Глава 20. Грималкин не плачет
Я чувствую, что моя смерть не будет лёгкой, но я заберу с собой много врагов!
У нас не было других вариантов, кроме как двигаться на восток. Уже сейчас было слышно завывание ветра, сливающееся с треском горящего дерева, а над головой собирался темный дым, затмевая собой свет луны.
- Мы будем бежать впереди пламени, а затем покинем лощину и зарежем всех, кто встанет на нашем пути, - сказала я Торн.
Сказать было легко, но оставаться впереди пожара было совсем не просто. Во-первых, дым заставлял наши глаза слезиться, и вызывал приступы кашля. Во-вторых, огонь продвигался очень быстро, с ревущим треском, перепрыгивая с дерева на дерево, с ветки на ветку; он мог настигнуть нас в любой момент, поэтому наш размеренный бег трусцой вскоре перерос в спринт.
Рядом с нами бежали животные: несколько кроликов, и десятки крыс, некоторые из них уже обгорели, у других же шерсть все еще пылала. Я подумала о бедной Агнессе. Если огонь поглотил ее, то, по крайней мере, он положил конец ее мучениям и жалкому существованию, как слабой мёртвой ведьмы в лощине. Но я знала, что некоторые здешние обитатели всё же выживут, используя свои острые когти, чтобы зарыться в мягкую почву под зелеными суглинками. У них были средства и опыт, накопленный за долгие годы проживания здесь. Мы и не надеялись сделать то же самое; у нас попросту не было на это времени.
Деревья редели, это всё, что мы могли видеть сквозь дым. Вдруг я почувствовала, что сзади к нам что-то приближается, и резко повернулась, чтобы лицом к лицу встретиться с новой угрозой. Это была мертвая ведьма – вторая из сильнейших; она пробежала мимо, её волосы и одежда полыхали: ей было не до нас. Она бежала и кричала: пламя постепенно убивало ее, и она понимала, что ее время в лощине было закончено. Скоро ее душа попадет во тьму.
Где же кретч? Это вопрос интересовал меня больше всего. Без сомнения, он ждет где-то впереди. Когда мы выбежали из лощины, нас слева атаковала ведьма; на этот раз живая, она была из отряда наших врагов. Не останавливаясь, Торн, вонзила в неё нож и мы побежали еще быстрее, отдаляясь всё дальше от преследующей нас опасности.
Даже сквозь завывания ветра и рев огня я слышала жуткий вой кретча где-то позади нас. Затем прозвучал мощный ритмический крик, призывающий убить нас. Казалось, за нами гнались с десяток разъярённых волкодавов.
- Ты моя, - гремел он в ночи. – Тебе не убежать! Я буду пить твою кровь, а потом разорву тебя на куски! Я съем твое сердце и раздроблю кости, а затем высосу мозг.
Теперь, огибая лощину, мы направлялись на юг; наш путь пролегал к востоку от Вороньего лес. Я думала об оставшейся в башне ламии. Если бы она успела принять свою дикую форму, то, возможно, могла бы увидеть нас и прилететь на помощь. Но до её полной трансформации было еще слишком рано. Не было никакой надежды, что она поможет сейчас.
И тут, прямо во время бега, предупреждающие огоньки снова замерцали у меня в глазах. Будет ли у меня достаточно времени, чтобы отвести Торн в безопасное место? Но слишком скоро слабость снова дала о себе знать; я почувствовала трепет в груди, мое дыхание стало прерывистым и не таким глубоким. Я начала замедляться, и Торн посмотрела на меня с беспокойством. Я остановилась, положив руки на бедра. Сердце билось неровно, ноги дрожали. Затем всё мое тело затрясло.
- Нет! Нет! Не сейчас! – кричала я, заставляя тело двигаться вперед, используя свои последние силы и остатки воли. Но это было бесполезно. Мне не удалось сделать и десятка шагов, прежде чем я снова остановилась. Торн тоже остановилась и вернулась, чтобы встать рядом со мной.
- Беги! – крикнула я. – Ты сможешь оторваться от них; я не смогу. Таковы последствия от действия яда.
Торн отрицательно покачала головой.
- Я не пойду дальше без тебя!
Я сбросила с плеча мешок и протянула ей.
- Это единственное, что имеет значение. Возьми его и убегай. Он должен оставаться в твоих руках, что бы не случилось.
- Я не могу оставить тебя умирать!
- Ты можешь и должна, - сказала я, впихнув ей мешок в руки. – Теперь иди!
Я смирилась с тем, что умру здесь. У меня больше не было сил продолжать. Я выдохлась.
Торн закинула мешок на плечо, – но было уже слишком поздно.
Вой кретча раздался где-то поблизости, а через минуту появился и он сам.
Зверь снова изменился с момента нашей последней встречи. Было что-то новое в его глазах. Он восстановил их после того, как я и Торн пронзили ему глаза своими ножами, но они уже не были прежними. Над каждым из них нависала тонкая полоска из белой кости.
Кроме того, он стал еще крупнее. Его предплечья казались более мускулистыми, а когти острее и длиннее. Но на черном меху появились седые пятна. Он стареет? Кретчи, как правило, не живут долго. Тибб, прошлый кретч, которого создали Малкины, жил всего несколько месяцев.
Ловким движением Торн выхватила клинок из ножен на плече и метнула прямо в правый глаз чудовища. Это был хороший бросок, точно в цель. Но прежде чем нож достиг глаза, костяная полоска над ним переехала вниз, защищая его таким образом, что острое лезвие просто отскочило в сторону, не причинив глазу вреда.
Благодаря силам, унаследованным от своего отца-демона, зверь учился на своих на ошибках и всё время самосовершенствовался. После столкновений с нами, он анализировал в себе слабости и устранял их, и к следующей встрече их уже не было. Защищенные костяными пластинками, его глаза больше были неуязвимы для наших ножей.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить свое дрожащее тело, и бросила нож ему в глотку, целясь чуть ниже левого уха. Но кретч оказался быстрее чем когда-либо: он поднял левую руку и отбил нож в сторону. Я снова пошатнулась, и пятна начали быстрее мелькать у меня в глазах, к горлу подступала желчь. Потом я увидела, что пытается сделать Торн, и закричала:
- Нет!
Безрезультатно! Она была храброй, но иногда безрассудной, и последнее качество было опасным: недостаток, который сейчас может стоить ей жизни. Она снова стала той десятилетней девчонкой, которая бежала на медведя с клинком в левой руке. И это был тот самый клинок, ее первый клинок; тот, который я дала ей, когда мы ели медвежье мясо у костра.
Она была быстрой, и гораздо более смертоносной, чем ребенок, который ударил медведя по его задней лапе. Тем не менее, кретч был сильнее и опаснее, чем любой медведь, который когда-либо ходил по земле. А я не могла бросить очередной нож, чтобы убить зверя прежде, чем он убьет ее. Я стояла на коленях, моя голова кружилась, и разум погружался во тьму.
Последнее, что я увидела - это как кретч с силой, до крови укусил Торн за левое плечо. Она отбивалась, достав второй клинок из ножен правой рукой, нанося ему новые и новые удары в плечо и голову.
Затем я не помню ничего.
Я не знаю, как долго пролежала на земле, но предполагаю, что не более часа. Я медленно встала на колени, и мне стазу стало плохо. Меня рвало снова и снова, пока изо рта не капала одна желчь.
Кретч пропал. Что случилось? Почему он не убил меня, пока я лежала здесь беспомощная? Я неуверенно поднялась на ноги и начала искать следы. Не было никаких доказательств, что здесь были ведьмы – только круг из грязи, где сражались Торн и зверь, а затем следы кретча уходили на север.
Он унес Торн в своей пасти…?
Я начала идти по следам. Я все еще шаталась, но моя сила постепенно возвращалась ко мне, и дыхание медленно приходило в норму. Я шла по следам кретча и вернулась практически до края Ведьмовской лощины. Деревья все еще горели, но магия больше не действовала, и ветер дул в другом направлении. Уже сейчас было видно, что более половины лощины останется не тронутой огнем. Но, тем не менее, её прорезали две широкие чёрные полосы из сожжённых деревьев.
Потом я увидела что-то, лежащее на земле рядом с горящим пнем. Это было человеческое тело.
Может, это тело мертвой ведьмы, которая сбежала из лощины? Я приближалась к нему, замедляясь с каждым шагом. Я действительно не хотела подходить к телу, потому что, в глубине души, уже знала, кому принадлежит этот труп. На земле было месиво из грязи.
Через несколько мгновений мои худшие опасения подтвердились.
Это было тело Торн.
Не было никаких сомнений. Не было никакой надежды.
Она лежала на спине, мертвая. Ее глаза были широко раскрыты, на лице застыло выражение ужаса и боли. Трава была мокрой от крови. Ее руки были изуродованы. Они отрезали кости её больших пальцев и сделали это тогда, когда она была еще жива.
Я опустилась на колени рядом с ее телом и заплакала.
Грималкин не плачет.
Но сейчас я плакала.
Время шло. Я не считала, сколько минуло.
Я присела перед огнем, чтобы приготовить мясо на вертеле. Я медленно крутила его над пламенем, чтобы оно хорошо поджарилось. Затем я руками разделила его на две части и начала есть.
Есть два способа убедиться в том, что ведьма не вернется после смерти. Первый – сжечь ее; второй – съесть ее сердце.
Поэтому я проделала двойную работу, чтобы всё было так, как этого хотела Торн. Я сожгла ее тело. Теперь я ем ее сердце. И продолжаю плакать.
Когда я закончила, я начала говорить вслух, и ветер подхватывал мои слова, разнося их сквозь деревья, на все четыре стороны.
- Ты была храброй при жизни; будь храброй и после смерти. Не обращай внимание на гогот безумных ведьм. Кости больших пальцев не имеют значения. Они забрали их, но не отняли твоего мужества; им не свести на нет то, кем ты была. Ибо если бы ты жила дальше, ты бы стала величайшей ведьмой-убийцей клана Малкинов. Ты бы заняла моё место; превзошла мои деяния; наполнила наших врагов страхом.
- Не беспокойся о своей репутации. Кто скажет – мы отрезали кости её больших пальцев? Никто не скажет, потому что никто не останется в живых. Я убью их всех. Я убью их всех до единого! Так покойся же с миром, Торн, я исполню то, что пообещала тебе. Скоро все сбудется.
Я Грималкин.
