Военно-дипломатический симбиоз

Непревзойденный мастер политической интриги жил и «творил» в очень бурную эпоху. Казалось бы, трудно было кого-либо удивить лихоимством в годы развеселых кутежей временщиков Директории, в годы Консульства и тем более - в годы блистательной Империи. Однако Талейран изумлял своих современников и количеством взяток, и их размерами.

Без малейших угрызений совести Талейран получал взятки от союзников и противников, колоний и метрополий, европейских держав и мелких княжеств: от правителей Англии, Пруссии, Австрии, Испании, Португалии, лоскутной Германии и столь же лоскутной Италии, и даже от Персии, Турции, Соединенных Штатов… Он получал деньги от буржуа и аристократов, банкиров и кардиналов, от королей и императоров, победивших и проигравших, и от всех прочих, кто нуждался в его услугах…

Как в один голос утверждали его современники, что такое совесть, Талейран знал лишь понаслышке, и потому она его никогда не мучила.

Светлейший князь Беневентский был на редкость беспринципным человеком и потому оставил в назидание потомкам афоризм, не потерявший свою актуальность и поныне:

«В политике нет убеждений, есть обстоятельства».

Прекрасно зная человеческую натуру и свойственные ей пороки, Талейран весьма дифференцировано подходил к наложению личных «контрибуций», которые, естественно, клал в свой бездонный карман. Согласно его табели о рангах, владетельные принцы и эрцгерцоги должны платить больше, чем мелкопоместные герцоги или князья, короли - больше, чем принцы, а правители европейских держав - больше, чем прочие государи.

И те же короли лоскутных монархий могли сколько угодно возмущаться «разбоем на большой дороге»: мол, почему это они должны платить больше, чем герцоги или князья? На главного «разбойника» с большой дипломатической дороги это не производило ровно никакого впечатления.

- Ваше величество, да потому и больше, - учтиво объяснял Талейран, - что королевство не чета герцогству или княжеству. Короли, помазанные на царство, много выше владетельных принцев или герцогов, а уж тем более - князей, - министр делал подобострастный поклон, показывающий, насколько князь Беневентский ниже по положению его визави, мелкопоместного короля. - Именно поэтому к королям обращаются: «Ваше величество», к принцам и герцогам - «ваше высочество», а к князьям - всего лишь «ваше сиятельство», - он снова кланялся, еще более подобострастно. - Не учитывать величия королевств означает неуважение к самим королям, положивших столько сил и стараний, чтобы сохранить свои блистательные короны, полученные из рук своих доблестных предков.

Крыть надменным потомкам знатнейших королевских семей Европы было нечем, и они были вынуждены признать требования ненасытного корыстолюбца в какой-то мере справедливыми.

Невозможно подсчитать все незаконные вознаграждения Талейрана, «нажитые непосильным трудом»: все его независимые «аудиторы» утомлялись с подсчетами уже за первые два с половиной года его службы в Министерстве внешних сношений. (Именно эта цифра и «гуляет» в литературе и в Интернете: 13 млн. 650 тыс. франков золотом. - Прим. авт.)

Еще при Директории Талейран имел большой, роскошно отделанный и прекрасно меблированный особняк с многочисленными слугами и лакеями, и тратил на его содержание огромные суммы. Любил князь давать и званые обеды, где стол поражал гостей дорогими винами, изысканными блюдами и количеством их перемен.

Не менее расточительна была и другая статья: содержание красивых любовниц из очень известных аристократических семей. Что, с учетом его достаточно заурядной внешности и полученного в детстве увечья, было бы немыслимо без оплаты их дамских расходов «на булавки»: шикарные экипажи, английские скакуны, наряды из шелка и бархата от модных парижских или римских кутюрье, норковые шубки и манто из сибирских соболей, золотые украшения с бриллиантами, сапфирами или изумрудами от лучших ювелиров Европы… И так далее, и тому подобное.

Трудно сказать, какая из этих статей была более разорительна… Однако с учетом того, что князь Беневентский любил роскошь и жил на широкую ногу, то на первых порах ему не хватало сравнительно честно заработанных миллионов, и он постоянно изыскивал дополнительные источники финансирования своих прихотей и желаний.

Те взятки в десятки и сотни тысяч франков, с которых он начинал при Директории, кажутся детскими шалостями по сравнению с тем, как он стал брать при Наполеоне Бонапарте.

Во времена Империи из завоеванных королевств и княжеств во Францию хлынул колоссальный поток золота, который казался неистощимым. Императорские дворцы поражали иностранцев невиданной роскошью, богатством отделки, количеством предметов искусства мирового значения, а сам двор Бонапарта - грандиозными балами, парадными обедами и прочими празднествами, обходящимися Франции в астрономические суммы.

Не зевал и Талейран: подношения за его содействие в решение всевозможных проблем европейских, азиатских и американских государств стали измеряться миллионами в звонкой монете. (Само имя Талейрана превратилось в своеобразный «мировой бренд» и, стало быть, по дешевке заполучить его подпись даже под самым незначительным документом не представлялось возможным. - Прим. авт.)

Росли и его расходы: кроме парижских особняков он теперь владел и великолепным замком в Валансе, который отделал и обставил с воистину королевской роскошью. Огромных денег требовали великосветские балы, званые обеды и банкеты, на которые собиралось множество знати - иногда в количестве до пятисот персон. Не забывал радушный хозяин замка и о других развлечениях аристократов, бывших в то время в моде. Что же касается азартных игр, то карточные столы всегда были к услугам гостей.

Всё это, конечно, требовало огромных расходов, однако и деньги в сейфы Талейрана текли нескончаемым золотым потоком.

Что же касается красивейших и знатнейших дам, скрашивающих его холостяцкую жизнь, то и на них он тратил уже не сотни тысяч, а миллионы. (По воле Наполеона Талейран был женат на Катрин Гран (1802), с которой вскоре развелся. Больше он в брак не вступал. - Прим. авт.)

Впрочем, он мог себе это позволить: ибо он был богат и тем самым его желание далекой юности - «главное - не быть бедным» - не только исполнилось, но и исполнилось с большим запасом: он имел во много раз больше, чем когда-то хотел.

В общем и целом, «военно-политический симбиоз» между императором и его самым способным министром был выгоден всем: и Франции, и ее императору и самому Талейрану. (Симбиоз (от греч. symbiosis - совместная жизнь), форма совместного существования двух организмов разных видов, включая паразитизм (антагонистический симбиоз). Часто симбиоз взаимовыгоден для обоих симбионтов... - Из «Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия».)

Именно на службе у Наполеона Бонапарта Талейран умножил свое, и без того немалое состояние, и находился на пике своей карьеры. Однако именно тогда он стал подмечать у императора опасную склонность не к власти или даже к могуществу, а именно к славе.

«То, что он гений, это признают все, даже его враги, - размышлял Талейран. - И это действительно так: во всей нашей истории не было более гениального полководца, политика и правителя, чем Бонапарт. Уж не знаю, кто его столь щедро наделил талантами - бог или дьявол, - на этом месте бывший епископ едва заметно усмехнулся: сам он ни во что не верил, - но добром это не кончится. Парадокс: Франция погибнет не от недостатка способностей или праздности правителя, а как раз наоборот - от их избытка и неуемной жизненной силы ее императора.

То, к чему он стремится, то, что для него высшее наслаждение - именно слава, а не завоеванные земли, короны, и уж тем более - не деньги, женщины или награды… Проще говоря, Наполеон - это человек славы, и именно к ней он стремится. Неуемная жажда славы его и погубит, как когда-то погубила другого гениального полководца и государя - Александра Македонского. Не знаю, против кого он двинет свои армии, когда завоюет континентальную Европу, - против России или Англии, но и в том, и в другом случае это кончится катастрофой».

«Бонапарт свято верит в свою судьбу, чрезвычайно самоуверен и целеустремлен, по любому вопросу имеет собственное суждение, и хотя выслушивает подаваемые ему советы, однако всегда поступает по-своему», - князь едва заметно усмехнулся и повторил вслух слова Наполеона:

«Человеческий дух не созрел еще для того, чтобы управляющие делали то, что должны делать, а управляемые - то, что хотят». - Потом бесцветным голосом заметил: - Лично мне эти слова ничего хорошего не обещают. - И добавил: - «Я прощаю людей, которые не придерживаются моего мнения, но не прощаю тех, кто придерживается своего собственного».

Так или примерно так думал Талейран, когда возглавлял в Империи Министерство иностранных дел и был на пике своей карьеры.

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: