Понятие доказывания в отечественном уголовном судопроизводстве

В теории уголовного процесса не сложилось единства взглядов в отношении понятия доказывания. Не вносит дополнительной ясности в понимание этих дефиниций и УПК РФ 2001 года. Хотя, на первый взгляд, при осмыслении положений, изложенных в статье 85 УПК РФ, можно прийти к категоричному выводу о том, что понятие доказывания указано законодателем весьма ясно. Согласно указанной норме, доказывание состоит в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления обстоятельств, предусмотренных статьей 73 УПК РФ.

Законодательное понятие доказывания частично в свернутом, а частично в развернутом виде содержит в себе ряд признаков, которые нуждаются в дополнительной рефлексии. Причем такой рефлексии, которая бы включала теоретический анализ дефиниции доказывания. Цель – выявление признаков понятия доказывания. Условия рефлексии – осмысление доказывания, исходя из того, что доказывание является продуктом культурно-исторического наследия и духовно-нравственного наследия российского народа.

В Толковом словаре русского языка отсутствует слово «доказывание». В отличие от Толкового словаря в отечественной науке уголовного судопроизводства словом «доказывание» обозначают форму мыслительной деятельности. Применительно к уголовно-процессуальной сфере доказывание можно определить как форму мыслительной деятельности, заключающейся в обосновании вывода, «о правовой природе события путем ссылки на фактические обстоятельства, правовые нормы, руководящие разъяснения высших судебных органов и научные положения»[1].

В подобном контексте понятие доказывание не в полной мере укладывается в законодательное определение исследуемой дефиниции. УПК РФ в статье 85 речь ведет о доказывании как не о форме мыслительной деятельности, а более как о практической деятельности. Так, из трех составляющих законодательного содержания доказывания, состоящего из собирания, проверки и оценки доказательств, только последнею из них, а то с большой натяжкой можно отнести к форме мыслительной деятельности. Подобный вывод обоснован контекст-анализом законодательного значения терминов «собирание доказательств», «проверка доказательств» и «оценка доказательств».

По действующему УПК РФ собирание доказательств в значительной части внешне представляет собой систему практических, а не мыслительных действий субъектов, осуществляющих доказывание по уголовному делу. Согласно частям 1 и 3 статьи 86 собирание доказательств осуществляется: 1) дознавателем, следователем и прокурором посредством производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ; 2) защитником путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, а также истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны представлять запрашиваемые документа или их копии.

Следует обратить внимание и на то, что наряду с буквальным смыслом действий, предусматривающих собирание доказательств, законодатель включает в сферу собирания доказательств действие, которое (на первый взгляд может показаться именно так) только с большими оговорками можно отнести к собиранию доказательств. Здесь речь идет о положении ч. 2 ст. 86 УПК РФ, предусматривающей, что подозреваемый, «обвиняемый, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители вправе представлять (выделено автором) письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств».

Законодатель не случайно включил представление доказательств в орбиту действий, связанных с собиранием доказательств. Рассмотрение законодателем представления доказательств, как одного из способов собирания доказательств, включает не только представление того или иного доказательства как такового тому или иному должностному лицу, ведущему производство по уголовному делу, но и принятие последним, представляемого доказательства. По результатам принятия доказательства (как по результатам любого следственного действия), представленного следователю должен составляться протокол принятия доказательства[2].

Термин «собирание доказательств» в УПК РФ используется в сугубо практическом смысле. Это, конечно, не означает, что законодатель против того чтобы в ходе собирания доказательств лица, осуществляющие доказывание не думали. Здесь суть в другом, а, именно, в том, что законодатель, подчеркивая практическую направленность способов собирания доказательств, тем самым демонстрирует направление реализации (превращения) мыслительных и абстрактных логических форм в действенные механизмы уголовно-процессуального доказывания.

К проверке доказательств относят анализ и проведение на его основе «необходимых следственных или судебных действий»[3]. Согласно статье 87 УПК РФ проверка доказательств осуществляется посредством: 1) сопоставления проверяемых доказательств с другими доказательствами, 2) установление источников доказательств, 3) получение иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство.

Сопоставление проверяемых доказательств, как способ проверки доказательств, состоит, с одной стороны, в физическом сопоставлении, проверяемых доказательств (например, при их осмотре, в ходе экспертного исследования следов, образцов почерка и т. д.). С другой стороны, суть сопоставления проверяемых доказательств заключается в мысленном сопоставлении, проверяемых доказательств, например, посредством анализа их содержания.

В этой связи свою специфику как способ проверки доказательств имеет и установление источника доказательства. Если источник доказательства неизвестен, то доказательства являются недопустимыми. Например, не могут быть допущены в качестве доказательств показания потерпевшего, свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ). В этой связи, представляется что, когда законодатель ведет речь об установлении источника доказательства, то он, прежде всего, имеет в виду то, что разные по форме доказательства в ретроспективном плане могут иметь один источник доказательств, хотя внешне каждое доказательство будет иметь самостоятельное значение. Например, изъятое в ходе осмотра места происшествия орудие преступление формально имеет три источника доказательства: во-первых, протокол осмотра места происшествия (протокол следственного действия); во-вторых, протокол осмотра вещественного доказательства (протокол следственного действия); в-третьих, само вещественное доказательство. Поэтому трудно согласиться с имеющей место в уголовно-процессуальной литературе позиции о том, что проверку доказательств путем «установления» их источника следует понимать «в том смысле, что при неизвестности или неопределенности источника полученных сведений или их происхождения необходимо восполнять этот недостаток путем собирания дополнительных доказательств»[4].

«Собирание дополнительных доказательств» по существу фактически тождественно третьему способу проверки доказательств – «получение иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство». Следовательно, «установление» источника доказательств, как способ проверки доказательств, не может включать в себя хоть и связанной с ним, но все самостоятельный способ проверки доказательств. В тех же случаях, когда законодатель говорит о получении иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство, то он подразумевает фактически производство ряда дополнительных действий, осуществляемых по правилам, предъявляемых уголовно-процессуаль­ным законом для собирания доказательств. Здесь важно обратить внимание на то, что исследуемый способ проверки доказательств является как бы завершающим этапом в процессе проверки доказательств. Если предшествующие два способа не развеяли сомнения в сознании у лица, проверяющего доказательство, то законодатель предусматривает безапелляционный способ разрешения возникшего сомнения – это производство дополнительных действия, направленных на получение дополнительных доказательств. Например, уголовно-процессуальный закон в ряде случаев обязывает дознавателя, следователя, прокурора и суд, минуя «сопоставление» и «установление», приступать к получению иных доказательств. В частности, такая обязанность у должностных лиц, осуществляющих доказывание по уголовному делу, возникает в ходе:

1) проверки ранее полученных показаний нескольких лиц, в которых имеются существенные противоречия (необходимо произвести между ними очную ставку) (ст. 192 УПК РФ);

2) проверки показаний свидетеля, потерпевшего, подозреваемого и обвиняемого об опознании лица или предмета (необходимо предварительно допросить этих лиц об обстоятельствах, при которых они наблюдали это лицо или предмет, а также о приметах и особенностях, по которым они могут его опознать) (ст. 193 УПК РФ);

3) проверки имеющихся доказательств в деле, указывающих на причины смерти или вреда, причиненного здоровью; вызывающих сомнение относительно вменяемости или способности подозреваемого, обвиняемого самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве и другие обстоятельства, указанные в статье 196 УПК РФ (необходимо обязательно провести судебную экспертизу);

4) проверки заключения эксперта в случаях его недостаточной ясности и полноты (необходимо производство дополнительной экспертизы) (ч. 1 ст. 207 УПК РФ);

5) проверки заключения эксперта в случаях возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличия противоречий в выводах эксперта или экспертов (необходимо проведение повторной экспертизы) (ч. 2 ст. 207 УПК РФ).

Законодатель в положениях, изложенных ст. 87 УПК РФ, говорит о проверке доказательств и не более. Обратной стороной проверки доказательств является оценка доказательств. Законодатель не указывает, что следует понимать под оценкой доказательств, однако, называет ее условия (ст. 17 УПК РФ) и правила (ст. 88 УПК РФ). В теории уголовного процесса не сложилось единства взгляда относительно понятия оценки доказательств. Одни процессуалисты (А.А. Кобликов[5], И.Л. Петрухин[6], Л.Т. Ульянова) понимают под оценкой доказательств мыслительную деятельность. Например, Л.Т. Ульянова пишет: «Оценка доказательств – это мыслительная деятельность судей, прокурора следователя, лица, производящего дознание. Состоит она в том, что эти лица, руководствуясь своим внутренним убеждением, основанном на всестороннем, полном и объективном рассмотрении доказательств в их совокупности, законом и правосознанием, решают вопрос о допустимости, относимости и достоверности каждого доказательства и достаточности их для принятия процессуального решения»[7].

Вторые – Б.Т. Безлепкин, А.Р. Белкин, Р.С. Белкин, А.И. Винберг, И.Б. Михайловская рассматривают оценку доказательств как сугубо логический процесс «установления наличия и характера связей между доказательствами, определения роли, значения, достаточности и путей использования доказательств для установления истины»[8].

Третьи – А.И. Глушков[9], П.А. Лупинская, Г.М. Миньковский, М.С. Строгович[10] под оценкой доказательств понимают мыслительную и логическую деятельность. «Оценить доказательства, – писал Г.М. Миньковский, – означает прийти к однозначному обоснованному выводу о допустимости и относимости, а затем о достоверности или недостоверности фактических данных, существовании обстоятельств, устанавливаемых этими данными, их значения для дела… Оценке подлежит как каждое отдельное доказательство, так и все собранные доказательства в целом (их совокупность)»[11]. В таком же смысле понимает оценку доказательств и П.А. Лупинская. Она видит в оценке доказательств «мыслительную, логическую деятельность, имеющую своей целью «определение допустимости, относимости, достоверности, значения (силы) каждого доказательства и достаточности их совокупности для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания»[12].

Если сопоставим между собой, изложенные взгляды на понятие оценки доказательств, то, думается, что более убедительным является взгляд, высказанный М.С. Строговичем, П.А. Лупинской, Г.М. Миньковским и А.И. Глушковым. Они исследовали понятие оценки доказательств системно и вложили в него ряд (составляющих) признаков, которые являются важными для понимания ее сути. Рассмотрим более подробно составляющие оценки доказательств, опираясь в своих суждениях на концептуальные разработки П.А. Лупинской. Итак, оценка доказательств – это прежде всего «мыслительная, логическая деятельность». Здесь необходимо обратить внимание на то, что оценка доказательств рассматривается как деятельность. Причем не просто деятельность, а деятельность «мыслительная, логическая». Закономерно возникает вопрос. Почему П.А. Лупинская, когда говорит об оценке доказательств, давая определение понятию оценки доказательств, использует слово деятельность в контексте сочетания слов «мыслительная» и «логическая», причем через запятую?

Первая мысль, которая возникает при попытке сделать аргументированный ответ на поставленный вопрос, такова – П.А. Лупинская фактически использует слова «мыслительная» и «логическая» в качестве синонимов. Однако, это поверхностный взгляд и оценка суждения П.А. Лупинской. Думается, на самом деле, когда П.А. Лупинская раскрывает понятие оценки доказательств посредством указания на «мыслительную, логическую деятельность», она вкладывает в оценку доказательства два смысла. Первый, – оценка доказательств – это мыслительная деятельность, второй, – оценка доказательств – это логическая деятельность. Каждый из этих смыслов имеет самостоятельное значение для понимания сущности оценки доказательств как уголовно-процессуального явления. Поэтому, не случайно П.А. Лупинская в тех случаях, когда дает определение понятия оценки доказательств выделяет два уровня целей. Первый, – это определение допустимости, относимости, достоверности, значения (силы) каждого доказательства и достаточности их совокупности. Второй уровень целей оценки доказательств составляет установление обстоятельств, входящих в предмет доказывания.

Для каждого из этого уровней целей характерно то, что они имеют, хотя и связанные, но самостоятельные способы достижения. Так, определение допустимости, относимости, достоверности, значение (силы) каждого доказательства и достаточности их совокупности осуществляется посредством мыслительной деятельности, а установление обстоятельств, входящих в предмет доказывания достигается посредством логической деятельности. Поэтому П.А. Лупинская, определяя оценку доказательств делит ее на два вида деятельности: мыслительную и логическую. Причем, словосочетание «мыслительная деятельность» используется сугубо для ее отличия от логической деятельности, поскольку мыслительная деятельность (мышление) представляет собой прежде всего «психический процесс самостоятельного искания и открытия существенно нового, то есть процесс опосредствованного и обобщенного отражения действительности в ходе ее анализа и синтеза, возникающей на основе практической деятельности из чувственного познания далеко выходящие за его пределы»[13].

 В содержательном плане мыслительная деятельность в основном – это психическая деятельность, которая структурно состоит из двух мыслительных процессов: мыслительного процесса анализа и мыслительного процесса синтеза. Мыслительный процесс анализа заключается в вычленении, выделении или выявлении какого-либо объекта, а мыслительный процесс синтеза включает раскрытие отношения между анализируемыми объектами или их свойствами. Таким образом, главный механизм мыслительной деятельности есть анализ «через синтез (то есть включению познаваемого объекта во все новые связи, благодаря чему он выступает в своих новых качествах, свойствах, характеристиках)»[14].

Смысл главного механизма мыслительной деятельности в доказывании становится еще более понятным в контексте положений ст. 88 УПК РФ, которая имеет наименование «Правила оценки доказательств». Буквально УПК РФ раскрывает сущность правил оценки доказательств так: «каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела».

В процессе мыслительного процесса анализа осуществляется вычленение, выделение или выявление (движение от действия к причине) доказательства (объекта). Раскрытие отношения между имеющимися доказательствами (так собранные доказательства подлежат оценке в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела) и их свойствами (допустимостью, относимостью, достоверностью) является синтезом (движение от причины к действию).

При этом уголовно-процессуальный закон не раскрывает содержания правил оценки доказательств. Пожалуй, косвенно за исключением одного – допустимости доказательств. Правда Конституция РФ устанавливает, что при «осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона» (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ). Видно, что в указанном положении Конституции РФ речь идет о недопустимых доказательствах. Однако, если осмыслить положения Конституция РФ, касающиеся недопустимых доказательств, нетрудно прийти и к пониманию, что следует понимать под допустимыми доказательствами. Если следовать смыслу изложенного в Конституции понимания недопустимых доказательств, то под допустимыми доказательствами следует понимать такие доказательства, которые получены без нарушения федерального закона. Таким образом, под допустимыми доказательствами следует понимать те из них, способ получения которых соответствует формальным правилам, прямо указанным в уголовно-процессуальном законе[15]. Процессуальная форма при таком подходе становится самодовлеющей и превращается в самоцель. При этом совершенно упускается из виду, что способствует или не нет процессуальная форма достижению цели уголовно-процессуального доказывания[16].

По отношению к относимости доказательства, как правила его оценки, в уголовно-процессуальной литературе также не сложилось единого подхода в ее понимании. Одни авторы считают, что относимость – это признак доказательств[17]; другие называют ее свойством[18]; третьи полагают, что относимость – это элемент оценки доказательств[19]; четвертые определяют содержание относимости доказательств как взаимосвязь доказательств с обстоятельствами дела, как способность доказательств свидетельствовать по делу[20]; пятые исходят из того, что относимость доказательств – это способность доказательства своим содержанием служить средством установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела[21].

Анализ подходов к определению относимости показывает, что, несмотря на их различие, сущность относимости учеными-процессуалистами понимается одинаково, а именно способность доказательства своим содержанием выступать в качестве средства установления обстоятельств, входящих предмет доказывания. В этом смысле относимость доказательств может выступать и в качестве его признака, свойства, элемента оценки, а также связи с обстоятельствами, имеющими значение для дела (предмета доказывания). Подтверждением верности сказанного является то, что «относимость следует считать содержательным критерием допустимости доказательств»[22].

Относимость доказательств не стоит ограничивать только способностью доказательства служить средством установления предмета доказывания[23]. Для признания доказательства относящимся к делу достаточно, чтобы его можно было использовать для: 1) установления промежуточных фактов, совокупность которых позволяет, в конечном счете, установить обстоятельство, входящее в предмет доказывания; 2) установления факта и обстоятельства, уже установленными другими доказательствами, в целях усиления надежности и проверки системы доказательств определенной версии, иными словами путем дублирования имеющихся доказательств; 3) опровержения фактов, относящимся к другим версиям, исследуемым по делу; 4) проверки полноты достоверности собранных доказательств по делу путем исследования условий их формирования, передачи и хранения[24].

Подобная способность доказательств посредством его относимости служить средством установления, опровержения и проверки иных фактов и обстоятельств объясняется следующими соображениями. Во-первых, современное доказывание исходит из так называемой теории улик (косвенных доказательств). Ее суть еще в середине ХIХ века В.Д. Спасович с присущим ему изяществом изложил следующим образом. «Доказательство посредством улик, – пишет В.Д. Спасович, – это сам разум, который, возмужав и окрепнув, предъявляет свои права и говорит: дайте мне место приличное, дайте мне непосредственное участие при устроении человеческих отношений»[25].

Во-вторых, теория улик предусматривает оперирование именно уликами, а не прямыми доказательствами, поскольку содержание последнего представляет связь с доказываемым им положением с полной очевидностью, в силу чего оно не нуждается в применение к нему мышления со стороны судьи. В отличие от прямых доказательств улика – это «факт, – пишет М.П. Шаламов, – прямо не указывающий, кто и какое преступление совершил. Из него можно сделать лишь вывод о каком-то другом факте, а этот последний приводит к искомому положению. К установлению того или иного обстоятельства приводит иногда длинная цепь улик, через сложные лабиринты причин и следствий, посылок и заключений – таков тот сложный путь, который нередко приводит к установлению искомых по делу положений»[26]. Таким образом, относимость доказательств содержательно представляет собой мыслительный процесс, который посредством анализа и синтеза исследует содержание доказательств. Она создает своеобразный структурный «скелет» непротиворечивой системы улик.

 Под достоверностью доказательств, как одного из правил оценки доказательств, в процессуальной литературе обычно понимается либо как «определение их содержания действительности»[27], либо как «истинность содержания которого (то есть соответствие действительности заключенных в нем фактических данных) признается заслуживающего полного, несомненного доверия»[28]. 

Достоверность – форма существования истины, которая означает, что выводы не только соответствуют действительности, «но и «достойны веры» – доказаны, обоснованны»[29]. Когда говорят о достоверности доказательств, то прежде всего имеют в виду объективно-субъективную категорию, единство содержания и формы, где объективная «основа доказательств образуется в результате взаимодействия события с окружающей обстановкой»[30].

Достоверность доказательств, как правило, определяется лишь на каком-то завершающем этапе их исследования. Строго говоря, любое доказательство становится достоверным лишь при разрешении производства в целом. Когда говорят о достоверности доказательств, то всегда с определенной долей условности, имеют в виду потенциальную достоверность доказательств. В противном случае мы будем ходить по замкнутому кругу, исследуя и оценивая неизвестно что и получая сразу достоверные доказательства в готовом виде при окончательном разрешении дела. Поэтому, представляется, что каждое доказательство является достоверным с момента его получения соответствующим субъектом и остается таковым, «пока не будет забраковано и исключено»[31].

Структурно достоверность доказательств[32], как правило его оценки, состоит: 1) изучается лицо, располагающее доказательством (например, свидетель и потерпевший), с точки зрения его способности давать правдивые и полные показания; 2) изучается характер и условия обнаружения доказательства; 3) анализируется содержание доказательства; 4) доказа­тельство, полученное из данного процессуального источника, сопоставляется с доказательствами, полученными из других процессуальных источников.

Оценка достоверности доказательств есть мыслительный процесс, осуществляемый на основе анализа и синтеза, в результате которого доказательство становится очевидным (сведенным в отношении причины и действия). В итоге оценки доказательства с позиции достоверности лицо, оценивающее доказательство, приходит к убеждению, что содержание доказательства соответствует действительности.

Создание боеспособной системы улик в целом осуществляется на основе такого правила оценки доказательств, как их достаточность. УПК РФ, указывая на достаточность доказательств, не раскрывает, что следует понимать под достаточностью доказательств лицам, осуществляющим доказывание по уголовному делу. Если же буквально следовать букве и духу ч. 1 ст. 88 УПК РФ, то следует прийти к такому выводу. Под достаточностью доказательств законодатель понимает совокупность собранных доказательств необходимых для разрешения дела.

Подобная трактовка законодателем достаточности доказательств частично в свернутом, а частично в развернутом виде содержит в себе ряд признаков. Во-первых, достаточность доказательств, предполагает совокупность. Во-вторых, – цель (разрешение дела). В-третьих, – деятельность. Совокупность доказательств – это не простая сумма доказательств, а интегративно упорядоченная их система. Под системой доказательств, исходя из общих разработок по теории систем, следует понимать функционирование взаимодействующих доказательств и их связей друг с другом и средой функционирования. Связь системы доказательств определим как ограничение степени «свободы» доказательств. Это понятие одновременно характеризует и строение (статику), и функционирование (динамику) системы доказательств и обеспечивает возникновение и сохранение ее целостных свойств.

Обеспечение целостных свойств системы доказательств осуществляется системой способов мыслительной деятельности и логической деятельности, исходя из мировоззренческих идей относительно сущего и должного в уголовном судопроизводстве (системы принципов уголовного процесса). При этом рассмотрение достаточности доказательств через призму системного анализа предполагает не только исследования доказательств, как определенной системы, но и определение цели функционирующей системы доказательств.

В отличие от допустимости, достоверности и относимости доказательств достаточность доказательств «характеризует не одно, отдельно взятое доказательство, а их совокупность. Определение достаточности является заключительным и, пожалуй, наиболее сложным этапом оценки доказательств[33]. Цель функционирующей системы доказательств состоит в исследовании совокупности доказательств с позиции единого целого.

Использование словосочетания «функционирующая система доказательств», на первый взгляд, может показаться неуместным. Вместе с тем, когда мы ведем речь о достаточности доказательств как функционирующей системы доказательств, то прежде всего имеем ввиду следующее. Достаточность доказательств – это еще и система мыслительных действий, направленных на исследовании доказательств как единого целого. Поэтому при использовании словосочетания «функционирующая система доказательств» акцентируется и на этой стороне достаточности доказательств.

Структурно достаточность доказательств содержит следующие признаки: во-первых, системы доказательств как единого целого; во-вторых, – цель (исследования совокупности доказательств как единого целого); в-третьих, – мыслительную деятельность (систему мыслительных действий). Достаточность доказательств является своеобразным заключительным этапом в исследовании доказательств. Достаточность доказательств – это своеобразная кульминация мыслительной деятельности (оценки доказательств), имеющая своей целью, с одной стороны, подготовить основу для следующего этапа деятельности, которая уже в своей значительной части будет осуществляться посредством логических методов. С другой, – сформулировать личное (внутреннее) убеждение в верности доказательств, руководствуясь при этом правилом – «никакие доказательства не имеют заранее установленной силы» (ч. 2 ст. 17 УПК РФ). Таким образом, при оценке доказательств[34] с позиции их достаточности собственно юридические проблемы при формировании внутреннего убеждения переплетаются со сложнейшими проблемами метафизики, познания, психологии, логики и других наук.

В этой связи внутреннее убеждение можно рассматривать в метафизическом[35], онтологическом и психологическом аспектах. С позиции метафизики внутреннее убеждение – это убеждение субъекта доказывания, рассматриваемое сквозь мировоззренческие и ментальные предельные смыслы, складывающаяся в сознании конкретного культурного типа как субъекта бытия, познания, деятельности. Поэтому, когда субъект доказывания, оценивает доказательство по правилам его достаточности в метафизическом плане – это означает не онтологическое решение проблемы оценки доказательств, но и не индивидуалистическая их интерпретация, а интерпретация доказательств сквозь призму культуры и порождаемой ею экзистенции. Метафизика внутреннего убеждения есть мостик, связывающее абстрактные мысли о доказательствах и со смыслами доказывания. В результате абстрактные мысли о доказательствах вновь превращаются в «человеческие, расцвечивает всем богатством национального духа, переживанием, нравственностью, преломляет через духовные основания бытия национальной культуры»[36].

В смысле изложенного метафизическим проявлением в УПК РФ являются положения, установленные в части первой статьи 17 УПК РФ. В соответствие с этой нормой судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, оценивают доказательства по внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь законом и совестью. На первый взгляд может показаться, что закон и совесть не имеет никакого отношения к метафизической составляющей внутреннего убеждения. Однако, представляется, что это далеко не так. Ибо, закон и совесть в значительной своей части содержат метафизическую составляющую. Закон – это не только совокупность, имеющих высшую законную силу формальных правил, установленных и обеспеченных государством в качестве общевозможных и общеобязательных, но и еще по своему исходному пункту (правосознанию законодателя) является глубоким источником духовной жизни[37].

Внутреннее убеждение как знание (с позиции онтологии) – это убеждение в установлении (не установлении) каких-либо доказательств. В психологическом аспекте – «чувство уверенности в обоснованности своих выводов об обстоятельствах дела»[38]. Итак, в основе внутреннего убеждения лежит достаточность доказательств. В этом смысле, достаточность доказательств есть завершающий этап (элемент) мыслительной (психической деятельности) по оценке доказательств направленной на формирование целостной системы доказательств (совокупности фактов и доводов).

Процесс доказывания по уголовному делу не исчерпывается сугубо мыслительной деятельностью, наряду с ней доказыванию присуща логическая деятельность, которая состоит уже не в формировании системы (совокупности) доказательств, а использование последних для достижения выше уже называемой законодательной цели – разрешения дела. Если же в целом подвести итог изложенному, то следует заключить следующее. УПК РФ предусматривает два вида деятельности, процедуру которых визуально воспринимать невозможно – это мыслительную деятельность и логическую деятельность. Причем правила мыслительной деятельности и логической деятельности имеют специфику в силу того, что уголовно-процессуальным законом определяет правила оценки этих видов деятельности.

Произведенные рассуждения позволяют нам сформулировать Оно таково. Под доказыванием в отечественном уголовном процессе следует понимать обусловленную системой мировоззренческих идей уголовного судопроизводства и целью доказывания, а также осуществляемую на основании внутреннего убеждения, с одной стороны, мыслительно-практическую деятельность (собирание, проверка и оценка доказательств), с другой – мыслительно-проверочную, логическую деятельность субъектов доказывания.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: