Шесть постулатов фашистского социализма Бардеша

 

Примечание переводчика Майкла О'Миры: Когда либерализм становится «позорной тиранией, которая маскирует дурную и анонимную диктатуру денег» (основу еврейского господства), то все оказывается поставленным с ног на голову и извращенным, так что даже наше слово «социализм» запятналось и ассоциируется теперь с еврейско-негритянским режимом в Вашингтоне. Поэтому я посчитал уместным опубликовать текст, который напомнит читателю о том, как мы когда-то определяли это понятие. Следующее ниже – это короткий отрывок из работы француза Мориса Бардеша «Socialisme fasciste» (Waterloo, 1991) – Michael О'Меаra:

«Socialisme fasciste» – это заголовок эссе Пьера Дриё де ла Рошеля. Разумеется, фашистский социализм был абсолютно символическим, так как он – скорее идея, чем итог фактических достижений.

К определенному времени все фашистские движения должны были прийти к соглашению с социализмом. И все вдохновлялись им. Партия Гитлера была Националсоциалистической рабочей партией Германии. Муссолини, когда был школьным учителем, был социалистом. Хосе Антонио Примо де Ривера являлся символом национал-синдикалистского социализма. «Железная гвардия» Корнелиу Кодряну была движением студентов и крестьян. Мосли в Англии был министром от партии лейбористов. Дорио во Франции был бывшим коммунистом, и его Parti Populaire Français (Французская народная партия) вышла из коммунистической ячейки в СенДени.

При историческом рассмотрении фашистские движения были освободительными движениями, которые выступали против прихода к власти космополитического капитализма и против нечестности, свойственной демократическим режимам, систематически лишающим народ его права участвовать в правительстве. За исключением Аргентины Перона обстоятельства всегда препятствовали тому, чтобы фашизм смог осуществить свои социалистические стремления.

Те фашистские движения, которым удалось добиться власти, были вынуждены, таким образом, оздоровлять разоренную демагогами экономику, восстанавливать подорванный анархией порядок, искать средства, чтобы преодолеть господствующий в их странах хаос, или защититься от внешних угроз. Эти безотлагательные и обязательные задания требовали тотальной национальной мобилизации и диктовали определенные приоритеты.

Короче говоря, обстоятельства всюду помешали фашистам в том, чтобы они осуществили синтез социализма и национализма, так как их социалистический проект неизбежно был подчинен необходимости обеспечить выживание нации.

Эти обстоятельства обострялись другой трудностью Фашистские движения, в общем, боялись разрушить структуру капиталистического общества.

Ввиду того факта, что их врагами были плутократия, иностранный капитал, а также узурпаторы национального суверенитета, непосредственная цель этих движений состояла в том, чтобы поставить национальные интересы выше капиталистических и создать монархическое государство, которое было бы в состоянии защитить нацию, как это когда-то делали короли по отношению к феодальным властям.

Эта [фашистская] политика сохранения старых структур, возможно, изменила преобладающее сознание и сместила соотношения сил, но она не повлекла за собой революционного разрушения старого порядка. [Примечание автора См. речь Гитлера

24 февраля 1938 года о «консервативной революционной партии».]

В действительности фашистская ностальгия по «старому режиму» была настолько глубока, что она снова и снова всплывает [сегодня] на поверхность в неофашистских движениях, которые являются национально-революционными больше в их словах, чем в их действиях.

Этот феномен можно отчетливо наблюдать по всей Европе – в Италии и Германии, в Испании, во Франции...

Итак, является ли это свойственным неофашизму противоречием, что он был неспособен связать сохранение иерархических структур, на которых основывается западноевропейская цивилизация, со специфически социалистическими мероприятиями? Или неофашисты просто воплощают – неосознанно – невозможность перенести мероприятия, которые имеют своей целью социальную справедливость, на цивилизацию, которая в высшей степени чужда их идеалу? …

Здесь мы должны обратиться к нескольким [центральным] принципам.

Всякое новое видение социальных отношений, которое отказывается от марксизма, базируется на определенном количестве постулатов, которые, по моему мнению, являются общими для всех радикальных оппозиционных движений.

 

1. Первый из них осуждает политический и экономический либерализм, в случае которого речь идет об инструменте плутократического господства. Только авторитарный режим может обеспечить защиту интересов нации.

2. Второй постулат отвергает классовую борьбу. Классовая борьба – это признак марксизма и ведет [неизбежно] к саботажу национальной экономики и к бюрократической диктатуре, в то время как истинное благосостояние идет на пользу каждому человеку и может быть осуществлено только с помощью лояльного сотрудничества и справедливого распределения.

3. Третий постулат защищает национальный «капитал» (который следует понимать, как союз капитала и труда), и представляет всех, которые участвуют в процессе производства. Поэтому задание [фашистского] государства состоит в том, чтобы содействовать сотрудничеству труда и капитала, причем таким способом, чтобы труд не был зависим от милости и немилости капитала.

4. Ввиду того факта, что экономика нации является самым решающим фактором для ее независимости, она должна быть защищена – так же, как и армия и другие национальные учреждения – от всех форм чужого вмешательства.

5. Так как современные нации стали политически-экономическими предприятиями, власть над которыми не в меньшей степени находится в руках руководителей экономики, чем у принимающих решения политиков, нация должна играть ключевую роль как в экономической, так и в политической системе. Необходимые для такого участия в жизни нации инструменты все еще ждут, однако, своего изобретения.

6. Прежде всего, интересы нации должны иметь приоритет над какими–либо личными интересами.

 

В этих принципах нет ничего специфически «социалистического» в том смысле, в каком это понятие понимается сегодня, ибо современный социализм представляет собой не что иное, как еще одну форму социальной войны, неизбежным апогеем которой является господство тех бюрократических структур, утверждающих, что они защищают интересы рабочих [т.е. национальных профсоюзов].

Несмотря на это, эти принципы находятся в гармонии с другой концепцией социализма – той, которая требует справедливого распределения общественных благ среди всех участвующих в процессе производства. Это не основная идея социализма, но вытекающий из этого вывод, который вдохновляет наши постулаты.

 

«Справедливое распределение, однако, никогда не становится результатом спорадически вспыхивающей борьбы против сегодняшней деградации денег. Его можно осуществить исключительно через авторитет сильного государства, которое в состоянии диктовать условия, которые оно считает справедливыми». (Морис Бардеш – Maurice Bardeche)

«Сейчас мы находимся в центре второго большого поворотного пункта зрелости культуры. Шум и крик демократии и материализма стихли; либерализм стал позорной тиранией, которая маскирует злую и анонимную диктатуру денег; теперь парламенты обращаются только лишь к самим себе, и то, что они говорят, больше не играет никакой роли. Критики растворились в своей собственной кислоте и не могут дольше верить в свои методы или свои результаты; грабительский капитализм сожрал свои собственные основы; финансовый мир опутал нации огромной паутиной из долгов, в которую поймано все западное человечество; и, прежде всего, фанатичный шовинизм разрушил все прежние отечества и передал их для оккупации внеевропейским силам, отдав во власть варварству и культурному разложению». (Фрэнсис Паркер Йоки – Francis Parker Yockey), «The Proclamation of London», 1949)

 

 

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: