и что ты там опять нафеячила? – огорошила ее вопросом Верховная Фея.

- Я? – озадачилась Палочка-Выручалочка. — Да я много что нафеячила, тружусь, не покладая рук.

- Или топора? – ехидно спросила Верховная.

- Топора? Извините, не поняла…

- Ты – да не поняла? Не может быть! Ты ж у нас волшебная на всю голову, и Ридикюль у тебя самый большой во всем Сказочном Королевстве. Ты к нему еще колесики не приделала?

Верховная Фея была явно рассержена. Пожалуй, даже почти разгневана. А чтобы вывести столь воздушное существо из себя – это еще нужно сильно постараться.

- Ах, да в чем же дело? – в смятении пролепетала Добрая Фея.

- Дело в тебе! – зловеще проговорила Верховная. – Ты знаешь, что тебя уже все боятся? Ты знаешь, что тобою пугают непослушных детишек? Ты знаешь, что мирное население тебя называет Фея-с-Топором?

- Что??? — наша Фея была совершенно ошеломлена. – Почему «с топором»? Почему «боятся»?

- Тебе лучше знать. Правда ли то, что ты гналась за девицей по имени Бера из соседнего села, пока она не заперлась от тебя в погребе?

- Я не гналась… я догоняла… у нее были некоторые проблемы, а я знала, как их решить!

- Но она, похоже, вовсе не расположена была принимать твою помощь?

- Ах, она еще так молода и неопытна! Она просто не осознавала всех возможных последствий… а я хотела ей помочь… именно поэтому я стремилась ее догнать!

- Угу. Догнать, прижать к стенке и причинить добро. Я так и поняла. А как ты объяснишь тот случай на реке?

- Ах, на реке? – густо покраснела Палочка-Выручалочка. – Но это было простое недоразумение.

- Ну конечно, недоразумение! – всплеснула руками Верховная. – Человек недавно научился плавать, решил потренироваться… и тут сверху на него пикирует некое крылатое создание, которое, трепеща крыльями, неотвратимо влачит несчастного к берегу, приговаривая: «О, не беспокойтесь, я вас спасу!», невзирая на его протестующие вопли.

- Но он так неуклюже барахтался, он же мог утонуть! Я просто протянула ему руку помощи… – запротестовала Палочка-Выручалочка.

- … и помешала ему научиться как следует плавать, - закончила за нее Верховная. – А что это за история с городским советом?

- Вам и это известно? – поджала губки Добрая Фея. – Нажаловались все-таки! Не понимаю, что я им плохого сделала?

- Так что же там произошло?

- Они там решали разные вопросы… Я случайно пролетала мимо, остановилась послушать и поняла, что они многого недоучитывают, а кое-где даже ошибаются. Это потому что им не хватает знаний и опыта. А я как раз закончила обучение на курсах Новейших Магических Технологий и просто попыталась поделиться с ними инструментами…

- Да-да, я в курсе. Ты попыталась всучить им отбойный молоток и бензопилу. От каковых они отказывались, сначала вежливо, а затем настойчиво.

- Очень настойчиво, — созналась Фея, припомнив отнюдь не парламентские выражения, которые вылетали из уст почтенных горожан. – Но почему они так разволновались? Что плохого в бензопиле или отбойном молотке?

- Если не учитывать, что бензин им неизвестен, а электричество еще не изобрели, то совсем ничего. Все это понадобится им… – Верховная Фея заглянула в свой магический шар, — лет эдак через пятьсот. До этого времени они предложенные тобой инструменты не применят и не оценят. Эти тяжелые железяки будут лежать мертвым грузом, ржаветь и вызывать чувство вины и досады.

- Но я ведь от всей души, от чистого сердца, из лучших побуждений! – огорченно воскликнула Добрая Фея. – Я желала им всем только добра!

И Палочка-Выручалочка горько-прегорько расплакалась.

- Ну-ну, прекрати немедленно! Нечего разводить сырость, иначе тебе придется долго сушить крылышки, — остановила ее Верховная. – Я тебе верю. Скажу по секрету: лет триста назад я и сама такая была: творила добро с таким пылом и жаром, что даже мыши и зайцы предпочитали отсиживаться по норкам.

- Но ведь мы, феи, предназначены как раз для того, чтобы творить добрые дела! –обиженно сказала Палочка-Выручалочка. – В Унифейситете нам об этом твердили на каждой лекции!

- Смотря что считать добрыми делами, — задумчиво сказала Верховная. – Дитя мое, помощь может расцениваться как добро только тогда, когда она востребована и уместна. Но и здесь следует подумать, не ослабишь ли ты этим того, кто попросил о помощи.

- Как можно ослабить кого-то Добром?

- Очень даже легко. Одно дело, если ты дала подсказку или научила чему-то новому. Но совсем другое, если ты с помощью своего волшебства сделала дело за другого. И уж совсем плохо, когда ты, выполняя его просьбы, приучила его к ничегонеделанию. Тогда он и в следующий раз будет надеяться на добрую тетю… то есть фею. А тебя ведь может и не оказаться рядом!

Палочка-Выручалочка пригорюнилась и шмыгнула носом:

- Да, меня о помощи обычно никто и не просит, но я искренне это делаю. Уже несколько раз говорила себе: не просят – не суйся, но потом опять кого-нибудь становится жалко, или просто человек симпатичен, и я знаю, как ему помочь… и все, начинается! Ничего не могу с собой поделать!

- Тссс! Считай, что я этого не слышала. Иначе ты можешь потерять свой диплом «универсальной феи». Ведь если Фея сама ничего с собой не может поделать – как она может творить чудеса для других???

- Нет, нет, нет! Я хочу оставаться Феей! Но я вовсе не хочу быть Феей-с-Топором, и чтобы мной пугали ребятишек! Что же мне делать?

- Твою бы энергию, да в мирное русло! – посетовала Верховная. – Знаешь что? А открой-ка свой Волшебный Ридикюль!

Палочка-Выручалочка с готовностью открыла хранилище инструментов.

- Вот это разводной ключ – верное средство при разводах. Руль – разруливает любые ситуации. Лом – отличный способ пробиться на прием к чиновникам, «против лома – нет приема», слышали? Топор – разрубает с плеча любые непреодолимые препятствия. А вот еще…

- Достаточно, — кивнула Верховная. – Скажи мне, дорогая, зачем ты накопила столько инструментов?

- Чтобы помогать людям! Иначе зачем жить???

- Зачем жить? А зачем живут феи? Чтобы радовать мир и радоваться миру! Чтобы танцевать при луне, играть чудесную музыку и навевать своими крылышками волшебные сны! Чтобы люди, видя нас, верили в чудо и стремились научиться их творить! А веру в чудеса топором не вырубишь, насильно в карман не сунешь. И палочка-выручалочка должна приходить, когда человек ее выстрадал, вымечтал и заслужил. Иначе он никогда не дорастет до самостоятельного Чуда!

- И что мне, выбросить, все это, что ли? – огорченно спросила Фея. – Жалко же…

- Зачем же выбрасывать такие замечательные вещи? Открой Музей Волшебных Инструментов. Или подари их школьникам – пусть осваивают чудодейство. А можешь устроить распродажу – тогда каждый инструмент будет по-настоящему ценным для того, кому он достался.

- Я придумала! – вскричала Фея. – Я открою Школу Юных Фей! Со вступительными экзаменами и предварительным собеседованием! Там будут учиться только те, кому это по-настоящему интересно! Вот там мне и пригодятся все мои волшебные штучки из Ридикюля. И гоняться ни за кем не придется – сами придут.

- Умница! – восхитилась Верховная Фея. – С удовольствием буду вести уроки по фейской этике в твоей школе. Чтобы поменьше было в мире Фей-с-Топором, а побольше – просто Фей! Пожалуй, стоит вручить тебе Большой Благодарственный Бантик за такую замечательную идею!

- Я прикреплю его над входом, — мечтательно сказала Добрая Фея. – Это будет и красиво, и поучительно, и не даст мне забыть, что Учитель должен появляться, когда Ученик готов.

С тех пор прошло время, и Школа Юных Фей уже открыта. Вы тоже можете в нее поступить! Или даже преподавать в ней – если вы уже фея и накопили слишком много знаний для того, чтобы носить их в себе. А может, вы откроете свою школу? Или музей? Главное, чтобы над головами людей поменьше реяли разные Феи-с-Топором, чтобы догнать и причинить неотвратимое добро!

 

 

ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА

Жила-была девочка, звали ее Лялечка. Она была очень хорошей!

- Ах ты моя радость, какая ты у меня благоразумная, — гладила ее по головке мама, и Лялечка радовалась, что маме хорошо.

- Какая у вас послушная девочка! – хвалили ее соседи, и Лялечке было приятно, что ее оценили.

- Какая прилежная ученица! – восхищались учителя, и Лялечке нравилось, что ее отмечают.

- Какая способная студентка! – говорили преподаватели в институте, и Лялечка старалась еще больше.

В общем, Лялечка была ну просто очень хорошей девочкой! Но все девочки рано или поздно вырастают, и наступает момент, когда им надо строить свою жизнь.

И вот тут начались чудеса. Не очень хорошие и даже просто плохие девочки выходили замуж, рожали детей, разводились, заводили бизнес, разорялись, уезжали в другие города. А вот Лялечка почему-то ничего такого не делала. Ведь она была очень благоразумной и точно знала, как положено. А положено обычно вовсе не так, как мечтается!

Лялечка мечтала о своей семье, и о дальних странах, и об интересной работе, и еще много о чем. Но, закончив институт, определилась в тихое место, где зарплата была невысокая, но зато работа стабильная. Радости она не приносила, и больших денег тоже, но и неприятностей от нее не было.

К замужеству Лялечка тоже отнеслась очень благоразумно. Она придирчиво рассматривала все возможные кандидатуры и решительно выбраковывала одну за другой. И даже удивлялась: как другие умудряются найти свою половинку? Где они их берут???

Вот так шли годы, а в Лялечкиной жизни ничего не происходило. Лялечке казалось, что жизнь ее будет разноцветной, как карнавальный костюм, но жизнь почему-то становилась все более тусклой и блеклой, как линялый домашний халат. Ведь яркие события случаются, когда мы что-нибудь необычное делаем, а Лялечка очень боялась совершить ошибку – ведь она была очень хорошей девочкой.

Благоразумие – штука хорошая, но опасная. Оно уберегает нас от опрометчивых шагов, но в то же время не пропускает и свежий ветер перемен. А Лялечка с детства славилась тем, что всегда, ну просто всегда прислушивалась к гласу разума. Но иногда, когда она уже почти засыпала, разум начинал потихоньку отключаться, и тогда откуда-то издалека пробивался тоненький голосок, который говорил странные вещи.

- Не спишь? Наревелась? Давай-давай, реви! Еще вот так похлюпаешь носом годик-другой… Морщинки появятся… А там и старость на за горами!

- Кто это? – пугалась Лялечка.

- Да это я, твоя душа, — шептал голосок.

- Что за глупости? Когда человек на разные голоса думает, это шизофрения, — строго говорил проснувшийся разум. – Ну-ка пустырника выпьем – и спать!

И Лялечка послушно глотала пустырник и старалась заснуть. Но все чаще сон не шел, и ей приходилось подолгу ворочаться в постели. Только душа не успокаивалась и в удобный момент снова начинала шептать:

- Ну вот ты посмотрела бы на себя со стороны! Утром плетешься на нелюбимую работу. Вечером тащишься домой, где все привычно и стабильно, ничего нового-интересного. А годы проходят, между прочим! Ты на что жизнь тратишь, подруга?

Лялечка пугалась и снова переключалась на размышления о своей жизни. Годы и правда шли, что зря говорить… Нет, не то чтобы она совсем никуда не ходила и ничего не видела – вот и в столицу наезжала, и в кино выбиралась. Но в целом…

- Так молодые девушки не живут! Так в доме престарелых бывает, — снова возникал голос души. – Медленно так, спокойно… Только тем старичкам хоть есть что вспомнить. А ты что будешь вспоминать?

Отмахнуться от таких мыслей было все-таки трудно: и правда, вспомнить было особо нечего. И Лялечка время от времени решала: все! С понедельника – новая жизнь! И с понедельника она начинала новую жизнь: рисовала Карту Сокровищ, изучала техники визуализаций, мантры читала… Мебель переставлять по фен-шуй бралась – а то, говорят, если кровать не по диагонали и денежная жаба из угла не пучится – не будет счастья, как ни старайся.

Но почему-то ни жаба, ни мантры, ни даже Карта Сокровищ не помогали. В жизни так ничего и не происходило.

Однажды Лялечка было задумала бросить все и рвануть в столицу – счастья пытать, но мама, конечно, не одобрила, и Лялечка тут же выбросила эту мысль из головы: в самом деле, не могла же она, хорошая девочка, огорчать маму? Да и доводы мамины были очень благоразумные! Жизнь в столице дорогая, работу еще найти надо, нечего и пытаться!

Так Лялечка и продолжала думать грустные думы да тихо плакать в подушку. И вот однажды ноги сами привели ее на вокзал – то ли на поезда посмотреть, то ли под поезд броситься… Бог весть зачем! В общем, очнулась от своих невеселых мыслей Лялечка уже на перроне. Очень удивилась: что это она тут забыла? Присела на скамеечку и стала вагоны рассматривать. Вот этот – во Владивосток, а вот этот – в Новосибирск, а еще другой – в Петрозаводск. Где он, этот Петрозаводск? Кто там живет? Наверное, тоже люди.

- Не занято? – спросил у нее невесть откуда взявшийся у скамейки старичок. – Я присяду по соседству?

- Да нет, — откликнулась она. – Садитесь, пожалуйста.

- Встречаете или провожаете? – поинтересовался он.

- Да нет, я просто так, — смешалась Лялечка. – Случайно как-то забрела, сама не знаю как.

- Ничего случайного не происходит, — тут же возразил старичок. – Все закономерно!

- Да? – вяло спросила Лялечка. – Это что же выходит, то, что жизнь проходит мимо, как эти вот поезда, — закономерно?

- Для вас – да, — подтвердил старик. – Вы ж тоже должны в своем поезде ехать!

- Куда ехать? – не поняла Лялечка.

- Из пункта А в пункт Б, — охотно пояснил старичок. – Или из пункта Д в пункт Е. Тогда жизнь не проходит мимо – пейзажи за окном меняются, попутчики садятся, выходят, новые города, приключения, события, и вы во всем этом участвуете!

- А вы участвуете? – вдруг заинтересовалась Лялечка.

- А как же! – гордо сказал старичок. – Всю жизнь! Только успевай поворачиваться! Скучать некогда!

- Вы, наверное, во многих городах побывали? – вежливо спросила Лялечка.

- Нет, всю жизнь здесь живу, ни разу нашего города не покидал.

- А как же… — растерялась Лялечка.

- Да я про поезда фигурально говорил! Ведь для того, чтобы двигаться, не обязательно ехать! Движение, оно в душе и в жизни. Сначала в душе, потом в жизни.

- В душе… — повторила Лялечка. – Не понимаю. Ничего не понимаю! Ну вот как это? Я вроде бы знаю, чего хочу. Мечтаю! В тетрадку записываю. Всякие методики применяю. Все по фен-шуй переставила! Мантры читаю. Карту сокровищ нарисовала. Но с мертвой точки ничего не двигается. Мне и самой иногда уже хочется умереть! До того все уныло…

- Ох, молодо-зелено, — улыбнулся в усы старик. – Мантры по фен-шую читает… Методики она применяет. Ты вот мне скажи: когда тебе есть хочется, ты что делаешь?

- Ну, на кухню иду и ем что-нибудь, — удивленно ответила Лялечка.

- А откуда там еда берется?

- Из магазина… С рынка…

- Так прежде, значит, покупать надо еду-то? А потом приготовить?

- Ну да, — подтвердила совершенно сбитая с толку Лялечка.

- Вот-вот. Сделать что-нибудь надо! – с азартом взмахнул рукой старик. – Сходить, принести, сварить. А если сидеть в креслице и поваренную книгу читать – только аппетит растравишь, но не наешься! Карту Сокровищ она нарисовала… Слышал я про эту моду! А что толку с твоей Карты, если ты по ней никуда не плывешь? Так и провисит у тебя на стене, как обои!

- Но куда же мне ехать? – слабо сопротивлялась Лялечка. – У меня здесь дом, работа, мама… Стабильность!

- Стабильность, — неодобрительно сказал старик. – То-то ты все про смерть образы выдаешь. Дело у нее с мертвой точки не движется… Да потому и не движется, что за стабильность ты держишься мертвой хваткой!

- А за что надо?

- А надо – за перемены! Сойди хоть раз с привычной колеи, сделай что-то из ряда вон! Чтоб сама себе удивлялась!

- Что, например?

- Ну хоть вон сядь в поезд, прямо сейчас, и рвани куда глаза глядят! Что, слабо?

- Но как же? Вот так все бросить – и в поезд? Это же неблагоразумно! – в ужасе расширились глаза у Лялечки.

- А молодость и должна быть неблагоразумной! Делай глупости, не бойся! В старости будет, что вспомнить! Ты душу слушай, душу! Чего она просит-то? Ну так и дай ей волю!

- Но я не могу вот так! Я же хорошая девочка! – попробовала возразить Лялечка.

«На третий путь прибывает поезд…», — загнусил репродуктор.

- Ну, прощевай, хорошая девочка. Пошел своих встречать. Правнук у меня женился, приехал молодую показывать. Это ж я скоро праправнуков дождусь! Эх, интересно ему в рожицу посмотреть!

- Удачи вам, — пожелала Лялечка.

- А ты не смотри на свою Карту Сокровищ! Ты по ней плыви! Хоть куда-нибудь – но плыви!

И дед бодро засеменил к подземному переходу. А Лялечка осталась. В голове ее просто паника творилась: все мысли куда-то разбежались, и разум лихорадочно пытался собрать их в кучу. Наверное, он был слишком занят, потому что когда подошел пригородный поезд, Лялечка ясно услышала голос души:

- А давай сядем и поедем – до самого конца! А потом обратно!

- Зачем? – удивилась Лялечка.

- А низачем! Просто так! Ты ж хотела путешествовать – ну так давай, начни хоть с чего-нибудь!

И Лялечка вдруг решительно встала и побежала к пригородным кассам, на ходу прикидывая, хватит ли ей на «туда и обратно». Ей хватило как раз, даже еще на мороженое осталось!

И уже через несколько минут за окном поплыли разные пейзажи, а Лялечка сама не верила, что она, хорошая девочка, совершила такой неблагоразумный поступок. Она отчаянно трусила, но ей очень, очень нравилось то, что она делает!

И когда на какой-то остановке на противоположную скамейку сели шумные загорелые парни с рюкзаками и гитарой, она даже не удивилась – а как же, должны же у нее быть попутчики? Она разрешила угостить себя черешней, и пела с ними песню под гитару, и когда ей предложили обменяться телефонами – не стала возражать. Зачем? Ей понадобятся попутчики! Ведь она уже пустилась в путешествие по жизни, и Карта Сокровищ перестала быть просто листочком бумаги со всякими заманчивыми картинками. Она оживала на глазах. А вместе с нею оживала и хорошая девочка Ляля.

- Ну что, сдвинулась с мертвой точки? – шепнула душа.

- Поживем – увидим, — благоразумно ответила ей Лялечка и сама засмеялась.

- Ну, теперь мы много чего увидим! Может, даже рожицу нашего праправнука, — оптимистично пообещала душа. – Ты, главное, меня слушай! Будет интересно, обещаю!

 

 

 

ЧУДОВИЩЕ

Чудовище не любило день. Днем было светло, и солнце беспощадно выставляло напоказ его уродливое бугристое тело, его неопрятную бурую шерсть и унылую, словно сведенную судорогой морду.

Чудовище предпочитало вылезать из своей норы по ночам. При тусклом свете луны можно было немного расслабиться и полежать на лугу, глядя на звезды. А еще можно было брать воду из темной речки, не закрывая глаз – днем-то собственное отражение отбивало всякую охоту и к еде, и к питью. Можно было даже поплескаться в прохладных струях – ночь, все спят, никого не напугаешь…

Несмотря на весь свой кровожадный вид, Чудовище было вполне мирным и вовсе не злым. А если копнуть еще глубже – обладало тонкой, нежной, ранимой душой. Его радовали акварельные краски рассвета, и утренняя дымка над водой, и прихотливый полет бабочки. Оно любило слушать далекую музыку и шепот листвы, обонять запах меда и шиповника. Только кто бы мог подумать, что в этом кошмарном создании такая тяга к прекрасному? Никто не мог… и даже само Чудовище думало не о своих эстетических пристрастиях, а о своем неэстетичном уродстве.

Чудовище жило в глубокой норе, в самой чаще дремучего леса, куда даже звери редко забегали. Это было хорошо, потому что Чудовище предпочитало одиночество. Ведь в глазах других существ оно видело свое отражение – и каждый раз ужасалось: как такая кошмарная нелепица могла появиться на белый свет? Но вот появилась зачем-то… На страх окружающим, на горе себе…

Чудовище плохо помнило свое детство. Разумеется, когда-то у него были родители – как же без них? Но оно так давно удалилось в свое самоизгнание, что уже и воспоминания стерлись, стали какими-то зыбкими и нереальными. Помнилось только, что никакой шерсти у него тогда в помине не было, а была розовенькая гладкая кожица, без бугров и шрамов. Но родители почему-то его не любили, старались пореже смотреть в его сторону, а когда Чудовище лезло, чтобы погладили – оно слышало равнодушное «не лезь», «отстань», «не до тебя сейчас», «уйди, маленькое чудовище». Наверное, оно уже и тогда было страшненьким – иначе с чего бы родителям так шарахаться от собственного дитяти???

Позже, когда Чудовище подросло и ушло в самостоятельную жизнь, оно все еще страстно хотело любви. Просто – чтобы кто-нибудь играл с ним, гладил, бегал наперегонки и говорил ему ласковые, глупые слова. И оно пошло к людям. Напрягаясь, страшась, без надежды на взаимопонимание – его просто тянуло туда.

Но люди его сторонились. Наверное, оно уже тогда было ужасным… А может быть, его страх и напряжение передавались окружающим? Как знать… Во всяком случае, никакие его попытки сблизиться с кем-то и, может быть, подружиться, успеха не имели. Чудовище жадно ловило выражение лиц, глаз – ничего там хорошего не было. Замешательство, непонимание, порой страх, а иногда – брезгливое недоумение: кто это, мол, тут лезет со своим страшным рылом?

Чудовище все еще надеялось, что если оно будет полезным – люди примут его. Оно старалось преданно смотреть в глаза, ловя желание людей. Оно предлагало себя, когда нужно было помочь, оказать услугу, выполнить тяжелую работу. Пахать? Пожалуйста! Тянуть на себе воз? Да ради бога! Вычерпать грязную лужу? Уже готово! Быть всегда на подхвате, в любое время дня и ночи? Да, да, да!

Нельзя сказать, чтобы его услугами не пользовались. Отнюдь! Окружающие быстро привыкли, что под рукой всегда есть доброволец, на которого можно свались все свои проблемы и нужды. Причем можно даже не платить – этот доброволец был готов вкалывать без отдыха, срока и бесплатно, за миску похлебки и кусок хлеба, просто чтобы чувствовать себя нужным, чтобы быть «как все», чтобы быть принятым.

Иногда его хвалили, и тогда Чудовище было почти счастливо. Очень редко – благодарили, и это было странно – как будто не про него. А потом его помощь стала в порядке вещей, и на него стали покрикивать, требовать все больше и больше, а иногда – даже грубо и нетерпеливо отпихивать, когда оно становилось ненужным.

- В чем я виновато? – отчаявшись, спросило Чудовище однажды, когда его вновь отвергли. – Разве я делаю что-то не так?

- А ты слишком назойливо, — объяснил хозяин, которому только что Чудовище помогло перелопатить огромную кучу навоза. – Мельтешишь перед глазами, а кому приятно? И вид у тебя такой виноватый, что прямо хочется пнуть.

Это было очень обидно. Чудовище долго плакало за сараем. Оно старалось. Оно помогало. Оно хотело быть с ними! А они не поняли, не оценили и отвергли. Это было несправедливо!

Именно тогда Чудовище решило сторониться людей. Вообще. Оно ушло в лес и вырыло себе нору. Сначала неглубокую, но потом все глубже и глубже. Ему казалось, что если оно спрячется под землю – его никто не найдет, а значит, и не обидит. В норе было просторно, прохладно, мягко и безопасно. Но ведь век в норе не просидишь – время от времени все равно надо выползать на белый свет, добывать себе пропитание, одежду и все такое прочее. Значит, снова идти к людям.

Теперь Чудовищу приходилось очень долго морально готовиться к каждому походу в деревню. Оно не могло само себе признаться, что желание любви, попранное окружающими, давно перешло ту невидимую грань, когда оно становится ненавистью, а страхи подпитывали это чувство. Чудовище ненавидело людей – именно так защищается от страшной, невыносимой боли поруганная любовь. И понемногу Чудовище стало ненавидеть мир, который обрек его на страдания. Но больше всего Чудовище ненавидело себя. Свое уродливое тело, свое униженное желание быть хоть кем-то любимым… Если бы кто-то мог заглянуть к нему в его воспаленный мозг – он прочитал бы только одно желание: поскорее умереть, чтобы больше не видеть, не слышать, не осознавать своего уродства. К счастью, инстинкт жизни был все еще сильнее, чем тяга к небытию. И Чудовище, собрав себя в кучу, рано или поздно плелось в деревню.

Чудовище пропускало дни, когда в деревне была ярмарка – слишком людно, слишком страшно. Оно приходило на закате, когда сумерки скрадывали его кошмарную внешность. Приносило в мешочках и корзинках лесные дары – сушеные грибы, орехи, ягоды, целебные травы. Меняло на муку, соль, консервы. Угрюмо смотрело под ноги – старалось не увидеть случайно свое отражение в чужих глазах, чтобы не стало еще больнее. А потом снова возвращалось в свой лес – до следующего раза.

Наверное, долго оно так бы не протянуло. Ведь ни одно живое существо не может жить без любви! Любовь ведь та же пища, только для души…

Чудовище не знало, что мир – добр. И что мир никогда не покидает своих детей, какими бы они не были, и всегда стремится чем-то помочь. Иначе как объяснить, что во владениях Чудовища, куда обычно люди не забредали, вдруг появилось сразу двое? Два человека – большой и маленький. Женщина и ребенок.

Когда Чудовище наткнулось на них, оно сразу поняло: женщина умирает. Она была истощенной, измученной, с телом, покрытым струпьями и язвами. Она лежала, закрыв глаза, и тяжело дышала. А маленькая девочка жалась к ней и гладила рукой по спутанным волосам.

Чудовище остановилось в замешательстве. Пока оно лихорадочно раздумывало, что делать – просто пройти мимо, или напугать, или повернуться и нырнуть в заросли, девочка подняла голову и заметила его.

- Пожалуйста, помогите, — попросила девочка. – Мамочка упала и не может подняться. Пожалуйста!

Прятаться было поздно.

- Как вы сюда попали? – неприветливо спросило Чудовище, подходя поближе.

- Мы шли, шли и заблудились. Мы шли искать знахаря. Чтобы помог мамочке. Она очень больна, очень!

- Какие вам тут знахари? – в досаде воскликнуло Чудовище. – Лес тут, понятно?

- Помогиии… — простонала женщина. – Не мне – ребенку. Мне уже поздно…

- Что с тобой? Можешь глаза открыть?

- Не могу… Я ослепла… Это от слез… Слишком много слез…

- Гром тебя разрази! – рассердилось Чудовище. – Как я вам помогу? Чем???

- Переночевать… — прошептала женщина и замолкла, обмякнув всем телом.

Чудовище отстранило ребенка и приложило ухо к груди женщины. Сердце билось, хоть и слабо. Она была еще жива.

- Ты кто? – обратилось Чудовище к девочке.

- Я – Дарёнка. Меня так зовут, потому что я – подарок, так мама говорит. А маму зовут Вера. Она потом проснется и сама скажет.

- Проснется… — с сомнением пробурчало Чудовище.

Ему страшно не хотелось обнаруживать местоположение своей норы, но делать было нечего. Наступал вечер, а оставлять двух женщин в ночном лесу, полном диких зверей, даже Чудовище не рискнуло бы.

- Иди за мной, — бросило Чудовище девочке, поднимая на руки ее мать.

Идти пришлось недолго.

- Какая уютная пещерка, — сказала Дарёнка, удивленно озираясь по сторонам. – Это вы сами устроили?

- И не пещера это вовсе, а нора, — буркнуло Чудовище. – Сами! То есть само.

- Что значит само? – переспросила девочка. – Так не бывает! Само – это которое неодушевленное. Веретено, например. Или решето. А вы – или сам, или сама. Вы же одушевленное! Правильно?

- Откуда ты такая умная взялась? – рыкнуло Чудовище. – С чего ты взяла, что я одушевленное? Я – Чудовище!

- Глупости, — возразила Дарина. – Вы очень даже ничего. Только не мылись давно. И не расчесывались.

- Мое дело, — самолюбиво сказало Чудовище. – Перед кем мне тут красоваться?

- Передо мной, — объяснила девочка. – Я ребенок, и должна учиться прекрасному. У взрослых. Вот как мне вас называть?

- Чудовище, — упрямо набычилось Чудовище.

- Это очень грубо, — вздохнула девочка. — Я буду звать вас Чудик. Так симпатичнее. Чудик, а мама скоро проснется?

- Мммм, — застонало Чудовище, как от зубной боли, вспомнив о том обязательстве, которое он наложил на себя, вопреки всем своим страшным клятвам.

Женщина дышала неровно, прерывисто, и, похоже, у нее начинался жар.

- Эй, ты, как тебя, Дарёнка, да? Держи котелок. Ты воды из родника набрать сумеешь? Там, у входа, возле ели. Я пока огонь разведу, — бросило Чудовище.

- Сумею, я самостоятельная, — серьезно сказала девочка. – Я много что умею. Мама ведь давно больна.

- Чем больна-то?

- Несчастной судьбой, — пояснила Дарина.

- Разве судьбой болеют? – поперхнулось Чудовище.

- Еще как, — коротко ответила Дарёнка, выходя из норы.

Чудовище в своем одиночестве могло полагаться только на себя. Поэтому без знания целебных трав и минералов оно бы давно загнулось. В норе всегда был запас толченой осиновой коры, и травы чабреца, и сушеной малины, и барсучьего жира, и еще много чего. Вот эти снадобья и стало доставать из укромных уголков Чудовище.

- Чудик, куда воду? – раздалось из-за спины.

Чудовище подпрыгнуло, как ужаленное. Оно совершенно не привыкло к посторонним голосам в своей норе. Оно вообще было несколько удивлено, что еще не забыло человеческую речь.

- Давай сюда, к очагу, — распорядилось Чудовище. – Сейчас начнем лечить твою маму.

- Мама умрет? – спросила девочка.

- Умрет? Еще чего! Зачем ей умирать, когда мы ее лечить будем? – замотало головой Чудовище.

- А мама говорит, что время упущено, — сообщила девочка. – Потому что сильно обижалась на жизнь, и жизнь ей за это отомстила.

- Дура твоя мама, — рявкнуло Чудовище. – Ну, то есть ошибается она. Жизнь, она с чего мстить-то будет? И за что, главное?

- За несогласие. Мама говорит, что поняла, да слишком поздно. Надо было раньше соглашаться.

- Ну, чего сейчас об этом говорить? – рассудило Чудовище. – Вот потом и посмотрим, что там позже, что там раньше. Давай-ка вон кружку, будем ее отваром поить.

В этот вечер сил у больной хватило только чтобы пару раз отвара попить. Но задышала ровнее, спокойнее.

- Завтра будем ее мыть и раны лечить, — решило Чудовище.

- Ей нельзя мыться! – запротестовала Дарина. – Видите, какая она! У нее кожа воды не принимает!

- Это она вашей воды не принимает, — не смутилось Чудовище. – А у меня тут чистая, родниковая. Целебная! А потом еще и пихтовым маслицем смажем. И медом диких пчел. Ты не бойся, Дарёнка, хуже не будет!

- Хуже не будет, — согласно повторил ребенок. – Я вам верю, Чудик! Вы лучше знаете…

У Чудовища появились новые заботы. Он решил, что солнце, ветер, родниковая водица, чистый лесной воздух и его травы – самое верное средство от загадочной болезни «несчастная судьба». Дарёнка оказалась смышленой и расторопной, она очень здорово ему помогала, и в норе прибиралась ловко и чисто. А самое главное, о чем Чудовище думал, затаив дыхание, — она нисколечко его не боялась. Девочка смотрела на него прямо и открыто, и на ее лице вовсе не отражалось ни брезгливости, ни отвращения, ни раздражения. Она ему улыбалась! И Чудовище поймало себя на том, что ему хочется улыбнуться в ответ. Но оно пока не могло – разучилось. А может, и не умело никогда?

Несколько дней женщина по имени Вера только спала, просыпаясь, когда ее поили отварами или смазывали маслом, а потом снова засыпала.

- Это она от усталости, — объяснила девочка. – Мы все шли и шли, мама все плакала и плакала, и ничего не могла есть, а потом мы совсем заблудились. Пока вы нас не нашли. Такое счастье нам выпало!

- Уж точно, счастье, — не стало спорить Чудовище. – Это ж чистая случайность, тут лес непроходимый, ни живой души. Сгинули бы, и никто могилки не нашел. Как это я на вас вышел?

- Вышел? Вы, что ли, вспомнили, что мужского рода? Да, Чудик? – вдруг обрадовалась Дарёнка.

- Ээээ… Выходит, так, — смутился Чудик. – Ну, Чудовище такое, мужского рода.

- Неееет, — засмеялась Дарёнка. – Какое же вы Чудовище? Оно страшное и злое!

- А я какое?

- А вы большой и добрый! И руки у вас целебные!

- Я большой… Я добрый… — недоверчиво повторяло Чудовище, словно пробуя слова на вкус. – Ты это… пошла бы, поиграла, что ли! А то все в делах да в делах. Дитя же!

- Я пойду лучше малины пособираю, — схватилась за лукошко девочка. – У вас тут малина дикая – чудо просто!

- Ну иди, иди, все на свежем воздухе… — одобрило Чудовище, дивясь своим новым, непривычным и странным чувствам и ощущениям.

Через какое-то время женщина стала понемногу приходить в себя. Обрадованное Чудовище с удвоенной силой взялось вытягивать ее с того света. Вскоре уже они могли разговаривать.

- Что это за болезнь такая – «несчастная судьба»? – как-то спросило Чудовище. – Мне твоя дочка сказала…

- Правду сказала, — призналась женщина. – Дура я была, ох, дура! Сама себе болезнь накликала.

- Это как же?

- Да как… Так вот. Судьба у меня была, как я сейчас понимаю, обычная, как у всех. И хорошее, и плохое – всего помаленьку. Только я хорошее как должное принимала, а за плохое цеплялась. И ну обсуждать да осуждать! Жаловалась я много на судьбу. Муж мол, мало внимания уделяет. Свекровь притесняет. Дом маловат. Корова мало молока дает. Бусы у соседки в пять рядов, а у меня всего в три. Все мне казалось, что у других лучше, а меня обделила судьба. Ну, она и обиделась. Однажды крепко я осерчала на мужа за что-то, выгнала его в сарайку спать. А ночью снится мне – пришла женщина, статная такая, высокая, а одета – не поймешь, не то в белом, не то в черном. И говорит она мне: «Ну, Вера, услышала я твои сетования. Все у тебя в черном цвете нарисовано. А я ведь к тебе всегда в белом приходила! Видно, не знаешь ты, что такое черный цвет-то…». А я ей в ответ: «Да куда уж чернее? С мужем вот поругалась, денег в обрез… Кроме дочки, никакой радости в жизни нет! Гори она огнем, такая судьбина!». А она кивнула и говорит: «Ну, значит так тому и быть!». И пошла из избы, а напоследок вроде как светом полыхнула. Проснулась я – господи боже мой, сарайка-то горит! Я дочку в охапку, выскочила, а уж от сарайки и дом занялся. Все миром тушили, да только куда там! Одни головешки остались. Больше я уж мужа и не видела… Вот и остались мы голые да босые, без крова, без хозяйства, без кормильца.

- Ох, Вера! Ну и страсти ты рассказываешь! А на теле-то у тебя что? При пожаре, что ль, обгорела?

- Какое там! Пожар ни меня, ни дочку не тронул, ни царапинки не было! Это от обид моих на жизнь да на судьбу. Я свои раны душевные растравляла, растравляла, ну, и дождалась: стали они у меня на теле проявляться. А как в гнев впаду – так и гноиться начинают.

- Бедная ты, бедная…

- Какое «бедная»? Глупая, а не бедная! Ведь я, дура такая, и тут не унялась. Нет чтоб остановиться, подумать, что я понять должна – так я опять судьбу проклинать, дескать, последнее отняла — здоровье! И опять мне во сне женщина та является, и спрашивает: «Ну, а теперь как, довольна судьбой?». А я ей кричу: «Ты что, издеваешься? С чего мне довольной-то быть? И так счастья немного было, а теперь и вовсе не стало! Глаза бы мои такую судьбину не видели!». А она опять кивает и говорит: «Ну, раз так хочешь, пусть не видят!». Наутро глаза открываю – а там темным-темно, будто солнышко и не вставало… Вот тут я и задумалась: а что теперь? Дочка еще малая совсем. Я – калека слепая. Сами у родни живем, приживалами… Что ж я такого сделала, чтобы так-то вот судьба обернулась?

- И что, дальше-то что?

- А дальше… Как ослепла я, так времени у меня много стало. Вспоминала жизнь свою, пересматривала да перетряхивала, как старые вещи… Ну и поняла: видно, раньше-то мне зависть глаза застила! Что, мол, у других и кусок слаще, и сундук больше… А на самом-то деле судьба меня баловала! И хозяйство было справное, и здоровье крепкое, и муж работящий, а уж дочка – вообще золотая! Тут-то и наступило мне настоящее прозрение: где ж глаза мои раньше были??? Чего я на судьбу бочку катила? Она ж для меня все! А я… неблагодарной оказалась.

- Как же ты, слепая да с дочкой, в лес-то забрела?

- А это опять судьба… Явилась ко мне во сне, смотрит и молчит. А я ей и говорю: «Спасибо, матушка-судьба, что живая я, что дочка у меня есть, умница-разумница, что руки-ноги работают, да и голова немного начала. А раны что ж… Лечить будем!». А она отвечает: «Ну, вижу, стало до тебя доходить кое-что… Меняешься ты. Так и быть, дам тебе последний шанс. Бери дочку и иди, куда дорога поведет да сердце подскажет. А как до большого леса дойдешь, найдешь там знахаря, только он тебе помочь сможет. Может, тогда еще солнышку порадуешься. Ну, а коли не найдешь – на судьбу не обижайся, ты сама такой путь выбрала». А я и правда не обижалась – кого ж винить, коли сама кругом виноватая?

- Ты только это… себя не вини! Виноватого всегда пнуть хочется, — вдруг вспомнило Чудовище, и заныли его душевные раны. – Ну, ошиблась, с кем не бывает? Так ошибку поправить можно. А винить себя – это только раны растравлять.

- Ой, правду говоришь! Не буду раны растравлять, буду залечивать. Спасибо судьбе, что тебя вот встретили. А ты, случаем, не тот самый знахарь?

- Да какой я знахарь! Так, живу я здесь, — нахмурилось Чудовище. – Знахаря потом поищешь. А сейчас сил набирайся.

Вернулась Дарёнка с лукошком малины, ели ее вдоволь, и на сушку еще осталось. Потом снов отвары варили, а потом ходили закатом любоваться, и Вера с ними – хоть и не видно, зато тепло ощущается и компания хорошая.

- Чудик, а давай, я тебя причешу? – как-то предложила Дарёнка. – А то ты правда на чудище похож!

- Я и есть Чудище, Чудовище даже, - недовольно сказало Чудовище, но послушно подставило голову.

- Правда, что ли, такой страшный? – не поверила Вера.

- Правда, — отрезало Чудовище.

- Не слушай его, мам! Он славный, и еще симпатичный, даже очень! Только он себя почему-то не любит! – запротестовала Дарёнка.

- А за что мне себя любить? – насупилось Чудовище. – Меня в жизни никто не любил, кто боялся, кто использовал, а чтоб любить – не помню такого.

- Ну я же тебя люблю, — удивилась Дарёнка. – Как же – никто? И не боюсь нисколечко! Ты хороший! И вовсе не страшный! Я думаю, ты просто заколдованный!

- Сама ты заколдованная, — махнуло рукой Чудовище. – Сказки сочиняешь.

- Ну и что, — возразила Дарёнка. – Пусть и сказка, зато хорошая. А ты просто мой Чудик!

… Не ошибся Чудик – вода, воздух и солнышко оказались целебными, и раны Веры стали быстро затягиваться, заживать. Наверное, это ее новые мысли помогли. И благодарность судьбе – благодарность самое лучшее лекарство от душевных ран.

А однажды, когда они все вместе вышли из пещеры, которая все меньше походила на нору, а все больше на дом, Вера вдруг вскрикнула:

- Ой! Я, кажется, солнечный лучик видела! На миг, но видела!

Дарёнка кинулась ей на шею, завизжала от счастья. А вот Чудовище не обрадовалось… Повернулось и побрело прочь. «Вот она прозреет и увидит, какой я на самом деле, — обреченно думал он. – И кинется бежать со всех ног, только бы подальше. И опять я один… Эх, судьба!».

Тут он вдруг в мыслях запнулся, словно протрезвел. «Да что ж я делаю??? — подумал он. – Это ж какое счастье мне этим летом привалило – Дарёнка… Вера… Да я всю оставшуюся жизнь судьбу благодарить должен, что они у меня столько времени пробыли, заботиться о себе позволили, не шарахались, не гнали! Ай, что будет, то и будет! Вишь, для Чудовища и то у судьбы подарки есть…».

- Чудик, Чудик! Куда же ты ушел?! Мама теперь правда все видит! У нее глазки открылись! – издали закричала Дарёнка, подбегая к пеньку, где он пристроился.

- Ну и ладно, ну и хорошо, — сказал он, отворачиваясь и часто моргая – глаза что-то отсырели.

«Чего ж хорошего, сейчас подойдет и увидит, кто ее тут приютил, — думал он. – Только бы снова со страха не ослепла».

- Чудик, дорогой, это и правда чудо! Мои глаза снова видят! – радостно говорила приближающаяся Вера. – Да взгляните же на меня!

«Сейчас она увидит меня… И все! Все кончится! – с ожесточением подумал он. – А, и ладно! И пусть!».

И Чудовище поднялось к ней навстречу, готовое к самому страшному, к ужасу, к крику… к расставанию.

Но неожиданно он увидел, как ее глаза вспыхнули радостным изумлением, ярко-ярко, как две лампочки.

- Боже, какой вы… красивый!

«Издевается?» — неуверенно подумало Чудовище, всматриваясь в ее глаза, ища в них притворство или жалость. Но неожиданно он увидел в них свое отражение. И замер, пораженный.

Он очень давно не смотрел ни в чьи глаза. Даже в Дарёнкины. Мимо смотрел! А сейчас вот глянул – и увидел, что отражение ему нравится! Хорошее было отражение. Мужественное. Человеческое…

Исчезла куда-то бугристая кожа, неопрятные лохмы, и судорога, сводившая лицо, отпустила, прошла бесследно. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Видимо, устав ждать, Вера просто сделала шаг – и обняла его, прижалась к широкой груди. А сбоку к ноге прижалась Дарёнка.

- Вы меня расколдовали, — сказал он. – Как в сказке.

- И ты нас, — сквозь слезы сказала Вера. Но это были уже слезы счастья, светлые и легкие, от которых глаза не слепнут, а только ярче сияют.

… На осенней ярмарке все обращали внимание на семейство – по рядам шли высокий, статный мужчина с красивой каштановой бородой, красивая женщина с нежным румянцем на гладких щеках и ясноглазая девочка лет семи. Все трое держались за руки, улыбались и выглядели очень счастливыми.

- Кто это? Откуда? Мы их раньше здесь не видели! – шептались люди, провожая семейство глазами.

- Говорят, в лесу поселился знахарь с семейством, все на свете лечит! Это вот он и есть, по всему, — отвечали другие. Слухи быстро расходятся по свету…

К семейству подошла женщина, закутанная в странный плащ, цвет которого постоянно менялся.

- Какого цвета мой плащ? – спросила она.

- Золотой, — в один голос ответили они.

- Для вас это так, — кивнула женщина. – Каждый видит меня такой, какой хочет. Вы вот – золотой. Что ж.. Значит, судьба!

- Я узнала тебя, — улыбнулась Вера. – Ты не представляешь, как я благодарна тебе за все, за все!

- И я, — кивнул мужчина. – Я был Чудовищем, правда. Я сам превратил себя в Чудовище. Но это в прошлом. Теперь я научился любить. И благодарен тебе за то, что мое добровольное заточение окончено. Спасибо тебе!

- Я счастлива, — улыбнулась женщина в плаще. – Теперь у вас будет счастливая судьба, знаете ли. Прощайте!

И Судьба пошла прочь, завернувшись в плащ, а людям казалось, что он не то белый, не то черный, и только для избранных он всегда золотой…

 

 

⇐ Предыдущая43444546474849505152Следующая ⇒

Поделиться: