Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


В семье думают, что я слегка чокнутая



Хотя я младшая в семье, я всегда была обязана обо всех заботиться. Раньше я не знала, как защитить себя или сказать «нет». Я бесконечно решала чужие проблемы, потому что заниматься своими мне было не по силам.

Сегодня мне трудно общаться с родственниками. Они просят меня сделать что-то, а я вежливо отказываюсь. Мне неловко говорить им «нет». Иногда они так удивлённо смотрят, будто у меня просто нет права не согласиться. Они полагают, что я должна делать всё, что бы они ни пожелали.

Мы с сестрой перестали общаться, потому что она не понимает, кто я теперь. Говорит, что раньше я была «нормальной». Все они решили, что на меня сильно повлияла смерть другой нашей сестры. И теперь я считаюсь сумасшедшей. Никто в семье не понимает, зачем мне меняться и зачем работать по Программе. Я чувствую себя ребёнком, который только учится ходить и делает маленькие-маленькие шажки.

В семье все поняли, что он изменился

Когда я нашёл ВДА, мне захотелось рассказать об этом, но я знал, что меня могут неправильно понять. Поэтому я молчал. Я начал выздоравливать и потихоньку отходить от роли шута и вечного неудачника – тогда в семье заметили перемены. Я мало с ними общался, потому что жил в другом городе и приезжал домой только на праздники, но даже этих коротких визитов было достаточно, чтобы они обратили внимание на то, что со мной происходит. К тому же я бросил пить и употреблять наркотики, не заметить такое было бы трудно.

Когда в конце концов я рассказал им о ВДА, их реакция меня удивила. Одна сестра вдруг заговорила об алкоголизме отца совсем в ином свете, другая улыбнулась, сказала, что любит меня и верит в эту программу. Мама так ничего и не поняла, она просто радовалась, что я не сижу в тюрьме и хожу на работу. С отцом всё было просто: он давно умер, поэтому с ним нечего было обсуждать. В конечном счёте я простил его, после того как проделал колоссальную работу с гневом и много молился. Он действительно страдал болезнью под названием алкоголизм, но то, что он сделал с нами, не стало от этого менее ужасным.

Двадцать лет прошло с того дня, как я отправился в это духовное путешествие. Моя семья не очень-то изменилась, изменился я. Одна сестра по-прежнему играет роль потерянного ребёнка, другая – семейный герой, вечно устраивающий все праздничные обеды и посиделки. Ей 60 лет. Я дал ей почитать нашу книгу много лет назад. У меня куча племянников и племянниц, находящихся в активной зависимости или созависимости. Один из них всё-таки слушает то, что я рассказываю о ВДА.

Меня не сильно донимают мысли о родственниках. Я не считаю, что они несчастны или безнадёжны. Я вижу их боль, вижу потери, но не могу спасти их. Бог сам о них позаботится. Помню, мне сказали, что я могу любить человека таким, каков он есть сегодня. Я только недавно понял смысл этих слов.

Будет ли она по-прежнему жить со мной, если перестанет быть такой слабой?

Скоро нам предстоит переезд. Я сравнил, как родные сопротивляются будущему переезду, с тем, как жена реагировала на перемены, произошедшие во мне благодаря выздоровлению.

Пока я выздоравливал, жена постепенно стала нервничать и беспокоиться, чем же всё это кончится. Такова естественная реакция супругов в созависимых отношениях. Я становился более независимым, для неё это означало, что я становлюсь сильнее, а значит, меньше нуждаюсь в ней. Она очень боялась, что в конце концов я брошу её. Жена не понимала, зачем людям быть в отношениях, если они не нуждаются друг в друге. Мне это тоже было неясно. У нас обоих просто не было такого опыта.

Выздоровление пугало, ведь никто из нас не верил, что ему или ей останется место в этом браке, если партнёр будет сильнее. Я удивился, когда распознал это убеждение в ней, а затем и в себе. Постепенно у нас обоих прибавлялось здравомыслия, мы стали обращаться к психологам и спрашивали у анонимных, видят ли они какой-то прогресс в нашем выздоровлении.

Жена тоже выздоравливала. Она выглядела более привлекательной, самостоятельной и независимой, вот тогда пришло моё время волноваться. Я решил, что должен расти так же быстро, как она, иначе я не буду ей нужен, и она меня бросит.

Учитывая, насколько мы оба боимся перемен, я постараюсь сделать всё, чтобы предстоящий переезд прошёл гладко. Я постараюсь, чтобы дети до последнего дня ходили в школу: это даст им ощущение необходимой стабильности. Если наша жизнь будет спокойной и предсказуемой, то и сам переезд покажется более приятным.

Чтобы изменить свою жизнь, мне пришлось изменить свой взгляд на вещи

До прихода в Сообщество, я влачила жалкое существование. Я страдала депрессией, чувствовала себя беспомощной и одинокой. У меня не было ни сил, ни желания сдерживать чувства, они бурно и неожиданно вырывались наружу. Неделями я плакала, а иногда навзрыд рыдала от боли, смятения и ран, полученных в детстве.

Когда я нашла Программу, то уже была готова к новым действиям. Я старалась изменить то, что могу. Чувства стали другими, когда я приняла их. Я приняла своё прошлое и признала, что страдаю посттравматическим расстройством. Мне было сложно. Пришлось убеждать себя, что я имею право на все свои переживания.

Мне нужно было осознать и принять, что я ребёнок, переживший насилие. Только после того, как я разобралась в отношениях с родительской семьёй, во мне прибавилось сил. Стало гораздо легче выздоравливать и двигаться вперёд, потому что больше не нужно было подавлять воспоминания о прошлом и тратить энергию на проживание старых чувств. Только так я смогла обратить внимание и направить силы на обретение себя.

До сих пор у меня бывают вспышки воспоминаний о прошлом. Они приходят, и я проживаю их. Самые реалистичные, самые страшные моменты я проживаю так, будто снова возвращаюсь на много лет назад к месту событий. Я плачу, чувствую и выражаю свой гнев. Чтобы по сотне раз не проживать одно и то же травмирующее событие, я прихожу на собрание и вслух говорю о своих насильниках. Я бью подушку или колочу боксёрскую грушу и таким образом символически повергаю их. Я утверждаю себя. Благодаря группе я больше не чувствую себя одинокой.

Маленькими шажками я иду к большим переменам. Я работаю там же, где и раньше, но сейчас получаю удовлетворение, потому что использую весь свой потенциал.

Работа не изменилась, изменилась я. То же произошло с моим неидеальным браком. Мы с мужем теперь ближе, мы честны друг с другом и больше общаемся. Брак стал настоящим. Если мы в итоге разведёмся, то и развод будет по-настоящему, из-за действительно неразрешимых противоречий, а не по вине неясных личностных ожиданий, ценностей или границ. Я не считаю наш брак большой проблемой. Да, развод был бы тяжёлым испытанием, и сейчас я не хотела бы им заниматься. У меня и так много дел.

Я вырастила в саду прекрасные цветы, вкусные фрукты и овощи. Я всегда стараюсь выкроить минутку на себя и свои нужды. Каждый день я занимаюсь спортом, хожу на долгие прогулки. Я уделяю себе время, даже если у меня много дел и некогда перевести дух. Потому что я знаю: если я забуду себя, я потеряю всё, чего достигла в выздоровлении. Для меня важно в любых обстоятельствах заботиться о себе. Сегодня только так я могу жить.

Он не отступал

Меняться мне сложно, но абсолютно необходимо. Когда я начал посещать собрания, я впервые в жизни стал честным с собой. Я учился ценить свои отношения.

Выяснилось, что моя честность приносит мало радости друзьям и близким. Кто-то из них смог пройти со мной несколько шагов, другие – не сдвинулись с места. Мне пришлось их отпустить. Лучший друг, решив закончить наше общение, сказал, что считает Двенадцать шагов сектой. Хотя я был новичком, я всё равно понял, что у него сработал защитный механизм. Когда я рассказывал ему о программных открытиях, он не мог спокойно слушать, потому что видел в них угрозу. Он защищал себя, обесценивая то, что я говорил.

Какое-то время я не общался с родителями, потому что не смог бы держаться своей правды рядом с ними. Мне нужно было находиться среди выздоравливающих.

Помимо всего прочего я успел совершить в жизни такие омерзительные поступки, в которых не признавался никому, даже себе. Я ходил на собрания и говорил об этой неприглядной стороне своей жизни. Люди ценили мою честность. От них я получил то, чего меньше всего ожидал, – принятие.

Мне страшно отказываться от старых шаблонов и практиковать новое поведение, не зная, к каким результатам оно приведёт. У меня ощущение, будто я вот-вот потеряю равновесие, споткнусь или упаду. Когда мне удаётся поступить по-новому, я учусь чему-то такому, чего раньше не знал и не умел, чему-то лучшему.

Каждый день я пишу в дневнике. Если я зачитываю свои записи, меня часто посещают озарения. Проанализировав проблемы своей родительской семьи, я осознал, что моё собственное поведение принесло мне много боли.

Раз или два в неделю я посещаю собрания, этого достаточно, чтобы получать утешение, поддержку и стабильность, которые нужны мне, чтобы меняться дальше. Я знаю, что могу прийти в безопасное место, и это позволяет мне, не торопясь, небольшими шагами двигаться вперёд, признавать действительность и переживать инсайты.

Перемены нравятся не всем

От перемен мне небезопасно, я чувствую себя брошенной и одинокой. Я так и не нашла способ адаптироваться к этому процессу. Лучше бы ничего не менялось. В детстве я усвоила, что всё будет в порядке, если соблюдать правила. Я так и люблю правила и обожаю распорядок. Мне спокойно с ними. Гораздо сложнее для меня быть взрослой и самой замечать, когда люди нарушают мои границы.

Всем вокруг было трудно принять перемены, произошедшие во мне: и моим родственникам, и друзьям, и парню. Когда я начинала что-нибудь делать иначе, он вскидывал руки и стонал: «Ну не знаю, смогу ли я с этим мириться! » За этими словами скрывалась угроза, что он бросит меня, если я продолжу выздоравливать. Что ж, он был не одинок. Чем больше я менялась, тем чаще близкие намекали мне, что пора вернуться к старому поведению, потому что раньше со мной было проще.

Я надеялась, что дисфункциональные люди, постоянно мешавшие мне жить, в конце концов осознают своё плохое поведение, изменят его и будут следовать моим правилам. Этого не произошло. Все они по-прежнему пьют, употребляют наркотики или находятся во власти другого зависимого поведения. Я пыталась их контролировать, но тогда не менялись ни они, ни я.

До сих пор я общаюсь с родственниками, которые и не подозревают о своей дисфункции. Им кажется, что я больная, а мне – что они сами нездоровы. Я могу разговаривать с ними, только если не вмешиваюсь в их постоянные проблемы. Я не хочу сказать, что мне всегда удаётся держаться в стороне, скорее каждый раз, когда я замечаю приближение кризиса (а делать это становится всё легче и легче), я отступаю и даю возможность каждому из них сделать всё необходимое, чтобы им было хорошо и комфортно.

Труднее всего мне было усвоить, что я сама и есть тот человек, которому нужно изменить своё поведение. Главный подарок Программы – это понимание, что преувеличенные реакции родственников и друзей на мои перемены не имеют отношения лично ко мне. Они реагируют не на меня, а на свой страх, что их жизнь перестанет быть такой, как раньше. Благодаря этому открытию мне легче выздоравливать.

В выздоровлении я стала чувствовать страх и идти ему навстречу. В этом мне помогают Шаги, собрания и телефонные звонки анонимным.


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-10-04; Просмотров: 240; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.024 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь