Это было бы тошнотворно, не будь так ужасно интересно

Три месяца спустя

— Эмми! — позвала Ли из бывшей спальни Адрианы, которая легко сделалась ее собственной, когда туда при­несли ее пушистое покрывало, стопку фотографий в серебряных рамках и любимое кресло для чтения. — Маши­на внизу. Мы опоздаем!

Она услышала топот подруги, бегавшей из комнаты в комнату и бросавшей в чемодан все, что подворачивалось под руку.

— Ты не видела мой айпод? А зарядку к телефону? Ни­чего не могу найти!

Ли застегнула свой тщательно уложенный чемодан на колесиках и аккуратно положила на него сумку из того же комплекта. Мысленно пробежалась по списку и, убедив­шись, что ничего не забыла, выкатила вещи в прихожую. Вошла в комнату Эмми — бывшую гостевую, направилась прямиком к комоду и достала айпод и зарядное устройство из огромного стеклянного аквариума, который Эмми ис­пользовала для складирования всякой всячины.

— Вот. Бросай это в сумку и поехали. Мы не можем опоздать на рейс!

— Ладно, ладно, — забормотала Эмми, рывками рас­чесывая волосы. — В такой час не то что ехать куда-то, вставать-то грех. Я делаю, что могу.

Потребовалось еще пятнадцать минут, чтобы выдворить Эмми из квартиры, и еще десять, чтобы автомобиль объ­ехал вокруг квартала, подобрал их и направился в аэропорт Кеннеди. Они на полчаса отставали от графика, предпочи­таемого Ли — если авиакомпании предлагают приезжать в аэропорт за два часа до вылета, это не значит, что за два с половиной хуже, — и в обычных обстоятельствах Ли была бы вне себя, но сегодня, слишком взволнованная, она не по­зволяла себе тревожиться. В последний раз они видели Ад­риану почти три месяца назад, на прощальном развеселом ужине в отеле «Уэйверли» вместе с двадцатью пятью ее бли­жайшими и дражайшими друзьями, и наконец летели на Запад ее проведать.

Как только Адриана уехала, Эмми даже не потрудилась уведомить хозяев — просто заплатила за два месяца и не­медленно съехала. Ли думала, что потребуется некоторое время на продажу квартиры — в конце концов, ей понадо­бился почти год, чтобы найти ее, — но маклер позвонил через два дня после первого просмотра. В итоге она прода­ла квартиру той самой паре, которая ее смотрела (только что обручившейся, естественно, и от восторга витавшей в облаках), выручив на двенадцать процентов больше, чем заплатила за нее год назад. Даже с вычетом комиссии мак­леру Ли достаточно заработала на своем первом вложении, чтобы обеспечить себе несколько месяцев абсолютного ничегонеделания – ну по крайней мере ничего в конструктивном смысле – до начала занятий в сентябре.

– Значит, мы поедем в «Айви»? – спросила Эмми. – Ты можешь сказать, конечно, избитое клише, банальность и все такое, но это наш оценочный бранч. Я думаю, мы должны пойти на него.

Несмотря на предрассветный час, Эмми болтала без умолку.

– Не знаю, – ответила Ли, надеясь, что это несколько охладит подругу.

– Ты можешь поверить, что с того первого ужина в «Уэйверли» прошел год? – спросила Эмми.

– Ужас, правда? Кажется, это было вчера.

– Вчера? Ты с ума сошла. Кажется, это было десять лет назад. Прошедший год был, наверное, самым долгим в моей жизни. Время словно стояло на месте. Можно подумать, я живу в каком-то застывшем …

– Эм, дорогая, пожалуйста, не пойми меня неправильно, но, прошу тебя, помолчи. Только пока мы не доберемся до места, – взмолилась Ли.

Эмми подняла руку и кивнула.

– Все понятно. Никаких обид. Сама не знаю, что на меня нашло. Можно подумать, изнеможение и эта невольная потребность говорить связаны между собой. Чем больше я устаю, тем болтливее…

– Прошу тебя.

– Прости. Прости, пожалуйста.

Зазвонил телефон Ли. Она разволновалась, увидев, кто звонит.

– Привет! – еле выговорила она. – Почему ты так рано встал?

– А если я специально поставил будильник, чтобы пожелать тебе счастливого пути? – спросил Джесс усталым, но довольным голосом. – Что бы ты сказала?

– Я бы сказала, что ты отъявленный лгун и должен рассказать мне подлинную историю.

Он засмеялся, и Ли почувствовала, что улыбается. Даже при звуке его голоса у нее кружилась голова от волнения.

– В таком случае ты, вероятно, уже поняла, что я не спал всю ночь. Буквально сидел, дожидаясь, когда можно будет тебе позвонить.

–  Что не спал всю ночь – я верю, но вот насчет «дожидался» попробуй-ка еще раз.

Она повернулась и увидела, что Эмми сердито на нее смотрит, ладонями изображая открывающийся и закрывающийся рот. Ли улыбнулась и послала ей воздушный поцелуй.

– Хорошо, сдаюсь. До трех я писал, а с трех до шести играл в «Большую кражу автомобилей», потом – кофе, потом звонок. Более правдоподобно? – спросил он.

– Значительно.

Ли пришла бы в ужас, обнаружив пристрастие к компьютерным играм у любого другого мужчины. Когда-то оно стояло в ее списке качеств, неприемлемых ни под каким видом (наряду с избытком волос на спине, потливостью, склонностью к туалетному юмору и любому типу религиозного фундаментализма), но несмотря на горячее неодобрение (насмешливое закатывание глаз, бесконечное подтрунивание), Ли втайне находила это очаровательным. Сказать по правде, ей даже нравилось, когда он позволял ей выбирать снаряжение для банды в начале каждой игры. Любовь ли это? Ли еще не готова была ответить на данный вопрос, но, должно быть, нечто очень близкое.

– Ты в машине? – спросил он.

Ли вздохнула, представив его лежащим под одеялом, чтобы поспать несколько часов, перед тем как отправиться в «Эстию» для полуденной выпивки.

– Мы уже почти приехали, так что мне пора. Скучаю по тебе.

– Скучаю по тебе, – прошептала Эмми. – О, Джесс, малыш, я так по тебе скучаю. Как я проживу целых четыре дня, не видя тебя? Боже мой, как двое несчастных влюбленных!

Ли протянула руку, чтобы ткнуть подругу в бок, но Эмми ухитрилась распластаться по дверце автомобиля.

— Что она говорит? — спросил Джесс.

— Ничего, — засмеялась Ли. — Я позвоню тебе, когда мы приземлимся, хорошо? Засыпай.

Из-за Эмми она не стала целовать его в трубку.

— Боже мой, это было бы тошнотворно, не будь так ужасно интересно, — с долгим театральным вздохом про­изнесла Эмми.

Это тошнотворно, Ли понимала, но была слишком сча­стлива, чтобы обращать внимание. Джесс беспрестанно звонил ей в течение двух месяцев после «того инцидента», как оба они теперь его называли, посылал е-мейлы и эсэмэски, оставлял сообщения у ее помощницы по три, четы­ре, пять раз на дню. Но она отметала его попытки связать­ся, не желая еще больше портить свою и без того уже за­губленную жизнь. Несмотря на ощущение сложности, все было просто: сколько бы раз он ни позвонил, ни извинил­ся, ни попытался бы объясниться, факт оставался фактом — Джесс женат. Точка. Ли и так уже совершила достаточно большую ошибку, переспав с ним, зачем же все усугублять еще более тесными отношениями.

Что в конечном итоге действовало, пока она не реши­ла уйти из «Брук Харрис». Она по-прежнему ежедневно ходила в офис, но лишь помогала передать своих авторов новым редакторам. Генри благоразумно взял Джесса на себя и, как необыкновенно опытный редактор, уговорил его, не нанеся смертельной обиды, привести текст в поря­док. Прочитав гранки, Ли лишь покачала головой при виде его исправлений: Джесс, без сомнения, создал еще один грандиозный хит. Ли удавалось почти не думать о нем до того дня, когда он прислал ей по е-мейлу письмо, написан­ное заглавными буквами. Тему он не обозначил, а содер­жание было следующим: «ПРИХОДИ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ @ В 7 ВЕЧЕРА В «АСТОР-ПЛЕЙС СТАРБАКС». МНЕ НУЖНО ВСЕГО ДЕСЯТЬ МИНУТ. ПОСЛЕ ЭТОГО Я ОС­ТАВЛЮ ТЕБЯ В ПОКОЕ, ЕСЛИ ПОЖЕЛАЕШЬ. ПРОШУ, ПРИХОДИ. ДЖ.».

Ли сделала то, что сделала бы всякая разумная женщи­на при виде такого письма: удалила его, чтобы не поддать­ся искушению ответить, очистила «Корзину», чтобы не поддаться искушению извлечь его оттуда, а потом позво­нила в службу техподдержки с просьбой восстановить ей всю недавно удаленную почту. С минуту она думала, не переслать ли письмо Адриане и Эмми для информации и анализа, но в конце концов решила — это будет пустой тратой времени; совершенно очевидно, что она пойдет.

Приехав в тот вечер в «Старбакс» — в понедельник, между прочим! — она чувствовала себя развалиной. Те­перь уже называя себя ненормальной, напоминая себе, каким законченным чудовищем она является, всего лишь помышляя о разговоре с Джессом, бывшим любовником и бывшим ее исключительным автором. Какой смысл? Он ей нравится — и что? Вот, она призналась себе в этом. И чего она ждет за это, награды? Глупость и мазохизм идти на подобную встречу, которая наверняка принесет лишь новые разочарования в этот и без того не самый удачный месяц. А то, что Джесс наконец-то приехал, опоздав на десять минут, в сопровождении девушки-азиатки, такой юной, что годилась ему в дочери, не улучшило мироощу­щения.

— Ли, — сказал он, широко улыбаясь и протягивая ей руку. — Я так рад, что ты здесь.

Она что-то пробормотала в ответ, поднимаясь, чтобы поздороваться с ними обоими. Хотя вставать-то и надоб­ности не было — улыбавшаяся девушка отодвигала стул, и скоро они с Джессом уже сидели напротив.

— Тути, познакомься с Ли. Ли, это Тути... моя жена.

Ли метнула взгляд сначала на Джесса, ничуть не сму­щенного, а затем на девушку, которая, при ближайшем рассмотрении оказалась еще моложе, чем подумалось сна­чала, хотя и не такой уж красавицей. Прекрасные густые черные волосы Тути были подстрижены неудачно для ее круглого лица.

— О Господи, — проговорила Ли, прежде чем успела остановить себя.

Тути мило захихикала, и Ли увидела, что у нее непра­вильный прикус. При любых других обстоятельствах она нашла бы ее милой. Даже очаровательной. Но этим вече­ром? Вот так? Этого она вынести уже не могла.

— Тути, очень приятно с вами познакомиться. Я... э... — Она чуть не сказала «много слышала о вас», но вместо это­го произнесла: — Терпеть не могу встречаться на бегу, но у меня всего минутка.

При этих словах у Тути вытянулось лицо.

— Так быстро? — нахмурилась она. — Ладно, тогда я возьму чего-нибудь выпить и оставлю вас вдвоем. Ли, Джесс? Принести чего-нибудь?

Джесс похлопал ее по плечу и отрицательно покачал головой, и Тути резво побежала к стойке.

— О чем ты думал, приведя ее сюда? — услышала свой голос Ли, словно ее мозг и речь больше не взаимодейство­вали. Она бросила в рот три «Никоретты» и попыталась успокоиться. — Нет, не отвечай. Мне все равно, о чем ты думал. Я просто хочу уйти.

Она начала собирать свои вещи, но Джесс накрыл ее руку своей:

— Ей двадцать три года, она из Индонезии. С острова Бали, из деревни Убуд. Я очутился там примерно через год после выхода «Разочарования», приехал с группой каких- то супербогатых европейцев на вечеринку длиной в месяц в чьем-то отцовском доме. Все было прекрасно, пока один из них не умер от передозировки, а потом на следующий день «Аль-Каида» взорвала тот ночной клуб на Бали.

Ли кивнула. Она это помнила.

— Нечего и говорить, что вечеринка двинулась даль­ше, а меня что-то там задержало. Я покинул Куту, город, где был взрыв, и поехал вглубь острова, к горам и дерев­ням в окружении рисовых полей — там, как я читал, жили на Бали все художники, ремесленники и писатели. И точ­но, они просто наводняли Убуд. Невероятное место! Каждый день какой-нибудь праздник с размахом — красочная встреча нового времени года, календарного дня или собы­тия в жизни. А люди! Боже мой, они были великолепны. Такие гостеприимные, открытые. Мы с отцом Тути подру­жились. Он всего лишь на четыре года старше меня, а у него есть она... — Тут Джесс покачал головой. — Он талантливый плотник, скорее даже художник. Мы познако­мились, когда я зашел в его лавочку, и он пригласил меня к себе на ужин. Прекрасная семья. Короче говоря, я мно­гим обязан отцу Тути. Он вернул меня в нормальное жиз­ненное русло — думаю, во многом спас мою жизнь, — по­этому я ни секунды не колебался, когда он попросил меня жениться на Тути.

Ли не совсем понимала, к чему он клонит, но история ее заворожила — не говоря уж о том, что становилось ясно, почему таблоиды до нее не добрались. Будь она проклята, если даст ему это понять! Ли отхлебнула кофе и сказала с показным равнодушием:

— Она очень милая, Джесс. Я понимаю, почему ты на ней женился. — И подумала: «Зачем ты мне об этом рас­сказываешь?»

Джесс засмеялся:

— Ли, я фиктивно женился на Тути, потому что ее отец очень мне дорог и попросил меня об этом. Она была ре­бенком — и до сих пор им остается, — словами не выра­зить, как я ее люблю, но у нас никогда не было романти­ческих отношений и, конечно, никогда не будет.

— А, да, ну, это вполне понятно.

Ей не хотелось сбиваться на сарказм, но ситуация сби­вала с толку.

— После одиннадцатого сентября Штаты внесли Ин­донезию в список стран-террористов. Поэтому, хотя девя­носто восемь процентов жителей Бали индуисты — в отличие от всей остальной страны, где такой же процент му­сульман, — Тути отказали в визе для поездки в Америку. Ее родители работали всю жизнь, чтобы послать ее в Шта­ты учиться — как послали старшего брата, — но новая по­литическая ситуация сделала это невозможным. Тогда-то я и вышел на сцену.

— Ты женился на ней, чтобы она получила визу? — спросила потрясенная Ли. Такое, кажется, случается лишь в кино.

– Да.

Ли только недоверчиво покачала головой.

— Ты действительно считаешь это отвратительным? — спросил Джесс. — Потому я и не хотел раньше рассказы­вать.

— Вряд ли слово «отвратительно» здесь уместно, но ис­тория определенно... необычная. — Ли испытующе вгля­делась в его лицо. — А ты не предполагал, что когда-нибудь захочешь жениться на ком-то, кого в самом деле по­любишь? Или ты об этом даже не задумывался?

— Знаю, это, вероятно, звучит для тебя странно, но если быть полностью честным, то —  нет, даже не заду­мывался. Я только что выпустил эту жутко успешную пер­вую книгу, и меня закрутил водоворот путешествий, ве­черинок и женщин, я меньше всего думал о браке. Чем я жертвовал, формально женясь на Тути? Она живет с тре­мя девушками в доме без лифта в Нижнем Ист-Сайде. По вечерам ходит в школу, у нее новый бойфренд, вроде бы приятный парень. Дважды в месяц я приглашаю ее на ленч, и она с удовольствием приносит свое белье ко мне домой, потому что моя уборщица его стирает. Как будто у тебя есть племянница или младшая сестра. И это никог­да не накладывало на мою жизнь негативного отпечатка... до сего дня.

Даже теперь, три месяца спустя, Ли помнила каждое слово, сказанное затем Джессом. Как Ли заинтриговала его с первой же встречи в кабинете Генри, как постепен­но, во время их совместной работы в Хэмптонс, возник­ли любовь и уважение к ней, как неожиданно он открыл в себе способность заботиться о другом человеке. Он со­гласился, что все происходит слишком быстро, но не хо­чет больше тратить жизнь на игры и спать с кем попало. Ли может не торопиться, особенно учитывая, что случи­лось между ней и Расселом (Генри все ему рассказал), но он предан ей и только ей. Пусть она лишь скажет, испы­тывает ли нечто подобное; если есть хоть малейшая воз­можность положительного ответа, он будет ждать. Есть хоть малейшая возможность? Ли улыбнулась, вспомнив обо всем этом.

Перелет до Лос-Анджелеса прошел без происшествий. Как и обещала, Адриана ждала их у выдачи багажа и, воз­бужденная и полная идей, не переставая рассказывала, как девушки проведут выходные.

— Во-первых и в-главных, пройдемся по магазинам, — объявила Адриана, открывая с помощью пульта дистанци­онного управления двери своего новенького, яркого, яб­лочно-красного «БМВ-МЗ» с откидывающимся верхом.

— Славная машинка! — выдохнула Эмми, проводя ла­донью по багажнику.

Адриана довольно улыбнулась:

— Ну разве она не милашка? Как можно жить в Кали­форнии и не ездить на машине с откидывающимся вер­хом? Это же святотатство. Подарок от родителей «по слу­чаю обретения мною независимости».

— Ты шутишь, — сказала Ли, радуясь возможности снова поиграть втроем привычные роли.

— Отнюдь, — нараспев ответила Адриана. — Они хоте­ли «поощрить» мое решение содержать себя — я сама пол­ностью плачу за свою квартиру. В смысле, я могла отказать­ся от нее из принципа, но это же просто глупо, верно?

Девушки заняли места в машине, продолжая болтать в том же духе и во время ленча в «Айви», и заехав в «Робертсон», где Эмми выбрала пинетки для племянника, и во вре­мя тура по Венис-Бич, району, где жила Адриана. Ее квар­тира-студия была яркой и современной, чистой, незахлам­ленной и всего в двух кварталах и от океана, и от всех магазинов и ресторанов на Мейн-стрит. Ли не помнила, когда чувствовала себя такой счастливой, такой довольной, и, пока девушки попивали вино, ее вдруг осенило, что связанное с тревогами сердцебиение, потные руки и впиваю­щиеся в ладони ногти остались в прошлом. С «Никореттой» было покончено. Она спокойно спала ночи напролет. Почти невозможно представить, но если бы она выбрала одно-единственное слово, чтобы описать свое нынешнее эмоциональное состояние, это было бы «расслабление».

Подпевая всю дорогу Шакире, девушки настроились на предстоящий вечер. Этому только поспособствовало до­стойное рок-звезды приветствие, которого удостоилась Адриана, когда остановилась перед «Кои», за приветствием последовали поцелуй в обе щеки и восклицание «чертов­ски хороша, Адриана!» от грозного в остальном метрдоте­ля. Их немедленно провели мимо любителей суси и при­верженцев саке и посадили за один из лучших столиков в ресторане, откуда открывался прекрасный обзор зала и бара, позволявший также видеть сад для коктейлей и суе­тившихся у входа папарацци.

— Ну и какой план? — спросила Ли у Адрианы, к кото­рой за последние десять минут подошли поздороваться уже три человека.

— Ты прямо местная знаменитость, — сказала Эмми подруге, качая головой. — Я, собственно, ничуть не удив­лена, но все равно...

Адриана блеснула идеальными зубами и исполнила свой сексуальный трюк — откинула волосы. И — Ли мог­ла поклясться — от соседних столиков донеслись стоны.

— Querida, умоляю тебя, я краснею!

— Ну да, конечно, — проговорила Эмми. — Наш за­стенчивый хрупкий цветок вот-вот раскроется.

— Ладно, может, и не такой уж застенчивый, — согла­силась Адриана. — А что касается нашего плана, мы ничем не связаны. Можем встретиться с Тоби позже или, — Ад­риана коварно улыбнулась, явно показывая, чему отдает предпочтение, — поехать в «Вайн» и познакомиться с ре­бятами из «Индевора». У одного из них огромный дом, и он всегда устраивает грандиозные вечеринки у бассейна...

— Что я слышу? Неужели новый любовный интерес? А как же Тоби? — спросила Ли, отправляя в рот сасими с семгой.

— А что Тоби? — удивилась Адриана все с той же, не предвещающей ничего хорошего улыбочкой. — Он мил, как всегда. Но нельзя же сказать, что вокруг нет более милых...

— Он знает? — спросила Эмми.

Адриана кивнула:

— Он чудесный, добрый, иногда даже забавный. Я ска­зала ему, что с удовольствием продолжу встречаться с ним на неэксклюзивной основе, если он не против, и он не против. Ты можешь ожидать, что девушка, только что посе­лившаяся в новом городе, где так много восхитительных развлечений, остановится всего на одном парне? Это бес­человечно!

— Значит, в отношении нашего договора... — начала Эмми и умолкла.

— Да, поэтому мы и здесь, не так ли? С момента его заключения прошел ровно год, и в эти выходные мы долж­ны подвести итоги. Объявить победителя, — сказала Ли.

Адриана отмахнулась:

— Договор? Я тебя умоляю. Для меня он в прошлом.

— Значит, ты признаешь поражение? — засмеялась Эмми.

— Безоговорочно, стопроцентно, не споря ни секун­ды, — заверила Адриана, потягивая мартини и деликатно облизывая губы. — Как видите, кольца нет, — она пома­хала левой рукой, растопырив пальцы, — но могло бы быть. И все еще может — от Тоби или от кого-то другого. Пусть мне и тридцать среди двадцатилетних, но чем доль­ше я здесь живу, тем очевиднее — они любительницы. Маленькие девочки. Понятия не имеют, как соблазнить и удержать мужчину. Мы — женщины... во всех смыслах этого слова. 

Рядом с их столиком возник официант и начал откры­вать бутылку «Дом Периньона».

— Мы этого не заказывали, — сказала Ли, глядя на по­друг за подтверждением.

— Это от джентльменов, которые сидят в конце бара, — ответил официант, подкрепляя свои слова веселым хлопком пробки.

Все трое немедленно повернулись, чтобы посмотреть.

— А они ничего! — заметила Ли тоном, говорившим совсем о другом. «Они безоговорочно подходят... вам. Я не участвую, поскольку безумно влюблена в человека гораз­до лучше...»

— Слишком молоды, — машинально сказала Адриана, тренированным взглядом охватывая всех четверых.

— Нам не обязательно с ними спать, но придется при­гласить их выпить, — рассудительно произнесла Ли.

— Я тебя умоляю, мы не должны им ничего, кроме бла­годарной улыбки и легкого взмаха руки! — И Адриана кар­тинно подкрепила слова действиями.

Они и не заметили, что Эмми отчаянно покраснела, ло­мает руки и больше не смотрит в сторону бара.

— Что с тобой? — спросила Ли, подумав, не сожалеет ли подруга о чем-то, связанном с Дунканом, или еще хуже — не его ли это друзья? Они походили на выпускников дорогой частной школы с Восточного побережья, а вовсе не на калифорнийцев, и видя, что Эмми волнуется все больше, Ли решила, что угадала. — Это друзья Дункана? — спросила она.

Эмми покачала головой:

— Это так унизительно. Боже мой, я не думала, что ког­да-нибудь увижу его снова. Что было за границей, там и должно оставаться, верно?

— О чем она говорит? — удивилась Адриана.

Ли пожала плечами — она понятия не имела.

— Среди них член клуба Распутного тура или, может, не один? — лукаво улыбнулась Адриана.

— Если бы, — вздохнула Эмми. — Один из них — па­рень в полосатой рубашке — Пол. Поверить не могу, что он меня узнал. Это так неловко. Что же мне делать?

— Кто такой Пол? — спросила Ли, припоминая имена покоренных Эмми за минувший год. — Израильтянин?

— Крокодил Данди? — подсказала Адриана.

— Тот парень на пляже на Бонайре?

— Кто-то, о ком мы не знаем и, следовательно, будем тебя пытать?

— Нет! — прошипела с несчастным видом Эмми. — Я познакомилась с Полом в «Костесе» в Париже, во время первого путешествия этого тура. Это на него я кинулась, а он однозначно меня отверг. Должен был идти надень рож­дения к своей бывшей. Теперь вспоминаете?

Девушки кивнули.

— Это было год назад, — сказала Ли. — Уверена, он даже не помнит, что ты приглашала его к себе в номер — лишь то, как хорошо вы пообщались.

— Давай-давай, продолжай вешать ей лапшу на уши, — сказала Адриана.

— Похоже, особого выбора у тебя нет, — шепнула Ли. — Он идет сюда. Три. Два. Один...

— Эмми? — позвал тот, очаровательно нервничая. — Не уверен, помнишь ли ты меня, но мы познакомились в Париже, в самом худшем отеле мира. Пол. Пол Уайкофф.

— Привет! — поздоровалась Эмми с идеальным энту­зиазмом. — Спасибо за шампанское. Это мои подруги Ли и Адриана. Это Пол.

Все обменялись рукопожатиями и улыбками и минуты две вели светскую беседу, прежде чем Пол последователь­но бросил в разговоре две бомбы. Оказалось, что хотя он и приехал на неделю в Лос-Анджелес — увидеть новорож­денную племянницу, на самом деле полгода назад пере­брался в Нью-Йорк и живет в отличной квартире в Верх­нем Ист-Сайде. Но этого мало, он упомянул, насколько огорчен, ведь Эмми так и не ответила на его записку, ко­торую он ей оставил, как сожалеет, что бросил ее тогда таким образом, но надеялся, что она с ним свяжется, и тог­да уж он наверстает упущенное.

— Записку? Какую записку? — спросила Эмми, и все ее притворное хладнокровие как рукой сняло.

— Как быстро мы забываем! — засмеялся Пол, и Эмми подумала, что встанет и вопьется ему в губы здесь и сей­час. — Ту, в которой я извинялся, что так внезапно ушел, обозначил свои координаты и просто умолял связаться со мной. Я оставил ее в «Костесе» на ресепшн и узнавал, когда останавливался там в следующий... — Он замол­чал и улыбнулся, поняв, что произошло. — Ты ее не по­лучила, да?

Эмми покачала головой.

— Не получила, — весело подтвердила она. Это была, вероятно, лучшая новость за весь год.

Пол вздохнул.

— Я должен был догадаться.

Он повернулся к Ли и Адриане и спросил, может ли пре­рвать их ужин и похитить подругу, чтобы угостить ее вы­пивкой в саду.

— Она вся ваша, — сказала Ли, знаком отпуская Эмми, довольная ее счастливым видом.

— Но только на несколько минут! — крикнула им вслед Адриана. — У нас планы на вечер. — Она повернулась к Ли, предостерегающе грозя пальцем, и упрекнула: — Не­чего облегчать ему задачу.

Эмми вернулась через двадцать минут, пылая от воз­буждения.

— Ну и как все прошло? — спросила Ли. — Судя по твоему лицу, догадываюсь, что не совсем унизительно.

Эмми засмеялась:

— По крайней мере не для меня. Он сказал, что ему пришлось собраться с духом, чтобы послать сегодня шам­панское, поскольку его до сих пор смущало, что я не перезвонила. Вы можете этому поверить?

— Невероятно, — покачала головой Ли. — И теперь он живет в Нью-Йорке? Ты шутишь?

Эмми довольно улыбнулась, но отпраздновать им не дали. Спустя минуту Пол снова подошел к столику подруг.

— Ужасно неприятно делать это снова, — смущенно улыбнулся он, — но я должен бежать.

Потрясение помешало Эмми сказать то, что она дума­ла, а именно: «Можешь взять это свое «мне так жаль, что ты не получила мою записку» и засунуть сам знаешь куда». Еще минуту назад она мысленно перебирала, что необхо­димо сделать, прежде чем она поедет к нему этим же вече­ром (записать адрес Адрианы, чтобы вернуться к пей на сле­дующее утро, позаимствовать у Ли пару «тампаксов», убе­диться, что на ней тот самый красивый жакет, который, как ей кажется, она надела), и теперь ее вот-вот бросят... снова.

— Идете на вечеринку к другой бывшей? — сладким голосом осведомилась Адриана.

— Вообще-то я... э... Господи, это звучит глупо.

«Выкладывай же, — подумала Эмми. — У нас троих пол­ный список всех глупых отговорок».

Пол посмотрел на часы и сунул руки в карманы. Каш­лянул.

— Сегодня ночью у меня ночная смена у брата и неве­стки, и уже пора, поэтому...

— Ночная смена? — переспросила Эмми.

– Да, они всего четыре дня как из больницы, ну, и им страшновато. Да и устали тоже. А у меня... э... есть еще время от отпуска, я и подумал, что всегда ложусь поздно, и вызвался посидеть с ребенком ночью. — Он покачал голо­вой. — Она такая чудесная.

Ли и Адриана молниеносно переглянулись. Этот парень с таким же успехом мог вытатуировать у себя на лбу: «Бу­дущий отец детей Эмми».

— О, как мило! — заворковала Эмми, вся ее злость и разочарование немедленно улетучились. — А твоя невест­ка сцеживает молоко и оставляет в бутылочках? А малыш­ка здорова? Готова поспорить, у нее разовьются неболь­шие колики, если она прободрствует всю ночь. У моей се­стры тоже малыш, и он такой негодник.

— Да, невестке тяжело с кормлением — говорит, ниче­го утомительнее в жизни не было, — поэтому как раз сей­час девочке дают комбинацию из грудного молока и бутылочек. Но малышка — ее зовут Стелла — очень славная. Знаешь, она такая маленькая. И просыпается каждые два часа.

Эмми ахала и охала, глядя на Пола с нескрываемым вос­хищением.

— Похоже, она просто чудо!

— Да, поэтому мне пора. — Он помолчал, словно что- то обдумывая. — Я ни на чем не настаиваю... знаю, что ты здесь с подругами и все такое... но было бы здорово, если бы кто-то посидел со мной за компанию...

Эмми не дождалась, пока он закончит.

— С удовольствием, — перебила она Пола. — Я теперь уже практически эксперт, а ты, я вижу, отчаянно нужда­ешься в помощи.

Пол улыбнулся, и даже Адриана подумала, что он про­сто великолепен.

— Прекрасно! Я только возьму пальто и попрощаюсь с друзьями. Встретимся у выхода через пару минут?

Эмми кивнула, глядя ему вслед, пока он шел к бару.

— Ты же на самом деле не едешь, не так ли? — спро­сила Адриана тоном, указывавшим, что уже предвидит от­вет: «Конечно, нет». — Не может же он ожидать, что в результате случайной встречи ты побежишь за ним, как щенок.

Эмми сделала хороший глоток мартини, аккуратно по­ставила бокал и улыбнулась Адриане.

— Думаю, здесь мне следует фыркнуть.

— Эмми! — начала было Адриана. — Неужели я так ничему тебя и не научила в отношении...

Эмми подняла руку, и Ли поймала себя на том, что мол­ча за нее переживает.

— Перестань наводить свои фашистские порядки, Ад­риана. Прибереги их для более молодых и менее опытных поклонниц. Мы, — она обвела рукой стол и широко улыбнулась подругам, — все теперь специалистки. И делаем это по-старомодному.

Адриана хотела заспорить, но, как видно, передумала.

— Хорошо, — понимающе кивнула она. — Я соглашусь.

— За нас, — сказала Ли, поднимая бокал.

Девушки чокнулись, сделали по глотку и улыбнулись.

Может, договору и конец, но они точно знали: хорошее только начинается.

 

[1] Американский телесериал о семье мармонов, запущен в 2006 году. – Здесь и далее примеч. пер.

[2] Известный христианский гимн, написанный англичанином Джоном Ньютоном в 1772 г.

[3] Речь идет о сайтах типа «Одноклассники».

[4] Американский кантри-певец (р. 1968).

[5] Любимая, дорогая (исп.).

[6] Приблизительно 25 градусов по Цельсию.

[7] Американский благотворительный фонд, помогающий детям.

[8] Имеется в виду Жизель Бундхен, знаменитая бразильская модель (р. 1980).

[9] Курортный район, расположенный на Лонг-Айленде, включает Бриджхэмптон, Ист-Хэмптон, Хэмптон-Бэйз, Саутхэмптон, Сэг-Харбор и др.

[10] Слова «марша, Марша, Марша» взяты из сериала 1969г. «Компания Брэди». Так обращалась к своей старшей сестре Джен Брэди, обычно жалуясь на несправедливость или на что-нибудь еще.

[11] Кабельный спортивный телевизионный канал.

[12] Ягоды малины (фр.).

[13] Любимый, дорогой (исп.).

[14] Главные герои одноименного популярного американского комедийного телесериала.

[15] Имеется ввиду Тайра Бэнкс, американская модель и киноактриса (р. 1974).

[16] Вид зеленого салата.

[17] В английском языке слово «Кюросао» начинается с буквы «С», то есть «си».

[18] Длинное свободное платье в гавайском стиле.

[19] Модели итальянского модельера Эмилио Пуччи (1914-1992) отличались яркими психоделическими узорами.

[20] Джексон Поллок (1912-1956) – американский художник, один из наиболее известных представителей абстрактного экспрессионизма 1950-х годов.

[21] Энергетический напиток.

[22] Доктор Фил – Филип Макгроу, психолог, ведущий популярного телешоу.

[23] Прозвище австралийцев.

[24] Девочка, персонаж американских комиксов начала XX в.

[25] Американский певец и музыкант (р. 1977).

[26] Creative Artists Agency. Можно перевести как Агенство творческих деятелей.

[27] Имеется в виду Том Круз.

[28] Известный американский певец купил себе дом в престижном районе Лонг-Айленде.

[29] Речь идет о романах Грэма Грина и Эрика Сигала.

[30] «На зубок» (ит.), т.е. не до полного размягчения.

[31] Сорт белого вина.

[32] Объясняя, на какой этаж ехать, консьерж невольно использовал название известной песни.

[33] Имеется ввиду книга Эллен Фейн и Шерри Шнейдер «Правила: Как влюбить в себя любого».

[34] Имеются ввиду романы восходящей звезды американской женской прозы Эмили Гиффин.

[35] Названия детских сухих завтраков.

[36] Скоростная магистраль в Нью-Йорке, названа в честь Франклина Делано Рузвельта.

⇐ Предыдущая123456789

Поделиться: