Глава двенадцатая. БОЛЬШОЙ МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД
Автомобильная поездка по Америке похожа на путешествие через океан, однообразный и величественный. Когда ни выйдешь на палубу, утром ли, вечеромли, в шторм или в штиль, в понедельник или в четверг, - всегда вокруг будетвода, которой нет ни конца ни края. Когда ни выглянешь из окна автомобиля, всегда будет прекрасная гладкая дорога с газолиновыми станциями, туристскимидомиками и рекламными плакатами по сторонам. Все это видел уже вчера ипозавчера и знаешь, что увидишь то же самое завтра и послезавтра. И обед вштате Огайо будет такой же, какой был вчера, когда проезжали штат Нью-Йорк.Совсем как на пароходе, где перемена широты и долготы не вносит изменений вобеденное меню и распорядок дня пассажиров. В этом последовательномоднообразии- к олоссальный размах и несметное богатство Соединенных Штатов.Прежде чем сказать о Востоке Америки - это земля гористая, или пустынная, или лесистая, хочется сказать о ней самое главное, самое важное: это земляавтомобильная и электрическая. Путешествие еще только началось, а мы уже успели нарушить важнейшийпункт выработанного мистером Адамсом распорядка дня. - Сэры! - говорил он перед отъездом. - Путешествие по американскимдорогам - вещь серьезная и опасная. - Но ведь американские дороги лучшие в мире! - возражали мы. - Да, да, да, мистеры, именно поэтому они самые опасные. Но, но, невозражайте мне. Вы просто не хотите понять. Чем лучше дороги, тем с большейскоростью едут автомобили. Нет, нет, нет, сэры! Это очень, о-очень опасно.Нужно точно условиться - с наступлением вечера мы берем ночлег. И - кончено.Финишд! Так именно мы и условились поступать. Но вот вечер застал нас в пути, а мы не только не остановились, какэтого требовал мистер Адамс, но зажгли фары и продолжали нестись подлиннейшему штату Нью-Йорк. Мы приближались к мировому центру электрической промышленности - кгороду Скенектеди. Страшно мчаться вечером по большой американской дороге. Справа и слева- тьма. Но в лицо молниями бьют прожекторы встречных автомобилей. Они летятодин за другим, маленькие ураганы света, с коротким и злым кошачьимфырканьем. Скорость та же, что и днем, но кажется, она выросла вдвое.Впереди, на длинном уклоне, вытягивается целый движущийся проспект парадныхогней, рядом с которыми почти теряются красные фонарики бегущих перед намиавтомобилей. Через заднее окошечко машины постоянно проникает нетерпеливыйсвет догоняющих нас фар. Нельзя ни остановиться, ни уменьшить хода. Надогнать все вперед и вперед. От равномерных слепящих вспышек света человекначинает судорожно зевать. Сонливое безразличие охватывает душу. Уженепонятно, куда едешь и зачем едешь. И только где-то, в самой глубине мозга, сидит ужасная мысль: сейчас какой-нибудь веселый и пьяный идиот соптимистической улыбкой врежется в нашу машину, и произойдет эксидент -катастрофа. Мистер Адамс вертелся на своем месте, рядом с женой, которая с подлинноамериканской уверенностью включилась в безумный темп этой ночной гонки. - Ну, Бекки, Бекки, - бормотал он в отчаянии. - What are you doing?..Что ты делаешь? It's impossible! Он повернулся к нам. Очки его тревожно вспыхнули. - Сэры! - произнес он голосом пророка. - Вы не понимаете, что такоеавтомобильная катастрофа в Америке! В конце концов он добился того, что миссис Адамс значительно уменьшилаход и отказалась от удовольствия обгонять грузовики. Он приучил нас кмонашескому режиму подлинных автомобильных путешественников, которыепоставили целью изучить страну, а не сложить свои кости в аккуратновыкопанной придорожной канаве. Лишь много позже, к концу путешествия, мы оценили его советы. Заполтора года участия в мировой войне Америка потеряла пятьдесят тысячубитыми. А за последние полтора года на дорогах Америки вследствиеавтомобильных катастроф погибло пятьдесят шесть тысяч мирных жителей. И вСоединенных Штатах нет такой силы, которая могла бы предотвратить этомассовое убийство. До Скенектеди оставалось еще миль двадцать, а город уже демонстрировалсвою электрическую мощь. Над дорогой появились фонари. Продолговатые, какдыни, они давали сильный и в то же время не слепящий желтый свет. Виднобыло, как он клубился в этих фонарях, не свет, а диковинное светящеесявещество. Город подступил незаметно. Это свойство американских городов, к которымподъезжаешь на автомобиле. Остается та же дорога, только больше становитсяреклам и газолиновых станций. Один американский городок вывесил передвъездом на главную улицу плакат: САМЫЙ БОЛЬШОЙ МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ Это определение - самый большой маленький город - прекрасно подходит кСкенектеди, да и к большинству американских городов, возникших возле крупныхзаводов, хлебных элеваторов или месторождений нефти. Это тот же маленькийгород со своими " бизнес-сентер" и " резиденшел-парт", со своим Бродвеем илиМейн-стритом, но только более разросшимся в длину и ширину. В общем этоконечно, большой город. В нем много асфальта, кирпича и электрических ламп, - может быть - даже больше, чем в Риме. И уж наверно больше, чем в Риме -электрических холодильных шкафов, стиральных машин, пылесосов, ванн иавтомобилей. Но этот город чрезвычайно мал духовно, и в этом смысле он могбы целиком разместиться в одном переулочке. В этом городе, где с предельным умением изготовляются самые маленькие исамые большие электрические машины, которые когда-либо существовали в мире, от машинки, сбивающей яйца, до электрических генераторов для гидростанцииБоулдер-дам на реке Колорадо, произошла такая история. Один инженер полюбил жену другого инженера. Кончилось это тем, что онаразвелась с мужем и вышла замуж за любимого человека. Весь маленький большойгород знал, что это был идеально чистый роман, что жена не изменяла мужу, что она терпеливо дожидалась развода. Сам американский бог, придирчивый, какначинающий прокурор, и тот не нашел бы, к чему придраться. Молодожены зажилиновой жизнью, счастливые тем, что их мученья кончились. Но на самом деле ихмученья только начинались. К ним перестали ходить, их перестали приглашать вгости. Все от них отвернулись. Это был настоящий бойкот, особенно страшныйтем, что происходил он в большом маленьком городе, где основные духовныеинтересы заключаются в посещении и приеме знакомых для игры в бридж илипоккер. В конце концов всем этим людям, которые изгнали молодую чету изсвоего общества, в глубине души было в высочайшей степени наплевать, кто скем живет, но - порядочный американец не должен разводиться. Это неприлично.Все это привело к тому, что человек, позволивший себе полюбить женщину ижениться на ней, уехал в другой город. Хорошо еще, что в то время не былокризиса и можно было легко найти работу. Общество городка, который вырос вокруг большого промышленногопредприятия, целиком связанное с его интересами, вернее - с интересамихозяев этого предприятия, наделено ужасной силой. Официально человеканикогда не выгонят за его убеждения. Он волен исповедовать в Америке любыевзгляды, любые верования. Он свободный гражданин. Однако пусть он попробуетне ходить в церковь, да еще при этом пусть попробует похвалить коммунизм, -и как-то так произойдет, что работать в большом маленьком городе он небудет. Он даже сам не заметит, как это случится. Люди, которые его выживут, не очень верят в бога, но в церковь ходят. Это неприлично - не ходить вцерковь. Что же касается коммунизма, то пусть этим занимаются грязныемексиканцы, славяне и негры. Это не американское дело. В Скенектеди мы устроились в гостинице, где были три воды - горячая, холодная и ледяная, - и пошли погулять по городу. Было всего только десятьчасов вечера, но прохожих почти не было. У обочин тротуаров стояли темныеавтомобили. Налево от гостиницы лежало пустое, поросшее травой поле. Здесьбыло довольно темно. Позади поля, на крыше шестиэтажного здания медленнонакалялся и медленно угасал вензель " Q. Е." - " Дженерал Электрик Компани".Вензель был похож на императорский. Но никогда императоры не обладали такиммогуществом, как эти электрические джентльмены, завоевавшие Азию, Африку, утвердившие свой герб над Старым и Новым Светом. Ибо почти все в мире, имеющее отношение к электричеству, в конце концов имеет отношение к" Дженерал Электрик". За гостиницей, над главным шоссе, колыхались полосы света. Там шлалихорадочная автомобильная жизнь. А здесь великолепная бетонная дорога, огибающая поле, была пуста и темна. Здесь даже не было тротуара. Видно, строителям дороги казалось невероятным, что на свете могут найтись люди, которые будут подходить к управлению " Дженерал Электрик" пешком, а неподъезжать в автомобиле. Против управления стояла стеклянная будочка на колесах, прицепленная кдряхлому полугрузовичку. В ней сидел пожилой усатый человек. Он продавал" пап-корн" - поджаренную, раскрывшуюся в виде белых бутончиков кукурузу. Наприлавке тремя яркими коготками горел бензиновый светильник. Мы сталигадать, из чего делается пап-корн. - Та це кукуруза! - неожиданно сказал продавец на украинско-русскомязыке. - Хиба ж вы не баите - просто кукуруза. А вы откуда ж будете, чтоговорите по-российски? - Из Москвы. - А вы не брешете? - Не брешем. Продавец папкорна очень разволновался и вышел из своей будочки. - Вы что же, вроде как делегаты советской власти? - спросил он. - Или, может, на работу сюда приехали? На практику? Мы объяснили, что просто путешествуем. - Так, так, - сказал он, - смотрите, як у нас, в Юнайтед Стейтс, идутдела? Мы долго простояли у стеклянной будочки, грызя пап-корн и слушаярассказ продавца, обильно уснащенный английскими словами. Человек этот приехал в Соединенные Штаты лет тридцать тому назад измаленькой деревушки в Волынской губернии. Сейчас эта деревушка находится напольской территории. Сперва он работал в штатах, копал уголь. Потом пошел наферму батраком. Потом набирали рабочих на паровозный завод в Скенектеди, ион пошел на паровозный завод. - Так и жизнь прошла, як один дэй, - сказал он печально. Но вот уже шесть лет как он не имеет работы. Продал все, что мог. Издома выселили. - Тут у меня есть мэнеджер, поляк. Мы с ним вместе продаем пап-корн. - И много вы зарабатываете? - Та ни. На динер не хватает. Голодую. Одежда, сами видите, какая. Не вчем на стрит выйти. - Что же вы назад не вернетесь, на Волынь? - Да там еще хуже. Люди пишут - вери бед. Ну, у вас как, расскажите, вРоссии? Про вас тут говорят разное. Прямо не знаю, кому верить, кому неверить. Оказалось, что этот человек, уехавший из России в незапамятные времена, внимательно следит за всем, что говорится и пишется в Скенектеди о егобывшей родине. - Тут разные лекторы приезжают, - сказал он, - выступают в гай-скул.Одни за советскую власть, другие - против. И вот кто за советскую власть вы-ступает, про того обязательно плохо пишут, вери бед. Вот полковник Куперхорошо говорил про советскую власть, так про него сказали, что он продался -два миллиона получил. Фермер миллионер приезжал, хвалил совхозы. Для него, говорят, специальный совхоз выстроили. Недавно одна учителька из Скенектедив Ленинград ездила, жила там, а потом вернулась и хвалила Россию. Та и пронее наговорили, сказали, что у нее там бой остался, жених. И она его любит ине хочет против советской власти сказать. - А вы сами что думаете? - А что я думаю! Разве меня кто-нибудь спросит? Одно я знаю - пропадаюя тут, в Скенектеди. Он посмотрел на медленно раскалявшийся вензель электрических владыкмира и добавил: - Понастроили машин. Все делают машинами. Нет больше жизни рабочемучеловеку. - Как вы думаете, что надо сделать, чтобы рабочему человеку легчежилось? - Разбить, потоптать машины! - твердо и убежденно ответил продавецжареной кукурузы. Мы не раз уже слышали в Америке разговоры об уничтожении машин. Этоможет показаться невероятным, но в стране, где машиностроение доведено довиртуозности, где народный гений проявил себя именно в изобретении ипроизводстве машин, вполне заменяющих и многократно улучшающих трудчеловека, - именно в этой стране можно услышать речи, которые могутпоказаться невероятными даже в сумасшедшем доме. Глядя на продавца поневоле, мы вспомнили нью-йоркскую кафетерию наЛексингтон-авеню, куда ежедневно ходили завтракать. Там у входа стояла милаядевушка в оранжевом парусиновом фартучке, завитая и нарумяненная (ей, наверно, приходилось вставать в шесть часов утра, чтобы успеть завиться), ираздавала талончики. А на шестой день мы увидели на том же местеметаллическую машинку, которая выполняла работу девушки автоматически, даеще издавала при этом приятные звоночки, чего ждать от девушки было, конечно, невозможно. Вспомнили мы и рассказанную нам в Нью-Йорке историю ободном негре, который служил на пристани контролером и подсчитывал кипыхлопка. Работа натолкнула его на мысль о машине, которая могла бы подсчитатькипы. Он изобрел такой прибор. Хозяева с удовольствием воспользовалисьизобретением, а негра уволили. И он остался без работы. На другой день мы побывали на заводах " Дженерал Электрик". Мы неспециалисты, поэтому не сможем описать заводы так, как они этогозаслуживают. Не хочется вместо дела подсовывать читателю один лишьхудожественный орнамент. Мы сами с удовольствием прочли бы описание этихзаводов, сделанное каким-нибудь советским инженером-электриком. Но мы унеслиоттуда впечатление о высоком техническом разуме и прекраснойорганизованности. В лаборатории мы увидели несколько лучших физиков мира, которые сиделибез пиджаков за своей работой. Они состоят на службе " Дженерал Электрик".Компания дает им не так уж много денег. Что же касается средств напроизводство опытов и исследований, то они ничем не ограничены. Еслипонадобится миллион - дадут миллион. Этим объясняется то, что компанииудалось заполучить к себе лучших мировых физиков. Ни один университет вАмерике не может дать им такой свободы для работ, какой они пользуютсяздесь, в заводской лаборатории. Зато все, что эти идеалисты изобретают, находится в полнойсобственности компании. Ученые движут науку - компания зарабатывает деньги. В уютном и красивом инженерном клубе, за завтраком, к нашемувеличайшему удивлению, несколько инженеров высказали мысли, оченьнапоминающие то, о чем говорил нам безработный продавец пап-корна.Разумеется, высказаны они были не в такой примитивной форме, но сущностьоставалась та же. - Слишком много машин! Слишком много техники! Машины виновны взатруднениях, которые постигают страну. И это говорили люди, которые сами производят всевозможные замечательныемашины. Может быть, они предвидели уже момент, когда машина лишит работы нетолько рабочих, но и их самих, инженеров. К концу завтрака нас познакомили с худым и высоким седым джентльменом, на щеках которого играл здоровый, помидорный румянец. Джентльмен оказалсястарым приятелем мистера Адамса. Маленький толстый Адамс и его друг долгохлопали друг друга по спинам, словно решили выколотить пыль из пиджаков. - Сэры, - сказал нам сияющий Адамс, - я рекомендую вам мистера Рипли.Вы можете извлечь большую пользу из этого мистера, если хотите понять, чтотакое американская электрическая промышленность. Но, но! Вы должны попроситьмистера Рипли показать вам его электрический домик. Мы попросили. - Хорошо, - сказал мистер Рипли, - вери уэлл. Я покажу вам мойэлектрический домик. И мистер Рипли пригласил нас следовать за собой.
