Ря-искупителя ”, Григория Распутина, Ивана Грозного и И.В. Сталина1 позволяет вы-

Делить две мифологемы конспирологического мифа, которые можно определить

Как “оклеветанный святой” и “ритуальное убийство”. В рамках данного дискурса

Формируются представления о том, что отказ РПЦ МП от прославления Гр. Распути-

На и Ивана Грозного становится причиной гнева Божия, проявляющегося в катастро-

фах и катаклизмах, которыми столь богато наше время [Никольский, 2014]. Посмотрим

на примере литургических и паралитургических текстов, относящихся к ритуалосфере

Ивана Грозного, каким образом происходит семиотизация этих мифологем.

Образ Ивана Грозного вошел в идиодискурсы повседневности, его интерпрета-

Ция в них была и остается амбивалентной. С одной стороны, Иван Грозный интер-

Претируется как палач и изверг, убийца сына, насадитель опричнины, сластолюбец,

А с другой — как сильный правитель, защитник Руси, искоренитель крамолы, первый

“космократор”, “с помощью опричнины сотворивший космос из хаоса” [Зыгмонт, 2012].

Образ Ивана Грозного—государственника активно использовался и дискурсах ста-

Линского культа личности, и это одна из причин, по которой современные “либера-

Лы ” Ивана Грозного не любят, а “традиционалисты”, напротив, чтут. Как бы ни оце-

Нивалась роль Ивана Грозного в истории России, в общественном сознании с его

Именем прочно связываются репрессии и массовые казни, что вынуждены учитывать

При том, что семантика и прагматика этих культов различна.

Социологические исследования № 8, 2017

Сторонники почитания Ивана Грозного в лике святых. Образ Ивана Грозного прочно

Вошел в современные дискурсы художественной культуры, в которых он под воздей-

Ствием сложных механизмов семиотизации превращается в символическую проекцию

“литературно-публицистического мифа” [Коцюбинский, 2014: 130]. На смену “государ-

Ственнической ” триады-идеологемы 30–50 гг. ХХ века: Иван Грозный (создатель-пер-

вый царь древнерусского государства) — Петр Первый (создатель-первый импера-

Тор Российской Империи) — И.В. Сталин (создатель социалистического государства,

“вождь всех времен и народов”) [Мутья, 2012: 349] приходит формирующаяся на на-

Ших глазах другая “мистико-религиозная триада” оклеветанных правителей, чья му-

Ченическая смерть, вопреки официальной позиции Русской Православной Церкви,

Интерпретируется в контексте актуальной эсхатологии: Иван Грозный — Николай II —

И.В. Сталин. Разумеется, последние предстают не столько как исторические личности,

Сколько символические проекции мифологем и идеологем, а историческая достовер-

Ность приносится в жертву идеологической герменевтике. Иван Грозный выступа-

Ет как символический предтеча “Царя Искупителя”, Николай Второй как собственно

“Царь-Искупитель”, “икона Царя Христа” — “подвиг Государя Императора Николая II —

Есть икона искупительного подвига Господа нашего Иисуса Христа”2, а И.В. Сталин —

Как своего рода символическое предзнаменование ожидаемого восстановления мо-

нархии и “продолжатель и выразитель идеала царской власти” [Прилуцкий, 2016: 92].

При этом приведенная триада может рассматриваться как своего рода reductio ad

Absurdum старорусской идеологемы царской жертвы, “жертвенности царя, его готов-

ности пострадать за христиан” [Каравашкин, 1998].

Очевидные противоречия историческим источникам, препятствующим подоб-

Ной герменевтике образа Ивана Грозного, в дискурсах маргинального православия

Снимаются благодаря задействованию конспирологической мифологии: царь “окле-

Ветан ” врагами, а исторические источники искажены и подложны. Данная герменев-

Тическая стратегия снимает формальные препятствия к почитанию Ивана Грозного

(“деспот” превращается в “мученика”) и включает последнего в агиографическую ка-

Тегорию многочисленных оклеветанных святых, чья святость не вызывает сомнений,

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: