Осознавание непроисходящей открытости ума.
Коль скоро медитатор добивается осознавания уверенности относительно объектов исследования упомянутых выше, он должен сбросить врождённое цепляние к субъекту медитации, облегчить свое внимание, отказаться от своего томления по переживанию, ослабить своё старание, оставить объект реализации, и сгладить направленность ума к самореализации. Короче говоря, такой [продвинутый] медитатор должен отказаться от всякого познания и представления о том, что такое это или то; ему надо совсем отказаться от своего желания медитировать, помнить, переживать, осознавать и т.п. Ему не следует даже и думать о том, чтобы связываться с какими-либо мыслями, но следует дать своему уму оставаться в нормальном, расслабленном состоянии, не вмешиваясь и не меняя его. Сделав так, медитатор должен позволить всякой мысли или явлению свободно течь, не отвергая, не изменяя, и не дробя её. Ему не надо следить ни за какими мыслями, и не стоит беспокоиться, порицать, или же исследовать в случае, если даже рассеян хоть на мгновение. Когда он вновь обрёл внимание, ему следует поддерживать обыкновенное осознавание в его неизменяемом состоянии, причём даже не думая о медитации, опыте или практике. В продолжение промежутков между медитативным погружением даже во время еды, или прогулки, медитатор должен насколько возможно сохранять неразличающее состояние, не познавая при этом сильных мыслей и не строя какие-либо проекты. За исключением небольших обращений и совершения подношений "тормы", ему следует не только уклоняться от всякой физической деятельности, но даже сторониться декламации текстов или выполнения иных форм религиозных упражнений. В затворе, медитатор должен спать держа ум в обыкновенном для него, неизмененном протяжении, свободном от всякого жгучего желания. Избегая таким образом всякой ментальной деятельности, ему надо оставаться, приятно проводя время, в течение многих дней. Он достигнет внутреннего раскрепощения от своей привязанности к хорошим переживаниям или же от цепляния к ощущению радости. Его отвращение к пагубным или ложным мыслям уберётся само. Какая бы простая мысль ни возникала, он будет познавать её как выражение пустоты, явялющейся медитационным состоянием, лишённым необусловленного происхождения или прекращения, неподверженным влиянию достижения или ослабления, приятия или неприятия. Не зависимо от того внимателен ли он или рассеян, в памяти или без памяти, переживает ли он или не переживает, осознаёт или не осознаёт, раз он познаёт все явления или существования, он должен суметь вызвать осознавание уверенности в том, что всякая мысль возникает, или растворяется сама по себе и является открытым, не имеющим опоры одиночным потоком, что всё – это медитационное состояние, и что медитация наполняет собой и длиться в течение всего [дня и ночи]. На данном этапе некоторые медитаторы могут очутиться в уме спокойной вялости272 вследствие чрезмерного напряжения контроля над ментальными функциями и мысленными потоками. Или же некоторые могут испытывать чувство тяжести, неудобства, или депрессии из-за смешения интроспекции ума и психосоматических энергий. В подобном случае данным медитаторам следует отдохнуть, расслабиться, используя подходящее средство восстановления сил, и дать мыслям течь свободно некоторое время. Однако, когда возникает безупречное переживание, его надлежит усваивать в течение нескольких дней. В этот период медитаторам надо время от времени выяснять есть ли такой ум и ментальное событие, кое не находится в медитационном состоянии. Раз они обнаруживают, что рассеянный или сонный ум не в медитации, им следует изучить сущностную или присущую каждому ментальному событию природу, с тем чтобы осознать его постоянную природу. Сараха объясняет это:
Всякий кто медитирует на самовозникающем, неразмышляющем осознавании, медитирует на самопроизвольном исполнении.
Он продолжает:
Непонятийный ум не ищут где-то в другом месте и не отыскивают его естественные достоинства иными путями кроме удаления неблагоприятных условий. Их нельзя раскрыть через тантры и шастры. Ум в отсутствие страстного желания и прилипания остаётся чистым от грязи существования.
И опять:
Сущностная природа ума свободна от хороших либо плохих качеств. Чтобы актуализировать её, не нужен процесс внутреннего развития, ибо ум-то, отказавшийся от таких процессов, и является громадным высшим блаженством.
Он так резюмирует это:
Тот, кто обратил свой ум в неразличающее состояние, достигнет высочайшего просветления.
И:
Когда ум прочно и неподвижно остаётся в своём естественном состоянии, произойдёт внутреннее освобождение от условий сансары.
И:
Никогда не отступишь от вида единственности, коль скоро понимаешь, что все эти действия суть продолжение ума – видение, слушание, касание и вспоминание, приём пищи и чувствование запаха, ходьба, прогулка и сидение, разговор и болтовня.
Далее следуют ещё некоторое другие просветлённые изречения. Первое – Шавари:
Тот, кто воспринимает реальности сансары и нирваны, признаёт, что они вовсе не содержат какой-либо самоприроды. Благодаря этому он устраняет упование и страх. Как сюда может затесаться стремление принимать или отвергать?
Так же он провозглашает:
Ах, нужно ли мистику, который уже реализовал чистое недвойственное состояние, принимать или отвергать что-нибудь? Я не воплотил и не отбросил никакие реальности; тебе, сын мой, не следует внушать кому бы то ни было поступать иначе.
Вирупа подробно объясняет это:
Для того, кто находится по ту сторону двойственности знания и знающего, не существует ни различения ни пристрасия; для того, кто достиг чистой равностности, нет двойственности разделения и объединения; тому, кто осознал это, не о чем спрашивать других; для того, кто воспринимает все разнообразные формы как дхармакаю, не существует мысли о приятии или отказе; у того, кто вышел за границы двойственности медитации и не медитации, нет порока ложного восприятия. Это [состояние] не зависит от чувственных явлений или не явлений; будучи отделенным от всевозможных понятийных образов, оно свободно от какой-либо озабоченности действием и действующим; оно не следует за желаниями, упованием или страхом.
И:
Где ум непричастен различению, там нет ни осквернения ни сомнения; где ум прямо воспринимает присущую реальность, там нет раздвоения знания и знающего.
И опять:
Актуализируй смысл того, что является чистой, предельной реальностью! Это лучшее средство дать осознаванию блаженствовать в естественном состоянии без какой бы то ни было озабоченности по поводу отказа или принятия, действия или остановки.
Тилопа говорит:
[Природа] ума ни изменяема ни неизменяема. Пойми, что она изначально чиста, и вне концепций.
И он объясняет:
Воздерживаясь от размышления или созерцания, изучения или анализа, медитации или совершенствования, также как и от упования и страха, ментальное прилипание к ним самопроизвольно успокоится, и ум сам настроится на исконную внутреннюю реальность.
И:
Сильное желание затемняет сияющую ясность ума; оно приводит к нарушению отличительных заповедей и священных обязательств. Когда ум не думает и не скован желанием, все возникающие мысли успокоятся сами, словно волны океана стихают сами собой. Когда ум не поддаётся своей обусловленной разновидности и не забывает значение непостижимой реальности, тем самым ум предохранится от несоблюдения священных обязательств, вроде того как свет предохраняет от нового наступления темноты. Тот, кто остерегается разнообразных внутренних желаний и крайних взглядов [на реальность], осознаёт доктрины воплощённые в три собрания писаний [трипитака].
Дже Гампопа поясняет:
Ни принимая ни отвергая, не разыскивая пути самореализации и не размышляя о результате, я умиротворил надежды и страхи. Осознав ошибочное обозначение реальности, я уничтожил внутреннее жульничество.
Он продолжает так:
С безначальных времён ум никогда не имел какого-либо действительного существования. Для того, кто реализовал осознавание посредством динамческих и устойчивых условий ума, все стремления и желания покажутся тщетной попыткой вырастить урожай в небе.
И:
Ум надо отпустить свободно без направления. Сохраняемое внимание должно быть отброшено в отсутствие объекта. Ум должен остаться в своём обыкновенном состоянии без медитации. Таким образом, в отсутствии контроля за ним, ум радостен и лёгок.
И далее:
Где внимание не подпитывается, нет опасения отвлечься; где нет разделения между погружением и постпогружением, там нет промежуточного состояния; где есть разные восприятия в протяжении реальности, там нет принятия или отказа; где есть ошибочное обозначение всего, присутствует осознавание ошибочности.
Гампопа заключает:
Для того, кто уже осознал нереальность ума, все космические явления и существования суть протяжение пустоты; для того, кто не придаёт значения различению, все [возникающие мысли] спонтанно раскрепощены; для того, кто стережётся внутренних желаний и привязанностей, все вещи остаются гармоничным единообразием; для того, кто осознал всё это, медитация – это непрерываемый поток.
Существует много похожих высказываний. Медитаторы могут почитать Кхаппа Нгончунг для дальнейшего разъяснения.
