Клянемся честью и Черновым

 

Новосильцев, раненный в бок, в области печени, был перенесен в близлежащий кабак. О его последних днях сохранилось уникальное письмо, адресованное Екатерине Владимировне Новосильцевой. Написано оно одним из близких друзей семьи Новосильцевых Николаем Прокопьевичем Пражевским и обнаружено известным археологов и собирателем рукописей А.А.Титовым в начале ХХ века. Известно, что Н.П.Пражевский в момент дуэли находился в Петербурге и ничего не знал о ней. Привожу это письмо:

«Милостивая государыня Екатерина Владимировна!

Приступая к исполнению поручения вашего, состоящего в описании всех происшествий, относящихся к милому незабвенному сыну вашему со времени полученной им раны до последней минуты его жизни, сожалею о том, что провидение не одарило меня теми способностями, с коими мог бы я изобразить во всем величии твердость духа и спокойствие, с которыми добродетельный двадцатилетний юноша ожидал своей кончины. Истина вознаградит недостаток красноречия, - вы желали первой.

Кажется, не излишним будет напомнить вам, что милый юноша 9-го сентября, в вечеру пред роковым днем, дабы сколь можно успокоить вас и отклонить самомалейшее с вашей стороны подозрение о решенном уже наутро поединке, занимался у вас весь вечер с господином Лизогубом музыкою так спокойно, что ни вам, ни окружающим – никому не могло прийти на мысль, что выражающий приятные звуки кларнета юноша через несколько часов должен идти на смерть. Так готовится встретить оную душа праведная 10-го числа, на рассвете, узнал я о месте поединка и поспешно отправился туда с господами Васильцовским и Лизогубом. Лишь только приблизились мы к месту, то услышали выстрел, а за ним минуты через две и другой. Здесь уже мы побежали на помощь. Слова, произнесенные сыном вашим довольно громко:

– Ах, Боже мой! Пособите ему, удостоверьте нас, что он (К.П.Чернов) жив.

Вслед за сим встретили мы и его самого, идущего довольно твердо. Секундант, державший его за руку, сказал нам:

– Поддерживайте его, у него пуля в боку.

– Да, – сказал нам незабвенный юноша, улыбаясь, - я ранен и, кажется, не легко.

Более трехсот шагов шел он, поддерживаемый нами, до ближайшего дома и говорил:

– Не понимаю, каким образом нанес я жестокий удар Чернову.

Владимир Дмитриевич, раненный уже в бок пулею, которая там и осталась, выстрелил, и пуля, попав Чернову в правый бок лба, повергла его на землю полумертвым. Войдя в дом, пустили благородному юноше кровь. В это время сделался с ним обморок, продолжавшийся не более двух минут. По перевязке раны и правой руки, из коей пущена была кровь, мы его подняли и думали проводить до кареты, но он вышел в другую комнату, начал падать, просил его положить, говоря, что внутренность его, как в огне, и что малейшее движение удваивает его страдания. Тогда, положив его на наши шинели и видя, что страдания его увеличиваются, мы отложили предложение наше везти его в город, отыскали кровать с постелью и, переложив его с трудом на оную, поставили в отдельную комнату. Вслед за сим привезен был доктор Аренд (Волею судьбы, именно этот врач пытался спасти смертельно раненного А.С.Пушкина на дуэли с Дантесом. – Прим. Н. В. Лаврентьева.), который, осмотрев рану страдальца, объявил нам, что рана смертельна и что из тысячи подобных выздоравливает один. Убийственный приговор доктора привел нас в отчаяние, но мы старались скрывать оное от больного. Страдания его между тем увеличивались, и он объявил нам с твердостью, что не надеется уже встать с постели, просил священника, за которым послали человека; посланный не в дальнем расстоянии встретил едущего священника, остановив, просил его воротиться за Святыми Дарами, в ответ получил, что их везет больному, и согласился прежде посетить нашего возлюбленного страдальца. Исполнив долг христианский, незабвенный юноша, прекрасное чело коего было покрыто смертной бледностью, сказал нам:

– Итак, пришел мне конец. Ежели за некоторую неосновательность поступка моего относительно семейства Черновых, в который вовлечен я был неопытностью моею, должен заплатить жизнью, то без ропота переношу предназначение неисповедимых судеб. Умираю с чистой совестью. Каков Чернов? – продолжал он, – ради бога, узнайте. Невольно нанесенная мною ему рана терзает меня жестоко.

Для упокоения страдальца мы объявили ему, что Чернов получил от пули сильную рану в голову, но что жизнь его вне опасности.

– Слава богу! – воскликнул благородный юноша. – Ни смерти, ни страдания я ему не желал. Не известно ли вам, – говорил он, – что делается с маменькой? Происшествие это нанесет ей жестокий удар. Как бы я желал с нею видеться!

Помышляя о спасении его и зная, что свидание ваше с ним к страданиям от раны прибавило бы ему страдания душевные, мы объявили, что, когда он получит облегчение, тогда перевезем его в город, а до того надобно отложить намерение видеться с маменькою; что мы имеем об вас известие и что вы, при всем огорчении вашем, согласны отложить свидание на несколько дней. Разнесшийся по городу слух о поединке привлек к нам с посещениями добрых приятелей и знакомых милого юноши. Непритворное всех участие ободряло его, и когда к ночи все разошлись, он сказал нам:

– Участие, приемлемое во мне людьми, известными по правилам чести и благородства, доказывает, что я умел исполнить долг свой. Ежели кто-нибудь, не зная меня, мог усомниться в этом, то настоящий опыт выведет того из заблуждения. Впрочем, при последних уже, может быть минутах жизни могу сказать смело, что чистый в совести моей не страшусь клеветы.

В ночь посылал узнавать о положении Чернова. К рассвету только начал понемногу засыпать, но страдания препятствовали, и сон был прерывающийся, так что и четверти часа сряду он не мог уснуть. На другой день (11-го числа) милый юноша обрадован был привезенными мною об вас известиями. Я отлучился от него к вам на несколько минут. Удвоившееся число посетителей веселило его немало. В полдень мы его приподняли, дабы дать отдохнуть левому его плечу, на котором лежал он более тридцати часов неподвижно. Как в сей день надежда нас несколько оживила, то предложили некоторые участвующие призвать сестру милосердия для хождения за ним; он, вслушиваясь, сказал:

– Разве покуда я не с матушкою, а если Бог позволит мне соединиться с ней, то никакой сестры милосердия не нужно будет, любовь ее всех заменит.

В этот день съел он несколько ложек бульону, а к вечеру выпил полчашки чая: с посетителями разговаривал твердым голосом, а некоторыми даже шутил. Большая часть их, видя спокойствие больного, не жаловавшегося ни один раз на свои страдания, не полагали его раненным смертельно. Три раза посылал он узнавать о здоровье Чернова. В ночь сон был равно прерывающийся, и 12-е число проведено одинаково с днем предыдущим. Известие о вас имел от ездившего для свидания с вами г. Васильцовского. В ночь на 13-е число уснул он сряду часа три и поутру казался несколько посвежее, и глаза чище; поворотясь же без помощи на правую сторону, дал нам большую надежду на выздоровление, хотя столь скорое возвращение сил и приметное уменьшение страданий несколько нас тут же и устрашило; но молодость, его хорошее здоровье, коим всегда он наслаждался, давали повод думать, что если пуля не повредила внутренностей, то рана сама по себе, хотя и тяжелая, не может быть смертельна.

Доктор Аренд поехал к нам в этот день, что удвоило наши надежды. К вечеру слабость сделалась сильнее, и мы, полагая, что оная происходит оттого, что он много разговаривал с посетителями, в сей вечер их не принимали. Во всю ночь с 13-го на 14-е число он не засыпал и даже тосковал. Открывшаяся боль в правом плече показала, что печень повреждена. Мы не оставляли его ни на минуту и провели возле его постели всю ночь: доктор Аренд, г. Васильцовский, брат мой и я. Жажда у больного была чрезмерна.

– Кажется мне, – говорил он, – что это последняя для меня ночь, и что до следующей расстанусь с вами навеки.

Благодаря нас за попечения об нем, говорил он:

– Боже мой! Как я счастлив! Ни в утешениях дружбы, ни в пособиях медицины недостатка не имею; но Чернов, может быть, нуждается ив простом фельдшере; как бы я желал облегчить участь его!

Поутру 14-го числа, слабость не уменьшалась, а к полудню увеличилась, и он потребовал священника, чтобы исполнить вторично долг христианский. Сохраняя память и спокойствие, он говорил, что свет мерцает в глазах его до того, что нас не узнает, что чувствует последние свои минуты, и что желал бы проститься с вами и получить ваше благословение. Мы старались ободрять его, а доктор сказал ему:

– Когда вы уснете несколько, то я дам вам бульону.

– Давайте теперь, – отвечал он, – если считаете нужным, после будет поздно. Сон мой будет вечный сон.

Это было на исходе первого часа пополудни. Сидя у его постели и держа охладевшую руку, я не переставал утешать его выздоровлением; но он, вынув из моей руки свою руку и укусив себя прежде за один палец, а потом за другой, сказал мне:

– Видите ли, что я не чувствую никакой боли, я уже полумертвый. Напрасно утешаете вы меня выздоровлением, на жизнь и на смерть смотрю я равнодушно.

Расставаясь с жизнью, продолжал он с необыкновенным спокойствием:

– Сокрушаюсь только о том, что кончиною моей наношу жесточайший удар моим родителям, но вы знаете все происшествие, удостоверьте их, что я не искал смерти, но честь требовала, чтобы я дрался; я уверен, что для них легче будет видеть меня в гробе, нежели посрамленного, и что они простят мой проступок, судьбами мне предназначенный.

За сим прощался он со всеми окружавшими и потом замолчал. Дыхание спиралось в груди его. Мы неподвижные с благоговением взирали на героя-христианина, героя чести и добродетели. Он лежал на спине и, подымая ко мне руки, сказал слабым голосом:

– Пособите мне поворотиться на правый бок, мне легче будет скончаться.

Оцепенелый от горести и удивления, я наклонился; он обнял меня за шею охладелыми руками, поворотился на бок, произнес несколько раз тихо: «me pauvre mere» (моя бедная мать» – фр.) и, закрыв глаза, испустил на руках моих последний вздох в час и двадцать минут пополудни. Кончина незабвенного юноши есть кончина праведника. Это был тихий, ничем не возмущенный сон. Мир праху твоему, юноша добродетельный, жертва друзей вероломных и корыстолюбцев неистовых!

Вера, утешительница душ праведных, вашей подобным, и память добрых дел незабвенного сына вашего могут поддерживать вас в горести, ни с какою в мире несравненную. Примером вашим покажите неверующим, какова сила веры.

Не предавайте забвению искреннего друга милого юноши, человека, искренно разделяющего горесть вашу и пребывающего навеки с чувствами душевного к вам уважения,

Николая Пражевского».

В начале октября 1825 г. тело В. Д. Новосильцева отправили в Москву. Тело забальзамировали, а сердце, помещенное в серебряный ковчег, мать везла с собой в карете, потом она хранила его в своей спальне. В. П. Шереметьева, следовавшая из Москвы в Петербург и встретившая по дороге эту похоронную процессию, писала: «На всех станциях только и разговору, что о покойном Новосильцеве. Так как везде тут они проезжали, и я не могу вам сказать, как кончина этого молодого человека и грустное положение его матери всех занимали. На последней станции мы встретили одного офицера, который вчера выехал их Петербурга. Он нам сказал, что весь Петербург против мадам Новосильцевой».

Екатерина Владимировна Новосильцева похоронила своего сына в фамильном склепе Новоспасского монастыря в Москве. Рядом она заготовила место для себя. Над могилой В.Д.Новосильцева она поставила статую молодой коленопреклоненной женщины (скульптура выполнена из бронзы), поникшей головой к подножию распятия, где сложены доспехи воина; тяжелые складки покрывала драпируют фигуру, оставляя обнаженными лишь руки, сжимающие древко креста. Автору – скульптору В.И.Демут-Малиновскому удалось создать очень цельную и лаконичную композицию, полную искренней скорби. Над памятником В. Д. Новосильцеву мать повесила портрет сына.

Немного московской истории: Новоспасский монастырь был основан в 1490 г. на левом берегу реки Москвы, монастырь мужской, после Октябрьской революции упразднен. Прах В.Д.Новосильцева вместе с надгробием перенесен в Донской монастырь, основанный в 1591 г. в память избавления Москвы от нашествия крымского хана Девлет-Гирея. Перенесли прах и памятник, видимо, в 1930-е или 1950-1960-е годы; и сейчас Новосильцев покоится в Голицынской усыпальнице Донского монастыря.

Екатерина Пахомовна Чернова вскоре после дуэли вышла замуж за полковника Н. М. Лемана, но, как уже говорилось, судьба главной героини мало интересовала историков.

С 1830-х гг. в парке нынешней Лесотехнической академии стояли массивные гранитные тумбы на расстоянии восемнадцати шагов друг от друга: именно с этой дистанции противники сходились к барьерам, между которыми было восемь шагов. Перед Великой Отечественной войной камни куда-то исчезли. И только в начале 1960-х гг. их восстановили в значительно уменьшенном виде, уменьшив и расстояние между ними до восьми шагов. Благодаря усилиям сотрудников Лесотехнической академии, и в первую очередь директора библиотеки Т. ПА. Зуевой, удалось добиться установки в парке обелиска на месте дуэли. Открытие памятника состоялось в день дуэли в 1988 г., на открытии присутствовали прибывшие из-за границы потомки К.П.Чернова (его внуки и правнуки). Памятник выполнен из серого гранита, на нем выбита надпись: «10 сентября 1825 г. на этом месте состоялась дуэль члена Северного тайного общества К. П. Чернова с В.Д.Новосильцевым. Секундантом К.П.Чернова был К.Ф.Рылеев. Похороны К.П.Чернова вылились в первую массовую демонстрацию, организованную членами Северного тайного общества декабристами».

Е.В.Новосильцева признала себя единственной виновницей в смерти сына. Она провела остаток дней вдали от общества и посвятила себя делам милосердия. Екатерина Владимировна обратилась за духовной поддержкой к митрополиту московскому Филарету, по предложению которого она выкупила кабак, в котором умер сын, и весь участок постоялого двора, постройки были перенесены в другое место, а на месте кабака 1 мая 1834 г. была заложена богадельня и церковь Святого Равноапостольного князя Владимира. Богадельня предназначалась для увечных старых воинов.

Круглый в плане храм с дорическим портиком и колокольней строился по проекту Иосифа Ивановича Шарлеманя вместе с тремя зданиями богадельни, стоявшими по сторонам. 1 мая 1838 г. московский митрополит Филарет рукоположил в новую церковь первого священника Т.С.Валдайского, а 15 мая храм освятили. В богослужении участвовал священник Сампсониевской церкви Ф. Барсов, исповедовавший В. Д. Новосильцева перед смертью. В 1841 г. Е. В. Новосильцева передала богадельню в распоряжение Императорского Человеколюбивого общества. С того момента заведению присвоили название «Орлово-Новосильцевское благотворительное заведение». Кроме того Е. В. Новосильцева передала обществу крупный денежный капитал на содержание богадельни, а также два имения в Ярославской губернии и Ладожском уезде. Открытие Орлово-Новосильцевского заведения состоялось 8 февраля 1842 г.

Внутри свод храма поддерживали 16 ионических колонн искусственного серого мрамора, стены украшали такие же пилястры. Лепку исполнил Ф.Торичелли; иконы в двухъярусном иконостасе из красного дерева с бронзой написал А.Виги; витражи в алтаре сделала мастерская Орлова в Москве. Две алтарные картины – «Иерусалимский храм» и «Часовня в Вифлееме» (1836) академика М.Н.Воробьева графиня приобрела на академической выставке. К освящению подарила храму золотую утварь, бархатную ризницу, Евангелие, украшенное серебром, эмалью, полудрагоценными камнями, большую люстру и обеспечила церковь доходами со своего имения в Ладожском уезде. Кроме серебряного ковчега с частицами святых мощей в церкви была икона «Воздвижение» в деревянным крестом, содержащим частицу Древа Господня, и два образа: греческий с изображением Георгия Победоносца и Скорбящей Богоматери, подаренный Елисеевым.

На стенах висели бронзовые доски с историей постройки и в память погребенного в склепе под церковью действительного статского советника Е.П.Пражевского, наблюдавшего за ее возведением.

На одной было написано:

«Не страшу и не страшусь.

Во Славу Богу Триипостаного

в царствование Николая I

Императора и Самодержца Всероссийского,

по Его Высочайшему соизволению,

по Благословению Святейшего Синода

основан сей храм во имя Равноапостольного

Князя Владимира

1834 г. 1 мая освящен 1838 г. 15 мая

в Память и для приношения всегдашних

Молитв о успокоении Души

Раба Божия Владимира Дмитриевича Новосильцева

Флигель-адъютанта росшего для Отечества,

многолюбезного для матери неутешной

единственного сына

на сем месте кончиною.

В Мире с Богом, Церковью

и врагам представившегося

26 г. возраста 1825 г. 14 сентября

во втором часу по полудни».

На другой: «Евстафий Прокопьевич Пражевский Действительный Статский Советник, Член Совета Военноучебных Заведений, Камергер, Орденов Святого Равноапостольного Князя Владимира 3-ей степени, Императорскою короною, украшенною и Ордена Святого Станислава 2-ой степени Кавалер.

Родился 20 сентября 1797 г. – скончался 10/30 августа 1840 г. в Богемии, в городе Теплице. Тело его перевезено в Россию и погребено под спудом сего храма с Высочайшего соизволения по ходатайству пораженного неутешной скорбью родного брата его Николая Пражевского, и Сооружительницы храма его, в память сына, Бригадирши и кавалерственной дамы Екатерины Владимировны Новосильцевой, рожденной графиней Орловой, из уважения к коей из дружбы к ее сыну, и Строителем храма сего был Евстафий Пражевский.

Почи с Миром доколе глас трубный не воззовет тебя к вечным радостям».

В 1871 г. улице, которая прежде носила название Садовой, было присвоено имя Новосильцевской. В 1897 г. в храме провели реставрационный ремонт. В 1898 г. ансамбль был дополнен еще одним зданием, а также «мемориальной» решеткой, стоявшей поначалу в глубине участка. Решетке придана минорная, скорбно-сентиментальная интонация. В звеньях ограды силуэтное изображение довольно распространенного вида надгробия – каплицы – в обрамлении растительного орнамента.

В конце ХIХ века и начале ХХ века среди русских офицеров существовал обычай в случае грозящей им опасности (например, перед дуэлью) приходить молиться в эту церковь.

К храму была приписана деревянная Преображенская часовня, существовавшая с начала ХIХ века на углу Больщой и Малой Спасских улиц (ныне площадь Мужества), а в 1864 г. обновленная и расширенная. К ней в праздник Преображения Господня устраивался крестный ход. Перед революцией в храме служил отец Дмитрий (Осьминский), который много сделал для изучения истории Новосильцевской церкви.

Ампирная Князь-Владимирская церковь, ставшая с 1919 г. приходской, была закрыта 17 мая 1932 г. (часть имущества передали в Русский музей) и в июне того же года была взорвана. Иван Андреевич Виноградов, дядя старожила Лесного Константина Васильевича Коржавина, рассказывал, как взрывали эту церковь: при первом взрыве старинная постройка дала только трещину, но со второго устоять не смогла и рухнула. По сведениям того же старожила, инициатором сноса этой доминанты Лесного была организация «Безбожник». Она была создана по инициативе Луначарского в Лесном и занималась антирелигиозной пропагандой.

Тогда же на линию, куда прежде была выдвинута церковная паперть, переставили существующую сегодня решетку (правда, диссонанс вносит то обстоятельство, что ограда установлена на современных железобетонных опорах). В главном здании богадельни с 1924 г. находился клуб имени Орлова для рабочих заводов «Светлана» и имени Энгельса. А в остальных жили частные лица. В настоящее время в зданиях богадельни размещается стоматологическая поликлиника (пр. Энгельса, д. 1–3, угол Новороссийской ул., д. 1). Преображенская часовня была закрыта в мае 1929 г. и впоследствии разобрана. Новосильцевскую улицу переименовали в Новороссийскую в 1952 г. В настоящий момент место, на котором стояла церковь, не застроено и существует возможность восстановления этого памятника.

Добавлю, что в 1999 г. небольшому проезду, проходящему от проспекта Энгельса до Новороссийской улицы, присвоено имя Новосильцевского переулка. 22 сентября 2005 г. в парке Лесотехнической академии (ЛТА) на месте дуэли К.П.Чернова и В.Д.Новосильцева была проведена акция памяти, посвященная 180-летию со дня того события. В акции приняли участие старшеклассники 105-й, 74-й гимназии, 97-й школы, Дома детского творчества «Союз». Священник прихода Лесотехнической академии отец Игорь, представители ЛТА в лице автора статьи и Т. Д.Плюсниной, доцента кафедры русского языка и педагогики, а также некоторые жители Лесного. Учитель краеведения 105-й гимназии Марина Николаевна Мещерякова рассказала всем собравшимся об истории дуэли. Ее рассказ дополнили старшеклассницы этой гимназии Дарья Мещерякова, Анна Водянова, Татьяна Варламова, Галина Лаврентьева. Отец Игорь прочитал молитву за упокой погибших дуэлянтов.

 

Библиографический список

1. Шубинский С.Н. Исторические очерки и рассказы. СПб., 1911.

2. Безбах С.А. История дуэли члена Северного тайного общества Чернова с флигель-адъютантом Новосильцевым. Л. Лесной, сентябрь 1925.

3. Ермонская В.В. и др. Русская материальная скульптура. К истории художественного надгробия в России Х1 – начала ХХ веков. М., 1978.

4. Филарет (Дроздов В.М.) Письма высокопреосвященного митрополита московского Филарета к Е.В.Новосильцевой. М., 1911.

5. Троицкий В.Д. Исторический очерк Совета Императорского Человеколюбивого общества и подведомственных ему благотворительных учреждений. СПб., 1898.

6. Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга. СПб., 2003.

7. Шульц С.С. Храмы Санкт-Петербурга. История и современность. СПб., 1994.

8. Известия Санкт-Петерб. епархии. 1913. № 15-16.

9. Пылаев М.И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1996.

10. Черепенина Н.Ю., Шкаровский М.В. Православные храмы Санкт-Петербурга. СПб., 1999.

11. Топонимическая энциклопедия Санкт-Петербурга. СПб., 2002.

 

 

Раздел 6

ВОСПОМИНАНИЯ

 

Г. Ф. Грехов

Академия в период 1946–1951 гг. Глазами очевидца

 

Я хочу рассказать об академии периода 1946–1951 гг., в это время я был студентом Лесоинженерного факультета академии.

Город. Конец августа 1946 г. С Московского вокзала ехал на трамваях № 19 и 9, которые шли неспешно, поэтому можно было хорошо рассмотреть Ленинград. Больших разрушений я не увидел. А я знал, что такое большое разрушение. В 1945 и 1946 годах я четыре раза проехал по железной дороге Москва-Майкоп и видел, что осталось от станционных и вокзальных зданий Орла, Курска, Харькова и других городов – кучи кирпичного щебня. Да и в Майкопе, где я жил год после войны, видел такие разрушения: фашисты, уходя из города, взорвали многие каменные здания.

К августу 1946 г. после снятия блокады города прошло уже 2, 5 года и, конечно, полностью разрушенные дома были разобраны и убраны, но встречались здания с пустыми глазницами окон и в лесах, в которых велись строительные работы. Например, здесь у нас на Лесном проспекте восстанавливались несколько корпусов студенческого городка Политехнического института. Любопытно, что строительные работы выполняли пленные немцы. Территория городка была обнесена внушительным забором, но никаких сторожевых вышек не было. Жили немцы на этой же территории и покинули её по завершении всех работ в 1948 г., а может быть и годом позже.

Парк академии был огорожен дощатым деревянным забором. Количество въездов и входов было ограничено и в 23 часа они закрывались воротами. Я это отчетливо помню, когда я учился на 4 и 5 курсах, студенты Лесоинженерного факультета жили в общежитии на Флюговом переулке (ныне ул. Воронина, дорога на станцию метро «Лесная»), в упомянутом мною студенческом городке Политехнического института. И если мы шли из академии в общежитие после 23 часов, то целовали замок на воротах, а потом дружно перелезали через забор.

Такой режим в парке, по всей вероятности, остался с военного времени. Ведь в парке находились бункеры штаба Ленинградского фронта, во втором учебном корпусе размещался военный госпиталь, главное здание также использовалось для военных нужд и, естественно, парк был закрытой охраняемой территорией. Деревянный забор был усилен заграждением из колючей проволоки. Остатки этого ограждения я видел в парке в 1946 г.

В году 1947 или 1948 по настоянию профессоров академии, в частности профессора Д.А. Попова, через парк стал ходить 49-й автобус и два въезда уже не закрывались: это въезд со стороны улицы Новосельцевской (нынче ул. Новороссийская) и со стороны Первого Муринского проспекта. Сесть на автобус в город можно было на ул. Новосельцевской, напротив 2-го учебного здания, а если приехал из города, то сойти можно было у главного здания (ныне первое учебное здание).

Это было очень удобно. Автобус шел от Политехнического института до Конюшенной площади.

Часть парка для свободного посещения была закрыта. Это нижняя юго-западная площадка. Она была огорожена забором полностью. И вторая территория между Комсомольской аллеей и основным въездом. Эта территория закрыта и в настоящее время.

В западной части парка на многих деревьях были таблички с названием этих деревьев на русском и латинском языках, его родина и год посадки. В то время парк был более заросший, чем сейчас, был сплошной подлесок. Он как бы одичал. Надо полагать, что во время войны никакого ухода за парком не было. За вторым учебным зданием была довольно большая сосновая куртина. К сожалению, сосны посохли по причине неблагоприятной экологии.

Учебных зданий было три: первое учебное здание - главное здание, как оно в то время называлось, второе учебное здание и здание МТД, ныне третье учебное здание. Учебные корпуса были в рабочем состоянии, за исключением актового зала, во время войны он сгорел. На территории, где теперь размещается технопарк, насколько я понимаю сейчас это частное предприятие, размещались экспериментальные производственные мастерские академии.

Мастерские выполняли заказы кафедр, отдела капитального строительства, гаража и других подразделений академии и изготовляли учебные приборы и оборудование, мебель, экспериментальные установки и машины по научно-исследовательским работам. В составе мастерских был столярный цех со своей пилорамой, которая использовалась не только для производственных нужд, но и для учебных целей, как и другие станки цеха. Пилорама располагалась рядом со зданием МТД.

На территории мастерских также размещались гараж и лаборатория кафедры тяговых машин (ныне кафедра колесных и гусеничных машин). Академия имела грузовые и легковые автомобили. Их было немного. Может быть 10-15 единиц. Автомобили были и у кафедры тяговых машин. Кафедра имела и гусеничные машины. Я хорошо помню, как мы студенты 3-го курса проходили учебную практику по тяговым машинам и на площадке перед главным входом во второе учебное здание осваивали вождение гусеничного трактора С-80.

Академия имела довольно мощный отдел капитального строительства (ОКС), который занимался как строительством, так и ремонтами. В мою студенческую бытность ОКС строил общежитие № 2 на улице Пархоменко. Большую работу ОКС выполнял по восстановлению актового зала. Крыша над актовым залом была. Наверно, её восстановили сразу после пожара, так как в 1946 г. под актовым залом на втором этаже размещался обеденный зал столовой, а на первом этаже – её заготовительный цех и склады продуктов.

Мы, студенты работали на восстановлении актового зала: выносили мусор, разбирали старый пол и выполняли другую черновую работу. Ремонт актового зала был закончен перед новым 1950 годом и новый 1950 год встречали в актовом зале. Стульев в зале еще не было. Большая елка под потолок стояла посередине зала. Торжества начались в 11 часов вечера, и веселье закончилось в 7 часов утра. Надо сказать, что в актовом зале показывались кинофильмы, проходили концерты артистов эстрады и драматических артистов. Студенты и аспиранты, да и преподаватели, с удовольствием ходили на эти мероприятия, зал всегда был полон. Большой популярностью пользовались и вечера художественной самодеятельности академии и факультетов, например, на лесоинженерном факультете был хороший струнный оркестр.

Общежития для студентов. Их было два: общежитие № 1 на улице Песочной и общежитие около парка Сосновка по Старопарголовскому проспекту, дом № 49 (нынче пр. М. Тереза). Этих двух общежитий было недостаточно, поэтому для общежитий использовались учебные здания. В частности, на 1 курсе я жил, как и первокурсники других факультетов, на четвертом этаже во втором учебном здании. Например, в нашей комнате, а это аудитория 409, было вероятно человек 20 с трех факультетов: лесоинженерного, лесохозяйственного и факультета механической технологии древесины. Жили дружно, без конфликтов.

Под общежитие факультета городского зеленого строительства было отведено красное здание (ныне четвертое учебное здание). Под общежития использовались и жилые двухэтажные деревянные дома. Таких домов было 6-7. В частности, три таких дома стояли на углу Институтского проспекта и Новороссийской улицы. В одном из домов я жил на 2 курсе. Жизнь там по сравнению с ауд. 409 была весьма комфортная. В комнате нас было трое. В квартире было еще две комнаты. Единственное, что нас огорчало, так это печное отопление. Использование учебных зданий и жилых домов под общежития давало возможность обеспечить всех иногородних студентов жильём.

Теперь о структуре академии. В академии было шесть факультетов: лесоинженерный (ЛИФ), лесохозяйственный (ЛХФ), химико-технологический (ХТФ), инженерно-экономический, факультет механической технологии древесины (МТД) и факультет городского зеленого строительства (ГЗС). Существовало также заочное отделение, на базе которого в последующем был организован Всесоюзный заочный лесотехнический институт. Институт расположился в красном здании.

Кафедры. Я не знаю, сколько было кафедр в академии в мои студенческие годы. Я хотел бы немного рассказать о тех кафедрах, на которых мы больше всего занимались. Прежде всего, хочу рассказать о кафедре сухопутного транспорта леса. По этой кафедре я писал дипломный проект и защищал кандидатскую диссертацию. С этой кафедрой большей частью связана моя последующая преподавательская и научная деятельность. Во время моей учебы заведующим кафедрой был доктор технических наук, профессор Д. А. Попов, основоположник лесотранспортной науки, автор первого в стране учебника по сухопутному транспорту леса. Д. А. Попов был и деканом лесоинженерного факультета. Студенты его звали ДАП. Под эти именем он остался в памяти многих поколений студентов ЛИФа.

Д. А. Попов читал нам лекции по сухопутному транспорту леса. Человек он был увлекающийся, эмоциональный, энергичный и подвижный, несмотря на свою внушительную фигуру. Лекции его были живые, весьма содержательные и интересные. Научные интересы его были обширные. Он занимался частными вопросами, например, почему головка железнодорожного рельса должна быть больше, и глобальными: какие железные дороги в Сибири в широтном направлении будут построены и через какие пункты они пройдут. И что бы вы думали? Прошли годы и проекты Д. А. Попова, о которых он нам рассказывал на лекциях, осуществились. Это железные дороги: самая северная дорога Салехард - Надым, далее южнее Ивдель – Обь, Сургут-Нижневартовск, Тайшет-Лена и наконец, Байкало-Амурская магистраль, знаменитый БАМ протяженностью 3145 км.

Кафедра строительной механики. На этой кафедре нам читали три дисциплины: сопротивление материалов и статику сооружений читал д.т.н., профессор А.Н. Митинский, инженерные конструкции – д.т.н., профессор А.П. Павлов. Кафедрой заведовал А. Н. Митинский. Обычно для многих студентов изучение и сдача экзаменов по этим дисциплинам были делом весьма трудным, а иногда и непреодолимым. Ведь совершенно неслучайно в дореволюционной России считали, что если студент сдал экзамены по сопромату и статике сооружений, то инженер состоялся, ему выдавали справку о том, что сдал экзамены по этим дисциплинам и после этого он мог жениться.

Так вот на нашем курсе по этим дисциплинам больших провалов не было. Во-первых, лекции А.Н. Митинский читал просто великолепно. Помимо академии он читал лекции в кораблестроительном институте и в институте инженеров железнодорожного транспорта. Считался лучшим лектором города. Его лекции мы не пропускали, ходили все. Во-вторых, обязательная подготовка к лабораторным занятиям и доцент Е.К. Ашкенази, которая вела лабораторные и практические занятия, строго спрашивала. О пропуске лабораторной работы не могло и быть речи. В третьих, спокойная и доброжелательная обстановка на экзаменах. Я на всю жизнь запомнил такой эпизод. Сдавали экзамен по статике сооружений. Я никак не мог решить задачу по расчету рамы довольно таки сложной конструкции. Ко мне подошел А.Н. Митинский, посмотрел на мои бумаги и говорит мне: «Знаешь что, дорогой товарищ, иди, погуляй, пообедай, потом приходи – надеюсь, что решишь». Я так и сделал, пообедал, погулял, пришел и задачу решил.

Кафедра физкультуры и спорта располагалась в здании МТД. Заведовал кафедрой доцент С.И. Попов, большой энтузиаст своего дела. В мои студенческие годы академию в городе называли Лесотехническая академия со спортивным уклоном. Прежде всего, академия имела сильную футбольную команду, которая много лет держала первенство среди вузов Ленинграда. Капитаном команды был студент ЛХФ Юрий Агапов. Очень известная личность в академии. За команду болели как студенты, так и преподаватели. Сильная поддержка команды была со стороны директора академии М.И. Салтыкова. Эта поддержка была не только моральная, но и материальная: члены команды щеголяли в тёмно-синих костюмах из дорогой ткани, ездили на сборы и надо полагать в учебе имели поблажки.

В большом почете у студентов была легкая атлетика. Этот вид спорта не требовал дорогостоящей экипировки, что было немаловажным в то время, да и свободного времени у студентов было больше, не было ни телевизоров, ни компьютеров. Ежегодно по легкой атлетике проводились межфакультетские соревнования. Подготовка к соревнованиям велась как в легкоатлетических секциях, так и на обычных учебных занятиях. Соревнования проводились в мае-июне до начала экзаменов. Я тоже участвовал в этих соревнованиях. Бегал на 1500 и 3000м. Были дистанции и на 5000 и на 10000м. Неизменным чемпионом на 10000м был студент ИЭФ В. Фортунатов. На соревнованиях было много болельщиков, было интересно и весело. В межвузовских соревнованиях я не участвовал и, какие были достижения легкоатлетов академии, я не помню.

Сильные команды имела академия и по зимним видам спорта. Я лично увлекался лыжами и ходил по второму разряду, 10 км – 42 минуты. Участвовал в лыжных гонках на первенство вузов города. Лыжники академии всегда выступали успешно, иногда уступая первенство университету и политехническому институту. Соревнования обычно проводились в Кавголово, а тренировки в Сосновке. Тогда еще можно было стать на лыжи в академии и по Институтскому проспекту спокойно дойти до Сосновки. Сильную команду имела академия по беговым конькам, вот как играли хоккеисты, я не помню, да и хоккей как-то был не в самом большом почете.

Материальная база спортивной кафедры в то время была намного слабее, чем сейчас. Здания кафедры по Институтскому переулку еще не было. Кафедра размещалась в здании МТД. Комната преподавателей кафедры находилась в нынешнем каминном зале. Занятия со студентами проводились в двух спортивных залах в левом крыле. Лыжная база была в одноэтажном деревянном здании на стадионе. Лыж было довольно таки много. Заядлые лыжники занимались в лыжной секции и могли взять лыжи с ботинками к себе в общежитие на всю зиму. Можно было получить и лыжный костюм. Это был стимул к занятию спортом и решение вопроса экипировки, так как материальный достаток студента в то время был весьма скудный.

Военная кафедра. На военной кафедре занимались четыре года, с 1 по 4 курс, целиком весь учебный день 8 часов. ЛИФ обучался военному делу по понедельникам. Каждый факультет имел свой день. Изучали мы курс молодого бойца. Отрабатывали действие командира отделения и действие командира взвода в наступлении, обороне и в других боевых условиях. Я, например, четко запомнил схему их действия: уяснить задачу, изучить обстановку, принять решение и отдать приказ. Эта схема годится для многих производственных и жизненных ситуаций, и я ею пользуюсь. Девушки на военной кафедре не занимались, и понедельник у них был второй выходной.

После 4-го курса прошли месячный лагерный сбор и после его завершения нам присвоили звание лейтенанта. Сбор проводился в войсковой части, и мы были взяты в ней на полное довольствие. Командирами взводов и рот были преподаватели военной кафедры. Обучались мы в режиме мирного времени. Этот сбор для меня лично не был трудным. К этому времени у меня уже был опыт прохождения двух лагерных сборов во время войны, которые проводились в режиме военного времени: занятия по 10-12 часов, боевая винтовка, командир взвода фронтовик после госпиталя. Он-то знал, что нужно солдату на фронте, что он должен понимать, уметь и знать.

Материальное обеспечение. Общежитие предоставлялось всем иногородним студентам. Для того чтобы поселиться в общежитии, не надо было писать заявлений и ходить по деканатам, надо было знать одно: в каком общежитии поселяется факультет. Деканат заранее готовил приказ на поселение. За общежитие, насколько я помню, ничего не платили. В общежитии обязательно были баки - кипятильники и студенты в любое время могли иметь кипяток. Были и кухни.

За время учебы я жил в четырех общежитиях. Наиболее комфортабельным было общежитие на Флюговом переулке в четвертом корпусе студенческого городка политехнического института. Общежитие было только что отремонтировано. Новая мебель. Комнаты на четверых. Рядом с общежитием столовая и кинотеатр, да и в самом общежитии был хороший буфет.

Была также большая комната отдыха с газетами и рабочая комната для занятий. Комендант и студенческий совет довольно таки активно поддерживал порядок в общежитии. Совет выпускал стенгазету, в которой рассказывал о событиях в общежитии, критиковал нерадивых студентов, хвалил хороших. На своих заседаниях ставил задачи, рассматривал конфликты и другие дела общежития.

Стипендия платилась всем успевающим студентам. До 1949 г. она была 350 рублей. В 1949 г. студентам лесоинженерных факультетов страны её повысили до 500 рублей. Это было сделано для того, чтобы привлечь молодежь на ЛИФ. Я хорошо помню, что в честь этого события в актовом зале было собрание студентов и преподавателей факультета и мне было поручено зачитать благодарственное письмо тов. И.В. Сталину. Тогда так было принято.

1946 и 1947 годы были довольно таки голодные. На продукты были карточки. Студенту полагалось 600 г хлеба, а вот, сколько полагалось крупы, сахару, масла и мяса, я это не помню. Питались в основном в столовой. Помню кассира тетю Надю. Добрая была женщина. Так вот тетя Надя вырезала из карточек хлеб, крупу, масло и мясо, говорила, сколько стоит и выдавала талоны на хлеб, первое и второе блюда и компот. Процедура эта была не быстрая и нередко у касс были очереди, особенно сразу по окончанию занятий. Карточки выдавались на месяц.

Столовая моих студенческих лет по внешнему виду была похожа на ресторан. Столы в обеденном зале покрыты белыми скатертями, много цветов. Почему-то мне запомнились большие фикусы в кадках, которые стояли прямо на полу. За порядком в зале следила заведующая производством. Женщина доброжелательная, но разгильдяйства не терпела, не дай бог, если кто-то войдет в пальто, то тут же с позором будет выставлен из зала. Системы самообслуживания в то время не было и в помине. Посетителей обслуживали официантки в белых фартучках, как положено.

Когда я приехал в Ленинград, в городе были коммерческие магазины. Такой магазин был на пр. К. Маркса (ныне Сампсоньевский пр.) Он торговал хлебо-булочными изделиями. Килограмм хлеба стоил 8 рублей. Государственная цена по карточкам 1 рубль. Но, к сожалению, коммерческие магазины вскоре закрылись, так как 1946 год был неурожайный. Выручали нас шроты и шротовое молоко, которые изготовлялись из древесных опилок. Технологию производства этих продуктов во время блокады разработал профессор академии В. И. Шарков. Впоследствии он много лет был ректором академии. Шроты и шротовое молоко продавались в буфете столовой без карточек. Какая была их цена, я это не помню, но хорошо помню, много не съешь.

В конце 1947 г. в стране было большое событие. Была отменена карточная система и одновременно была проведена денежная реформа. Это было для всех большой радостью. 30 ноября мое потребление ограничивалось карточной нормой, а 1 декабря покупай все, что тебе угодно. К открытию магазины были полны продуктов, и это было как в хорошей сказке. Но было большое но. Денежная реформа предусматривала обмен денег 10: 1, т. е. при обмене даешь 10 рублей получаешь 1 рубль. Но это еще не все. Если мне память не изменяет, обменять ты мог лишь 1000 рублей. При обмене требовали паспорт и в паспорте делали отметку. Так что ни второй, ни третий обмен были невозможны. О том, что деньги будут обменивать ограничено, предполагали многие, поэтому те, кто имел деньги, скупали все, что надо и не надо. Например, студенты ЛХФ сбросились, купили бочонок пива и потом угощали соседей.

Многие студенты помощи от родителей не получали и были вынуждены работать. Да и те, которые получали помощь, тоже при возможности подрабатывали. На первом курсе на Кушелевке разгружали дрова из вагонов. На втором и третьем курсах работали на овощной базе Пискарёвка. Причем организация работ достойна описания. Студенты объединялись в бригады. Распорядителем был студент ЛХФ Илья Земцов, фронтовик, командир батальона. Утром Илья звонил диспетчеру, получал задание и во время занятий распределял это задание по бригадам. Работали на разгрузке овощей и фруктов из вагонов обычно вечером или ночью. Деньги получали сразу же по окончание работ. Сам Илья в бригаде не работал, так как после тяжелого ранения был не совсем здоров.

Учеба. Посещение занятий было обязательным. Прогульщиков прорабатывали на собраниях в группе, на курсе, на комсомольских собраниях всех уровней, ну и был ещё деканат, который мог не только постращать отчислением, но и отчислить. В каждой группе был куратор. В нашей группе куратором была доцент Е.К. Ашкенази, женщина строгая, на язык острая и не скупая. Собирала она нас нечасто. Разговор был всегда обстоятельный, для некоторых не особенно приятный, но тональность разговора всегда была доброжелательная и вдохновляющая.

Домашние задания, расчетно-графические работы и курсовые проекты выполнялись в основном в общежитии у себя в комнате или в комнате для занятий, а иногда в читальном зале академии. А вот готовиться к экзаменам многие студенты и я в их числе предпочитали в читальном зале. Достоинство этого – рабочая обстановка и возможность взять необходимую книгу. В общежитии же было много отвлекающих моментов. Во время экзаменов читальный зал не всегда вмещал всех желающих. Столы стояли и в помещении выдачи книг. Чтобы иметь место в читальном зале, надо было приходить не позже 10 часов.

Методика сдачи экзаменов была общепринятая: экзаменационный билет – подготовка к ответу – устный ответ. Я не помню, чтобы у нас были письменные экзамены. Число экзаменов в сессию не более пяти. Двоек было довольно-таки много на первых двух курсах и не потому, что студенты ленились или были неорганизованны. Причина была самая простая, они имели слабую школьную подготовку, в войну они больше работали, чем учились. Преподаватели, конечно, понимали причину двоек, но все же, старались выжать из студентов все возможное. Ставя двойку, старались подбодрить студента. Например, профессор кафедры теоретической механики Л.Г. Алмазов всегда говорил провалившемуся студенту: « Не расстраивайся, пройдет и этот день печальный, как многие уже прошли, поучишь и сдашь».

Демонстрации. Два раза в год ходили на демонстрации. Майские демонстрации нас радовали. Весна, хорошая теплая погода, солнце, музыка отовсюду: из репродукторов на улицах, из окон домов, играют оркестры колонн демонстрантов, празднично одетые люди, лотки и киоски с закуской и выпивкой тоже. На Дворцовую площадь попадали в 3-4 часа, а иногда и позднее. К демонстрациям так привыкли, что если на демонстрации не был, так вроде не было и праздника. Праздничное настроение создавала не только музыка, но и украшение города: флаги, лозунги, портреты, флажки, банты, ленточки, а вечером фейерверки, артиллерийские салюты. К майским праздникам город чистился. Проводились субботники.

В ноябрьские демонстрации все было то же самое, что и в майские, но была осень и иногда дождь со снегом. Это вносило в торжества свои поправки. Явка на демонстрации была добровольно-принудительной: Все советские люди участвуют в демонстрациях. А если ты не пришел на демонстрацию один, а то два раза, возникает вопрос, а советский ли ты человек. Однако я не помню случая, чтобы кто-то был наказан за отсутствие на демонстрации.

Перед майскими и ноябрьскими праздниками в актовом зале проводилось торжественное заседание, сначала слушали доклад, а после доклада смотрели концерт, приглашенных артистов или академической художественной самодеятельности. Далее, кто хотел, то оставался на танцевальный вечер. Подкрепиться можно было в буфете академической столовой. Вход на этот праздник был всегда свободный. Порядок на празднике обеспечивали студенты.

Забота государства. После войны высшее образование у государства было приоритетным направлением. Причины просты: а) большие потери специалистов с высшим образованием во время военных действий; б) началась холодная война и возникла острая необходимость обеспечить продовольственную и промышленную безопасность страны путем развития народного хозяйства без импорта.

Забота государства выражалась в следующем:

а) бесплатное обучение и общежитие;

б) стипендия, позволяющая прокормиться. Размер стипендии вначале 350, последние два курса 500 рублей. Цены 1 кг продуктов: хлеб 1 рубль, сардельки 8 рублей, сыр 25–30 рублей, колбаса докторская 22 рубля;

в) поездка на производственную практику практически в любую точку страны, обеспечение студента бесплатным жильём во время практики;

г) предоставление места работы после окончания вуза с предоставлением жилья и проезд к месту работы за счет государства;

д) высокая зарплата преподавателей: доцент получал 3200 руб., профессор 5000 руб. Например, проф. Д.А. Попов, будучи заведующим кафедрой и деканом ЛИФ, получал зарплату 9000 руб. Легковой автомобиль «Москвич 401» стоил 8000 руб.

Средняя заработная плата в то время, наверное, была в пределах 1200–1300 руб., а может быть и меньше;

е) отпускались значительные средства на приобретение учебного оборудования. Так, например, кафедра сухопутного транспорта леса на митинговом дворе 2-го учебного здания построила железнодорожные пути, приобрела паровоз, мотовоз и вагоны. Во время занятий на паровозе разводили пары, заводили мотовоз, и студенты вживую могли изучать устройство этих тяговых машин, попробовать управлять этими машинами и выполнять другие лабораторные работы.

А ведь какое было время? Полстраны еще лежало в руинах и, конечно, деньги в первую очередь были нужны для восстановления разрушенных городов, промышленных предприятий и сел. Видимо, в то время понимали, что мозги есть большое богатство и главный ресурс страны.

Государство, вкладывая большие средства в высшее образование, заботилось и об их эффективном использовании, и было вправе рассчитывать, что вуз выпустит настоящего инженера, а не человека с бумагой, которая называется дипломом, поэтому студент был под пристальным присмотром деканата, куратора группы, партийной, комсомольской, профсоюзной организаций, а в общежитии – студсовета и коменданта. Пропуски занятий, невыполнение в срок расчетно-графических работ и курсовых проектов сразу же становились предметом обсуждения и разбирательства в этих инстанциях. Проявления недисциплинированности и разгильдяйства пресекались в их зародыше, поэтому в группах всегда была рабочая обстановка.

То, что государство получало настоящих инженеров, я сужу по своей группе. Нас было 24 человека. После окончания учебы все поехали по распределению. Места распределения от Кольского полуострова до Дальнего Востока. Например, двое из нашего выпуска поехали в Приморский край, двое в Забайкалье, я с П. Андреевым в Иркутскую область. Даже мысли ни у кого не было как-то избежать распределения. Большинство выпускников нашей группы уже через 2–3 года работали начальниками производственных отделов, главными инженерами, а то и директорами предприятий. Что им обеспечивало такой быстрый рост? Прежде всего, хорошие знания, настойчивость в достижения цели и умение работать, если надо, по 10–12 часов. Эти качества нам были привиты в военном детстве и во время учебы в академии: преподаватели на домашние задания и курсовые проекты не скупились.

Говоря о первых послевоенных годах, нельзя не принимать во внимание настроение советского народа: мы победители, мы все можем, нам все по плечу. Это настроение подкреплялось успехами народного хозяйства. За четыре послевоенных года, в 1949 г. объём промышленного производства достиг довоенного уровня. Разрушенные города, села и деревни были в основном восстановлены или отстроены заново. Все это, безусловно, вдохновляло нас - выпускников и вселяло уверенность в будущем.

 

 

И. П. Кондратович

Воспоминания выпускника ЛХФ 1953 г.

 

Моя родословная довольно занимательна. Со стороны мамы мои далекие предки жили где-то в Воронежской губернии. Демидов, бывший тульский кузнец, ставший потом крупнейшим российским уральским заводчиком, выиграл в карты у воронежского помещика целое село и перевез крепостных крестьян под Тагил, где эти крепостные построили плотину на реке Салда, завод и стали работать на Демидовых.

Мой дед Василий Романович Старков был рабочий высокой квалификации – металлист, позднее мастер. Вступил до революции в РСДРП, добровольцем пошел в Красную Армию, воевал против Колчака, раненым попал в плен и был замучен колчаковцами под Пермью.

Недавно вышел на экраны страны фильм о Колчаке. Этот белый адмирал идеализирован там до предела, просто ангел во плоти. Вспомните сцену, в которой Колчак негодует по поводу зверств атамана Семенова, его подчиненного. Но атаман Семенов действовал далеко от Перми, а под Пермью и Екатеринбургом колчаковцы зверствовали вовсю. В фильме же об этом нет и намека.

Был в нашей родне и тот, кто воевал на стороне белых, конкретно – Колчака. Муж моей тети состоял интендантом в колчаковских войсках и ушел с ними, когда Колчак отступил. Я этого своего дядю хорошо знал потом. Да и не мог он не принять сторону белых. До революции он и его братья были купцами и сыновьями крупного купца. Семейство это было из самых богатых в этом уральском городишке.

Отец мой родился от поляка и чешки. Дед мой Тит Иванович Кондратович был потомком сосланных в Сибирь за восстание поляков. Я родился в Ленинграде на Васильевском острове и жил там же до войны. Советско-финская война запомнилась мне, в частности, тем, что нашу школу № 4 превратили в госпиталь (теперь там юридический факультет Ленинградского государственного университета, где учились В. В. Путин и Д. А. Медведев и преподавал А. А. Собчак), а нас – учеников соединили со школой № 11, и мы учились в две смены.

Отчетливо запомнился мне день начала Великой Отечественной войны – воскресенье 22 июня 1941 г. Я был в пионерском лагере в Толмачево под Лугой. 3 июля, когда Сталин впервые обратился к народу по радио, меня из лагеря забрала мама. Что стало с оставшимися в лагере детьми, я не знаю. 26 июля 1941 г. нашу семью эвакуировали в город Молотов (Пермь).

В ЛТА в 1948 г. я поступил, главным образом, потому, что хотел участвовать в преобразовании природы степных районов страны (посадки полезащитных полос) и цели своей добился.

Студенческие свои годы помню довольно отчетливо. Нам посчастливилось учиться у Михаила Елевферьевича Ткаченко, Степана Ивановича Втюрина, Евгения Александровича Жемчужникова, Василия Васильевича Огиевского, Харитона Алексеевича Писарькова, Надежды Сергеевны Поповой, Николая Васильевича Третьякова, Павла Васильевича Горского, Азика Абрамовича Байтина и других замечательных наших учителей. Они не только дали нам знания и навыки в нашей профессии, но и учили нас правильно подходить к явлениям природы, а также правильно организовать свой труд. Именно от них я на всю жизнь воспринял и старался потом руководствоваться некоторыми основными жизненными правилами. По существу они преподали нам основные законы диалектики. - «Молодые люди, учтите, что человеческий организм устроен так, что все наиболее важные дела лучше делать с утра»; «Все вещи, люди и явления природы следует рассматривать с двух сторон, нельзя судить о чем-нибудь или о ком-нибудь односторонне»; «Из-за деревьев часто не видишь леса»; «В трех соснах заблудился»; «Пусть будет словам тесно, а мыслям просторно». Я думаю, меня в этом отношении дополнят мои товарищи.

Конечно, нам в то время не преподавали основ логики и психологии, хотя готовили из нас будущих руководителей производственных коллективов. Это теперь сменившим нас новым поколениям повезло, их учат основам менеджмента. В наше время, видимо, руководство высшим образованием и отраслью надеялось на наши природные задатки да на то, что нам даст Комсомол, другая общественная работа, самодеятельность, спорт.

Хотелось бы кратко обозначить личность Михаила Елевферьевича Ткаченко. Он был замечен и привлечен к преподавательской деятельности еще до революции, был послан на научную стажировку в Германию. Его научные исследования широко известны, он продолжил дело Г.Ф.Морозова и запомнился мне как подлинный певец русского леса. К сожалению, нашему выпуску удалось слушать его лекции только один семестр. Я слушал его вступительную лекцию. Эта лекция практически без изменения вставлена в роман Леонида Леонова как вступительная лекция профессора Вихрова.

Последний раз мы видели Михаила Елевферьевича на собрании студенческого научного общества уже глубоко больным человеком в декабре 1949 г. Как позднее я понял, ускорила развитие его смертельной болезни и кончину его бешеная травля ученого со стороны властей всех рангов. Дело в том, что по инициативе пресловутого академика Лысенко в 1948 г. в стране была объявлена самая настоящая война генетике. Михаил Елевферьевич не сдавался, в отличие от большинства ученых биологов и лесоводов ЛТА, прогнувшихся под давлением сторонников Лысенко, он пытался отстаивать позиции подлинной науки. На заседании Ученого Совета академии директор ЛТА прямо поставил вопрос перед М.Е.Ткаченко: «Или Вы откажетесь от учения Вейсмана-Моргана, или мы будем вынуждены ставить вопрос о Вашем пребывании в стенах ЛТА». Мужественный ученый ответил: «Я наукой не торгую, после чего немедленно покинул заседание Совета.

Нам, студентам, приходилось читать труды Лысенко, касающиеся фундаментальных исследований в биологии. Это были какие-то бредни, изложенные длиннющими, малопонятными фразами. Печально, что и многие годы спустя, при правлении Н. С. Хрущева, этот академик и его сторонники продолжали тормозить развитие отечественной биологии.

Азик Абрамович Байтин запомнился мне как блестящий лектор, способный увлечь аудиторию своим ясным и четким изложением лесоустройства. Он был последователем профессора М. М. Орлова, по существу сформировавшего новое лесоустройство. В отличие от других лекторов, которые немедленно излагали теоретические посылы предмета в расчете на то, что слушатели уже знают этот предмет, и им нужно только совершенствоваться, Азик Абрамович доходчиво излагал основы своей науки, понимая, что передним сидят вчерашние школьники и те, кто позабыл даже школьную программу, защищая Родину на фронте. Учебник А.А.Байтина (с соавторами) служил долгие годы хорошим подспорьем для студентов, а автор его был авторитетнейшим консультантом для лесоустроителей – практиков и вырастил много учеников, внесших значительный вклад в отечественное лесоустройство.

Не одной учебой жило студенчество той поры. В ЛТА всегда были развиты спорт и физкультура. Нам запомнился директор ЛТА доцент Салтыков, который был не только близок к студентам и вникал в их нужды в то суровое время, но и запомнился нам как покровитель студенческой физкультуры и спорта. При его поддержке в академии получили развитие такие виды спорта, как лыжи и футбол, в которых лесотехники чаще всего побеждали другие вузы Ленинграда, а таковых в то время насчитывалось около сорока.

Большое внимание в ЛТА уделялось и развитию художественной самодеятельности. Самодеятельность ДХФ не раз занимала первое место по Академии. Мне довелось вместе с Юрием Ивановичем Агапитовым, отцом известной телеведущей Светланы Агапитовой, участвовать в хоре лесохозяйственного факультета.

Как мне представляется теперь, в то трудное полуголодное послевоенное время государство шло на значительные жертвы, выделяя немалые средства на образование, студенческий спорт, на питание студентов, наконец. Тогда существовала значительная дотация на питание в студенческой столовой, что сейчас отсутствует начисто.

В связи с тем, что в марте 1953 г. произошли значительные политические изменения в стране, весь план преобразования природы (строительство оросительных каналов, посадка полезащитных лесных полос) был надолго приостановлен. Лишь много позже мне удалось приехать в Сталинградскую область и участвовать в полезащитном лесоразведении, о чем я мечтал, поступая в ЛТА.

Научную деятельность я начал в Институте леса и древесины в Красноярске, а потом продолжал в Ленинграде в Лен НИИ лесного хозяйства, затем в ЛТА. В Лен НИИЛХе я работал над кандидатской диссертацией на тему о выращивании сеянцев лесных пород с применением полиэтиленовых покрытий и защитил ее. В ЛТА под руководством профессора А.Г.Мошкалева я работал по тематике расчета пользования лесом.

Находясь на пенсии, я много времени уделяю общественной работе, в частности, вхожу в движение, направленное против уплотнительной застройки нашего Выборгского района Петербурга – самого лучшего для проживания людей района. Мы с группой единомышленников боремся за сохранение трассы (ул. Карбышева – площадь Мужества – блокадный колодец жизни – проспект Непокоренных – Пискаревское мемориальное кладбище), посвященной мужеству ленинградцев в годы 900 – дневной блокады, за присвоение особого статуса площади Мужества, завершение ее оформления, включая создание на ней памятников по блокадной тематике.

Помимо этого начал собирать материалы для исследования состояния лесопромышленного комплекса Северо-запада России в постсоветский период.

Недавно с болью в сердце узнал об изъятии из подчиненности ПетроНИИ лесного хозяйства Сиверского учебно-опытного лесхоза, где учеными были заложены многочисленные пробные площади и велись систематические исследования в течение около 100 лет. Частично мое плохое настроение улучшилось, когда я увидел по телевидению телемост-интервью известного российского лесовода профессора Игоря Васильевича Шутова, настоящего патриота русского леса, в котором он бросил в лицо председателю государственного Комитета по лесному хозяйству обвинение в том, что этот министр своим приказом допустил такое святотатство, то есть практическое надругательство над лесными науками.

В связи с празднованием 65 годовщины Великой Победы нашего народа над фашизмом ходу добавить к моим воспоминаниям несколько важных, с моей точки зрения, моментов. Мы, семнадцати – восемнадцатилетние юноши и девушки поступили в далеком 1948 г. на Лесохозяйственный факультет Ленинградской лесотехнической академии им. С.М.Кирова. Из 100 студентов, зачисленных на первый курс ЛХФ, 24 были не только существенно старше нас по возрасту, но и были участниками Великой Отечественной войны, фронтовиками, защищавшими нашу Родину. Не знаю, как другие мои ровесники, но я считал этих бывших воинов как старших братьев и всегда испытывал к ним особое уважение. Многие из них еще долгие годы после войны донашивали военную форму: шинели, фуражки, гимнастерки, «кирзачи». Свои боевые награды они не «трепали» каждый день, а надевали только по большим праздникам. В такие дни мы (не успевшие на войну) обнаруживали у наших сокурсников-фронтовиков такой внушительный «иконостас» на груди, что рассчитывали на красочные рассказы об их подвигах. Хочу отметить, что старшие наши товарищи отличались скромностью в поведении и, как правило, не любили рассказывать про войну.

В последние годы, встречаясь с нашим сокурсником – ветераном Великой Отечественной войны Жуковым Николаем Александровичем, расспросил его о тех боях, в которых он участвовал. Запомнились два эпизода тех событий, которые развернулись во время наступления немецких войск на Москву осенью 1941 г.

Н. А. Жуков рассказал о том, как он и его боевые товарищи отражали танковые атаки немцев. В заранее выкопанных индивидуальных окопах наши бойцы ожидали подхода немецких танков, имея в запасе по несколько бутылок с горючей смесью. От наших бойцов требовалось пропустить танк над собой и, высунувшись из окопа метнуть бутылку с зажигательной смесью вслед танку – в тыльную его часть, где располагался двигатель. При удачном броске танк загорался. Николай говорил, что самое страшное ощущение он испытал, когда находился под днищем танка, гусеницы которого продавливали грунт, а его в окопе сдавливало этим грунтом со всех сторон.

Другой эпизод. – В самые напряженные дни обороны Москвы в помощь войскам для отражения танковых атак на участок фронта, который обороняли Н. А. Жуков и его товарищи, прислали специально обученных собак. При приближении немецких танков выпускались собаки, обвешанные гранатами. Собаки бросались под гусеницы танков, происходил взрыв, гусеницы разрывались, танк останавливался.

Другой наш сокурсник Борис Матвеевич Барыбин командовал взводом саперов во время взятия Берлина. Ему было приказано, во что бы то ни стало навести переправу через один из каналов в черте города. В немецкой церкви он обнаружил большое количество гробов, заготовленных немцами «впрок». Вот из этих-то гробов и соорудили его бойцы наплавной мост и обеспечили переправу наступающим войскам.

После завершения учебы в Академии бывшие фронтовики с их особым опытом, ответственностью, нравственными принципами, знанием людей оказались очень востребованными и в нашей отрасли, и на различных государственных должностях. Например, Б.М.Барыбин был назначен директором Лисинского техникума, потом долго работал заместителем председателя Тосненского райисполкома. Под его руководством в городе Тосно были построены водопровод и канализация, реализован план массового жилищного строительства. После его трагической гибели главная улица города была названа в его честь.

 

 

Ф. Ковалев

Некоторая информация об учебной и практической
деятельности студента и выпускника Академии 1953 г.

 

В лесном техникуме я был членом профкома, организатором контроля за общественным питанием в техникуме в 1947 г. – самом голодном году после 1933 г. Также был редактором техникумовской газеты «Лесовод» и помощником лесничего.

В течение всего периода учебы в Академии был членом профкома, председателем производственно-массовой комиссии: мы обеспечивали студентов и работников ЛТА проездными железнодорожными билетами, путевками в дома отдыха и санатории, распределяли места в общежитии, контролировали работу столовых. Председателем профкома тогда был Розов.

Был членом партбюро (секретарем его был Иван Иванович Шишков) и профбюро лесохозяйственного факультета, а также постоянным участником многих академических комиссий, которые возглавлял Георгий Георгиевич Самойлович.

По предложению профессора Аристарха Константиновича Митропольского я организовал группу по сбору материалов для обновления базы данных, взамен еще дореволюционных, для чтения лекций по «Вариационной статистике». В Петродворце мы собрали десятки тысяч желудей, которые измеряли по длине, толщине, объему и весу с тем, чтобы в последующем установить связь между энергией прорастания с полученными параметрами желудей. Профессор Митропольский был крайне доволен тем, что теперь кафедра располагает собственными, а не привлеченными, материалами для лекций по высшей математике. Как мне сообщили уже после окончания Академии, на основании этих материалов защитил диссертацию сын профессора Богданова Петра Лукича, шедшего курсом младше - ведь «наши» желуди были заложены на стратификацию в помещениях дендрария.

Под руководством ассистента Ольги Васильевны Саркисовой был организован сбор гербариев и обновление музея флоры кафедры дендрологии и систематики, руководителем которой был профессор П. Л. Богданов.

Уже работая в экспедициях, по просьбе деканата ЛХФ я дал развернутую характеристику-отзыв на докторскую диссертацию П. Н. Тальмана «Самоизреживание, стадийность и фазы развития древостоев» как в научном. Так и в практическом плане. Как сообщили мне из Академии, только мой отзыв был зачитан на защите и принят с удовлетворением. Метод непровешенной ходовой линии, изложенный в диссертации, успешно использовался для определения приживаемости лесных культур. У меня и до сих пор хранится диссертация и отзыв на нее, в котором, с сожалением сказано, что П. Н. Тальман оплодотворил науку политикой.

Участвовал я и в научно-практических конференциях студентов и был награжден дипломами за исследования причин куртинного усыхания сосновых молодняков в Рубежанском лесничестве Харьковской области и за разработку принципов размещения водорегулирующих лесных полос в зависимости от рельефа водоупорных горизонтов. Под руководством профессоров М. Е. Ткаченко и В. В. Огиевского участвовал в пропаганде лесных знаний и роли Академии в выполнении государственных планов полезащитного и водоохранного лесоведения в различных районах СССР и выступал по ленинградскому радио (текст одного из выступлений у меня сохранился). Это было в рамках реализации так называемого «Великого сталинского плана преобразования природы».

Был я участником обследования территорий и разработки проектов восстановления полезащитных лесных полос в Краснодарском крае (после смерти Сталина эти полосы рубили направо и налево, погибли десятки тысяч гектаров полос). В частности, мной были обследованы Приморско-Ахтырский, Отрадненский, Тахтамышский (Адыгея) и Ново-Кубанский районы. Сопротивление этой работе было большое, меня даже обозвали проходимцем. Но удалось доказать, что хлеб юга – полезащитные полосы, и проекты были приняты. Участвовал я также в обследовании горных лесов Армении на предмет восстановления расстроенных массивов и облесения открытых неиспользуемых лесных земель и разработке проектов. Работы проводились в Дилижанском, Ноемберянском, Степанованском, Нор-Баязетском (территории прилегающие к озеру Севан) районах Армении.

При обследовании и разработке проекта использования земель Куро-Араксинской долины под лесоплодовые насаждения провел исследование по установлению закономерности степени засоления почв от уреза воды до подножия горных склонов. Результаты исследования были положены в основу проекта и одобрены Академией наук Азербайджана.

С назначением меня главным лесничим заповедника, а потом заповедно-охотничьего хозяйства «Беловежская пуща» вместе с В.С.Романовым, который был назначен директором при моем содействии, заложили основы организации лесного хозяйства и принципы определения соотношения между лесной кормовой базой и численностью диких зверей. Кроме того, лично мной был биологически обоснован и применен метод двойного учета диких зверей на зимней пороше, что было признано Главным Управлением заповедников и охотничьих хозяйств СССР. Заложенные тогда принципы ведения лесного хозяйства находят свое научное применение и по сей день.

Дальнейшая моя деятельность была мало связана с лесным хозяйством, за исключением строительства и использования мелиорированных земель. Мной были исследованы проблемы сохранения осушенных торфяных почв. Обработка материалов, полученных при изучении почв на площади свыше 180 тыс. га, показала, что мощность торфяников уменьшается ежегодно на один и более сантиметров, а мелкозалежные могут исчезнуть за несколько лет. Я разработал систему севооборотов, сохраняющих торфяные почвы. Первые годы внедрения этих идей подтвердили правильность выводов и необходимость перехода к такой системе использования торфяников. Но в силу противоречий между сельскохозяйственной политикой и требованиями научного использования торфяных почв не удалось дело довести до конца, а изменение общественного строя разорило мелиорацию вконец. И только сейчас начинают думать о восстановлении мелиоративных систем. До научного использования торфяников дело еще не дошло.

Избрание секретарем райкома, назначение начальником территориального управления сельского хозяйства, начальником отдела управления облисполкома не позволило непосредственно заниматься лесным хозяйством, поскольку приходилось координировать деятельность различных отраслей народного хозяйства.

Удостоен правительственных и отраслевых наград.

 

 

Ф. Ковалев

Речь на юбилейном вечере, посвященном 200-летию основания ЛТА

 

Дорогие друзья!

Лесоводы 1953 г. рождения приветствуют Вас и поздравляют с великим праздником лесоводов – 200-летием Ленинградской – Санкт-Петербургской ордена Ленина Лесотехнической Академии им. С.М.Кирова и лесохозяйственного факультета, из которого она выросла, а также жителей города – с 300-летия Ленинграда – Санкт-Петербурга! И желают Вам доброго здоровья, благополучия, оптимизма и творческих достижений в науке и практической деятельности!

Пройден славный путь от Лесного института до Академии с мировым именем и ведущего научного центра в мире лесного хозяйства. О том, сколь масштабна наша Академия говорят такие данные. В период нашей учебы число студентов только в Академии доходило до 3 тысяч в то время как во всех 23 высших лесных школах США студентов было немногим более 2-х тысяч. Огромен вклад Академии, ее профессуры и ее выпускников в развитие нашей отрасли. Приведу цифры для сравнения. США, эта самая богатая и бедная, убогая и обильная страна, кА ее называют сами американцы, за 400 лет создали лесных культур на площади более 750 тыс. га. В Советском Союзе, не говоря о социальных достижениях, за 12 лет (1927–1039) было заложено более миллиона гектаров лесных культур при том, что Россия обладала более ¼ лесов мира. И это в условиях экономической блокады и огромных трудностей строительства современного народного хозяйства.

Что можно пожелать в этот торжественный день коллективу Академии, но главным образом будущему поколению лесоводов?

Первое пожелание: Прежде всего, хранить и быть верным традициям, накопленным предшествующими поколениями лесоводов: страсти к знаниям, профессионализму и взаимной поддержке; гордиться своим званием и отстаивать честь и достоинство лесовода – главного хранителя окружающей среды. Это не пустые слова. Помните, как на параде на Дворцовой площади император Николай «Палкин» спросил: «Кто такие с высокоподнятой головой идут стройными рядами? »

– Ваше Величество, это лесной кадетский корпус.

– Браво, Лешие! – воскликнул Николай Первый.

И в наше время раздаются похвалы. Все Вы знаете «Беловежскую Пущу». Как-то туда прибыл Н. С. Хрущев. Проезжая сквозь Пущу, он наткнулся на поваленное дерево, лежащее поперек просеки, и расшумелся, грозит всех уволить за то, что лес не содержат в порядке. Директор Пущи В. С. Романов – мой друг и наш выпускник ответил высокому начальству, что это – заповедная часть и, кроме наблюдений и научных исследований в ней запрещена всякая хозяйственная деятельность, а поваленное дерево с просеки будет убрано. «Ничего не знаю, и знать не желаю», – бушевал Хрущев. «Так мне, что завтра заявление написать? » – спрашивает Романов, давая понять, что другого порядка не будет.

Вечером, остыв, пригласил Н. С. Хрущев Романова и сказал, что вот такие принципиальные люди должны управлять страной.

А Белоруссия после войны очень нуждалась в деловой древесине. Она была разорена и сожжена фашистами и рубку леса начинали с 4-го класса. А в заповедной «Беловежской Пуще» пропадает вековой лес. Лесопромышленники прислали своих таксаторов для определения объемов рубки:

– Ничего из этого не выйдет, ребята, – говорю им.

– Примет Правительство Постановление и никуда ты не денешься, – парирует старший группы Корчевский.

– А леснику Постановление Правительства «до лампочки». Пока не будет лесорубочного билета, он никого в Пущу не пустит. А лесорубочный билет Я не подпишу, – отвечаю.

– Выгонят, – настаивает Кочевский.

– Снова поставят такого же чудака, и так будет до тех пор, пока начальнички не одумаются.

Светлая и мудрая голова Петра Мироновича Машерова поставила точку: «Беловежскую Пущу не трогать! ». Так и сохранили заповедник…

Второе пожелание: Помните историю лесоводства в лицах. Основателя учения о лесе Морозова, Измаильского, Костычева, Высоцкого, Коссовича, Огиевского В. Д., Сукачева. Наших учителей Ткаченко, Мелехова, Огиевского В. В., Тюрина, Ванина, Писарькова, Римского-Корсакова, Доппельмайера. Преподавателей братьев Рубцовых, Самойловича, Шишкова, Абуткова, Докудовского, Горского, Коссович, Саркисову. Да простят меня ученые, имена которых не назвал. Все заслуживают того, чтобы о них говорилось и писалось большими буквами. Это личности, это биография нашей лесной науки.

С их преподавательской деятельностью связано много оригинальных и комических сцен, которые запомнились на всю жизнь.

К примеру. – Приходит Стась Плахов сдавать почвоведение. По билету отвечает что-то невразумительное. Тюрин пытается поставить ему неудовлетворительную оценку:

– Иван Владимирович, не надо ставить. Я через три дня приду и сдам, – просит Плахов.

– Молодой человек, ведь науку нельзя выучить за три дня, – намеревается член-корреспондент АН СССР поставить оценку.

– Иван Владимирович, я Вас прошу, – умоляет Стась…

Тюрин смотрит в зачетку, а там одни «удочки»:

– Ну, что ж, молодой человек, коль Вы утверждаете, что науку можно выучить за три дня, то, чтобы не мучить Вас и себя, ставлю Вам удовлетворительно.

Стась Плахов и Саня Запорожец были прирожденными артистами. На них держалась академическая художественная самодеятельность и была она в почете в городе. Закончили оба театральное училище и занялись любимым делом.

Бочь, геолог, бросал минерал в воздух и спрашивал у экзаменующихся его название. Зная его пристрастие, студенты всесторонне изучали любимые им минералы и безошибочно угадывали. Бочь гордился тем, что был чемпионом Карелии по лыжам.

Тер-Мартычан, сопроматчик, приходил в аудиторию с билетами и большой стопкой книг. Профессор раздавал билеты и сообщал, что уходит минут на 40: «Берите книги и готовьте ответы». Возвращался и спрашивал, в какой из книг нашел ответ. Если не там искал, то вместе с неудом просил выйти. При этом подчеркивал, что лекции мы все равно забудем, но, как инженеры, обязаны уметь пользоваться справочной литературой.

Тальман, энтомолог, любил определенных насекомых. Мы это хорошо знали. Зажмет Павел Николаевич в пальцах короеда и показывает гузно – как это называется? Но и нас, «короедов», тоже не проведешь. Было даже выраженье «Если сдал энтомологию, можешь считать себя студентом».

Тищенко, профессор химии, зарплату хранил в рабочем кабинете (был холостяк). Ребята просили у профессора денег взаймы:

– Берите, но потом положите на место.

И не было случая воровства.

Акимов, биолог, балагур и весельчак. Все возмущался сессией ВАСХНИЛ 1948 г. – «Надо было бы, чтобы муха дрозофила доконала Лысенко, а не наоборот». Но такое говорилось только в дружеской беседе, а не на лекциях. Он любил также рассказывать анекдоты о серьезных ученых и находчивости студентов.

Например, такой: «Сидят студенты в «чайке» и потягивают пиво. Заходит Он:

– Профессор, к нам за столик, – приглашают студенты.

– Гусь свинье не товарищ, – парирует ученый.

– А мы такие гуси, что готовы с любой свиньей выпить, – съехидничали студенты. Профессор хлопнул дверью и ушел. Ребята приуныли: завалит на экзамене. Наступил экзамен. Студент вытащил билет, что-то бормочет и сам не понимает что.

– Коллега, давайте поговорим на вольную тему, – предлагает экзаменатор.

– С удовольствием, – оживляется студент.

– На столе лежат ум и деньги. Что Вы возьмете, коллега? – спрашивает профессор.

– Ну, конечно, деньги, профессор.

– А я возьму ум.

– Правильно, профессор, кому чего не хватает, тот то и берет.

– Вашу зачетку, – потребовал преподаватель.

Вышел студент в коридор, а в зачетке написано: «Осел». Возвращается и говорит: «Профессор, расписаться Вы расписались, а оценку забыли поставить».

Такие неформальные взаимоотношения сближали и укрепляли доверие, что положительно сказывалось на усвоении знаний и будущей работе.

Третий урок жизни: Не бойтесь брать на себя инициативу! Для коллектива это очень важно. Так устроена психология человека. Если он не уверен в ответе или принимаемом решении, то считает, что лучше промолчать. А это значит, что голова не работает, инертна, ждет от кого-то решения, что делу, безусловно, помеха.

На практике по таксации Николай Васильевич Третьяков спрашивает: «Какая высота сосны? » Все мнутся, молчат (а вдруг ошибешься, и потекут профессорские уверения о твоем незнании).

– 40 метров, – сказал я довольно твердо.

Все зашумели, загалдели, мол, загнул парень. Счислили, установили истинную высоту. Цель была достигнута, процесс мышления заработал.

Четвертый урок: жизнь студента без юмора и иронии – не жизнь! К тому же юмор – один из двигателей творчества и деятельности человека. Он помогает расслабиться и не держать мышление в строгих рамках хода рассуждений. А поводов для смеха и обыгрывания всегда великое множество. И если Вы оказались старшим или по Вас «проехали», то попытайтесь поддержать комическую ситуацию. Так и жить легче и дела идут лучше.

На лесоинженерном факультете был студент Малюгин. Что-то там случилось, связанное с этим студентом. И на огромной доске объявлений появилась карикатура: черт, задрав хвост, убегает под улюлюканье студента и подпись: «Не так страшен черт, как его Малюгин! » – Недели две потешались, пока не подвернулся другой случай.

Сдавали студенты марксизм-ленинизм. Преподаватель спросил будущего лесовода Иннокентия Плотникова: «Как зовут руководителя Албании? » Того звали Энвер Ходжа, но студент этого не знал. Крутит Кеша головой. Тут мы быстро написали: «Ходжа Насреддин» и показали в приоткрытую дверь. У него зоркий глаз, не зря был разведчиком в Отечественную войну (среди нас много было фронтовиков), и отвечает он бодро: «Ходжа Насреддин». – «Да…, – протянул преподаватель, – я ставлю удовлетворительную оценку, но историю все-таки подучите». И на дверь посмотрел укоряющим взглядом (все понял).

Со мной тоже сыграли шутку. Решили сходить на оперу «Кармен» и послушать знаменитую Давыдову. Но для этого надо было сбежать с лекций, привести себя в порядок и ехать в Маринку. Утром на доске объявлений вижу картину: воздушный шар, в гондоле сидит студент, а на земле множество людей. Внизу и надпись: «Профсоюз оторвался от массы». Это про меня – профсоюзного лидера. Посмеялись и сделали кое-какие выводы…

Из присутствующих на юбилее Академии ряд товарищей должны помнить так называемое «Ленинградское дело», в котором оказались замешанными любимец студентов – директор ЛТА Михаил Иванович Салтыков, его заместитель по хозяйственной части Иванов и секретарь парткома (Ларионов, кажется). Секретарь был въедливым и хамоватым человеком, которому ничего не стоило оскорбить и унизить человека. По своей воле никто к нему в кабинет не ходил. Прежде чем судить их, как «врагов народа», их надо было исключить из партии. Ларионова исключили сразу, а Салтыкова и Иванова исключали долго – несколько дней, организаторы этой «акции» в конце концов, добились своего. Из этого случая следует важный урок: если ты чувствуешь, что коллектив тебя не принимает, уйди с поста добровольно, не причиняя людям горя и неприятностей. Не будь презираемым человеком, здесь счастья тебе все равно не будет. Делай людям добро, и оно вернется тебе сторицей.

Пятый урок непосредственно примыкает к выше сказанному. В одном студенческом эпизоде, о котором расскажу ниже, отразились, как в капле воды, проблемы нашего общества. – Непонятно почему, но нас – ребят потянуло в девичье общежитие Кировского завода. Вышли мы на площади Восстания и увидели студентку химико-технологического факультета, которая куда-то быстро шла, такая привлекательная была дивчина! К нашему удивлению она вошла в церковь. Ну, дева, будешь стоять с опущенной головой перед комитетом комсомола! От воинственного настроения ребят она не отбивалась. В пылу полемики кто-то бросил: «Так у тебя же марксизм-ленинизм на отлично! » Девушка совершенно спокойно ответила: там меня учат знаниям, а не убеждениям. Получилось, что это не мы ее, а она нас загнала в тупик. Немая сцена. Женя Муростанов, секретарь комитета комсомола и будущий лесовод, потерял дар речи. Так вот где таилась погибель наших усилий. Дело оказалось не в религии, не в знаниях, а в твоей жизненной позиции. Знания не превратились в убеждения.

И еще одно пожелание: Собственничество, скряжничество, накопительство, мелочность – эти неприятные явления усиливаются в нашей жизни последние 10–15 лет. И это печально. Дорогие друзья! Живите в свое удовольствие и не забывайте, что служите народу, а не какому-то новому помещику, буржую или бизнесмену. И всегда гордитесь тем, что учились в лучшем и авторитетнейшем лесном вузе мира. Это подтверждает и учебник «Общее лесоводство» М. Е. Ткаченко, который является учебником в лесных учебных заведениях в той же хваленной Америке

Дорогу осилит идущий! Пусть живет и процветает родная Академия и ее лесохозяйственный факультет! Будьте здоровы. До свидания, до новых встреч!

 

 

Воспоминания выпускницы ЛТА 1953 г.
Марии Михайловны Сафроновой (в замужестве Мостиевой)

 

Я родилась на хуторе Красный ключ Пришекснинского района Вологодской области. В 20-х годах мой отец как боец Красной Армии бесплатно получил надел земли, частично находившийся под лесом. Раскорчевал лес, перевез дом и семью на хутор и занимался земледелием. У родителей было 9 детей, из которых пять умерло.

В 1935 г. папа решил переехать в село Никольское, т.к. до школы нам приходилось ходить за 4 километра. В результате тяжелейшего труда отец заболел и чуть не умер в госпитале в Ленинграде. Тяжелыи трудом он уже больше не мог заниматься.

В Селе Никольском я проучилась 8 лет. Это были трудные годы, но стало еще хуже, когда началась война. Отца призвали в Красную Армию и отправили на фронт. Единственным работником в семье стала моя старшая сестра. Сестре и маме полагался паек – 60 граммов хлеба, а мне и брату в пайке отказали, и я поехала учиться в Петрозаводск в Карело-Финский лесной техникум. Окончив его с красным дипломом, я поступила в Ленинградскую лесотехническую академию в 1848 г. По ее окончании была направлена в Мурманскую область в трест «Мурманлес», а затем в Ламбинский леспромхоз, где я работала инженером производственного отдела более 6 лет. Позже 3 с половиной года работала в Нотозерском леспромхозе. Круг моей деятельности – получение лесфонда на главную рубку, сдача Кировскому и Тверскому лесхозам вырубленных делянок. Кроме того, я являлась инженером по технике безопасности. В 1955 г. я вышла замуж и была счастлива в браке до смерти мужа в 1974 г.

В 1961 г. мы с мужем и дочерью переехали в Краснодарский край, где работали на Хадыженском лесокомбинате. В лесокомбинате было 2 заготовительных участка, 2 нижних склада по переработке леса, 6 лесничеств, сокоперерабатывающий завод, 2 детских сада и одни ясли, пионерский лагерь в пос. Агой на берегу Черного моря. На хуторе Рябов имелось 5 озер, где были построены домики для летнего отдыха рабочих с семьями.

Ежегодно лесокомбинат заготавливал, трелевал, перевозил на нижние склады по 160–180 тысяч кубометров леса, из которых 50% шло на переработку, остальная часть отправлялась в вагонах по всей нашей стране. В среднем работало в лесокомбинате 800–900 человек. Я 21 год проработала в лесном отделе, который руководил 6 лесничествами и занимался главным пользованием на площади в 700 га, рубками ухода (осветлением, прореживанием, проходными и санитарными рубками) на площади в среднем около 600 га. На вырубленных площадях производили посадку лесных культур: дуба, сосны, каштана. На 1 га высаживали 4–4, 5 тыс. сеянцев, выращенных в наших питомниках в лесничествах. Ежегодно посадки производились на площади в 400 га.

В побочном пользовании имел лесокомбинат небольшой сокоперерабатывающий завод, который перерабатывал дикую грушу, яблоки-дички, виноград, выпускал напиток из шиповника. Собирали и сдавали в аптеку боярышник, сухой шиповник. Кору дуба, подорожник, азалию. Заготавливали ежегодно по 70 тонн сена. Пасека, состоявшая из 150 ульев, давала по 4 тонны меда, разводили и овец, но занимались этим недолго.

В общем, работали много и на совесть. Жили небогато. Ходили на демонстрации, показывали результаты своей работы и были довольны жизнью. Оглядываясь назад, я понимаю, как счастлива была в студенческие годы. Воспоминания о студенческой молодости согревали меня всю жизнь. Я достойно прожила свою жизнь. Счастлива, что никому никогда не завидовала. Была честна перед собой и людьми. Сегодня я живу радостями и успехами дочери и сына и двух внучек-студенток.

На пенсию я ушла 1.10.1983 г., но все время поддерживаю связь с сотрудниками и бывшими коллегами. У нас был дружный коллектив.

О современном состоянии лесного хозяйства узнаю из районной газеты «Апшеронский рабочий». Наш лесхоз прекратил свое существование 3 года назад, а лесокомбината нет уже более 8 лет. Сейчас все лучшие массивы отданы в аренду богатым, жадным на деньги делягам. Те варварски вырубают лес. Больно смотреть на бессистемную вырубку. Страшно, что состояние наших природных ресурсов никого не заботит, а те немногие, у кого болит душа за судьбу леса, судьбу окружающей природы, сделать ничего не могут.

Хочу обратиться к молодому поколению, особенно студентам. Ребята, любите землю, бережно, рационально используйте ее богатства. Будьте умнее, мудрее нас. Раньше говорили: природа науку одолевает и мстит тем, кто ее не знает и не понимает. Думаю, придет время, и все живущие на нашей планете будут любить друг друга, любить природу – и тогда природа воздаст им по заслугам.

 

Раздел 7

СВЯЗЬ ПОКОЛЕНИЙ

 

Письмо из Польши

 

Из Варшавы на имя ректора СПбГЛТА А.В.Селиховкина пришло письмо от Андрея Реймана:

 

Уважаемый г-н Ректор,

С большим интересом просмотрел Интернет-страницу СПбГЛТА и ознакомился с историей и деятельностью этого замечательного учебного заведения.

Мой интерес к вузу, которым Вы руководите, связан с моей семьей – мой прадед – Адам Докторович Гребницки был студентом и выпускником Лесотехнического Института в Петербурге в 1883 г. Вот отрывок из биографии моего прадеда, который связан с Лесотехническим Институтом в Петербурге:

… Дипломная работа А. Гребницкого «Крохмаль как вещество запаса наших деревьев» (за которую получил золотую медаль в 1884 г.) привлекла внимание профессоров, которые предложили ему аспирантуру. Учебу закончил со степенью «ученый лесник первого разряда». Тогда практиковался у ботаников: Бородина и Монтеверде. Адам Гребницки, назначенный ассистентом в Хозяйстве выращивания лесов и лесной инженерии непосредственно после 1881 г. был уже лектором садоводства, а с 1902 г. занимал ново-созданную для него в этом Институте кафедру садоводства. Несмотря на революцию, он сохраняет кафедру и получает звание заслуженного профессора.

В 1886 г. начинается важный этап в профессиональной деятельности Адама Гребницкого – вывел впервые сорт яблок Золотое семечко – Edelbohmer, которое потом любознательно и основательно описал в работе «Атлас плодов». Описав эти сорта, он представил описание для публикации в «Вестнике Садоводства», ежемесячном издании, которое выходило в Петербурге. Постоянное сотрудничество двух ученых – Адама Гребницкого и Александра Руцкого – любителей помологии, принесло свои плоды, а именно, перевод Гребницким на русский язык большой фундаментальной работы Николая Гаухера « Handbuch der Obstultur», изданной в Берлине в 1889 г., потом изданной на русском языке в 1889-1900 годах.

Позднее была издана Девриером под редакцией проф. Рудского полная энциклопедия сельского хозяйства, где Адам Гребницки был автором многих основных статей (1900–1906), богато и прекрасно иллюстрированных им собственноручно.

Пребывание А. Гребницкого в Северной Америке в 1894 г. позволило ему сравнить эволюцию развития садоводства в России и Северной Америке, куда также из России были привезены материалы из питомника.

Императорское общероссийское помологическое общество после только что проведенного Международного съезда помологов задумало увековечить свою деятельность каким-нибудь важным изданием. Священник Анатолий Гагарин предложил издать Атлас фруктов. Проект был принят. Редактором был назначен проф Адам. Гребницки, которого Гагарин назвал единственным человеком, способным справиться с заданием. Проф. Гребницки издал в 1903–1906 гг. монументальную работу «Атлас плодов» – четыре тома форматом 14 на 20 см. Там он описал и собственноручно иллюстрировал рисунками и разноцветными таблицами 46 сортов яблонь, груш, слив, черешни и вишни, а также дополнил на основе собственных исследований описания других авторов.

В рукописном виде им были также упорядочены в период между войнами подробные описания и рисунки и около 1000 сортов яблонь, а также заметки, которые касаются проведенных в течение многих лет фенологических наблюдений фруктовых деревьев…

 

Адам Гребницки познакомился во время учебы в Петербурге с семьей своей будущей жены Станиславы, в Петербурге родился в 1889 г. мой дед – Станислав Гребницки (позже выпускник Горного Института, геолог), там же родилась моя мать (1915).

В связи с вышеупомянутым хотел бы Вам, г-н Профессор, предоставить фотографии Лесного Института и его окружения в дореволюционные годы, которые сделал сын Адама Гребницкого – Станислав. Был бы очень доволен, если фотографии и материалы, которые прилагаю, могли бы быть помещены в историческую коллекцию Вашего уважаемого вуза или использованы в рамках празднования годовщины основания ВУЗа

С уважением и наилучшими пожеланиями благополучия в профессиональной и личной жизни!

Андрей Рейман

Варшава

2 мая 2009 г.

 

 

Н. Г. Ильина

Воспоминания о моем отце – Григории Логиновиче Шакулове –

выпускнике ЛТА 1939 г.

 

Я Ильина Нина Григорьевна – родилась после войны в семье Шакулова Григория Логиновича (1910–1987) и Беликовой Анны Андреевны. Они оба участники Великой Отечественной Войны, блокадники. Мои родители прожили трудную, долгую, но интересную насыщенную событиями жизнь.

Отец родился в деревне около Витебска в семье бедных, неграмотных, потомственных крестьян. Гриша был третьим сыном из пятерых детей. Учился с большим интересом, очень любил книги и всегда много читал. Решив продолжить свое образование в Ленинграде, он устроился работать на завод «Двигатель» и одновременно учился на рабфаке, чтобы после него поступить в вуз. В сентябре 1933 отец поступил на лесохозяйственный факультет Лесотехнической академии. После третьего курса перешел на отделение Озеленения городов, которое и закончил в 1939 г. Он не просто любил природу, но мечтал сам украшать эту землю садами и лесами и всю свою долгую жизнь работал лесником, садовником, таксатором, инженером по озеленению городов.

Первые свои литературные произведения Григорий Шакулов написал в 1930–31-м гг. Он писал стихи, рассказы, сказки. В студенческие годы занимался в литературном кружке при редакции газеты «Лесная правда», издававшейся в Лесотехнической академии, затем совершенствовал свое мастерство в литературном университете при Доме писателей имени Маяковского. Отцу очень хотелось, чтобы люди берегли «Зеленое царство» и его обитателей и уважали нелегкий труд его хранителей. Неслучайно его рассказы, сказки, повести и стихи посвящены «зеленому другу». Он написал восемь книг сказок для детей. В течение 1953–1973 гг. они были изданы рядом издательств Симферополя, Архангельска, Минска большими тиражами от 30 до 150 тыс. экземпляров. Все его книги хранятся в фондах Российской Национальной библиотеки (СПб), библиотеки Академии наук, Пушкинском доме. Одним из его главных жизненных принципов был: «В жизни всегда надо быть немного сказочником! ». Неслучайно его называли Сказочником Зеленого царства.

Отец познакомился с мамой, когда был еще студентом ЛТА в 1936 г. Поженились они в 1939 г. и прожили вместе почти 49 лет. Когда в 1987 г. умер отец, я поняла, как мало знаю об участии моих родителей в войне. В детстве они рассказывали, но многое с той поры забылось. В 1999 г. я записала воспоминания мамы о том страшном времени. В 2001 г. я с сыновьями разбирала архив отца, в котором, кроме его литературных произведений, мы обнаружили обширную довоенную, военную и послевоенную переписку не только с мамой, но и с друзьями юности – членами литературного кружка при «Лесной правде». Фронтовые письма ему писали: Вячеслав Строков, Нина Потаюк, Лена Корнеева, Михаил Росошенко, Нина Боль, а так же руководитель этого объединения – Олег Вадимович Рисс, который перед войной был известным ленинградским литератором, редактором газеты «Смена». – Это были сотни писем!

Григорий Логинович – участник Великой Отечественной войны. С 5 июля 1941 г. до окончания войны он защищал Ленинград. Перед войной всем военнообязанным были розданы повестки о явке в военкомат в случае войны. Повестки были нескольких типов: «Явиться в первый день войны»; «Явиться во второй день войны»; «До особого распоряжения». Г.Л.Шакулову вручили повестку – «До особого распоряжения». Еще в 1936 г. он был снят с воинского учета по состоянию здоровья. Но на второй день войны он пришел на призывной пункт военкомата, а ему сказали, что с такой повесткой надо вернуться домой, продолжать работать и ждать вызова. И все-таки он настоял и 5 июля 1941 г. пошел добровольцем в Народное Ополчение Ленинграда в звании рядового красноармейца. Сначала строевые и боевые учения проводились прямо в центре города – у Казанского собора, и мама в обеденный перерыв бегала смотреть на своего ненаглядного – все жили в ожидании скорой отправки на фронт…

В мае 1945 г. закончилась война, а в сентябре Отец был демобилизован из армии в звании младшего лейтенанта, имея инвалидность из-за полученного на фронте ранения, а также по общему состоянию здоровья. Награжден он был «Орденом Отечественной войны первой степени» и 11 медалями, в том числе «За победу над Германией», «За оборону Ленинграда» и др.

После войны Григорий Логинович вернулся к своей довоенной профессии озеленителя, лесника, цветовода, лесоустроителя, садовода. Он сажает сады и цветы в Закарпатье, Евпатории, Архангельске, Ленинграде и Витебске, где прожил с семьей последние 26 лет своей жизни. Днем он проектировал зеленый наряд города, а после работы, часто по ночам, писал сказки, стихи, повести, рассказы, пьески для детей. Часто мы с мамой были первыми слушателями и критиками его сочинений. Мама под диктовку печатала их на старенькой машинке «Москва», стуча по клавишам как дятел. Где бы мы ни оказывались, всегда находился круг людей, увлеченных литературным творчеством – возникало литературное объединение. Его часто приглашали выступать перед детьми в школы, библиотеки, детские дома, на радио и телевидение Витебска.

«Пишу я больше всего о природе, – говорил он. – Мир живой природы, которая нас окружает, очень интересен, и надо внимательно вглядываться во всё живое. Встретите лягушонка, жука, муравья, шмеля, паука – не спешите топнуть по ним ногой, а понаблюдайте за ними, спросите: «Как вы живёте? Что делаете? Куда спешите? Не нужна ли вам помощь? » Деревцо увидите, красивый цветок встретите – не спешите сломать, сорвать. Пусть растут, они украшают нашу землю. В каждом моем рассказе, в каждой сказке мало выдумки, в них больше увиденной и услышанной правды, чем вымысла».

В 2010 г. исполнилось 100-летие со дня рождения Г. Л. Шакулова. – Его дни рождения отмечаются встречами, посвященными его творчеству, в школах, детдомах, библиотеках, в литературном музее города Витебска. За 15 лет (1995–2010) таких встреч состоялось более 60.

 

Военная переписка выпускников ЛТА 1939 г.

 

Подборка писем подготовлена дочерью Григория Логиновича Шакулова Ниной Григорьевной Ильиной, бережно сохраняющей архив отца.

Переписка выпускников ЛТА 1939 г. уникальна. - Григорий Шакулов, Вячеслав Строков, Нина Потаюк, Елена Корнеева, Михаил Росошенко были в 1933-1939 гг. участниками литературного кружка при «Лесной правде» - многитиражной газете ЛТА, которым руководил известный ленинградский литератор Олег Вадимович Рисс – редактор газеты «Смена». Все литкружковцы и в годы войны продолжали писать стихи. Многие из них публиковались «по горячим следам событий».

Из этих писем мы узнаем о многом: о стиле общения молодых интеллигентов тех лет и их литературных вкусах, о восприятии ими событий войны и способах выживания в тех условиях. По понятным причинам о многом мы узнаем «между строк». На фронте, на излечении в госпитале и в глубоком тылу наши выпускники вспоминали с ностальгией студенческую жизнь и Академию. При нечастых побывках в Ленинграде они обязательно приходили в наш парк, встречались с теми, кто работал в ЛТА и в годы войны, передавали друг другу новости о ее жизни в условиях военного времени.

 

1. П исьма Г. Л. Шакулову от Олега Вадимовича Рисса

 

Сентября 1942 г.

Только что получил вашу открытку, дорогой Григорий Логинович, и тороплюсь ответить. Жаль, что вы столь немногословны, и я ничего не узнал о Вашей судьбе. Где Вы будете, как самочувствие, как в госпитале, и т. д.? Хорошо, что снова взялись за стихи. Газету «На страже Родины» не смотрел, но нужно будет обязательно взглянуть и убедиться, как Вы в поэтическом отношении выросли. В «Смену» стихи обязательно присылайте – на них огромный спрос. А, ежели будут у Вас свободные часы до отправки в армию – читайте, больше читайте, благо сейчас появилось много чудесных книг…

…Получил письмо от Нины (Потаюк). Она мой верный и неутомимый вдохновитель. Строков сообщил, что выписывается из госпиталя. Значит, мои письма не достигнут цели. Может быть, сам соберётся зайти. Если можете, звоните мне по старому телефону: 544–33 или 69–22. буду рад, хоть услышать Ваш голос. Большое счастье в наши тревожные и хмурые дни сохранить друзей. Литература нас всех сроднила и во многом сделала такими, как мы есть. Жизнь пройдёт, а литература останется.

Не буду далее распространяться в надежде, что вы сами в один прекрасный день пожалуете в редакцию. Будете писать Строкову, кланяйтесь ему от меня.

Привет. Ваш Олег Вадимович.

 

От 30.09.1942 г.

Дорогой, Гриша!

Сегодня вернулся из пятидневной поездки во флот и нашёл ваше письмо. Странно, что Вы не получили ни одного из моих писем. Я писал и перед отъездом и раньше.

Вот, «штучку» в газете «На страже Родины», видел. Флит отличного мнения о Вашей работе. Но я узнаю Шакулова со всеми его недостатками. Стихи у вас крепкие, темпераментные, но взъерошенные и неотделанные. Вам-то стыдно писать: «благословенны - кто в бою», когда лучше сказать: «благословен тот, кто в бою»… По теме «Горе матери» - едва ли может рассчитывать на помещение в «Смене». У нас не разрешается бичевать трусов, и принято не замечать ряда вещей. Попробуйте это стихотворение переслать Флиту.

«Клятва» – более лозунговое стихотворение, но как раз то, что нужно. Хороша у Вас мысль насчёт Кутузова, Суворова и Невского. Нельзя сказать, однако: «под визги пуль»… Эх, Шакулов, Шакулов! Когда вы научитесь работать над стихами так же точно, как принято в армии работать над овладением своим оружием. Но все эти замечания мелкие. Отлично делаете, что продолжаете писать. В литературе много силы, и она сейчас - очень нужна.

Долго не имею писем от Нины. Она очень беспокоится за мою судьбу. Да, зима будет потяжелее прошлогодней. Думаю, что ещё раньше окажусь в армии. На прошлой неделе меня уже хотели мобилизовать. Пошёл бы с удовольствием, да обидно видеть, сколько там дряни и глупости. Строков называет их «соврасами». Не будь у нас столько болванов, Гитлеру бы давно пришёл «каюк».

Пишите чаще. Давайте больше стихов, чтобы был выбор.

Когда сможете, заходите. Мой телефон 544–33

Жму руку изо всех сил. Ваш Олег Вадимович.

 

От 15.10.1942 г.

Уважаемый, тов. Шакулов!

Ваши стихи мы, после небольшой редакционной правки, напечатаем. Старайтесь писать небольшие по размеру вещи (20–24 строки), так как при новом формате у нас очень немного места.

С приветом. А. Флит

Редакция ежедневной Красноармейской ордена Красного знамени газеты «На страже Родины» Ленинградского фронта.

Полевая почтовая станция № 394.

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: