Глава четырнадцатая. АМЕРИКУ НЕЛЬЗЯ ЗАСТАТЬ ВРАСПЛОХ
Когда мы отъехали миль тридцать от Скенектеди, миссис Адамс сказаламужу: - Стало холодно. Надень шляпу. Мистер Адамс некоторое время вертелся на месте, приподымался и шарилруками под собой. Потом, кряхтя, нагнулся и стал шарить под ногами. Наконецон обернулся к нам. - Сэры, - сказал он плачевным голосом, - поищите, нет ли у вас там моейшляпы. Шляпы не было. Миссис Адамс отъехала немного в сторону. Мы вылезли из машины иустроили организованные поиски: осмотрели багажник, открыли все чемоданы.Мистер Адамс даже похлопал себя по карманам. Шляпа исчезла. - Между тем, сэры, - заметил мистер Адамс, - я как сейчас помню, что уменя была шляпа. - Неужели помнишь? - спросила жена с улыбкой, от которой мистер Адамсзадрожал. - Какая прекрасная память! - Да, да, да, это совершенно непонятно, - бормотал мистер Адамс, -прекрасная шляпа... - Ты забыл свою шляпу в Скенектеди! - воскликнула жена. - Но, Бекки, Бекки! Не говори так - забыл в Скенектеди! О, но. Мнебольно слушать, когда ты говоришь, что я забыл шляпу в Скенектеди. Нет, серьезно, нельзя так утверждать! - В таком случае, где же она? - Нет, Бекки, серьезно, как я могу ответить тебе, где она? Он вынул платок и стал обтирать им голову. - Что это такое? - спросила миссис Адамс. - Это платок, Бекки! - Это не платок. Это салфетка. Дай-ка сюда. Так и есть. Салфетка синициалами гостиницы. Как она попала к тебе в карман? Мистер Адамс маялся. Он стоял возле машины, подняв воротник пальто инетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. На его бритую голову падали капелькидождя. Мы принялись горячо обсуждать создавшееся положение. Оказывается, последний раз шляпу видели сегодня утром, в гостиничном ресторане. Оналежала на стуле, рядом с мистером Адамсом. За завтраком шел великий спор обитало-абиссинской войне. - Очевидно, тогда же ты засунул в карман салфетку вместо носовогоплатка! - высказала предположение миссис Адамс. - Ах, Бекки, ты не должна так говорить, - засунул в карман салфетку.Нет, нет, нет, это жестоко с твоей стороны говорить так. - Что же теперь делать? Вернуться за шляпой в Скенектеди? - Но, сэры, - сказал мистер Адамс, уже оправившийся от потрясения, -это будет легкомысленный поступок, если мы вернемся в Скенектеди. Да, да, сэры. Будет ли этот поступок достаточно разумным? Моя шляпа стоила четыредоллара в девятьсот тридцатом году. Плюс чистка в девятьсот тридцать третьемгоду - пятьдесят центов. Итого - четыре доллара пятьдесят центов. Мистер Адамс вынул карандашик и блокнот и принялся калькулировать. - Моя шляпа, сэры, в ее теперешнем состоянии стоит не больше полуторадолларов. До Скенектеди и обратно - шестьдесят миль. Наш кар делает на одингаллон бензина в среднем шестнадцать, ну, скажем, пятнадцать миль. Итого -нам надо затратить четыре галлона по шестнадцать центов за галлон. Всегошестьдесят четыре цента. Теперь надо принять во внимание амортизациюавтомобиля, расходы на масло и смазку. Серьезно! О, но! Было бы глуповозвращаться в Скенектеди за шляпой. Миссис Адамс внесла новое предложение - отправить салфетку почтой, попросив администрацию отеля послать шляпу до востребования, скажем, вДетройт, где мы должны быть через два дня. Покуда мы завтракали в маленьком кафе городка, не то Спрингфильда, нето Женевы, мистер Адамс пошел на почту. Он вскоре вернулся с независимым игордым видом человека, выполнившего свой долг. Шел третий день нашего путешествия. Месяц в Нью-Йорке принес многовпечатлений, но чем больше мы видели людей и вещей, тем меньше мы понималиАмерику. Мы пытались делать обобщения. Десятки раз в день мы восклицали: - Американцы наивны, как дети! - Американцы прекрасные работники! - Американцы ханжи! - Американцы - великая нация! - Американцы скупы! - Американцы бессмысленно щедры! - Американцы радикальны! - Американцы тупы, консервативны, безнадежны! - В Америке никогда не будет революции! - Революция в Америке будет через несколько дней! Это был настоящий сумбур, от которого хотелось как можно скорееосвободиться. И вот постепенно началось это освобождение. Одна за другой намстали открываться различные области американской жизни, которые были скрытыдо сих пор в грохоте Нью-Йорка. Мы знали. Не надо торопиться. Еще рано делать обобщения. Надо спервакак можно больше увидеть. Мы скользили по стране, как по главам толстого увлекательного романа, подавляя в себе законное желание нетерпеливого читателя - заглянуть впоследнюю страницу. И нам стало ясно: главное - это порядок и система. В электрическом домике мистера Рипли мы поняли, что такое - паблисити.Будем называть его - реклама. Она не оставляла нас ни на минуту. Онапреследовала нас по пятам. Как-то в течение пяти минут мы не встретили по сторонам дороги ни однойрекламы. Это было так удивительно, что кто-то из нас воскликнул: - Исчезли рекламы! Смотрите - поля есть, деревня есть, а реклам нету! Но он был строго наказан за свое неверие в мощь американскогопаблисити. Он еще произносил последнее слово своей фразы, а из-за поворотауже летели навстречу машине целые сонмы больших и малых реклам. Нет! Америку нельзя застать врасплох! Реклама до такой степени проникла в американскую жизнь, что если бы водно удивительное утро американцы, проснувшись, увидели бы, что рекламаисчезла, то большинство из них очутилось бы в самом отчаянном положении.Стало бы неизвестно - Какие курить сигареты? В каком магазине покупать готовое платье? Каким прохладительным напитком утолить жажду - " Кока-кола" или" Джинджер-эйлем"? Какое пить виски - " Белая лошадь" иди " Джонни Уокер"? Какой покупать бензин: " Шелл" или " Стандард Ойл"? В какого бога верить: баптистского или пресвитерианского? Было бы просто невозможно решить - Стоит ли жевать резинку? Какой фильм замечателен, а какой попросту гениален? Следует ли идти добровольцем во флот? Полезен или вреден климат Калифорнии? И вообще без рекламы получилось бы черт знает что! Жизнь усложнилась быдо невероятия. Над каждым своим жизненным шагом приходилось бы думатьсамому. Нет, с рекламой значительно легче. Американцу ни о чем не надоразмышлять. За него думают большие торговые компании. Уже не надо ломать голову, выбирая прохладительный напиток. Дринк " Кока-кола"! Пей " Кока-кола"! " Кока-кола" освежает иссохшую глотку! " Кока-кола" возбуждает нервную систему! " Кока-кола" приносит пользу организму и отечеству! И вообще тому, кто пьет " Кока-кола", будет в жизни хорошо! " Средний американец", невзирая на его внешнюю активность, на самом деленатура очень пассивная. Ему надо подавать все готовым, как избалованномумужу. Скажите ему, какой напиток лучше, - и он будет его пить. Сообщите ему, какая политическая партия выгоднее, - и он будет за нее голосовать. Скажитеему, какой бог " настоящее" - и он будет в него верить. Только не делайтеодного - не заставляйте его думать в неслужебные часы. Этого он не любит, ик этому он не привык. А для того чтобы он поверил вашим словам, надоповторять их как можно чаще. На этом до сих пор построена значительная частьамериканской рекламы - и торговой и политической, всякой. И вот реклама подстерегает вас всюду: дома и в гостях, на улице и надороге, в такси, в метро, в поезде, в самолете, в карете медицинской помощивезде. Мы еще находились на борту " Нормандии" и буксиры только втягивалипароход в нью-йоркскую гавань, как два предмета обратили на себя нашевнимание. Один был маленький, зеленоватый - статуя Свободы. А другой -громадный и нахальный - рекламный щит, пропагандирующий " Чуингам Ригли" -жевательную резинку. С тех пор нарисованная на плакате плоская зеленаямордочка с громадным рупором следовала за нами по всей Америке, убеждая, умоляя, уговаривая, требуя, чтобы мы пожевали " Ригли" - ароматную, бесподобную, первоклассную резинку. Первый месяц мы держались стойко. Мы не пили " Кока-кола". Мыпродержались почти до конца путешествия. Еще несколько дней - и мы были быуже в океане, вне опасности. Но все-таки реклама взяла свое. Мы не выдержалии отведали этого напитка. Можем сказать совершенно чистосердечно: да, " Кока-кола" действительно освежает гортань, возбуждает нервы, целительна дляпошатнувшегося здоровья, смягчает душевные муки и делает человекагениальным, как Лев Толстой. Попробуй мы не сказать так, если это вбивалинам в голову три месяца, каждый день, каждый час и каждую минуту! Еще страшней, настойчивей и визгливей реклама сигарет. " Честерфилд", " Кэмел", " Лаки Страйк" и другие табачные изделия рекламируются сисступлением, какое можно было найти разве только в плясках дервишей или науэе не существующем ныне празднике " шахсей-вахсей", участники которогосамозабвенно кололи себя кинжалами и обливались кровью во славу своегобожества. Всю ночь пылают над Америкой огненные надписи, весь день режутглаза раскрашенные плакаты: " Лучшие в мире! Подсушенные сигареты! Ониприносят удачу! Лучшие в солнечной системе! " Собственно говоря, чем обширней реклама, тем пустяковей предмет, длякоторого она предназначена. Только продажа какой-нибудь чепухи может окупитьэту сумасшедшую рекламу. Дома американцев, их дороги, поля и деревьяизуродованы надоедливыми плакатами. За плакаты покупатель тоже платит. Намговорили, что пятицентовая бутылочка " Кока-кола" обходится фабрикантам водин цент, а на рекламу затрачивается три цента. О том, куда девается пятыйцент, писать не надо. Это довольно ясно. Фабриканты замечательных и полезных предметов техники и комфорта, которыми так богата Америка, не могут рекламировать свой товар с такимисступлением, с каким рекламируется вздорная жевательная резинка иликоричневое виски с сильным аптекарским запахом и довольно противным вкусом. Однажды, проезжая через какой-то маленький городок, мы увидел" запроволочной решеткой белую гипсовую лошадь, которая стояла на зеленойтравке, среди деревьев. Сперва мы подумали, что это памятник неизвестнойлошади, героически павшей в войне Севера с Югом за освобождение негров. Увы, нет! Эта лошадка с вдохновенными глазами молчаливо напоминала проезжающим осуществовании непревзойденного виски " Белая лошадь", укрепляющего душу, освежающего мозг, питающего науками юношей и подающего отраду старцам. Болееподробные сведения об этом, поистине волшебном, напитке потребитель могнайти в " Белой таверне", помещающейся здесь же, в садике. Здесь он могузнать, что этим виски можно напиться допьяна в пять минут; что тому, ктоего пьет, жена никогда не изменит, а дети его благополучно вырастут и даженайдут хороший " джаб". Особенность такого рода рекламы заключается в гротескныхпреувеличениях, рассчитанных на улыбку, которую они могут вызвать упокупателя. Важно, чтобы он прочел рекламу. Этого достаточно. В свое времяона подействует, как медленный восточный яд. Как-то в пути мы увидели бродячий цирковой фургон с золотымиукрашениями. Рядом с ним, прямо на дороге отплясывали два больших пингвина ираздавали детям конфеты к рождеству. Увидев нашу машину, пингвины погналисьза ней на роликовых коньках. Нам тоже вручили по длинной конфете, хотя мыдавно вышли из детского возраста. Растроганные, мы поехали дальше, а когдаслали рассматривать подарок, то увидели, что дело не в рождестве и не влюбви к детям. На конфетах была напечатана реклама общества " Шелл", торгующего бензином. Реклама несколько портит путешествие. Куда бы ни был направлен взглядпутешественника, он обязательно натолкнется на какую-то просьбу, требование, надоедливое напоминание. " Если вы хотите, чтобы вашим словам поверили, повторяйте их как можночаще". В маленьком восточном городке, который мы проезжали, все телеграфныестолбы Мейн-стрита были оклеены совершенно одинаковыми плакатами с портретоммистера Джозефа А. Болдуина, маленького республиканского кандидата вконгресс. Рекламируются не только костюмы, кандидаты, напитки или бензин.Рекламируются целые города. Стоит на дороге колоссальный плакат, который разв двадцать больше автомобиля. Город Карлсбад; штат НыоМексико, сообщает осебе: " До Карлсбада 23 мили. Хорошая дорога. Знаменитые минеральныеисточники. (Американец и впрямь подумает, что это тот самый Карлсбад.)Хорошие церкви. Театры (очевидно, имеются в виду два кинематографа сбандитскими картинами). Бесплатный пляж. Блестящие отели. Правь в Карлсбад! " Город заинтересован, чтобы путешественник туда заехал. Если его непрельстят даже знаменитые источники, то он уж, безусловно, купит на дорогунемного газолина или пообедает в городе. Вот несколько долларов и отсеется впользу карлсбадских торговцев. Все-таки маленькая польза. А может быть, путешественник заглянет в одну из карлсбадских хороших церквей. Тогда и богубудет приятно. Деятели церкви не отстают от мирян. Весь вечер горят в Америке неоновыетрубки, сообщая прихожанам о развлечениях духовного и недуховного свойства, кои приготовлены для них в храмах. Одна церковь заманивает школьным хором, другая - часом обществоведения. И к этому добавляется сентенция прямо изсловаря бакалейной лавочки: " Приходите! Вы будете удовлетворены нашимобслуживанием! " Мы уже говорили, что слово " паблисити" имеет очень широкий смысл. Этоне только прямое рекламирование, а еще и всякое упоминание о рекламируемомпредмете или человеке вообще. Когда, скажем, делают паблисити какому-нибудьактеру, то даже заметка в газете о том, что ему недавно сделали удачнуюоперацию и что он находится на пути к выздоровлению, тоже считаетсярекламой. Один американец с некоторой завистью в голосе сказал нам, чтогосподь бог имеет в Соединенных Штатах шикарное паблисити. О нем ежедневноговорят пятьдесят тысяч священников. Есть еще один вид рекламы. Некоторым образом научно-просветительный.Вдруг вдоль дороги появляется целая серия рекламных плакатов, растянувшихсяна несколько миль. Это нечто вроде " викторины". Совершенно одинаковые желтыетаблицы с черными буквами задают путешественникам вопросы. Затем - черезсотню футов - сами на них отвечают. Приводятся библейские тексты, анекдоты иразличные сведения географического или исторического характера. В результате- на такой же точно желтой табличке, из которой скучающий путешественникнадеется почерпнуть еще несколько полезных сообщений, он находит названиегорячо рекомендуемого мыла для бритья и с отвращением чувствует, чтоназвание это засело в его памяти на всю жизнь. Куда ни глядит американец - вперед, назад, вправо или влево, - он всюдувидит объявления. Но, даже подняв глаза к небу, он тоже замечает рекламу.Самолеты лихо выписывают в голубом небе слова, делающие кому-то или чему-топаблисити. Наш серый кар катился все дальше и дальше по штату Нью-Йорк. - Стоп! - крикнул вдруг мистер Адамс. - Нет, нет! Вы должны этопосмотреть и записать в свои книжечки. Машина остановилась. Мы увидели довольно большой желтый плакат, вдохновленный не одной лишькоммерческой идеей. Какой-то американский философ при помощи агентства" Вайкин-пресс" установил на дороге такое изречение: " Революция - это формаправления, возможная только за границей". Мистер Адамс наслаждался. - Нет, сэры! - говорил он, позабыв, на радостях, о своей шляпе. - Выпросто не понимаете, что такое реклама в Америке. О, но! Американец привыкверить рекламе. Это надо понять. Вот, вот, вот. У нас революция простоневозможна. Это вам говорит на дороге как непогрешимую истину агентство" Вайкин-пресс". Да, да, да, сэры! Не надо спорить! Агентство точно знает. Тут очень оригинально смелое утверждение, что революция - это " формаправления". Кстати, самый факт появления такого плаката указывает на то, чтоесть люди, которых надо уговаривать, будто революции в Америке не можетбыть. - Нет, сэры, когда вы видите из тридцати пяти полос воскресного выпускагазеты двадцать пять, занятых рекламой, не думайте, что ее никто не читает.О, но! Это было бы глупо так думать. Нет такой рекламы, которая не нашла бысвоего читателя. Мы подъехали к Ниагарскому водопаду перед вечером. Обдаваемые водяной пылью, мы долго смотрели на водопад, обрушивавший свысоты небоскреба тысячи тонн воды, которую еще не успели разлить побутылочкам и продать под видом самого освежающего, самого целебного напитка, благотворно действующего на щитовидную железу, помогающего изучениюматематики и способствующего совершению удачных биржевых сделок. Мистер Адамс что-то кричал, но шум водопада заглушал его голос. Вечером, когда мы уезжали из города Ниагары, миссис Адамс остановилаавтомобиль у тротуара, чтобы разузнать дорогу в Кливленд, который лежал нанашем пути к Детройту. Улица была пуста, если не считать двух пожилых людей, по виду рабочих, стоявших у фонаря. Мистер Адамс еще только начал опускатьстекло автомобильной дверцы, а они уже бросились к машине, отталкивая другдруга, чтобы поскорее узнать, что нам нужно. Мистер Адамс спросил дорогу наКливленд. Они заговорили вместе. Некоторое время ничего нельзя было понять.Но один из них в конце концов захватил инициативу в свои руки, оттертоварища и принялся объяснять нам: - Боже ты мой! Дорогу на Кливленд! - говорил он горячо. - Да ведь яродился в Кливленде! Уж я-то знаю дорогу на Кливленд! Еще бы! На меня выможете смело положиться. Ай-яй-яй! Дорогу на Кливленд! Нет, вам положительноповезло, что вы напали на меня! Он так был счастлив помочь нам, с таким жаром объяснял, в каком местенадо свернуть направо, в каком налево и где можно дешево поужинать, что еготоварищ чуть не плакал от зависти и все время пытался вступить в разговор.Но уроженец Кливленда не давал ему пикнуть. Он не дал пикнуть даже мистеруАдамсу. Когда мы уезжали, он сильно горевал. Он был готов ехать с нами досамого Кливленда, чтобы только быть уверенным, что мы не собьемся с дороги. Провожали они нас такими мощными " гуд найт", как будто мы были ихродственниками, уезжавшими на войну.
