БУДДИЗМ КАК ЗАВЕРШЕНИЕ ИНДУИЗМА

 

 

Как вы уже знаете – я не буддист. Если Китай, Япония, Цейлон следуют Учению Великого Учителя, то Индия поклоняется ему как воплощению Бога на земле. Я действительно критически отношусь к буддизму, но я бы не хотел, чтобы вы сосредотачивались только на этом. Я вообще далёк от критики того, кому я поклоняюсь как воплощению Бога. Но мы думаем, что Будда недостаточно глубоко был понят своими учениками. Отношения между индуизмом (под индуизмом я подразумеваю религию «Вед») и тем, что мы сегодня называем буддизмом, более близкие, чем отношения между иудаизмом и христианством. Иисус Христос был евреем, и Шакья Муни был индусом. Евреи отвергли Иисуса Христа, более того, распяли его, а индусы приняли Шакья Муни как Бога и поклоняются ему как Богу. Но мы, индусы, хотели бы показать, что Учение Господа Будды, в отличие от современного буддизма, заключается в том, что Шакья Муни ничего принципиально нового не проповедовал. Подобно Христу, он пришёл дополнить, но не разрушить. Но если евреи, этот древний народ, не поняли Христа, то последователи Будды не сумели реализовать главного в его Учении. Так же как еврей не понял, что Иисус Христос есть завершение «Ветхого Завета», так же буддист не понял последнего шага, сделанного Буддой в развитии индуизма. И снова повторяю – Шакья Муни пришёл не разрушить, но завершить – это было логическое завершение, логическое развитие религии индусов.

Индуизм распался на две части: обрядность и духовность. Духовность – это удел сугубо монахов. В этом нет разделения на касты. Человек из самой высокой касты и человек из низкой касты может стать монахом в Индии – здесь они будут равны. В религии нет касты. Касты – это просто социальное установление. Шакья Муни был монахом, и слава его была в том, что он сумел огнём своего сердца извлечь Истину из тайников «Вед» и принести её всему миру. Он был первым среди живущих, кто претворил проповедь в практику.

Великое обаяние Учителя заключено в его чудесной доброжелательности ко всему живому, особенно – отверженному и бедному. Некоторые из его учеников были браминами. В то время, когда Будда проповедовал, санскрит не был разговорным языком в Индии. Он использовался только в книгах Писаний. Некоторые из его учеников-браминов хотели перевести его проповеди на санскрит, но он со всей определённостью сказал: «Я пришёл для бедных, для народа, дайте же мие говорить на их собственном языке». Итак, до сего дня огромное большинство его проповедей дошло до нас на простом, народном языке.

Какова бы ни была позиция философии, какова бы ни была позиция метафизики, до тех пор, пока в мире существует смерть, до тех пор, пока существует слабость человеческого сердца, до тех пор, пока существует в мире крик души, человек будет веровать в Бога.

Ученики Великого Учителя восстали против философских догматов, как панцирь сдавивших Истину «Вед», но они не смогли сокрушить их; с другой стороны, они отняли у нации вечного Бога, за которого каждый мужчина, каждая женщина в Индии держатся так доверчиво. И результатом явилось то, что буддизм в Индии умер своей смертью. И в настоящее время нет ни одного человека, кто может назвать себя буддистом в Индии, на земле, где родилось это Учение.

Но в то же время и брахманизм утратил нечто – рвение, доброжелательность и милосердие ко всему – то лучшее, что оставил буддизм массам и что подняло индийское общество на высоту, позволившую греческому историку написать об Индии того времени, что ни одного индуса, говорящего неправду, не встретил он в Индии, равно как ни одну женщину, которая не обладала бы целомудрием.

Индуизм не может жить без буддизма, равно как и буддизм без индуизма. Надо понять, что показало нам это разделение. Буддизм не может выстоять без мудрости и философии брахманизма, так же как брамин – без Великого Сердца Будды. Это разделение между буддистами и браминами есть причина упадка Индии. Вот почему Индия наводнена тремястами миллионами нищих, и вот почему Индия была в рабстве у завоевателей последнюю тысячу лет. Давайте же соединим замечательный интеллект браминов с сердцем, благородной душой и потрясающей человеколюбивой мощью Великого Учителя.

 

МИССИЯ БУДДЫ – МИРУ

 

 

В историческом аспекте буддизм есть наиболее важная религия, хотя он не является таковой в аспекте философском. Это самое большое религиозное движение, которое когда-либо существовало в мире, гигантская духовная волна, захлестнувшая человеческое общество. Нет ни одной цивилизации, которая тем или иным образом не ощутила на себе влияние буддизма.

Последователи Будды стремились донести дух его учения всему миру. Они были первыми, кто перенёс буддизм на почву других религий. Они расширяли и углубляли учение Будды. Они путешествовали на запад и на восток, на север и на юг, они достигли глубин Тибета, проникли в Персию, Малую Азию; они достигли России, Польши и многих других стран Западного мира. Они побывали в Китае, Корее, Японии, Бирме, Сиаме. Когда Александр Великий со своими легионами вторгся на Восток, мудрость Индии мгновенно нашла русло, и потоки знаний хлынули в Средиземноморье. Буддийские священнослужители передавали народам свои знания, и со временем религиозные предрассудки исчезли, как туман от лучей солнца.

Чтобы постичь суть учения Будды, вам нужно знать, что за события творились в Индии в тот момент, когда Будда пришёл. Точно также, чтобы понять христианство, вы должны осознать уровень развития еврейского общества времён Христа. Необходимо, чтобы вы поняли, что представляло из себя индийское общество за 600 лет до рождения Христа, когда индийская цивилизация достигла наивысшего расцвета. Изучая цивилизацию Индии, вы узнаете, что она погибала и возрождалась неоднократно. В этом и состоит её исключительность. Многие народы, достигнув однажды расцвета, угасали навсегда. Есть два типа развития цивилизации: постоянный рост культуры и упадок после достижения величия. Народы Индии и Китая, которые превыше всего ценят мир, погружаются в пучину упадка, но впоследствии возрождаются снова. Другие, сокрушённые однажды, не могут восстать к новой жизни. Блаженны миротворцы, ибо их ждёт радость на земле!

В то время, когда родился Будда, Индия остро нуждалась в духовном вожде, проповеднике. К тому моменту уже сложился сильный институт священства. Вы лучше поймёте ситуацию, если вспомните древнюю историю евреев. Они имели два типа религиозных вождей: священников и пророков. Священники держали народ в невежестве и насаждали предрассудки в их умы. Методы поклонения, предписываемые священниками, были направлены на то, чтобы главенствовать над народом. По всему «Ветхому Завету» вы будете находить пророков, которые очищают предрассудки, насаждаемые священниками.

Начало борьбы между пророками и священниками было триумфом пророков и слабостью священников. Священники уверяли, что есть Бог, но приблизиться и познать Его можно только через них. Народ мог войти в святая святых только с разрешения священников. Люди должны были платить им, поклоняться им, отдавать в руки священников плоды своего труда. Через всю мировую историю проходит возрастающая захватническая тенденция священства, эта невероятная жажда власти, эта тигроподобная жажда, проявляющаяся как часть человеческой натуры. Священники главенствуют над вами, предписывают тысячи правил для вас, они дают указания на каждый ваш шаг. Они рассказывают вам сказки, чтобы утвердить своё право главенствовать. Если вы хотите чего-то достичь в этой жизни или отправиться на небеса после смерти, вы обязаны пройти через их руки. Для вас уже составлены все предписания обрядов и ритуалов. Всё это делает вашу жизнь до крайности сложной и запутанной. Человек, опутанный предрассудками, приходит в такое состояние, что чем меньше он понимает, тем лучше себя чувствует! Пророки восстали против священников, их предрассудков и махинаций, но широкие массы народа до сих пор не прониклись этими аргументами, они всё ещё необразованны и придерживаются традиций.

Человек должен быть образованным. Сегодня рассуждают о демократии, о равенстве всех людей. Но как человек будет знать, что он равен со всеми? Ему нужно иметь крепкие мозги, чистый разум, свободный от пустых идей. Он должен освободиться от массы предрассудков и чистым разумом найти в глубине своего существа истинную суть. Тогда он узнает, что всё совершенство, вся сила всегда пребывает внутри него, они не могут быть даны ему другими. Как только человек осознает это, в тот же миг он станет свободным и достигнет равенства. И он сразу поймёт, что каждый без исключения равен ему, и он никогда не применит физической или духовной силы, чтобы подчинить себе своего брата. Его тут же покинет мысль о том, что есть хотя бы один человек ниже достоинством, чем он сам. Только тогда можно говорить о равенстве, и не раньше.

Итак, как я уже говорил вам, среди евреев продолжалась борьба между священниками и пророками. Священники пытались монополизировать власть, знания и, таким образом, отнимали у народа возможность самостоятельно мыслить и стоять на своих собственных ногах. Учителя со временем сами превращались в рабов. Кульминацией этой борьбы явился триумф Иисуса из Назарета. Этот триумф и был историей христианства. Христос одержал, наконец, победу, уничтожив колдовство. Этот великий Пpopoк убил дракона священнического себялюбия, добыл из груды мусора жемчужину истины и отдал её всему миру. Он показал, что каждый, кто хочет обладать ею, может абсолютно свободно сделать это и не ждать милости никакого священства и никаких священников.

Евреи никогда не были нацией философов. Они никогда не обладали утончённостью индийского ума, не обладали физической силой, подобной индийской. Священники, брамины в Индии обладали огромной интеллектуальной и физической силой. Это они начали духовное развитие Индии и достигли удивительных высот. Однако наступило время, когда свободный дух развития, который вначале был движущей силой браминов, исчез. Они начали присваивать власть и привилегии себе. Если брамин убивал человека, никто не смел осудить его. Брамин уже от самого своего рождения становился господином Вселенной! Даже самому слабому из браминов обязаны были поклоняться как божеству!

Но в то время, когда священники процветали, в Индии существовали поэты-проповедники, называемые санньясинами. Все индусы, независимо от принадлежности к той или иной касте, для того, чтобы достичь духовности, оставляли свою работу и готовились к смерти. Ничто в мире не интересовало их. Они должны были уйти.и стать санньясинами. Санньясину казались смешными тысячи обрядов, которые предписывали священники. Произнести определённые слова – десять слов, двадцать слов и так далее – всё это становилось совершенно ненужным.

Поэты-проповедники древней Индии отвергли пути священства и провозгласили чистую истину. Они старались опрокинуть власть священников, но немного преуспели в этом. За два поколения их ученики снова вернулись к предрассудкам на пути священства и превратились сами в священников: «Вы можете постичь истину только через нас». Истина окаменевала снова, и снова приходили пророки, чтобы разбить скорлупу и освободить истину. И так было всегда. Всегда должен являться Пророк, иначе человечество погибнет.

Вы удивляетесь, что истина всегда находилась в окружении священства. Почему вы не можете сами непосредственно постичь истину? Или вы стыдитесь обнажённой истины и вам нужно облекать её во всякого рода обряды и формулы. Или вы стыдитесь Бога, что не можете признать Его истины перед всем миром. И вы полагаете, что можно стать религиозными и духовными на этом пути? Священники – единственные люди, стоящие за истину, а массы не стоят за неё?! Сколько здесь воды!

Возьмите «Нагорную Проповедь» или «Бхагавад-Гиту». Это сама простота. Каждый прохожий может понять эти священные тексты. Какое величие! Там вы найдёте истину просто и чисто изложенную. Но нет, священники не согласны, чтобы истина могла быть найдена таким прямым путём. Они говорят о двух тысячах небес и двух тысячах адов. Если люди следуют их предписаниям, они пойдут на небеса. Если люди не примут их законов, они пойдут в ад.

Народ должен учиться постигать истину. Некоторые боятся, что если вся истина будет дана всем, она нанесёт вред. Они не хотят давать несовершенные знания – так они говорят. Но мир не стал лучше от компромиссов, открывая только часть истины. Что плохого случится? Откройте истину. Если это истина, то всем будет только благо. Если народ будет протестовать, то он снова вернётся к колдовству.

Индия погрязла в колдовстве в дни Будды. Массы людей были отгорожены от знаний. Если одно только слово достигало слуха какого-либо человека, невероятное наказание следовало за этим. Священники сделали «Веды» секретными – «Веды», которые содержали духовную истину, открытую древними индусами!

Наконец, нашёлся один человек, который больше не мог терпеть. У него были ум, сила и сердце, беспредельное, как широта небес. Он чувствовал, как массы становятся слабыми и как священники возрастают в силе и славе, и он захотел изменить этот порядок. Он не хотел иметь власть над кем-либо, он хотел освободить разум и дух человека. Его сердце было огромно. Многие из нас тоже имеют сердце, и мы также можем хотеть помочь другим. Но у нас нет разума. Мы не знаем путей и средств, как оказать помощь. А у этого человека был разум, чтобы найти способ разбить оковы и освободить душу. Он изучал, почему человек страдает, и нашёл путь, освобождающий человека от страдания. Он был человеком образованным, он учил всех и каждого без различия и сделал возможным для них реализовать мир озарения. Этим человеком был Будда.

Вы знаете из поэмы Арнольда «Свет Азии», как Будда был рождён царевичем и как глубоко тронули его страдания мира; как, несмотря на его высокое положение и жизнь в роскоши, он не смог удовлетвориться личным счастьем и благополучием; как он отрёкся от мира, покинув свою жену и новорождённого сына, как он шёл за истиной от учителя к учителю и как, наконец, достиг озарения. Вы знаете его великую миссию, его учеников, его организацию. Вы всё это знаете.

Будда был триумфом борьбы, которая развернулась в Индии между священниками и пророками. Одно должно быть сказано в защиту индийских священников: это то, что они никогда не были нетерпимыми к религии, они никогда не преследовали религию. Любому человеку было позволено проповедовать против них. Так они относились к религии. Они никогда не притесняли никого за его религиозные убеждения. Но они страдали от слабости священства: также искали власти, также устанавливали правила и ограничения и делали религию невероятно сложной, разрушая духовную силу тех, кто следовал этой религии.

Будда отбросил всё. Он проповедовал самую совершенную истину. Он учил сердцевине философии «Вед», всех и каждого без различия, Он учил этому весь мир, потому что одной из его величайших задач было провозглашение равенства людей. Все люди равны. Никаких уступок никому. Будда был величайшим проповедником равенства. Каждый мужчина и каждая женщина имеют равные права для достижения духовности. Таково было его Учение. Различия между священниками и другими кастами он отверг. Даже самые низшие были призваны к высочайшим достижениям. Он открыл дверь Нирваны всем и каждому. Его Учение было смелым даже для Индии. Кое-что из его проповедей могло даже потрясти индийскую душу. Но если трудно было для Индии принять на веру доктрину Будды, то насколько это тяжелее для вас!

Вот его доктрина. Почему мы несчастны в нашей жизни? Потому что мы эгоистичны. Мы желаем всего только для себя. Вот почему мы несчастны. В чём же выход? Освободиться от эгоизма. Личность не существует сама по себе. Феноменальный мир, всё, что мы ощущаем, всё это существует. Нет ничего, что мы называем душой, что бы там ни лежало между жизнью и смертью. Есть поток мысли. Каждая мысль следует одна за другой. Каждая мысль приходит к существованию и перестаёт существовать в тот же самый момент. И всё: нет мыслителя мысли, нет души. Тело меняется всё время, также – ум и сознание. Таким образом, самость – это иллюзия. Весь эгоизм покоится на самости, на этой иллюзорной самости. Но если вы знаете истину, что не существует самости, тогда вы будете счастливы и сделаете других счастливыми.

Вот то, чему учил Будда. Его проповеди не были просто словами. Он был готов отдать свою собственную жизнь миру. Он говорил: «Если жертвенность животного хороша, то сколь прекраснее жертвенность человека», – и он посвятил себя как жертву. Он говорил: «Животная жертва есть предрассудок. Бог и душа – два других больших предрассудка. Бог – это всего лишь предрассудок, выдуманный священниками. Если есть бог, которого проповедуют брамины, то почему так много несчастий в мире? Он – такой же, как я, раб, зависящий от закона причинности. Если он не связан причинностью, то почему он творит? Такой бог не всех удовлетворяет. Есть правитель на небесах, который управляет Вселенной, следуя своей сладкой воле, и оставляет нас умирать в нищете. Ни на одно мгновение он не покажется нам хорошим. Вся наша жизнь – непрерывное страдание, но это ещё недостаточное наказание. После смерти мы должны идти в места, где будем иметь другие наказания, и тем не менее мы продолжаем осуществлять всякого рода обряды и церемонии, дабы ублажить этого творца мира! »

Будда говорил: «Все церемонии – глупость. Есть только один идеал в мире – разрушить все иллюзии. То, что истинно, останется. Как только уйдут тучи, солнце зальёт всё вокруг светом». Как убить самость? Сделаться совершенно безличностными, готовыми отдать жизнь даже за муравья. Работайте не ради благополучия, не ради милости какого-либо бога, не для того, чтобы приобрести что-либо, но потому что вы понимаете, каков реальный путь убить вашу самость. Поклоняйтесь, молитесь и всё такое, но всё это чепуха. Люди постоянно повторяют: «Слава Богу! » Но где Он живёт? Вы не знаете. Тем не менее, вы все сходите с ума по поводу Бога.

Индусы вам отдадут всё, кроме их Бога. Отречься от Бога, значит выбить почву из-под ног набожности. Индусы должны держаться молитвы и Бога. Они никогда не смогут отказаться от этого. А здесь, в Учении Будды, нет Бога, нет души – только работа. Для чего? Не для самости, потому что самость – это иллюзия. Мы становимся сами собой, только когда иллюзия исчезает. Но очень немного в мире тех, кто может подняться на такой уровень и работать ради самой работы.

И тем не менее, религия Будды быстро распространилась. Это стало возможным, благодаря невероятной любви, лежащей в основе этого Учения. Впервые в истории человечества раскрылось великое сердце и посвятило себя служению не только людям, но и всему сущему, сердце, переполненное любовью, которая никого не исключала на пути освобождения от страдания.

Человек любил Бога и забыл человека, который является братом его. Человек, который во имя Бога может отдать свою жизнь, может тут же повернуться и убить своего брата во имя Бога. Вот каково положение в мире. Они будут приносить в жертву Сына во Славу Божию, они будут уничтожать целые нации во Славу Божию, они будут окроплять землю кровью во Славу Божию. В дни Будды впервые повернулись к другому Богу – человеку. Человек – вот кого надо любить. То была первая волна напряжённейшей любви ко всем людям, первая волна настоящей неподдельной мудрости, которая, возникнув в Индии, охватывала страну за страной, север, юг, восток, запад.

Этот Учитель хотел сделать правду сияющей, как сама истина. Никакой расслабленности, никаких компромиссов, никаких уступок священникам, властям, царям. Никакого преклонения перед религиозными догмами, невзирая на седую древность; никакой приверженности священным текстам только потому, что они пришли из отдалённого прошлого. Будда отверг все писания, все формы религиозной практики. Даже сам язык, санскрит, на котором традиционно преподавалась религия в Индии, он отверг, и, таким образом, его последователи лишились предрассудков, связанных с религией.

Есть другой путь, чтобы взглянуть на истину, о которой мы говорим сегодня, – индусский путь. Великая доктрина Будды о самоотречении может быть лучше понята, если подойти к ней с наших позиций. В «Упанишадах» всегда присутствовала великая доктрина Атмана и Брахмана. Атман, Высшее «Я», есть то же самое, что и Брахман, Господь. Это «Я» – суть всего существующего; оно – единственная реальность. Майя, иллюзия заставляет нас видеть его, как различия. Есть только одно Высшее «Я», а не множество. Единое обнаруживает себя в различных формах. Человек человеку брат, потому что все люди являются Одним Целым. Человек не только мой брат, говорят «Веды», он – я сам. Убивая какую-то часть творения, я неизбежно убиваю себя. Ибо я – всё творение. Великое заблуждение думать, что я – всего лишь господин такой-то или такой-то. Это заблуждение.

Чем ближе вы подходите к своему истинному «Я», тем больше иллюзий пропадает; чем больше различий и разъединения пропадает, тем сильнее вы ощущаете всё вокруг как Единое Божество. Господь Бог существует, но Он – не властитель, сидящий на облаках. Он – чистый Дух. Где Он обитает? Ближе к вам, чем ваше собственное «Я». Он есть ваша Душа. Как вы можете воспринимать Бога как обособленного, отделённого от вашей сущности? Когда вы думаете о Нём, как о чём-то особом, отделённом от вашей сущности, вы не знаете Его. Он есть вы сами. Такова была доктрина Пророков Индии.

Эгоистично думать, что вы видите господина такого-то и такого-то и что мир отделён от вас. Вы думаете, что вы отделены от меня. У вас нет никакой мысли обо мне. Вы идёте домой, обедаете и ложитесь спать. Если я умру, вы будете продолжать есть, пить и веселиться. На самом деле, вы не можете быть понастоящему счастливы, если только мир страдает. Мы все едины. Иллюзия разъединённости есть одна из причин несчастья. Ничто не существует, кроме этого Единства.

Идея Будды заключается в том, что нет Бога, есть только человек. Он отвергает преобладающую над всем идею Бога, ибо она делает человека слабым и суеверным. Если вы молитесь Богу, чтобы Он дал вам всё, кто тогда должен идти и работать? Бог приходит к тем, кто напряжённо работает. Бог помогает тем, кто помогает себе. Идея Бога, как верховного существа, ослабляет наши нервы, размягчает наши мускулы и делает нас зависимыми. Всё независимое счастливо, всё зависимое – несчастно. Человек имеет бесконечную силу внутри себя, и он может реализовать её. Он может реализоваться как Единая, Бесконечная Душа. Так может быть, но вы не верите в это. Люди предпочитают уповать на Бога, но не трогаться с места. Будда учил противоположному. Не позволяйте людям рыдать. Не позволяйте им молиться и только молиться. Бог не обретается в лавке. Всеми способами вы молитесь Богу. Я говорю – это молитва, вы меня слушаете – это молитва. Разве существует внутри вас какое-либо душевное или физическое движение, во время которого вы остаётесь непричастными к бесконечной Божественной Энергии? Всё есть постоянная молитва. Если вы называете набор слов молитвой, то вы делаете молитву формальной. Такие молитвы – не большое благо, оне едва ли могут принести реальный плод.

Разве молитва – это магическая формула, повторяя которую вы получаете чудесный результат? Нет. Вы должны напряжённо работать. Все должны достигнуть глубины этой бесконечной Энергии. За бедностью, за богатством – всё та же Божественная Энергия. Неправда, что один человек напряжённо работает, а другой повторением нескольких слов достигает результатов. Эта Вселенная есть постоянная молитва. Если вы молитесь именно таким образом, я – с вами. Слова не обязательны. Лучше молчаливая молитва. Огромное большинство людей не поняло смысл истинного Учения Будды. В Индии любой компромисс, допускающий самость, означает, что вы отдаёте власть в руки священников и забываете великие уроки Пророков. Будда отверг все доктрины священников и их практику и поставил человека на свои собственные ноги. Он должен был пойти против привычного для людей представления, он должен был произвести революционные перемены. В результате священная религия навсегда ушла из Индии и никогда не возродилась.

Буддизм, на первый взгляд, покинул Индию, но в действительности это не так. Был один опасный элемент в Учении Будды – реформация религии. Чтобы произвести огромные духовные перемены, Будда вынужден был говорить о негативной стороне религии. Но когда учение слишком подчёркивает негативные стороны, всегда есть опасность неизбежного разрушения. Никогда реформированная секта не может выжить, если она только реформирована. Истинный импульс – вот что важно, и тогда принципы могут существовать постоянно. После того как реформа произведена, обязательно должны быть подчёркнуты позитивные стороны, и когда закончено строительство, леса должны быть разобраны.

По прошествии некоторого времени последователи Будды слишком подчёркивали негативный аспект его проповедей, и вследствие этого произошёл упадок буддизма. Позитивные аспекты истины были удушены силами негативными. Индии пришлось отказаться от вредных разрушительных тенденций, которые расцвели под именем буддизма. Таково решение индийского национального мышления. Негативные элементы буддизма – нет Бога, нет Души – отмерли. Я утверждаю, что Бог есть единственное, что существует. Это очень позитивное утверждение. Он – единственная реальность. Когда Будда говорит, что нет Души, я говорю: «Человек, ты – един со Вселенной, ты есть всё во Всём». Здесь сама истина! Реформаторские элементы отмерли, но созидательные элементы прошли через все времена. Будда учил любви ко всем, даже к самым низшим существам. Нет ни одной секты сегодня в Индии, которая не учила бы милосердию ко всем существам, даже к животным. Сердечность, милосердие, доброжелательность – больше, чем какая-либо доктрина. Вот что оставил буддизм для нас.

Жизнь Будды – это восторженный призыв. Всю свою жизнь я был покорён Буддой, но не его учениками. Я благоговел перед его личностью более, чем перед всеми другими – эта широта, это величие, это бесстрашие, эта невероятная любовь. Он родился для блага людей. Одни могут стремиться к Богу, другие могут стремиться к истине для самих себя. Он не заботился о том, чтобы познать истину для себя, он стремился к истине, потому что люди были несчастны. Помочь им – было его единственной заботой. За всю свою жизнь он никогда не думал о себе. Как можем мы быть невежественными, эгоистичными, ограниченными человеческими существами, если мы поймём величие этого человека?

Посмотрите на его потрясающий ум! Никаких эмоций. Этот гениальный yм не знал предрассудков. Не верьте только потому, что старые манускрипты предписывают какие-то истины, потому, что вы получили их из рук ваших предков, потому, что ваши дрyзья так хотят. Найдите истину сами, реализуйте её самостоятельно. И тогда, если вы найдёте, что она благотворна, благодатна для одного и для многих, – дайте её людям. Человек с размягчёнными мозгами, слабым умом, куриным сердцем не может открыть истину. Человек должен быть свободным и широким как небеса. Человек должен иметь ум кристально чистым, тогда только истина просияет в нём. Мы так полны предрассудков. Даже в вашей стране, в Америке, где вы полагаете, что вы очень высокообразованны, какая бездна ограниченности и предрассудков гнездятся в вас! Только подумайте, со всеми вашими претензиями на цивилизацию, именно в вашей стране, не однажды мне было отказано в стуле только потому, что я индус.

Шесть столетий до рождества Христова, во времена Будды, народ Индии был изумительно образован. Люди должны были быть необыкновенно свободомыслящими. Огромные массы шли за последователями Будды. Цари покидали свои троны, царицы покидали свои дворцы. Народ был способен принять и вобрать в себя Учение такое революционное, так сильно отличающееся от учений, которые они годами слышали от своих священников! Их разум был необыкновенно свободен и широк.

А посмотрите на его смерть. Он был велик в жизни, он также был велик и в смерти. Он съел пищу, предложенную ему одним человеком, принадлежавшим к племени, подобному вашим американским индейцам. Индусы не притронутся к такой пище, потому что они едят только то, к чему не прикасались другие. Будда сказал своим ученикам: «Не ешьте эту еду, но я не могу отказаться от неё. Пойдите к этому человеку и скажите, что он оказал величайшую услугу в моей жизни, он освободил меня от моего тела». Старик пришёл и сел рядом с ним. Он всё смотрел и смотрел на Учителя, и Будда учил его. Когда он увидел учеников рыдающими, он обратился к ним со словами:

«Что это? Или это результат моего Учения? Пусть не будет этих ложных оков, этой зависимости, этой обманчивой славы в этой преходящей личности. Будда – не личность. Он – реализация. Работайте для своего собственного спасения! »

Даже умирая, Он не мог требовать каких-либо знаков внимания к себе. Я поклоняюсь ему за это. То, что вы называете Буддами или Христами, есть всего лишь названия определённых стадий реализации. Из всех Учителей мира мы имеем одного, который учит нас верить себе, который освобождает нас не только от оков нашей фальшивой самости, но и от зависимости от невидимого существа или существ, называемых Богом или богами. Он призвал каждого вступить в царствие свободы, которое он назвал Нирвана. Все могут достичь её в какой-то день, и это достижение есть совершенное осуществление человека.

 

1893, 1900 гг.

 

Г. Ф и л д и н г – Х о л л

ТОТ, КТО УКАЗАЛ ПУТЬ

ПОТЕРЯВШИМ ЕГО *

 

 

* Фрагменты из книги «Душа одного народа», в которой автор – английский офицер – рассказывает о своей жизни в Бирме – в одной из немногих стран, где буддизм сохранился в своём наиболее чистом виде, т.е. в близости к первоосновам учения. (Й.Р.)

 

ТОТ, КТО НАШЁЛ СВЕТ

 

 

Вокруг жизни Будды скопилось много мифов, как пыли на древних статуях, как тени от отдалённых гор, и всё это значительно скрывает красоту её. Существует масса рассказов и легенд, в которых выражаются предсказания о его пришествии: как солнце и звёзды знали и как мудрые люди пророчествовали. Рождение его сопровождалось различными чудесами; чудеса же сопровождали жизнь и смерть его. Появление чудесного ещё более возвеличивалось историками, рассказывавшими нам о его великой душевной борьбе.

Все мысли Учителя, вся его борьба, всё это материализовалось в формы для того, чтобы легче было завладеть читателем, для того чтобы это могло быть легче представлено примитивным народам как указание на их собственную душевную борьбу.

И потому на первый взгляд кажется, что из всех верований нет ни одного, полного таких чудес, так преисполненного сверхъестественности, как буддизм; на самом деле это противоречит истине, ибо буддизм ничего общего не имеет с сверхъественностью. В сущности своей он исключает всё то, что выходит за пределы видимого и наблюдаемого посредством земных законов, и никогда в нём не пользовались чудом для доказательства истины какой-либо догмы или какого-нибудь учения.

Если бы выключить из круга этой веры всё сверхъестественное, то для последователей его буддизм остался точно бы таким же, как он есть. Ни на одну йоту не пострадала бы авторитетность его учения. Великая фигура Учителя ещё более выиграла бы, если соскоблить с неё всё чудесное, и выиграла бы не только в наших глазах, но даже и в глазах тех, кто верит в него, ибо Будда не был пророк. Он не был посланником какой-нибудь вне этого мира находящейся силы, открывающим законы этой силы. Никто не приходил к нему, чтобы прошептать ему тайны вечности или показать ему, где обитает истина. Он не впадал в транс, не видел видений в присутствии неизвестного и не возвращался оттуда, полный мудрости иного мира. Точно также никогда он не учил поклонению какому-нибудь Богу или какой-нибудь силе. Он не дышал угрозами отмщения за неповиновение; никогда не говорил о забвении грехов раскаивающихся. Он никогда не грозил вечным адом тем, кто отказывался следовать за ним, и никогда не сулил легко добываемого рая верующим в него.

Он просто пришёл искать мудрости, как многие это делали, ища законов Бога с ясными глазами, с чистым сердцем, готовым к пониманию; после многих тревог, после многих ошибок, после многих страданий он наконец пришёл к истине. Так же как Ньютон искал законы Бога в движении звёзд, в падении камня, в движении свода небес, так же и этот Ньютон духовного мира искал смысла жизни и смерти, глубоко проникая в сердце человека, замечая душой своей, звучавшей в унисон всему живущему в мире, труды его, страдания и радости. И так же как для Ньютона истина не являлась внезапно, не открывалась ему по первому его зову, но для нахождения её нужно было трудиться и мучиться, пока он не достигал сути того, где она скрыта, так же точно было и с этим светочем мира. Он не был рождён вместе с знанием; ему нужно было искать его, как и всякий другой человек это делает. Он терял время и труд, следуя ложным путям и выясняя для себя глупость многих мыслей. Но никогда не приходил в отчаяние. Он искал до тех пор, пока не находил; и то, что он нашёл, он передал как наследство всем людям всегда для того, чтобы путь этот мог бы быть легче для них, чем он был для него. Он ничего не говорил о Боге, он претендовал только на то, чтобы его слушали постольку, поскольку учение его было ясно и понятно, вы не обязаны были верить в него, а только открыть ваши глаза и видеть – и вы были бы восхищены при созерцании незатемнённой истины.

Он не взывал к нашему рассудку или к нашей способности слагать два и два и делать из них пять: учение его не было какою-нибудь канвою, на которой нанизаны были разные слова, противоречившие его мысли. Он взывал к сердцу нашему, а не к уму, к чувствам нашим, а не к той силе нашей, которая может руководить этим чувством. Он привлекал людей к себе любовью и уважением и удерживал их навсегда. Любовь, милосердие, сострадание, бесконечное сострадание – вот основы его учения; и последователи его верят в него как потому, что они видели в нём, как человек сделался совершенным, так и потому, что он показал им путь, по которому все люди могут сделаться такими же, как он.

Готама был царевичем в небольшом королевстве на северо-востоке Индии, сыном царя Шуддходаны и жены его Майи. Нам рассказывают, что он был силён и прекрасен, что он прославился в атлетических упражнениях, и отец его мечтал о том времени, когда сын его вырастет и возмужает и поведёт войска. Гордость отца его была в том, чтобы сын сделался великим завоевателем, повёл войска свои против соседних царей, победил их и в своё время приобрёл себе огромную империю. В те дни Индия была, как и в последние времена, разбита на небольшие королевства, которые не разделялись между собою естественными границами и которыми владели слабые государи, постоянно бывшие в войне. И король, как и все отцы, был полон мечты, что сын его покорит себе всю Индию и будет славой своей династии и основателем великого государства. Всё, казалось, совпадало с желанием царя: принц делался живее и сильнее, чрезвычайно ловким и мудрым в совете, так что весь народ гордился им. Всё совпадало с желанием короля, за исключением желаний самого принца, так как вместо того, чтобы стремиться к сражениям, к завоеваниям других стран, вместо того, чтобы быть великим полководцем, желания его были далеки от этого. Будучи ещё мальчиком, он был склонен к размышлениям, интересовался религиозными обрядами, и когда он подрастал, то всё более и более утверждался в своём интересе к священным книгам, более и более старался постигнуть тайну жизни.

Он был воспитан в тогдашней вере – вере столь старой, что мы не знаем, откуда она произошла. Он знал только веру в бессмертную жизнь, – в жизнь, которая не может исчезнуть. Он был научен, что жизнь существует одна – общая, что нет особой жизни в животных и жизни в людях, что вся жизнь – это есть единая славная, великая сущность, исходящая от Неизвестного. Человек не есть нечто отдельное от этого мира, а есть частица его, и как тело человеческое есть лишь очищенное и улучшенное тело животного, так же и душа человеческая есть только высшая ступень души животных. Жизнь есть великая лестница: внизу её низшие формы животных, немного выше человек, но всё живущее стремится всегда вверх и, увы, иногда падает назад. Для каждого человека существование является великой борьбой, отмеченной многими смертями, и каждая смерть кончает один период для того, чтобы дать начало другому, и даёт нам новую возможность трудиться и достигать небес.

Его учили тому, что лестница эта очень высока, вершина её очень далеко над нами, вне поля нашего зрения, совершенствование и счастье лежит там наверху, и мы должны стремиться достигать их. Величайший человек, даже величайший король, был настолько далёк от совершенства, насколько животное далеко от человека. Мы очень близки к животным и очень, очень далеки от небес. Его учили помнить, что даже и он, великий принц, был только слабая, заблуждающаяся душа, и если он не будет жить хорошо, не совершит хороших поступков и не будет праведным человеком, то вместо того чтобы подняться, он может упасть по этой лестнице. Учение это говорило гораздо больше, чем все понукания его отца и придворных к тому, чтобы он стал великим завоевателем. Оно входило в самую его душу, и постоянной мыслью его было, как сделаться лучшим человеком, как воспользоваться своею жизнью так, чтобы приобресть, а не потерять её, и где найти счастье.

Вся пышность и слава дворца, вся роскошь и наслаждения имели для него мало значения. Даже в своей ранней юности он находил в этом мало удовольствия. Он больше прислушивался к тем, кто говорил о святости, чем к тем, кто говорил о войне. Нам передают, что ещё в юности он желал сделаться пустынником, сбросить с себя свою знатность и положение, одеться в жёлтую одежду монаха и выпрашивать свой хлеб, блуждая по миру в поисках покоя.

Такая склонность принца очень печалила родителей. Им казалось ужасным, чтобы их сын, который так много обещал, был так мужествен и силён, так мудр и так любим всеми, – сделался бы нищим монахом, в грязном платье ходящим из дома в дом и выпрашивающим себе дневное пропитание. Родители не допускали мысли о том, чтобы принц мог так себя унизить. Нужно было употребить все усилия, чтобы выбить из него эти идеи. Быть может, это были только юношеские мечтания, и они пройдут. Были отданы строжайшие приказания с целью отклонить его ум от этих мыслей и попытаться постоянными удовольствиями и роскошью привлечь его к мирскому. Когда ему было 18 лет, его женили на двоюродной сестре Яшодхаре, в надежде, что, женясь, он позабудет желание сделаться пустынником и вкусит от той любви, которая многим представляется лучше мудрости. И кто знает, если бы Яшодхара была другая, а не такая, какая она была, быть может, в конце концов король и преуспел бы в своих намерениях. Но случилось не так. Для Яшодхары жизнь представлялась также чем-то высоким, что нельзя отбросить со смехом и лёгкостью, а чем надо было воспользоваться как великим даром, с величайшей заботой. Принцу в его тревогах явилась родственная душа, и хотя из дворца были изгнаны учители религий, все, кто мог повлиять на принца не согласно с желаниями его отца, но Яшодхара сделала для него больше, чем все те, кого он потерял.

В течение 10 лет жили они вместе такою жизнью, какую вели все принцы в те дни на Востоке и которая, вероятно, не очень отличалась от той, какую ведут они в настоящее время.

Всё это время принц постепенно рос умом, медленно уверяясь в том, что жизнь содержала нечто лучшее, чем то, что он нашёл; укрепляя свою решимость, что он должен покинуть всё, что он имел, и уйти в мир искать покоя. Вопреки всем усилиям короля, его отца, несмотря на стражу и его молодых сотоварищей, несмотря на прелесть танцовщиц, он проникал в тайну жизни и приходил в ужас. Существует прекрасная история о том, как он узнал о болезни и смерти и как он был поражён ужасом среди прелестей своей жизни. Он узнал и понял, что и он также сделается старым и также заболеет и может умереть. А что же там, после смерти? Там был ужас, и никто не мог отвратить его. С каждым днём он становился всё более и более недовольным своею жизнью во дворце, всё более и более противными становились ему окружающие удовольствия. Глубже и глубже видел он сквозь улыбающуюся поверхность ту бездну, которая лежала под нею. Молча созревали мысли эти в уме, пока, наконец, не явилась перемена. Мы узнаём, что конец явился неожиданно и решение принято мгновенно. Озеро наполняется и наполняется, пока, наконец, не переполнится, и вдруг ночью прорвёт плотины, и вырвавшаяся вода устремится в море. Когда принц возвращался с последней поездки по своим садам с твёрдо установившимся решением в своём сердце, ему возвестили, что жена его родила ему сына. Жена и дитя – чаша желаний, казалось бы, теперь была полна. Но решение его было непоколебимо. «Новая связь! Новая и более сильная связь, которую я должен порвать», – сказал он. И он не поколебался.

В эту ночь принц покинул дворец. Глубокою ночью молчаливо покинул он всю окружающую его роскошь и тайно ушёл со своим верным слугою Монгсангом, оседлавшим и приведшим ему лощадь, и только перед тем, как оставить дворец, он взглянул с состраданием на Яшодхару, молодую жену и мать. Она спала и одну руку положила на новорождённого. Принцу стало страшно уйти. «Чтобы увидеть его, я должен отстранить руку матери, но она может проснуться, а если она проснётся, как я уйду? Так лучше я уйду, не видя моего сына. Когда-нибудь, когда страсти ослабеют в моём сердце, когда я буду уверен в себе, быть может, тогда я буду в состоянии видеть его, теперь же я должен уйти».

Итак, он ушёл, молчаливо и печально погладил свою лошадь, большую белую лошадь, чтобы она не ржала и не разбудила спящих караульных. Затем принц и его верный благородный Монгсанг ускакали в тёмный лес. Принцу было только 28 лет, когда он покинул этот мир, и то, что он искал, было следующее: «Освободить людей от несчастия жизни, узнать истину, которая приведёт их к великому покою».

Принц ехал глубокою ночью, и по мере того как он ехал, искушение овладевало им. По мере того как кончалась ночь, он вспоминал о том, что покидал: он вспоминал своего отца и мать, и сердце его было полно женой и ребёнком.

«Вернись, – говорил ему дьявол, – чего ты здесь ищешь? Вернись и будь добрым сыном, добрым мужем, добрым отцом. Помни то, что ты покидаешь в поисках за тщетным. Ты великий человек, ты мог бы быть великим королём, как этого желает твой отец, великим завоевателем народов. Ночь очень темна, а мир перед тобою так ничтожен».

И сердце принца было полно горечи при мысли о тех, кого он любил, кого он терял. И всё-таки он не вернулся. Он даже не обернулся, чтобы бросить последний взгляд на огромный белый город, остающийся, как золотая мечта, позади него. Он устремил взгляд свой на дорогу, оставил за собою мирские размышления, презирая то, что было только тщетой и пустотой, и шёл во мрак. (...)

Он стал сомневаться: хорошо ли он поступил, найдёт ли он где-нибудь свет, да и есть ли вообще свет, которого он ищет? И в своём сомнении и печали он стал просить какого-нибудь знака. Он желал, чтобы ему было показано, будут ли тщетны или нет его стремления, победит ли он или нет в той борьбе, которая ему предстояла. Рассказывают, что знак этот явился; он узнал, что, что бы ни случилось, в конце концов будет хорошо и он найдёт то, что искал. Он перешёл реку и очутился в чужой стране, надел платье отшельника и жил так, как они живут. Он снискивал себе пропитание, как делали они, ходя из дома в дом с разбитою чашой, удаляясь в спокойное место, чтобы съесть то, что было собрано.

В первое время, когда он собирал эту странную пищу и пробовал её есть, вся душа его отвращалась от этой еды. Он, принц, привыкший ко всему лучшему, не мог сначала принудить себя есть это, и борьба была жестокой. Но и здесь, в конце концов, он победил. «Разве я не знал, – сказал он с горьким негодованием на свою слабость, – что, сделавшись пустынником, я должен есть такую пищу? Настало врсмя пользоваться тем чувством голода, который даёт нам природа». Он взял чашу, съел содержимое её с большим аппетитом, и борьба не возобновлялась больше.

Так он сделался, по обычаю того времени, искателем истины. В то время люди, если они желали достигнуть святости, отыскать то, что лучше мирского, начинали свои поиски отказом от всего того, что мир считает хорошим. Мирские люди носили богатые прекрасные платья, а пустынники носили лохмотья; мирские люди заботились о своей внешности, а они презирали это; мирские люди были и приличны и вежливы, соблюдали разные условности, а потому пустынники не придавали всему этому никакого значения. Мир был зло и, разумеется, всё то, что мир считал хорошим, было также зло. Мудрости надо было искать в совершенно противоположном всем тем условностям, которые созданы людьми.

Принц надел платье пустынников и отправился к ним узнать всё то, что они знали. Он отправился ко всем самым мудрым пустынникам в этой стране, ко всем славящимся мудростью и святостью, и вот чему они учили его, вот тот свет, который они дали ему и который был для них светом:

«Есть, – говорили они, – душа и тело у человека, и они враги между собою. И для того чтобы возвысить душу, ты должен разрушить и унизить своё тело. Всё, что тело считает хорошим, есть зло для души». Таким образом, они очищали свои души обрядами и формальностями, мучениями и голодом, наготою и презрением всяких приличий и бесчисленными мерзостями.

И молодой принц, изучив их учение, пытался следовать их примеру и нашёл, что это бесполезно. Тут он не мог найти пути к счастью и возможности для души подняться выше, а, скорее, нашёл низведение её к животным. Ибо самобичевание – это ещё большее подчинение плоти, чем роскошь и забвение. Как можете вы забыть тело и обратить душу к лучшим мыслям, если вы постоянно мучите это тело и постоянно помните о нём? Ваши соблазны будут теми же соблазнами, будете ли вы бороться с ними бесполезными самоистязаниями или же предаваясь им. И как можете вы обратить ваш ум к размышлениям, если вы постоянно заняты страданиями своего тела? Таким образом, принц скоро увидел, что тут нет того пути, которого он жаждал. Душа его возмутилась против такой суровости, и он покинул их.

И точно такой же пустотой представлялась ему жизнь учителей и отшельников, какою была и у его советников при дворце. Если могущественные и богатые были невежды и мудрость не могла быть найдена между бедными и слабыми, то он был так же далёк от неё, как тогда, когда он покидал дворец. Однако же он не отчаивался. Он был уверен, что истина где-нибудь есть; она должна быть найдена, если только искать её с терпением и искренностью.

И так как он не мог найти никого, кто бы научил его, то он отправился в лес искать истины там. В огромных лесах, куда никто не приходит, где кормится олень и прячется тигр, он ищет то, чего не могли дать ему люди. Они, эти великие деревья, которые видели тысячи дождей и пережили тридцать поколений людей, они должны это знать; они, эти потоки, которые стекаются со снежных вершин, они должны это знать. Очевидно, в этом лесу и этих горах, рассвете и ночи есть нечто, что скажет ему о тайнах мира. Природа никогда не может лгать; и здесь, вдали от людей, он познает то знание, которого люди не могли ему дать. С телом, очищенным воздержанием, с сердцем, освежённым уединением, он будет прислушиваться к разговору ветра с горами и поймёт лепет звёзд.

И он сделал то же, что сделали многие до него и после него: покинул людей и отправился к природе за помощью. Шесть лет прожил он так в лесах и горах. Об этих шести годах мало рассказывается. Говорится только, что он был очень одинок и часто очень печален при воспоминании обо всём том, что он покинул. «Не думай, – говорил он много лет спустя своему любимому ученику, – не думай, что я, хотя и Будда, не чувствовал всего этого так, как каждый из вас. Разве я не был один, когда я искал мудрости в пустыне? Мог ли я получить какую-нибудь пользу от моего уединения? И разве была бы от этого какая-нибудь помощь тем, кого я покинул? »

Говорят, что слава его как пустынника, как человека, общавшегося с природой и подчинившего себе свои низшие чувства, была так велика, что все люди знали о ней. Слава его была подобна «колоколу, звучавшему под сводами небес», который слышали все народы, и многие ученики пришли к нему. Но, несмотря на всю его славу среди людей, сам он знал, что не пришёл ещё к истине. Даже и великая душа природы не могла рассказать ему то, чего он желал. Он думал, что истина была так же далека, как и всегда, и тех, кто приходил к нему за мудростью, ему нечему было учить. И вот в конце шести лет, отчаявшись найти то, что он искал, он решил, что для достижения истины необходим великий пост, и предался ему с такой строгостью, что в конце концов ослабел от истощения и голода.

Когда он одумался, он понял, что снова ничего не достиг. Свет не явился его помрачённым очам. И в этом истощённом состоянии не явилось ему откровение. Всё было так же, как и раньше, а истина... где же была эта истина?

Вы видите, что он вовсе не был вдохновенным учителем. У него не было никого, кто указал бы ему дорогу, по которой идти. Он испытывал неудачу за неудачей. Он познавал всё через страдание и ошибки, как и все другие люди познают. Это была его третья неудача. У богатых он потерпел неудачу и у бедных также. Голоса гор не рассказали ему о том, что он хотел знать, и радужные лучи рассвета не наметили ему пути к счастью. Жизнь была так же несчастна, так же пуста, так же бессмысленна, как и прежде.

Всё, что он совершил, было напрасно, и он должен был снова трудиться, снова отыскивать новый путь, если только можно было найти такой, как он искал.

Он поднялся с того места, где лежал, взял свою чашку и пошёл в соседнюю деревню, с жадностью поел и выпил воды; и снова явились к нему его сила и та красота, которую он потерял.

Но тогда на него обрушился окончательный удар: ученики покинули его с презрением. «Вот, – говорили они друг другу, – жил он в течение шести лет, страдая и изнывая понапрасну. А поглядите, теперь он снова пошёл в мир и ест пищу. Разумеется, тот, кто поступает так, никогда не достигнет мудрости. Не мудрости ищет наш учитель, а мирских вещей. Мы должны поискать в другом месте руководителя».

Они ушли, оставив его одного переносить своё разочарование; они ушли далеко в пустыню продолжать свой собственный путь и поиски за истиной по своему собственному способу.

А тот, кто должен был быть Буддой, снова терпел неудачу и снова остался один. Разве не может это служить в пользу последователям Будды, тем из наших братьев, которые пытаются следовать его учению и подражать его примеру?

Среди всех неудач и отчаяния нашей собственной жизни надо помнить, что и Учитель терпел неудачи так же, как и мы. Если мы находим, что путь наш тёмен и труден, если мы скользим по лестнице, если мы блуждаем по ложным тропинкам, разве и у него не было того же самого? Если мы найдём, что мы должны переносить наши страдания в одиночестве, то и у него это было. Если мы не находим никого, кто мог бы нас утешить, то и у него так было...

Ученики покинули его, и он остался один. Он ушёл оттуда к большой роще, к одной из тех чудных рощ из манго, пальм и фиговых деревьев, которые всегда возбуждают восторг в этой земле яркого солнца, и там он заснул у подножия большого фигового дерева, поражённый, покинутый, потерявший доверие; и тут явилась ему истина.

Там явилась ему, наконец, истина, но явилась из его собственного сердца. Он искал её в людях, в природе и не нашёл её, и вот она нашлась в его собственном сердце.

Когда взор его был чист от воображения, когда тело его было очищено воздержанием, он увидел в глубине своей души то, чего искал по всему миру. Каждый человек носит это в себе. Это никогда не умирает. Это живёт вместе с нашей жизнью, – живёт тот свет, которого мы ищем. Мы затемняем его, мы отворачиваем наше лицо от него, для того чтобы следовать какому-то странному свету, для того чтобы гоняться за какими-то огоньками в темноте, а всё это время в каждом человеке светит свет его души. Его можно затемнить, его можно засыпать нашим невежеством и грехом, но он никогда не умирает, а постоянно ярко горит для нас, когда только мы пожелаем искать его.

Истина для каждого человека заключена в его собственной душе. Итак, она явилась, наконец, и он – тот, кто увидел свет, пошёл и проповедовал это всему миру. Он прожил долгую жизнь, полную удивительного учения и представившую ещё более удивительный пример. И весь мир полюбил его.

...Он умер в глубокой старости, утомлённый годами и преисполненный любви. Рассказ о его смерти один из самых прекрасных. Пожалуй, нет ничего более удивительного, как то, как в конце этой долгой доброй жизни он наконец перешёл в мирный покой, к которому всё время готовил свою душу.

«Ананда, – говорил он своему рыдающему ученику, – не заботьтесь много о том, что останется от меня, когда я отойду в Мир, а лучше постарайтесь жить той жизнью, которая ведёт к совершенству. Отдайтесь тому внутреннему влечению, которое делает вас способными достигнуть вечного покоя».

И потом продолжал: «Когда я покину жизнь и когда я больше не буду видим вами, не думайте, что я не живу больше с вами. Вы имеете у себя те законы, которые я открыл; вы имеете у себя моё учение, и через него я буду всегда с вами. Не думайте поэтому, что я покинул вас одних навсегда».

И прежде чем он умер, он сказал: «Помните, что жизнь и смерть одно и то же. Никогда не забывайте этого. Для этого только я и собрал вас вместе, ибо жизнь и смерть одно и то же». И так, великий и славный Учитель, тот, который говорил только добрые и мудрые слова, тот, который был светом миру, вошёл в покой.

 

ПУТЬ К ВЕЛИКОМУ ПОКОЮ

 

 

Чтобы понять учение Будды, нужно помнить, что для буддиста так же, как и для индуиста, душа человеческая вечна. В других верах и в других философиях – это не так; в буддизме же душа бессмертна. Она не может умереть, и душа каждого человека не является новою, а возрождённою при его рождении.

Для буддиста как начало жизни, так и конец скрыты от нашего кругозора. Мы не знаем, откуда мы пришли, но, конечно, та душа, которая является в каждом новорождённом, не есть нечто новое. Она явилась из вечности, и теперешняя жизнь – это только одна из сцен в бесконечной драме существования. Тело каждого человека – это только сосуд, в котором заключена душа на время. И состояние этой души, перевешивает ли в ней доброе или злое, исключительно зависит от мыслей и действий человека в прошлые времена.

Люди не рождаются случайно мудрыми или глупыми, праведными или грешными, сильными или слабыми. Положение человека в жизни есть безусловный результат вечного закона: что он посеет, то он пожнёт, он пожинает то самое, что некогда посеял.

И потому, если вы видите у человека склонность ко злу, то это потому, что в прежней жизни он воспитал себя во зле. Если он праведен и милосерд, долготерпелив и полон сострадания, то это потому, что в прежнем существовании он развил в себе эти добродетели; он следовал добру, и это сделалось привычкой его души.

Человек не сделан совершенным сразу, но требуется время, для того чтобы вырасти ему, как и для всякой ценной вещи. Точно так же, как вы не ждёте, что в вашем саду вырастет за одну ночь дуб, так же и человек не может сделаться праведным в один день. И следовательно, человек есть не только сумма его страстей, его поступков и его мыслей в прошлые времена, но он в своей повседневной жизни решает своё будущее, каким человеком он должен быть. Каждый поступок, каждая мысль имеет своё действие не только на внешний мир, но и на внутренний – на душу. Если вы следуете злу, то с течением времени это делается привычкой вашей души; если вы следуете добру, то каждый добрый поступок есть чудное прикосновение к вашей собственной душе. Человек есть то, что он сделал сам с собою; человек будет тем, чем он делает себя. Это, конечно, очень простая теория, и не может быть никакого затруднения понять в этом отношении точку зрения буддиста. Это просто теория эволюции, приложенная к душе, с той разницей, что здесь говорится про свободную и сознательную эволюцию, а не бессознательную.

Общее место многих религий, многих философий, подлинное основание, на котором оне построены, состоит в том, что мир есть зло. Магометанство только учит, что мир действительно хорошее место и что поступать хорошо стоит для того, чтобы наслаждаться; но большинство других вер думает очень различно. Действительно, самый смысл большинства религий и философий был тот, что эти религии должны быть убежищем от зла и несчастий мира. Мир есть скучное место, полное зла и обмана, войны и борьбы, неправды и ненависти и всякого рода зла. Мир полон зла, и человек несчастен в нём. Я не знаю, была ли предложена какая-нибудь теория, чтобы объяснить, почему это так. Принято как факт, что человек несчастен, это принято, кажется, всеми верами в мире. Действительно, думают, что это верование и есть корень даже самых вер. Если бы мир был счастлив, то, конечно, не было бы нужды в религии. Нужна разве гавань, когда вы едете летом по морю? Итак, что человек несчастен – общепринятый факт и принятый, как я сказал, без всякого объяснения. Но буддист не довольствуется этим. Он думает, что в правильном объяснении этого основного факта лежит вся истина.

Жизнь страдает болезнью, называемою несчастьем. Он, человек, хочет быть свободным от этого. Так давайте же тогда, говорят буддисты, узнаем сначала причину этого несчастья, и только таким образом мы можем понять, как избавить от него человека.

Причина, говорит буддизм, почему все люди несчастны, заключается в том, что они живут. Жизнь и печаль нераздельны. Более того, они представляют одно и то же. Голый факт того, что вы существуете, есть несчастие. Если вы только очистите свой взор и различите истину, то вы, без сомнения, увидите это, говорит буддист. В самом деле, если бы человек сел и сказал: «Вот я теперь в полном счастии, и как я теперь существую, я хотел бы существовать всегда». Но ни один человек так не поступил бы. Если люди и желают чего, так это перемены. Они устают от настоящего и желают будущего. А когда приходит будущее, они находят его не лучше, чем прошлое. Счастье лежит во вчерашнем дне и в будущем, а никогда в настоящем. В юности мы смотрим вперёд, а в старости смотрим назад. Что такое перемена, как не смерть настоящего? Жизнь есть изменение, и изменение есть смерть – так говорит буддист. Люди содрогаются и боятся смерти, в то же время смерть и жизнь это одно и то же, неотделимое, неразделимое с печалью. Мы люди, которые желаем жизни, подобны людям, жаждущим и пьющим из моря; каждая капля, которую мы пьём из отравленного моря существования, развивает, разумеется, в людях ещё большую жажду. А мы продолжаем слепо пить и говорить, что мы жаждем.

Вот каково объяснение буддизма. Мир несчастен потому, что он живёт, потому что он не видит, что то, за что он должен бороться, – не жизнь, то есть перемена, недовольство, суета и смерть, а покой, великий покой. Вот в чём та жизнь, к которой должен стремиться человек.

Поглядите теперь, как это разнится с христианской теорией. В христианстве две жизни: настоящая и будущая. Настоящая жизнь есть зло, потому чта она находится под властью дьявола – мира плоти и дьявола; будущая жизнь прекрасна, потому что она во власти Бога и дьявол не может туда забраться.

Но буддизм признаёт только одну жизнь: существование, которое изошло из вечности и которое может продолжаться навсегда. Если эта жизнь есть зло, то и всякая жизнь есть зло, и счастье может обитать только в покое, в преодолении всех тревог этого скучного мира. И если, следовательно, человек желает счастья, – а во всех верованиях это и есть желаемая цель, – то он должен бороться, чтобы достигнуть покоя. Эта идея не представляет затруднений для понимания. Она представляется мне такою простою, что когда её раз выслушаешь, то она может быть понятна даже ребёнку. Я не говорю, чтобы ей тотчас же поверили и последовали, но она может быть понята. Вера – это совсем другое дело. «Закон глубок, трудно узнать и поверить в него. Он очень высок и может быть понят только посредством глубокого размышления». Ибо буддизм представляет из себя религию не для детей, а для взрослых людей. Это учение заставило называть буддизм пессимизмом. Но наученные, как мы, верить, что жизнь и смерть в антагонизме, что жизнь в грядущем мире прекрасна, что смерть это ужас, – нам кажется ужасным подумать, что надо вырвать в корне эту нашу жизнь, которая содержит зло, и что жизнь и смерть одно и то же.

Но для тех, которые увидели истину и поверили в неё, это не ужасно, а прекрасно. Когда вы очистили ваш взор от лжи тела и явились лицом к лицу с истиной, то она прекрасна. «Закон прекрасен, он наполняет сердце радостью».

Таким образом, для буддиста целью, к которой он стремится, является великий покой, величайшее освобождение от всякой печали. Он должен домогаться покоя, и от его собственного усилия зависят успех или неудача.

Когда определены цель и действующие в нас силы, тогда остаётся только открыть средство, путь, по которому можно достигнуть этой цели.

Как человек должен думать и поступать, чтобы наконец достигнуть этого великого покоя? И ответ буддизма на этот вопрос следующий: добрые дела и добрые мысли – это единственные врата, через которые вы можете вступить на этот путь. Будьте честны и справедливы, будьте любовны и сострадательны, любите истину и отвращайтссь от неправды – это начало пути, который ведёт к счастью. Делайте добро другим не для того, чтобы они были добры к вам, а потому, что, поступая так, вы делаете добро вашей собственной душе. Давайте милостыню, будьте милосердны, ибо это необходимо для человека. А прежде же всего научитесь любить и сострадать. Старайтесь чувствовать, как другие чувствуют, старайтесь понять их, старайтесь сочувствовать им, и любовь придёт. Воистину тот был буддистом в сердце своём, кто написал: «Всё понять – это значит всё простить». Нет другого целебного средства для человеческого сердца, подобного любви, и не только та любовь, которую к нему чувствуют другие, но и та, которую он чувствует к другим: любить всё – не только людей, но весь мир, всякое существо, которое ходит по земле, птиц в воздухе, насекомых в траве. Вся жизнь родственна человеку. Жизнь человека не есть нечто отдельное от прочей жизни, она есть часть её, и если человек захочет сделать сердце совершенным, он должен учиться сочувствовать всему и понимать весь великий мир, который окружает его. Но он должен постоянно помнить, что он сам является первым. Для того чтобы сделать других справедливыми, вы должны сделать себя справедливым; чтобы сделать других счастливыми, вы должны чувствовать сначала себя счастливым; чтобы вас полюбили, сначала вы должны полюбить. Подумайте о вашей душе, чтобы сделать её любящей.

Таково учение Будды. Но если бы это было всё, тогда буддизм представлял бы повторение только общих мест всех религий, всех философий. В этом учении о праведности нет ничего нового. Многие учители учили тому же, и все поняли наконец, что праведность есть верная дорога к счастью, покою. Буддизм идёт дальше этого. Честь и праведность, истина и любовь, говорит он, прекрасные вещи, но оне только начало пути, оне только врата в него. Сами по себе оне не приведут человека к великому покою. В них не лежит спасение от мук мира. Для того чтобы человеку быть праведным, необходимо гораздо большее. Одна святость не есть врата к счастью, и все, кто пробовали это, нашли это. Одно это не даёт человеку возможности преодолеть страдания. Когда человек очистит своё сердце любовью, освободит себя от зла добрыми делами и мыслями, тогда только он и будет обладать таким взором, чтобы увидеть дальнейший путь, по которому ему надо идти. Тогда ему явится истина, что жизнь действительно – зло, которого следует избегать, жизнь – горе; и человек, который захочет избежать зла и горя, должен избежать самой жизни, но не смерти. Смерть этой жизни есть только начало другой, точно так же, как если вы закрываете источник в одном направлении, то он вырвется в другом. Но нельзя убивать ни себя, ни других. Взять чью-нибудь жизнь теперь – это значит осудить себя на долгую и более несчастную жизнь потом. Конец несчастия лежит в великом покое. Человек должен отделить себя от этого мира, который есть печаль. Ненавидя борьбу и состязание, он научится любить покой и так подчинит свою душу, чтобы мир показался ему таким беспокойным, каков он и есть на самом деле. И тогда, когда его сердце будет устремлено к великому покою, душа его придёт к своей цели. Утомлённая землёю, она придёт в небеса, где уже нет больше бурь, где нет больше борьбы, где царствует неизменный покой. И это не смерть, а великий покой.

 

Всегда чистая, как стекло прозрачная,

Скользит между бессмертными жизнь.

Луна изменяется, поколения проходят,

Их небесная жизнь течёт бесконечно,

Без перемены среди разрушения и упадка мира.

 

Это – нирвана, та цель, к которой мы все должны стремиться, единственный конец всем мирским тревогам. Каждый человек должен себе представить это. Каждый человек, разумеется, сделает это в своё время, и все придут на небо. Конечно, это простая вера, единственная известная в мире вера, которая свободна от таинственности и догматов, от церемоний и священнодействий; и чтобы узнать, как прекрасна эта вера, нам стоит только взглянуть на её последователей и убедиться в этом.

 

 

Й о г Р а м а ч а р а к а

УЧЕНИЕ БУДДЫ И БУДДИЗМ

 

Термин «буддизм» применяется как по отношению к философии Гаутамы Будды, так и к обширной религиозной системе, которая развилась из его учений, с тщательно проработанным церемониалом и ритуалом. Буддизм насчитывает, пожалуй, до трёхсот миллионов последователей, главным образом в Китае, Японии и Тибете, с прибавкой около десяти миллионов в Индии, главным образом, в Бирме; число же буддистов собственно в Индии, родине её основателя, всё уменьшалось. Эта религия почти исчезла в стране своего зарождения, но философия сохранилась благодаря своему влиянию на пережившие её системы философии. В Индии буддизм, как религия, всё ещё имеет последователей среди северных племён и процветает на всём Индокитайском полуострове, в Бирме, Непале, на Цейлоне и т.п., но почти совершенно неизвестен в центре Индии. Он насчитывает многие миллионы последователей в Китае и Японии; эти страны представляют значительный его оплот, но он распространён, кроме того, ещё в обширных северных землях Гималаев и Тибета, где является господствующей религией под названием ламаизма. Это народная религия среди монгольских рас и народов Азии и встречается она до крайнего севера Сибири и даже в Лапландии. Но современная форма буддистской религии, в особенности у японцев, китайцев и в Тибете – вообще на севере – очень мало походит на подлинное учение Гаутамы. Буддисты в Бирме имеют более тесную связь с правоверными учениями, но даже и там буддизм составляет скорее религиозную систему и «церковь», нежели философскую систему. А между тем подлинная философия Гаутамы Будды имела чрезвычайное влияние на философскую мысль в Индии; исполнив свою роль, она сошла со сцены и существует теперь лишь в виде «религии», или как фундамент других философских концепций Востока и Запада.

Буддизм ведёт своё начало приблизительно с 600 г. до Р.Х., это время, когда жил Гаутама, его основатель. Родина буддизма – Индия. Гаутама Будда был принц Сиддхарта, известный также под именем Шакьямуни, что означает – «отшельник из рода Шакья». Термин «Будда» значит «просветлённый ум» или «просветление» и применяется к Гаутаме вследствие его духовного просветления. Имена – Бхавагат, или «Благословенный», и Бодхисат также часто употребляются по отношению к Гаутаме.

Есть множество легенд, связанных с жизнью Гаутамы, которые были умело собраны и великолепно изложены в поэме «Свет Азии» английского поэта Эдвина Арнольда. Согласно легендам, Гаутама, принц Сиддхарта, проявил в своём детстве склонность к философскому и умозрительному мышлению; отец его, желая видеть его знаменитым воином, поспешил рано женить его и поместил его в среду, которая должна была отвлечь его ум от нищеты и страданий мира, в обстановку чувственной роскоши восточной придворной жизни. Глаза принца не должны были видеть болезней и несчастий мира, и лишь блеск и радость имели к нему доступ. Но, несмотря на это, молодой принц начал уставать от вечного калейдоскопа удовольствий, которыми он пресытился, и, наконец, объявил, что «всё это – суета» и беспутство, не удовлетворяющие ум и душу. Однажды, ускользнув из пределов своего дворца, он узнал, что нищета, горе и болезнь обычные явления в жизни и что смерть-косарь всегда готова скосить человека как полевую траву. И с тех пор он вечно слышал «звон верблюжьего колокольчика», как назвал персидский поэт предостережение приближающейся смерти. Поэтому он решил отказаться от всего, сделаться аскетом и в этой жизни искать мир, которого не дала ему мирская жизнь. Он скрылся из отцовского дворца и бежал в лес. Там он встретил разных философов-браминов и изучал их доктрины, но мир не входил в его душу. Аскетизм и самоистязание также не привели его к желанной цели. Наконец он пришёл к заключению, что мир приходит изнутри, и он повёл жизнь размышления и мысленного самоуглубления, сосредоточившись на идее источника страдания и горя.

Он решил преодолеть затруднение силой ума. И вот он сел около знаменитого дерева Бо и сидел целые недели, погружённый в глубочайшее размышление и отвлечённые мысли. Наконец нирвана, или трансцендентальное просветление, сошла на него, и он ясно увидел причину феноменальной жизни и обусловливаемого ею страдания, а также путь к избавлению. Он понял, что в сансаре, или цикле существований, следует искать источник горя. Если бы мы не рождались несколько раз, – рассуждал он, – мы не подвергались бы страданиям, болезни, нищете, старости и смерти. Рассуждая затем в обратном порядке, он пришёл к заключению, что причина сансары кроется в желании, а её беспрерывность в неведении. Следовательно, кто одолеет неведение и кто настолько силён, что может убить желание, тот может избавиться от ига сансары, от цепи существований и достичь нирваны, или спокойствия и безмятежности. А затем наступает последняя стадия, когда он мысленно освобождается от сансары и достигает нирваны на земле. После того как он покинет тело, цепь повторных рождений будет разбита и сансара будет побеждена; наступит паранирвана. И пошёл Гаутама странствовать, как провозвестник свободы и освобождения, как основатель той школы или философской системы, из которой потом образовались буддистская религия и церковь. Он приобрёл многих и влиятельных последователей и твёрдо установил свою философскую теорию, а также возникшую из неё моральную систему. Умер он в Кушинагаре.

Рассмотрим сперва основные идеи буддистской философии. Прежде всего, многие английские книги о буддизме дают читателю такое представление, будто Гаутама проповедовал атеистическую философию, которая близко подходила к материализму, отрицая всякую Реальность, скрытую за феноменальной жизнью, т.е. что он не признавал существования Брахмана; что он отрицал также существование «души», хотя объяснял перевоплощение «жестоким действием» кармы, что давало соединительную связь между последовательными существованиями в цепи повторных рождений, или в сансаре. По поводу обоих этих пунктов на Западе велись ожесточённые споры; одни стояли за вышеупомянутые мнения, другие же старались их опровергнуть. Мы полагаем, что когда к учению Будды будут применены основные начала внутренних учений индийской философии, то в хаосе водворится порядок. Таково мнение выдающихся индийских учителей (не буддистов, заметьте), которые готовы защищать учение Гаутамы от нападок его правоверных индийских оппонентов и западных писателей о буддизме. Вникнем в этот вопрос.

Во-первых, Гаутама не отрицал существования Брахмана, но просто не стал рассуждать о Его природе, характере и сущности, полагая, что если человек имеет дело с феноменальным миром и избавлением от него, то рассуждение о Брахмане является бесполезной потерей времени; достаточно знать, что То существует, было мыслью Гаутамы. Он отрицал существование Ишвары, личного Бога индусов, и этим самым вызвал упрёк в атеизме, в котором также обвинялись Капила и другие учители философии. Но Гаутама не отрицал существования Того, он просто принимал Его без доказательств, как основную аксиомную истину. Более того, в своей системе он ясно указал на существование Парабрахмы, или верховного Брахмана, т.е. Брахмана в аспекте Небытия, или Непроявления.

Гаутаме приписывалось, будто он постулировал «Ничто», из которого феноменальная вселенная возникла и в которое она должна обратиться. Но даже тому, кто поверхностно знаком с основными положениями индийской философской мысли, ясно, что положительный тезис, которым индийский ум никогда не поступается, – это мысль, что «нечто не может выйти из ничего, и нечто не может раствориться в ничто»; или, как часто говорится, «из ничего не выходит ничего». А кроме того, предположение, что нирвана Гаутамы, или свобода души, была состоянием, выражающим «ничто», или уничтожение, показывает полнейшее незнание как основных положений буддистской философии, так и индийского или вообще восточного мышления, через которое непрерывной нитью проходит первичное мировое сознание.

Учение, касающееся нирваны – этой конечной цели души, было понято очень плохо, и многие заблуждения вкрались в описание его даже в сочинениях достойных учителей. Понимать нирвану как состояние погашения сознания значило бы впасть в ошибку пессимистической философии, которая рассматривает жизнь и сознание как проклятие, а возвращение к полной бессознательности как нечто наиболее желательное.* В действительности же нирвана есть состояние полнейшего сознания, состояние, в котором душа свободна от всех иллюзий индивидуальности и относительности и вступает в состояние всеобщего сознания или абсолютного знания, в котором она сознаёт бесконечность и вечность всех пространств, вещей и времени. Вместо того чтобы быть состоянием «небытия», нирвана является состоянием «всебытия». По мере того как душа движется вперёд по намеченному пути, она всё более и более сознаёт свою связь с целым, своё отношение к нему и своё тождество с ним. По мере её роста расширяется её сознание, раздвигая свои прежние узкие границы. Наше «Я» начинает сознавать, что оно нечто большее, чем тот маленький отдельный атом, которым оно себя считало, научается всё более и более отожествлять себя со всеобщей жизнью и испытывает чувство единства, прочно становясь на пути к нирване. После многих томительных жизней на этой и других планетах, в этой и в других Вселенных, оставив позади себя мерки человечества и вступив в состояния, подобные божественному, сознание начинает становиться всё полнее и полнее; время и пространство расширяются чудесным образом, и, в конце концов, цель достигнута, сражение выиграно, и душа расцветает в состояние всеобъемлющего сознания, в котором время и пространство исчезают и всякое место есть здесь, всякий период времени есть теперь и всякая вещь есть Я. Вот что такое нирвана.

 

* Коли приходится говорить о мрачной трактовке учения Будды, то мы целиком присоединяемся к недоумению, выраженному Г.К. Честертоном: «Буддистское блаженство очень похоже на отчаяние. Я не понимаю, например, почему отказ от желаний не распространяется на добрые, несебялюбивые желания. Во всяком случае, Будда больше жалеет людей за то, что они живут, чем за то, что они умирают». (Й.Р.)

 

 

А между тем большинство западных писателей о буддизме уверяют нас, что нирвана, цель буддиста, есть «состояние небытия» или «состояние уничтожения». Нирвана есть «уничтожение майи, или иллюзии» – «конец авидьи, или неведения», и скорее состояние мирового внутреннего сознания, нежели прекращение сознания. Если западные писатели не могут уразуметь этот важный пункт буддистского учения, то можно ли ожидать от них, что они поймут утончённые второстепенные пункты доктрины?

Как мы говорили, Гаутама отказался от исследования Абсолюта, Того, Брахмана, или нумена. Вместо того чтобы отрицать его существование, он просто принимал его за существующее Непознаваемое, – тезис, весьма близкий к учению Герберта Спенсера, великого английского философа, которого ошибочно называют «материалистом», хотя он ясно и положительно постулирует «Непознаваемое», от которого вся феноменальная вселенная, или «Познаваемое», зависит и которым держится. Гаутама признаёт это Непознаваемое. Он принимает его за нечто невещественное, но вовсе не считает его за ничто; – оно представляется ему чем-то предшествующим и совершенно отличным от вещества. Мысли и анализ Гаутамы так утончённы, что неудивительно, если смысл их ускользает от западных исследователей его учения. Он не только рассматривает Абсолют-в-действии, или То, проявляющееся как Непознаваемое, но также отмечает существование Парабрахмы – то есть То в его аспекте покоя и недеятельности, – Брахмана, лишившегося даже майи и иллюзорной вселенной. По западной терминологии, высочайшая и конечная идея Гаутамы представляла «вещь в самой себе» со всеми исчезнувшими своими проявлениями, т.е. Абсолют, как Не-Бытие, отличающееся от Абсолюта, как Бытия. Но, как известно всем передовым западным философам, «Не-Бытие» не значит «Ничто»; это термин для обозначения Реальности в чистой Сущности, в отличие от Реальности, проявляющей Относительность.

И мы положительно утверждаем, что внимательное изучение подлинного учения Гаутамы обнаружит факт, что Гаутама не проповедовал доктрины Первичного Ничто, или нигилизма; что его «Ни-Что» было тожественно с западным понятием о Не-Бытии, понятием, представляющим высшую идею Реальности «вне-Бытия»; и что он признавал То в его чистейшей Сущности, как основную реальность, – фундамент всего, что видимо. Без этого основного понятия вся философия Гаутамы не имела бы почвы под собой, была бы бессмысленной со своей доктриной Чего-то, происходящего из Ничего и возвращающегося в Ничто для того, чтобы получить Свободу, – очевидная нелепость, противоречащая всем принципам и инстинктам индийского мышления. Гаутама действительно проповедовал ничтожество феноменальной жизни, или сансары, превзойдя даже адвайта-ведантистов в своём понятии о природе майи, которую он определял как полное Неведение, без тени Истины или Реальности, или называл её «ложью в уме Абсолюта». Но он основал своё учение на Том, что неразлучно с индийской мыслью, на Том, изъятие чего разбило бы индийскую мысль на части, которые нельзя было бы ни собрать, ни соединить. Гаутама был иконоборец, язычник, даже атеист в глазах правоверной индийской церкви, но он не был безумцем, требующим признания Ничего в основе Всего. Несомненно, «толкователи» Будды извратили его учение.

Между тем как Гаутама запрещал всякое умозрение в отношении природы Непознаваемого, полагая, что первичные вопросы не могут быть поняты человеческим умом, хотя «всё бывает понято», когда достигается состояние нирваны, всё же из косвенных мнений, которые он высказывал по временам о своих доктринах, можно вывести, что его внутренние учения (возникшие из его трансцендентального знания, приобретённого им в состоянии нирваны, или просветления) определяли, что основная Реальность, или То, в своей сущности равносильно Небытию, – по сравнению с Бытием, как понимает последний термин человеческий ум. Небытие не есть Несуществование, скорее это есть существование в состоянии лишённом атрибутов, свойств или деятельностей, поскольку таковые касаются проявления, хотя всякое возможное проявление должно существовать потенциально, – действительно, значение Небытия можно понимать как «Бытие потенциальное». Это различие высоко метафизическое, но некоторые из древних греческих и современных западных философов признавали это различие и принимали его в своих метафизических системах; хотя бы, например, Гегель, который утверждает, что «Небытие и Бытие составляют Одно». Эта идея Небытия признана также некоторыми индийскими метафизиками, которые предполагали, что Парабрахма, или Верховный Брахман, или Существенный Брахман, выше Брахмана в его фазе активной Причины вселенной. Это одна из величайших тонкостей метафизического умозрения. И неудивительно, что Гаутаму обвиняли в проповедовании доктрины «Ничтожности» Реальности, так как для среднего ума Небытие имеет более общего с Ничто, чем с Нечто. Но Гаутама понимал это различие и действительно на нём основывал своё различие между нирваной и паранирваной, как мы это сейчас увидим.

Из Небытия, или Парабрахмы, произошло Бытие или Брахман (собственно, Гаутама избегал употреблять эти обычные термины, желая освободить своё учение от идей, связанных со старой терминологией). Небытие было То Всё, что Есть – и кроме него не было ничего. Из Небытия, или Того, возникло или произошло Бытие, или проявление в виде мирового сознания, или творческого разума, или мировой души. Гаутама положительно отказался объяснить или допустить обсуждения по вопросу о природе или о «причине» этого проявления Бытия, заявив, что обыкновенному уму недоступна эта Истина, но она станет понятна и ясна по достижению состояния нирваны. Затем Бытие стало проявлять «похоть к жизни», которая близко соответствует «Воле» Шопенгауэра, за исключением того, что последняя принимается как «Вещь в себе», между тем как «похоть к жизни» есть только феноменальное проявление, или внешность. Эта «похоть к жизни» возникла из Бытия согласно «цепи последствий», или «причинной эволюции», которая установилась следующим образом: сначала из авидьи, или неведения, возникли иллюзорные идеи, или Сознание Отдельности; затем проявилась «похоть к жизни», или желание объективного опыта; затем психическая основа для чувствующего организма; затем, при посредстве чувствующих органов, произошло соприкосновение с внешними предметами; далее – смутное познавание, или чувство; потом – желание разных предметов; привязанность к предметам; затем рождение человека и разные обстоятельства, сопровождающие Жизнь, а именно, сама жизнь, старость, смерть, печаль, страдание и прочая; затем возникла карма, обусловливаемая жизнью; затем происходит повторное рождение и сансара, пока не достигается эмансипация, или свобода. Авидья же, или неведение, было началом цепи, и оно-то представляет решительного врага, которого предстоит побороть. Первоначальная же форма неведения есть иллюзия отдельности.

Похоть к жизни, судя по многим намёкам со стороны Гаутамы и древних буддистских учителей и комментаторов, может быть рассматриваема как горячее, страстное желание объективного существования, действовавшее бессознательно, или инстинктивно, и проявившее потом сознание в некоторых своих формах творения. Это желание жить проявлялось во всём живущем, начиная с атома до человека, как в растительных, так и в животных формах. Некоторые определяли его как самую жизнь, как мы понимаем её, во всех её проявлениях и формах, некоторые называли его «творческой волей»; между тем как другие отожествляли его с «Природой». Всеми однако оно признавалось за инстинктивную постоянную, настойчивую, борющуюся, действующую, созидающую, пламенную, изменчивую жизненную силу, которая вечно проявляется под всеми феноменальными видами и формами в мире, творя, сохраняя и затем уничтожая каждую форму. Постоянная перемена и приспособление и, в результате, ничего не остаётся нетронутым; – созидание и разрушение: рождение, рост, старость, смерть – для того только, чтобы дать место другим формам; новая жизнь, возникающая из самой плоти мёртвых форм. Это и есть «похоть к жизни».

По закону кармы, каждый поступок, даже каждая мысль имеет своё кармическое влияние на будущие воплощения души. Влияние это сказывается не столько в характере ожидающих нас наказаний или вознаграждений (в общем значении этих терминов), сколько в неизменности действия закона причины и следствия. Мысли человека подобны семенам, которые стремятся вырасти, пустить почки, дать цветы и принести плоды. Некоторые семена вырастают в настоящей жизни, другие переносятся в будущие жизни. Действия этой жизни могут представлять собой лишь частичный рост таких семян мысли, и могут понадобиться будущие жизни для того, чтобы семена эти расцвели и созрели. Конечно, в человеке, который понимает истину и мысленно отделил себя от результатов своих поступков, т.е. освободил свою жизненную силу от материальных желаний, потому что понял их мнимую ценность, понял, что они не составляют частиц его реального «Я» – в таком человеке семена мысли не расцветают и не приносят плодов в будущих его жизнях, так как он убил семена эти в самом зародыше. Йоги иллюстрируют эту мысль сравнением живых семян с жареными. Йоги говорят своим ученикам, что в то время как обыкновенные семена раскрываются, расцветают и приносят плоды, в жареных семенах отсутствует жизнь; они могуг служить питательной пищей, но никогда уже не будут в состоянии раскрыться, расцвести и дать плоды. Затем ученику разъясняют природу желаний и то, каким образом последние неизменно превращаются в растения, цветут и приносят плоды, произрастая на почве человеческой жизни. Но желания уже понятые, которые истинный человек отложил в сторону, похожи на жареные семена: они подвергались мору духовной мудрости, лишились своего жизненного начала и не способны поэтому приносить плоды. Таким образом, понятое и покорённое желание не приносит уже кармических результатов своего действия в будущем.

Гаутама учил, что самая сущность похоти к жизни была кама, или желание. Желание одухотворяет похоть к жизни, является её движущей силой и побудителем к действию. Всё исходит из желания, в той или другой форме, и невозможно избавиться от него, если не убить его тотчас, учил Гаутама. Отречение от желания есть единственная надежда, говорил он своим ученикам, и всё его учение направлено к отречению от жизни посредством уничтожения желания. Вот ключ к учению Гаутамы, от начала до конца.

Происходя от похоти к жизни, с её движущей силой желания, возникает сансара, или цикл существования, составляющий мир заблуждений, преступлений, скорби, смерти, рождений, увяданий, разочарований, страданий и (если не освободиться) бесконечного, беспрерывного цикла повторных рождений и перевоплощений по закону кармы. Сансара считается ничем в действительности и является лишь результатом неведения, порождённого похотью к жизни и желанием выразиться в объективном существовании. Но пока сансара длится, она страшно реальна – это кошмар нашего «Я» – и она будет вечно длиться, пока не последует отречение от желания и не будет достигнута эмансипация. Желание держит всё в объятиях сансары, начиная от бессознательных атомов, минералов, растений и животных вплоть до человека, в котором желание доходит до кульминационной степени чувственности: погоня за выгодой, эгоистические стремления, личные прихоти, антипатии и симпатии – словом, все атрибуты Личности, из которых возникают себялюбие и разъединение.

Читатель может заметить сходство идеи о похоти к жизни у Гаутамы с началом пракрити по санкхье и с идеей веданты о майе, скрывающей Реальность, из которых возникла феноменальная жизнь со своей сансарой, или циклом существований, и от которых душа стремится избавиться. Идею эту неизменно находим в индийских системах философии: душа, вдали от родного очага, стремится найти дорогу к своему родному крову. Даже Ньюмен в своём гимне «Укажи дорогу, Кроткий Свет» выражает интуитивное убеждение: «Я ведь чужестранец, далеко от Дома; укажи дорогу мне! » Буддизм близко подходит к древнейшей идее санкхьи о духе, запутавшемся в пракрити и старающемся выпутаться, хотя Гаутама существенно отличается в своём толковании «души», как мы сейчас увидим. Профессор Гарбе говорит в своей «Философии Древней Индии»: «Система санкхья послужила во всех главных чертах основой для джайнизма и буддизма, двух философски украшенных религий, которые исходят из идеи, что земная жизнь представляет одно лишь страдание, и которые всегда возвращаются к этой мысли. Согласно их учению, причина страдания есть желание жизни и мирских наслаждений, а последним звеном всей цепи причин является «неведение», из которого происходит это желание; средством к прекращению неведения, а вместе с ним и страдания, является истребление желания, отречение от мира и безграничная любовь ко всякой твари».

Прежде чем приступить к рассмотрению плана Гаутамы для избавления страждущей души от сансары, мы рассмотрим сперва вторую ересь Гаутамы (по мнению его критиков), а именно, его отрицание существования души, в каковом важном преступлении его обвиняли индийские последователи враждебных буддизму систем, которые считали Гаутаму «еретиком», а также западные критики, которые не поняли основных идей его доктрины и обвиняют его в создании механической кармы для соединения различных существований по закону перевоплощения при отсутствии «души». Если нет души, возражали эти критики, то как же происходит повторное рождение? Что тут может воплощаться? А между тем, вопрос этот легко выясняется, если его берут в освещении общей индийской философии. Подобно тому как Гаутама был назван «атеистом», потому что он отказался признать Ишвару, ему приписывали отрицание души, потому что он не хотел признать «индивидуального пуруша» Капилы, хотя и принял его идею пракрити.

Во-первых, Гаутама, полагая, что весь феноменальный мир есть майя, или иллюзия, в самом строгом смысле и со всеми конечными логическими заключениями, отказался признать существование индивидуальной души, заявляя, что чувством самости мы обязаны единственно авидье, или неведению, и майе, или иллюзии, и что в действительности не может быть ничего подобного индивидуальной сущности, или душе, так как – Всё есть То и не что иное. А потому индивидуальная душа должна рассматриваться как часть фикции иллюзорного феноменального мира. При внимательном обсуждении становится ясным, что Гаутама претендует в этом отношении не более чем быть последователем адвайта веданты с её Тат твам Аси– «То есть ты», – так как индивидуальная душа рассматривается просто как результат проявления «Единого во Многом». Но Гаутама в действительности идёт немного далее и отказывается признать даже проявление индивидуальной души, или сущности духа, заявляя, что этого не нужно для объяснения чувства «самости» или для объяснения перевоплощения. Критики объявили, что Гаутама употребил «жестокое средство» начала кармы, чтобы перенести следствия причин одной жизни в следующую жизнь; такая идея подразумевает, дескать, большую несправедливость, потому что это значило бы возлагать на одного индивидуума следствие причин, порождённых другим индивидуумом. Но это не так, потому что в обоих случаях дело касается одного и того же индивидуума, подобно тому как человек шестидесяти лет есть тот же «индивидуум», что и человек в двадцать лет, или шестилетний ребёнок, хотя он и является в различном виде перед наблюдателем. Весь спор возник из-за понимания слова «душа».

С точки зрения последователя санкхьи, «душа» – это индивидуальный пуруша, – сущность, вбирающая в себя некоторые «свойства и атрибуты» благодаря ментальной эволюции пракрити, т.е. «душа», будучи устойчивым началом, есть нечто отличное от ума; она есть «дух», или постоянная сущность, и оживляет ум, – сущность непостоянную. Гаутама же не признавал этого начала индивидуальной «души», даже как проявления одного из двойственных начал, исходящих из Того. Он утверждал, что дух в человеке представляет просто оживлённое отражение, или проявление, неделимого Единого Духа Того; он держался того мнения, что не было иной отдельной «души», кроме «характера» индивидуума, каковой характер состоял из атрибутов и качеств человека, т.е. личной его природы, или его отличительных черт. Этот «характер» он принимал за единственную «душу», какую человек имел или мог иметь; и вот этот-то «характер» перевоплощался в новое тело по законам кармы. Другими словами, этот характер был сущностью мыслей и действий человека, прочно соединённых между собой и составляющих «Я», которое было индивидуально, но не было реальной и вечной сущностью.

При обсуждении этого тезиса с браминами, а он имел к тому много случаев, Гаутама пояснял его, сравнивая «душу» с повозкой, которая состояла из колёс, кузова, оси, настилки, скреп и т.п., но которая превращалась в ничто, когда эти части от неё отнимались. Таким образом, он полагал, что если отнять все атрибуты у человека, то не останется никакой «души». Или, согласно другому примеру, душа человека уподоблялась им индийской луковице, сходной с обыкновенным луком, от которой ничего не оставалось, когда снимали последовательные слои кожицы, в поисках «реального лука» или «лука в себе». Его оппоненты отвечали: «Да, но остался бы пуруша, или дух! » На это Гаутама ответил: «Ничего не осталось бы, кроме Духа Того, Непознаваемого; отнимите у человека его атрибуты или характер, и останется только То, которое есть не что-либо нам известное, а само Непознаваемое! » И вот поэтому-то они объявили, что Гаутама отрицал бессмертную душу! Они проглядели тот факт, что лишение «атрибутов» или «характерных черт» составляет то самое, чего домогался Гаутама, уничтожая желание и, таким образом, возвращая обратно человека в То, или в Небытие, которое действительно было всё, чем был человек. Прочтите это внимательно, и вы поймёте тонкость логики и рассуждения Гаутамы, а также почему он переубедил браминов.

Тут следует коснуться причины, почему Гаутама и буддизм всегда считались иноверными и вне разряда «правоверных» индийских философских систем. Вы должны заметить, что буддизм всегда принимается за «внешнюю систему». Вы должны заметить, что «шесть систем», отличаясь от правоверных религиозных догм браминов и различаясь между собой, всё же признаются «правоверными», несмотря даже на то, что оне отрицают существование всех богов в индийском пантеоне, как это делает Капила, доходя даже до отрицания Ишвары, личного Бога вселенной. Буддизм же Гаутамы, отрицающий сравнительно мало, признаётся «неправоверным». Причина этому проста, если её понять. Вот она: в Индии, среди браминов, или духовной касты, существует чрезвычайная свобода философского и теологического умозрения, не сопряжённая с опасностью исключения или отлучения. Как бы смелы ни были умозрение и доктрины, они не опровергаются и не считаются неправоверными, если только учителя признают священный характер «Вед»; и если только, что ещё важнее, они признают кастовую систему в Индии, в особенности высшую природу браминов, или членов духовной касты, которые считались «дважды рождёнными» и почти священными и которые стояли выше королей и правителей, принадлежащих вообще к кшатриям, или касте воинов. Брамины почитались почти наравне с богами. В некоторых старинных книгах встречаются изречения подобного рода: «Есть два класса богов – настоящее боги и брамины, объясняющие Веды». «Брамины даже выше богов, потому что не охраняют ли они самих богов и не снабжают ли их жертвами? » и т.п. Понятно теперь, почему признание доктрины полубожественного духовенства и священного характера «Вед» было обязательным даже для самой полной «ортодоксии». Это похоже на то, как если бы христианская Церковь средних веков (или даже позднейших) объявила: «Проповедуйте какую угодно философию, но при условии признания божественного происхождения Священного Писания и божественности и непогрешимости Церкви и духовенства».

Хотя учителя «шести систем» проповедовали народу доктрины, совершенно отличные от ортодоксальных учений, но они никогда не оспаривали священный характер «Вед» и свободно пользовались текстами из них; в действительности они строили свои системы, ссылаясь на учения «Упанишад» в своём собственном толковании. Но они всегда склонялись перед кастовой системой и божественностью браминов и потому считались «правоверными». Тут было важнее признание авторитета браминов, нежели согласие с учением Церкви. Но Будда не придерживался подобной тактики. Он проповедовал мировое братство и сделал многое, чтобы ослабить кастовую систему. Он ни отрицал, ни подтверждал непогрешимость «Вед», но совершенно игнорировал их и построил свою систему на человеческом разуме при помощи трансцендентального просветления. Гаутама был против всяких жертвоприношений и не придавал значения церемониям и ритуалу. Он также осуждал аскетизм и самоистязание. Он проповедовал демократию и мировую братскую любовь. Все люди были для него братьями – и шудры, и брамины. Можно ли удивляться тому, что духовная каста признала его «неправоверным» и обвинила в «атеизме» и в «отрицании существования души», хотя он в этих отношениях недалеко ушёл от многих других «ортодоксальных» тенденций?

Гаутаме также приписывали «материализм» и «привязанность к мирскому», потому что он не одобрял умозрений относительно потусторонней жизни и обязанностей, связанных с ней. Он следовал по этому пути, потому что видел, что индийский народ упускал «дело», размышляя слишком много о доктрине, и он старался пробудить в людях активность Здесь и Теперь. Он не только учил их «совершать дела» в смысле достижения свободы и эмансипации, но запечатлевал в них новые истины об обязанностях человека по отношению к своему ближнему, которые можно сравнить лишь с учением Иисуса Назареянина, пришедшего через пятьсот лет после него. Профессор Джексон говорит: «Одно из начал буддизма, которое, быть может, более других давало ему преимущество перед всеми соседними религиями и содействовало его удивительному распространению, заключалось в милосердии и сострадании, которыми он проникнут, в противоположность с кастовой исключительностью. В этом отношении он занимал относительно браминства такое же положение, как христианство к иудаизму. Это была, в действительности, реакция против исключительности и формализма браминства, попытка сделать его более мировым и отбросить его невыносимое бремя обрядности. Буддизм собственно не уничтожал касты, но объявлял только, что все последователи Будды, избравшие религиозную жизнь, тем самым освобождаются от кастовых ограничений; в общине, где все члены одинаково отреклись от мира, высшие и низшие, дваждырождённые брамины и парии, – все были братьями. Это был тот именно путь, на который вступило христианство по отношению к рабству древнего мира». А Макс Мюллер говорит: «Будда обращался ко всем кастам и тем, кто был вне каст. Он обещал спасение всем; и он приказал своим ученикам проповедовать его учение везде и всем людям. Чувство долга, выступавшее из тесных пределов семьи, деревни и страны на широкую арену всего человечества, чувство братской любви ко всем людям, идея человеколюбия – были впервые провозглашены Буддой».

Гаутама был того мнения, что основной причиной страдания и несчастья в сансаре было чувство отдельности, которым «Я» было обмануто и загипнотизировано. Это чувство отдельности повлекло за собой себялюбие, жадность, распрю, столкновения и все другие дурные проявления, которые превращают жизнь в сансаре в мучительный кошмар. Другими словами, отдельность есть корень зла, и все проявления зла можно проследить до их общего источника. И потому все поучения Гаутамы были направлены к избавлению от этой иллюзии отдельности, посредством уничтожения желания, которое является его жизненной энергией. Всякое смутное томление человеческой души возникает из интуитивного познавания, что она принадлежит к более широкой жизни, но отдельность препятствует осуществлению последней. Сущность доктрины как будто представляет следующее понятие, хотя его первоначальная чистота была затуманена добавлениями «церкви», возникшей из учения и прикрывшей свет истинного учения цветистым покровом церковности. Но вот каким, вероятно, было первоначальное учение:

Из Небытия, или Того, возникла некоторая часть, или аспект Его, проявившаяся как Бытие, которое, проявляя в свою очередь «Цепь Последствий», породило похоть к жизни, побудительным началом которой является кама, или желание, откуда произошла сансара, или цикл существований, колесо жизни. Авидья, или неведение, из которого произошли похоть к жизни и желание, обладает свойственной ему иллюзией личности, или отдельности, т.е. раздроблением Космического Сознания на бесчисленные «личности», или центры сознания качеств, которые люди называют «душами». «Души» не есть сущности, но лишь агрегаты качеств и атрибутов, составляющих «характеры», которые просветлены и возбуждены Единым Духом Того, которое, путём иллюзии, проявляется как многие духи («души»).

Каждая душа интуитивно чувствует, что она действительно тождественна с мировой жизнью и мировой душой и, сознавая себя несчастной и неудовлетворённой вследствие своего одиночества, стремится вернуться в своё первоначальное состояние Единства. Эгоистическая жизнь и эгоистические стремления, мысли и поступки, порождённые этой иллюзией отдельности, вносят в существование зло, с его многочисленными проявлениями и последствиями. Каждое желание ведёт за собою вереницу новых желаний, и душа сильно запутывается в сети кармических причин и следствий. Единственное спасение заключается в том, чтобы сперва узнать причину зла, а затем приступить к искоренению его, исходя от проявлений к причине, пока не будет достигнута свобода. Таким образом, убивая всякое желание, лишают похоть к жизни её власти и легко побеждают её. Когда похоть к жизни побеждена, «душа» сознаёт, что она не есть личность или отдельная сущность, но само Бытие, т.е. То в состоянии творческой деятельности. Итак, «душа» как личность исчезает, потому что когда душа приходит к сознанию, что она есть Мировое Бытие, всякое чувство отдельности пропадает – «капля росы незаметно сливается со сверкающим морем» – «характер» растворяется, и остаётся один Дух. А затем наступает ещё одна стадия, когда, в заключение, освобождённая душа, отказываясь от всего, даже от своего Космического Сознания или Бытия, – уходит на самое лоно Того, – в Парабрахму, в самую пучину Бездны, или в Небытие, и достигает паранирваны, или Абсолютного Блаженства. Такова сущность буддизма.

Гаутама проповедовал четыре истины спасения, которыми должны овладеть все ищущие спасения: 1) Истина Страдания, или сознание того, что жизнь есть действительно страдание; 2) Истина Причины Страдания, или похоть к жизни, питаемая желанием; 3) Истина Прекращения Страдания, или знание, что от победы над похотью к жизни зависит прекращение сансары; 4) Истина Пути, который ведёт к прекращению страдания или способности убивать желание, чем побеждается похоть к жизни и достигается свобода.

Гаутама учил, что, когда желания умерщвлены, тогда «характер», или «личность», слагающиеся из свойств или атрибутов, порождённых желанием, должны раствориться, оставляя Дух нетронутым и незатуманенным, не обманывающимся более чувством отдельности и реализующим своё тожество с целым – с самим Тем. Следовательно, всё, что стремилось убить желание, являлось шагом вперёд на Пути. Посредством личного опыта он оценил всю пустоту обрядности и ритуала, испытал на себе аскетизм и суровость режима и убедился в их непригодности. Следовательно, для ищущего свободы остаётся одно только – «убить желания». Вот здесь-то Гаутама и выступил с новою идеей в Индии. Не насильственным подавлением убивается желание, – утверждал он, – потому что это только питает аппетит зверя, возбуждая в нём внутренний голод. Надо избегать эгоистичных поступков, посвящая свою жизнь служению ближним; надо любить всё живущее. Гаутама был того мнения, что при использовании жизненной энергии на благо других эгоизм растворяется и исчезает, ум очищается от желания, похоть к жизни побеждается и достигается нирвана. Таков Путь к прекращению страдания.

Следует заметить, что, согласно большей части индийских систем философии, свобода и эмансипация достигаются полным поглощением индивидуальной души мировою душою, или Брахманом. Последователь адвайта веданты, не веря в абсолютное существование индивидуальной души, полагает, что эмансипация происходит тогда, когда индивидуум (в действительности скрытый Брахман, обманутый майей) пробуждается и приходит к сознанию, что он не индивидуум, а сам Брахман. Буддизм, не признающий индивидуальной души, или даже временной феноменальной отдельной сущности, именуемой душою, – так как буддистская «душа» есть совокупность желаний, привычек и т.п., составляющих «характер», озарённый Единым Духом, – не ведёт «душу» к признанию реального «Я», как адвайта веданта, но достигает эмансипации, направляя ум к познанию истинного положения вещей. Буддизм поучает, что ум не существует в качестве души и предлагает уму мудро уничтожиться и раствориться посредством уничтожения желания, с тою целью, чтобы, когда всякое желание будет уничтожено, «душа» исчезла, наконец, и одно реальное «Я» осталось на её месте. Нирвана есть состояние действительного осуществления единства жизни, и той истины, что Многое представляет Единое. Паранирвана есть полное устранение от деятельности и растворение в Парабрахме или в Небытии с тем, чтобы не воплощаться более, совершенно избавляясь от сансары. Нирвана достигается во плоти, и она не есть «уничтожение», как учили, но представляет состояние космического сознания – проблеск сат-чит-ананды, или абсолютное существование, знание, блаженство, Бытие без желаний. Душа может покинуть тело после достижения нирваны и может пребывать на некоторых плоскостях Бытия, помогая людям освободиться из неволи; – таковы учителя и посвящённые, о которых нам приходилось слышать, старшие братья рода человеческого, отказывающиеся от абсолютного блаженства на протяжении эонов, чтобы оказать помощь человеческому роду. Но поверх всего есть вступление в паранирвану – растворение в Парабрахме – погружение в пучину Бездны – Состояние Вечного Мира и Абсолютного Покоя.

Путь спасения Гаутамы заключал в себе восемь тезисов, а именно: 1) истинную веру; 2) правильное суждение; 3) надлежащую речь; 4) надлежащую цель; 5) правильные поступки; 6) должное усердие; 7) правильное мышление; 8) глубокое размышление. Эти восемь тезисов пути спасения могут быть поняты лишь в связи со «сцеплением причин», или с «цепью причинности» Гаутамы, основанными на главной идее второй истины спасения, а именно, на причине страдания, которая полагает причину скорби и страдания в похоти к жизни и в желании. Непосредственная причина страдания есть рождение, потому что, если бы мы не родились, мы не страдали бы; рождение, в свою очередь, обусловливается кармой предыдущих существований, продолжением и следствием которых она является; «характер» же или душа есть результат прошедшего опыта. Перевоплощение и карма, в свою очередь, обусловливаются прежними желаниями; желания причиняются познаванием; познавание вытекает из контакта или соприкосновения; наконец, идеи считаются самой древней причиной и являются результатом авидьи, или неведения, которое принимает призрачное и преходящее за реальное и вечное. Следовательно, авидья, или неведение, есть начало причин, против которого и необходимо ополчиться. Авидья уничтожается, если осветить наш ум светом Истины, который разгонит мрак авидьи, так как видья, или знание, есть противоядие против авидьи, или неведения. Уничтожьте авидью, или неведение, и вытекающая из неё «цепь последствий», как то: иллюзорные идеи, различие форм, чувственные впечатления, контакт, познавание, желание, привязанность, существование, рождение, страдание, старость, смерть, сансара, майя, иллюзия – всё исчезает, и достигается нирвана.

Мы не будем перечислять весь нравственный кодекс буддизма. Достаточно сказать, что он входит в мельчайшие подробности поведения, охватывая мирские идеи честности, целомудрия, доброты, бескорыстия, добронравия, милосердия, правдивости и прочая, и прочая. Бó льшая часть этого кодекса представляет результат трудов учителей, следовавших за Буддой, и различных позднейших церковных соборов, возникавших во время кристаллизации учения Будды в «церковь». Как это всегда бывает в подобных случаях, церковь создала много новых форм, обрядов и догматов и пережила много расколов и подразделений в наименованиях. На юге отдел буддистов, называемый «южным буддизмом», держался ближе первоначального учения, в сравнении с «северным буддизмом», который много прибавил и существенно изменил, исказив, в особенности, подлинное понятие Гаутамы о «душе» как «характере» и заменив его индивидуальной душой, или пурушей. Церковь прибавила много «небес и адов», в особенности последних, которых насчитывается несколько сотен; время пребывания в некоторых из этих адов доходит до десяти миллионов лет и переполнено мучениями, наподобие ортодоксального средневекового христианского ада. В некоторых из высших небес счастливой душе полагается пребывать десять биллионов лет. Такой порядок вещей всегда практиковался «церквями» и жрецами; на чисто философском учении возводилось здание догмата и веры, обряда и церемонии. Доктрина кармы была так искалечена, что составляет теперь самое сильное орудие церковной власти, какое когда-либо изобреталось человеческим умом. Церковь учит, что человек рождается слепым, потому что слишком много глядел на чувственные предметы в прошлые существования; что он глух, потому что в прошедшей жизни не слушал поучений церкви; что он нем, потому что в прошлой жизни он издевался над жрецами, – и так далее, соответственно обычаям той или другой церкви. На севере буддизм проповедуется под названием ламаизма, с тщательно выработанным ритуалом и церемониалом. Северный буддизм имеет такое множество обрядов и церемоний, что первые миссионеры иезуиты, находя в них замечательное сходство с некоторыми обрядами и церемониями своей собственной церкви, доносили, что это несомненно дело дьявола, который изобрёл буддизм в насмешку над истинной Церковью. Северная Индия и Тибет полны толп нищенствующих буддистских монахов, живущих подаянием в монастырях, которые существуют за счёт верующих. Изображения Будды там встречаются в изобилии и он считается божеством, хотя учение его явно требует совершенно иного.

Гаутама трудился в смысле разрушения работы жрецов и установленных религий; его учение было направлено к тому, чтобы помочь человеческому роду избавиться от пустых форм, догматов и обрядов, чтобы заставить людей думать и действовать самостоятельно; – и вот не ирония ли это судьбы, что его учение послужило основанием для «церкви» и вероисповедания, последователи которых занимают второе, если не первое, в смысле численности, место в ряду церквей? Подобно Иисусу, Гаутама пришёл как учитель, без храмов, организаций, или догматов веры и, подобно ему, неумышленно стал основателем великой «церкви» с установленным вероисповеданием, догматами, теологией, формами, обрядами и церемониями, со священнослужителями и церковностью. Где форма и догмат заменяют дух Истины, там кристаллизуются церкви, а живая вера чуть тлеет. Так всегда было, и так всегда будет. Как на Востоке, так и на Западе.

Но Гаутама учил, как учил индусов Кришна, что когда дух почти гаснет, тогда приходит новый Вестник Духа, дабы оживить Истину. Гаутама считается одним из будд, или великих духовных учителей – аватаров Божества, которые приходили и будут приходить для спасения человеческого рода от грубого материализма и мрака авидьи. Гаутама сказал: «Когда чистая доктрина угрожает совершенно исчезнуть, и люди снова впадают в чувственные вожделения и в умственный мрак, тогда новый Будда рождается». Кришна в «Бхагавад-Гите» даёт такое же объяснение. В то время как христиане относятся к Будде как к «языческому» учителю, учение которого поразительно схоже с учением Иисуса и нравственный кодекс которого «в смысле чистоты, превосходства и мудрости близко подходит к учению самогó Божественного Законодателя», буддисты охотно признают Иисуса Божественным Вестником, посланным учить «язычников» западных стран, т.е. признают его западным Буддой.

Наши читатели, изучившие внутренние учения индийской философии, были в состоянии открыть в буддизме основные истины, согласно толкованию Гаутамы, и проследить различия и сходства между буддизмом и разными другими системами. Наибольшее различие между нашими собственными учениями и учениями Будды заключается в чрезвычайно пессимистическом взгляде его на вселенную – в подчёркивании страдания и в пренебрежении радостью. Жизнь не есть радость или страдание, но сочетание обоих. Кто носит чёрные очки пессимизма, тому всё представляется мрачным, а кто надевает розовые очки оптимизма, тот видит всё в «розовом цвете»; чистые же, ясные стёкла здравомыслия сами не окрашивают, но позволяют видеть всякую вещь в её относительной и настоящей окраске. Другое важное различие заключается в том, что Гаутама изображает То подвергающимся иллюзии и авидье и вовлекающимся в печальное существование сансары, каковая тенденция встречается в большинстве индийских философий. Для нас Абсолют – То – Брахман не бывает обманутым авидьёй или майей, но выполняет божественный план проявления и умственного творчества, в полном знании и мудрости, для целей неведомых человеку, но угодных божественному знанию, всегда имеющих в виду высшую справедливость и абсолютное добро, руководимые светом бесконечной Любви. Такой взгляд на вещи есть противоядие против пессимизма.

 

Мы приглашаем вас принять участие в созерцании и рассмотрении следующих драгоценностей духовной Истины, извлечённых из неистощимых сокровищниц индийской мысли:

«Это есть Истина. То есть Истина. Всё в Истине, и Истина во всём. Истина не может быть ни прибавлена, ни извлечена. Прибавьте всё к Истине, и Истина останется. Извлеките всё из Истины, и Истина останется».

«Истина есть то, что, если приобретёшь, ничего другого не надо приобретать; это есть блаженство, которое раз будучи испытано, не оставляет желать никакого другого блаженства; которую если увидишь, ничего иного не стоит больше видеть; которую если познаешь, ничего иного не остаётся познавать».

«Подобно тому как солнце заключает в себе весь свет, а само по себе не есть ни день, ни ночь – так и Истина, которая есть вся Мудрость, сама по себе не есть ни знание, ни незнание».

«Истина – вне понятий о звуке, осязании, форме, вкусе и запахе; вне начала и конца; вне инволюции и эволюции. Кто претворяет этот принцип на деле, избавляется также от этих атрибутов неведения».

«Глаз не может видеть, а ум не может знать Истины. Но в каждом из них есть нечто, чем можно видеть Её и познавать. Никто не может разрешить этой загадки, если не видел и не познал Истину».

«Есть состояние абсолютного Блаженства, в котором не видишь других, не слышишь других, не знаешь других. Состояние, в котором видишь других, слышишь других, знаешь других, не есть абсолютное Блаженство. Абсолютное Блаженство есть бессмертный Ум. Нечто иное есть смертный ум. Где может быть найдено абсолютное Блаженство? Везде или нигде, говорят мудрецы».

«Где Истина? Вверху, внизу, на севере, юге, востоке, западе, высоко, низко, снаружи, внутри. Многие, которые ищут её, не находят; многие, которые не ищут, находят её. Тот, кто знает и видит Истину, исполняется абсолютным Блаженством и становится Владыкой. Перед ним открыта дверь, или двери, которые ведут в миры наверху и в миры внизу».

«Истина всегда бодрствует, даже когда спит. Подобно тому как солнце освещает многие предметы, непохожие на него, так свет Истины освещает многие умы, высокие и низкие, каждый из коих считает этот свет своим собственным. Лишь мудрые замечают, что в уме нет никакого света, кроме света Истины, сияющего там».

«Истину надо искать везде, потому что она пребывает везде».

 

1908 г.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие (Йог Раманантата) …………………......................................…………………….

 

БУДДА (Л.Н. Толстой) …………………………………………………......................................…

 

ПОБУЖДАЙ САМ СЕБЯ

ТРОПА ОСВОБОЖДЕНИЯ

 

 

Глава Первая

ПЕРВОЕ НАПУТСТВИЕ..................................................................................................

Глава Вторая

ЗОЛОТЫЕ ПРАВИЛА, ВЫСШИЙ И ВЕЧНЫЙ ЗАКОН..........................................

Глава Третья

УБИЙСТВО, НАСИЛИЕ И СОСТРАДАНИЕ..............................................................

Глава Четвёртая

ЛОЖНЫЙ ПУТЬ ЖИЗНИ, ГРЕХИ И ОШИБКИ........................................................

Глава Пятая

ДОБРО И ЗЛО......................................................................................................................

Глава Шестая

МИР ИЛЛЮЗИЙ И ПОГОНЯ ЗА УДОВОЛЬСТВИЯМИ.........................................

Глава Седьмая

ДЕЯНИЯ И ТРУД...............................................................................................................

Глава Восьмая

СЛОВО И РЕЧЬ..................................................................................................................

Глава Девятая

ОСУЖДЕНИЕ, СОСТРАДАНИЕ И ЛЮБОВЬ............................................................

Глава Десятая

МЫСЛЬ................................................................................................................................

Глава Одиннадцатая

СЕРЬЁЗНОСТЬ..................................................................................................................

Глава Двенадцатая

НЕНАВИСТЬ, СТРАСТИ И СТРАДАНИЯ..................................................................

Глава Тринадцатая

УМ, ГЛУПОСТЬ И МУДРОСТЬ....................................................................................

Глава Четырнадцатая

ПУТЬ ИСТИНЫ.................................................................................................................

Глава Пятнадцатая

РЕЛИГИЯ И ВЕРА.............................................................................................................

Глава Шестнадцатая

ИСТИННАЯ СВОБОДА И ПОБЕДА НАД СОБОЙ....................................................

Глава Семнадцатая

ОБЩЕНИЕ И ОДИНОЧЕСТВО......................................................................................

Глава Восемнадцатая

СМЕРТНОСТЬ ТЕЛА, САМОПОЗНАНИЕ И БЕССМЕРТИЕ.................................

Глава Девятнадцатая

СВЯТОСТЬ И ПРОСВЕТЛЕНИЕ....................................................................................

Глава Двадцатая

ВЕДАЮЩИЕ ИСТИНУ.....................................................................................................

Глава Двадцать Первая

ПОСЛЕДНЕЕ НАПУТСТВИЕ..........................................................................................

БУДДА, ЕГО ЖИЗНЬ И УЧЕНИЕ (В.Н. Топоров) ………………………....................................

ЖИЗНЬ И УЧЕНИЕ БУДДЫ (П.А. Буланже)................................................................................

МИССИЯ БУДДЫ – МИРУ (Свами Вивекананда).........................................................................

ТОТ, КТО УКАЗАЛ ПУТЬ ПОТЕРЯВШИМ ЕГО (Г. Филдинг-Холл).......................................

УЧЕНИЕ БУДДЫ И БУДДИЗМ (Йог Рамачарака) …………………….......................................

 

⇐ Предыдущая3456789101112

Поделиться: