Вы не всё сказали, мсье де Талейран

История свидетельствует, что стремление к власти изобилует примерами всевозможных, часто весьма кровавых и жестоких преступлений, в ряду которых предательство и клятвопреступление являются не самими страшными.

Но не найти во всей мировой истории другого виртуоза, который с такой легкостью предавал своих благодетелей и с такой выгодой для себя переходил на сторону вчерашних противников. Во имя личных интересов, князь Беневентский вероломно предавал правителей и продавал их секреты, и как показывает вся его жизнь, он верил только в две могущественные силы: в деньги и… женщин.

Талейран был не только легендарным взяточником, но и на редкость беспринципным, вероломным человеком. Невероятно, но факт: за свою долгую жизнь Талейран дал не менее 16 (! ) обетов и присяг. При этом надо помнить, что большая часть присяг и обетов отрицала предыдущие либо была несовместима с его образом жизни. Скорее всего, этот рекорд вообще вряд ли будет когда-либо побит. (Распутный аббат, отлученный от церкви епископ-расстрига, князь-революционер и «непотопляемый» министр иностранных дел служил при семи (! ) политических режимах и почти всегда был востребован и незаменим. - Прим. авт.)

Беспринципность Талейрана легендарна: «Предательство - это вопрос даты. Вовремя предать - значит предвидеть». Однако это вовсе не означает, что он будет предавать каждый день. Вовсе нет. Читайте внимательно: «Предательство - это вопрос даты…» Что же касается этой пресловутой даты, то они наступали не каждый год. В «антрактах» же между изменами Талейран чрезвычайно надежный, деятельный и виртуозный министр, равно как и председатель Национального собрания, депутат, епископ, аббат…

Однако при всех своих пороках Талейран никогда не шел на предательство национальных интересов. Парадоксально, но это факт. Но при этом следует помнить, что сам князь Беневентский никогда не смешивал такие понятия как Франция и государство.

Вот ключевой момент в его «Мемуарах», который позволяет понять его позицию:

«Я ничуть не упрекаю себя в том, что служил всем режимам, от Директории до времени, когда я пишу, потому что я остановился на идее служить Франции, как Франции, в каком бы положении она ни была».

Фраза не только лукавая, но и гениальная, потому что она разом оправдывает все (! ) его предательства не только в прошлом, но и в будущем, если таковые случатся во время или после написания его многотомных «Мемуаров». Или как говаривали древние: «По когтям узнают льва» (Калька с лат. поговорки: «Exungue leon empingere», в значении: мастера в каком-либо деле можно узнать по одной отдельной детали. - Из «Большого словаря крылатых слов русского языка».)

Остается только посочувствовать его критикам, завистникам и записным моралистам, которые извели тонны чернил, типографской краски и вагоны бумаги: чтобы оправдаться хитроумному дипломату потребовалась всего лишь одна (! ) фраза.

Всё гениальное просто: ведь Франция, также как и народ, ее населяющий, понятие неоднородное, и потому любое предательство интересов какого-либо класса, сословия, общественной группы или политической партии всегда можно оправдать интересами другого класса, сословия, общественной группы или партии. Ну а дальше можно спорить до второго пришествия, чьи интересы были важнее: каждый будет видеть проблему со «своей колокольни».

Вот как это виделось «с колокольни» небезызвестной мадам де Сталь:

«Он продал Директорию, Консульство, Империю, императора, он продал Реставрацию, он всё продал и не перестанет продавать до последнего своего дня всё, что сможет и даже то, чего продать не сможет». (Насчет «не сможет» она попала в точку - гению дипломатии это оказалось по силам. См. раздел «Продавец воздуха». - Прим. авт.)

Баронесса де Сталь даже горько каялась, что в свое время помогла князю Талейрану заполучить портфель министра внешних сношений… Что касается предательств, то это соответствует истине, а что касается раскаяния - вряд ли. Во-первых, потому, что при всем своем уме баронесса, как женщина, не могла простить Талейрану его многочисленных измен с первыми красавицами Франции, а во-вторых, ее семья тоже была причастна к свержению королевской власти.

Почему же общественное мнение так безнадежно переклинило на моральном облике епископа Отенского или на моральном облике министра иностранных дел Талейране? Аморальных епископов или министров в любой стране предостаточно: в чём-чём, а в этом дефицита никогда не было.

Почему личность Талейрана вызывает столь негативную оценку? Почему его так дружно ненавидят, поносят и даже презирают? Ведь понятно же, что сегодня, как и два века назад, взяточники, циники или аморальные люди никуда не делись: они всегда были, есть и будут не только востребованы, но и успешны.

Любопытно: тех, кто его покупал, злословят не сильно и без особого энтузиазма, так - для проформы и за компанию. Хотя ведь совершенно очевидно, что если один покупает, а другой продает, то они участвуют в одной и той же сделке. (Сравните: продажных женщин презирают, а тех, кто пользуется их услугами - нет. Прим. авт.)

Парадоксально, но, скорее всего, ему не могут простить не столько его аморальности и цинизма, сколько его успешности. Вот афоризм Георга Лихтенберга, который имеет к этой запутанной ситуации самое непосредственное отношение:

«Не суди о человеке по тому, каких взглядов он придерживается, а суди по тому, чего он с их помощью добился».

В том-то и парадокс, что Талейран, отрицавший общечеловеческие моральные ценности, не только сделал головокружительную карьеру, не только неприлично разбогател, не только стал кавалером едва не всех европейских орденов, но даже стал пэром Франции!

Достижения хитроумного дипломата и светлейшего князя Талейрана-Перигора феноменальны. Он выиграл у жизни всё, что только можно было выиграть: огромное богатство, блестящую карьеру, реальную власть, всемирную известность, любовь красивейших женщин, долголетие и покой на закате свой многотрудной жизни… Ну и как бесплатный довесок к его невиданным достижениям - зависть, клевету, ненависть, злобу и даже презрение.

Что касается презрения, то не надо тешить себя иллюзиями: презирать можно только равных себе или занимающих более низкое социальное положение. Чувство презрения характерно как раз для высших сословий по отношению к низшим. И потому мелкий буржуа, презирающий потомственного аристократа, выглядит смешно: это или лицемер, или глупец. Либо просто путает презрение с ненавистью. (Ненависть, в отличие от презрения, не ограничена социальными барьерами, и потому ненавидеть можно кого угодно: от соседской прачки до губернатора или даже правителя страны. - Прим. авт.)

Собственно говоря, ни XVIII век, ни XIX нравственностью не отличались, точно так же, как ни отличается нравственностью любой другой век или, к примеру, наше время. Люди всегда лгали, предавали, лицемерили, лжесвидетельствовали, подличали, завидовали, продавали себя и покупали других, прелюбодействовали, развратничали, чревоугодничали, пьянствовали, тешили свое тщеславие и непомерную гордыню, а также брали или давали взятки, воровали, мошенничали, грабили, убивали… Вот в этом мы на удивление постоянны и последовательны.

И если на тысячу человек найдется хотя бы один «праведник», который сможет сказать в свое оправдание, что половина перечисленных пороков к нему не имеет отношения, - то, род человеческий всё же не совсем безнадежен. Но в том-то и парадокс, что таковых нет. Все (! ) пороки, присущие князю Талейрану, присущи и нам самим. С той лишь разницей, что ему они были присущи в гораздо большей, можно сказать, гипертрофированной степени, и в том, что он не считал нужным их скрывать. Именно поэтому его афоризмы столь циничны и откровенны.

Среди его откровений есть один афоризм, который позволяет многое понять в характере самого Талейрана:

«Нет более аристократического чувства, чем недоверие».

Именно в таком переводе он нам известен, и нет причин сомневаться в точности перевода с французского. Однако если заменить слово «недоверие» на слово «презрение», то мы получим ключ к пониманию мировоззрения князя Беневентского. Будучи феноменально порочным человеком, Талейран прекрасно видел слабости и пороки, присущие людям, и потому он просто презирал род человеческий. При этом философски добавлял:

«…Нельзя презирать занятия людей, не презирая их самих».

Столь нелицеприятный «вердикт» относился не только к политикам, но и, например, к журналистам или писателям. Именно поэтому он обходит надменным молчанием свою знаменитую характеристику, данную ему в 1834 г. известной писательницей Жорж Санд:

«Никогда это сердце не испытывало жара благородного деяния, никогда честная мысль не зарождалась в этой трудолюбивой голове. Этот человек - исключение в природе, он - такая редкостная чудовищность, что род человеческий, презирая его, все-таки созерцал его с глупым восхищением».

Оставим эту характеристику на совести ее автора, но кое в чём она, безусловно, права. Действительно, в настроении пишущих о Талейране всегда наблюдалась поразительная раздвоенность: с одной стороны, безусловное и полнейшее презрение к его характеру, с другой - безусловное преклонение перед его гениальностью. Но при всём при том, ни его современники, ни его далекие потомки решительно не могли отделить его профессиональные качества от свойств его характера. Образно говоря, не хотели следовать мудрому совету - «мухи отдельно, котлеты отдельно» - и всё смешивали в одну кучу. «Мух» при этом оказывалось столь много, что за ними совершенно не видели «котлет»…

Однако нельзя сказать, что все французы огульно поносили самого знаменитого дипломата Европы. Но таковых единицы. Вот мнение классика французской литературы и большого знатока душ человеческих, Оноре де Бальзака, высказанное им в романе «Отец Горио»:

«…Князь, - в которого каждый бросает камень, и который достаточно презирает человечество, чтобы выплюнуть ему в лицо столько присяг, сколько оно потребует их от него, - воспрепятствовал разделу Франции на Венском конгрессе. Его должны были бы украшать венками, а в него кидают грязью».

И как ни дико это звучит, но Талейран действительно имеет право презирать своих соотечественников. Есть, по крайней мере, один момент в его жизни, который дает ему такое право. Бальзак прав: гениального дипломата, в 1815 г. отстоявшему государственную независимость и территориальную целостность Франции, следовало не только наградить лавровым венком, но и признать национальным героем. Следовать-то, следовало, да вот закавыка: моральный облик подкачал. И потому единодушный «вердикт» благодарной нации: не заслужил.

Памятника, в отличие от наших национальных героев - Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, триумфатору Венского конгресса тоже не воздвигли. Ни на главной площади Парижа, ни на той же площади Согласия, хотя название площади взывает именно к взаимопониманию. Не удостоился.

Причем, не заслужил и не удостоился - по одной и той же причине: по тем самым соображениям неустанно декларируемых, но в действительности игнорируемых норм морали, которые Талейран отрицал еще с юности. И это, пожалуй, единственный пример в его удивительной жизни, когда отрицание норм морали столь негативно отразилось на его исторической роли в судьбе Франции.

Впрочем, светлейший князь Беневентский всегда отличался поразительной интуицией, и, видимо, предвидел «черную» неблагодарность своих соотечественников. И потому, по своему обыкновению, получил от государей других стран материальную компенсацию за моральные издержки своей, без всякого преувеличения - беспримерной в истории дипломатии миссии на Венском конгрессе. При этом надо заметить, что недавние враги Франции оказались более благодарны Талейрану за его содействие в решении их национальных проблем. По крайней мере, астрономическая сумма взяток, полученная им на том конгрессе, говорит именно об этом.

Не менее любопытно и другое: даже два века спустя, его соотечественники так и не признали его несомненные заслуги перед Францией. Не сподобились.

Парадокс, но выходит, что, презирая людей, он был прав. Воистину:

«Пророков нет в отечестве своем, -

Но и в других отечествах - не густо».

(Владимир Высоцкий, «Я из дела ушел».)

 

Вместо эпитафии

На закате своей жизни Талейран совершает еще один неожиданный оверштаг: он пишет покаянное письмо понтифику, в Ватикан. Что, конечно же, бестактно, если не сказать - беспардонно. Однако результат точно просчитанной акции ошеломителен: хитроумный дипломат умудряется не только примириться с католической верой и вернуться в лоно Церкви, но даже получить прощение от папы римского!

Очередной парадокс: Его святейшество явил милосердие и простил епископа-расстригу, который когда-то лишил Галликанскую церковь земельных угодий и, соответственно, нанес ей колоссальный материальный ущерб. (Несомненно, Ватикан зачёл Талейрану его участие в подготовке и заключении Конкордата 1801 г. - Прим. авт.)

Его соотечественники, долгие годы считавшие, что душе закоренелого безбожника не спастись от когтей дьявола, были в полном недоумении. Однако за словом в карман не лезут, и французские газеты снова заходятся в истерии:

«Князь Талейран всю жизнь обманывал бога, а перед смертью вдруг обманул сатану! »

***

Незадолго до своей смерти, светлейший князь прощается с дорогими ему местами в Париже. Он посещает дом, где родился, церковь, где его крестили, коллеж, где учился…

В мае 1838 г. в возрасте 84 лет Шарль-Морис де Талейран-Перигор скончался. Он умер в том самом парижском дворце, где когда-то принимал Александра I - в особняке на улице Сенфлорентан. (В настоящее время там располагается Посольство США. - Прим. авт.)

Светлейший князь без мучений умер в своей постели, оставаясь в здравом уме и твердой памяти, до последнего часа сохраняя свое легендарное спокойствие и безмятежность духа. И даже на смертном одре лукавый царедворец остался верен себе: когда король Луи-Филипп пришел проститься с умирающим, тот уже коснеющим языком отпустил Его величеству последний в своей жизни светский комплимент. (Визит короля пришелся на последний день жизни светлейшего князя Беневентского. - Прим. авт.)

Невероятно, но факт: монархи других европейских стран отказывались верить в смерть Талейрана!

«Что на этот раз задумал старый интриган? Зачем это ему потребовалась умирать? » - ломали они голову над непостижимо загадочной вестью, казавшейся им верхом коварства.

Однако в этот раз их подозрения не оправдались: непревзойденный хитрец умер от старости, на 85-ом году своей долгой и удивительной жизни.

Что же касается блистательной Доротеи Саган, то в благодарность за любовь, заботу и преданность, она унаследует не только огромное состояние светлейшего князя Талейрана, его недвижимое имущество, но и его титулы. (В последующие годы у нее будет ещё несколько могущественных любовников, сама же она прославится как потрясающая соблазнительница. - Прим. авт.)

Можно, конечно, сомневаться в искренности ее чувств - она ведь четверть века была любовницей самого циничного и аморального человека в Новой истории Европы, однако тут тоже есть одно «но». Дело в том, что она завещала похоронить свое сердце в могиле Талейрана. И это исторический факт… (В том желании ей будет отказано, и ее похоронят в имении Саган, рядом с её близкими родственниками. - Прим. авт.)

***

Догадывался ли Талейран, что тоже войдет в историю Франции, как один из выдающихся государственных деятелей той бурной эпохи? Несомненно. Именно поэтому потомственный аристократ пересилит свое отвращение к рутинной работе и засядет за написание многотомных «Мемуаров», а также примирится с католической церковью. (На это его подвигла его добрая фея - герцогиня Саганская, которая из подобных политических соображений не только приняла католичество, но и занялась благотворительностью. - Прим. авт.)

Кстати говоря, его желание - опубликовать «Мемуары» спустя 30 лет после своей смерти - вовсе не прихоть и тем более не блажь выжившего из ума старика. Всё гораздо проще: к тому времени из живых свидетелей почти никого не останется, следовательно, трудно будет уличить автора в подтасовках «тщательно отредактированной» истории его жизни.

«Я всегда был человеком, наиболее в моральном отношении дискредитированным, - сетовал Талейран незадолго до своей смерти, - какой только существовал в Европе за последние сорок лет».

В этой фразе тоже можно усмотреть лукавство: он был самым дискредитированным человеком едва ли не за последние четыреста лет. Но, как и любой другой политик, хотел реабилитировать себя в глазах потомков.

Впрочем, Талейран в любом случае остался бы в памяти изумленного человечества. Хотя бы потому, что еще знаменитый партизан Отечественной войны 1812 года, Денис Давыдов, прозорливо заметил, что все, кто так или иначе был причастен к свершениям «раздавателя славы», Наполеона, «автоматически попадали в историю».

Вот его слова:

«Историческое бессмертие обеспечено прежде всего тем, кто связал свою деятельность с деятельностью этого «раздавателя славы».

И надо заметить, что Денис Давыдов окажется прав: имена маршалов и министров Наполеона, имена государей той бурной эпохи, также как и их вельмож навсегда останутся в истории Европы.

***

Величайший в истории человечества дипломат похоронен в своем любимом имении - в Валансе. И в этом не было бы ничего удивительного, если бы не одно «но». Дело в том, что на могиле нет эпитафии. Вот что написано на его надгробном камне:

«Здесь покоится тело Шарля-Мориса де Талейрана-Перигора, князя Талейрана, герцога Дино, родившегося в Париже 2 февраля 1754 г. и умершего там же 17 мая 1838 г.»

Талейран остался верен себе: он умел удивлять людей при жизни, но продолжает удивлять и после своей смерти.

Почему? Ну, хотя бы потому, что ему принадлежит немало знаменитых афоризмов, которые разошлись по всему миру и которые могли бы украсить могилу любого политика. Например, - такой блестящий афоризм:

 

«Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли».

Или такой:

«Есть штука пострашнее клеветы. Это - истина».

А истина горька и досадна: за истекшие века род человеческий не стал ни лучше, ни добрее, ни честнее. И добавить к этому, к сожалению, нечего.

Вот потому-то на могиле Талейрана и нет никакой эпитафии: он слишком презирал людей, чтобы обращаться к ним даже после своей смерти…

Виктор Аннинский,

декабрь 2010 г. (в редакции от 4 февраля 2015 г.)

Послесловие автора

Настоящий очерк не претендует на историческую полноту или объективность - история жизни любого государственного деятеля необъективна по определению, однако он позволяет в достаточно сжатом виде познакомить читателя с биографией величайшего дипломата когда-либо жившего на свете, а также в какой-то мере раскрыть его крайне необычный внутренний мир.

Автор включил в сравнительно небольшую работу огромное количество афоризмов, мыслей Талейрана, а также цитат, энциклопедических справок и воспоминаний современников о нем. И это неслучайно: хлесткие афоризмы светлейшего князя Беневентского, похожие на пощечины всему французскому обществу, и завистливые, ядовитые, а часто и недоуменные реплики его современников раскрывают внутренний мир непревзойденного гения интриги и непревзойденного взяточника гораздо ярче и убедительнее, чем доступные читателю, весьма пространные статьи и книги о нем, а уж тем более - «Мемуары» самого Талейрана.

Чтобы не путать читателя и не загромождать изложение событий и без того сложной эпохи, герои и героини очерка наделены теми дворянскими титулами, под которыми они вошли в историю. То есть - их титулы приведены без учета хронологии, когда они в действительности наследовали свои титулы от родителей или других родственников. Например, Доротея представлена герцогиней Саган почти с самого начала повествования, хотя в действительности она ей стала только в 1838 году, когда унаследовала герцогство Саган от своей сестры.

Автору настоящего очерка потребовалось немало сил и стараний, чтобы достаточно сжато, но в то же время образно рассказать о жизни Талейрана, его современниках и той бурной эпохе, которая была так богата на грандиозные исторические события. Что из этого получилось - судить читателю.

***

Виктор Аннинский

Источник: https: //www.litprichal.ru/work/211962/

 

⇐ Предыдущая123456789

Поделиться: