Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Тибо Годен и переезд на Кипр



 

Группа тамплиеров, достигшая Сидона во главе с Тибо Годеном, не бежала из Акры. Это была подго­товленная и организованная эвакуация. Годен уехал с казной (имеются в виду архивы) и реликвиями ордена. Согласно анонимному автору «Ехааю», это отступле­ние Годена было задуманным. По его утверждению, че­рез недолгое время после взятия наступающими башни Легата, когда Оттон де Грансон и Жан де Грайи были эвакуированы на Кипр, а Гильом де Боже находился в агонии, тамплиеры решили оставить в Акре маршала и отправить великого командора в Сидон, чтобы органи­зовать там оборону170. Тирский Тамплиер указывает, что тамплиеры решили продолжить сопротивление в своих замках и укрепленных городах, в частности, в Сидоне. Упомянув о назначении великого командора магистром, хронист пишет, что «новый магистр носил имя брат Тибо Годи, и все видели и полагали, что он не покинет замок в начале своего поприща»171.

Но ведь шло общее отступление.

В 1187 г. Тир в одиночку или почти в одиночку дер­жался против Саладина до прихода Конрада Монферрат-ского, инициатора третьего крестового похода; в 1291 г. ничего подобного не случилось — жители Тира сдались 19 мая, увидев паруса кораблей, уходящих из Акры на Кипр. Вскоре после этого войска мамелюков обложили Сидон. Город был укреплен и защищен со стороны моря замком на острове. Тибо Годен присоединился к тампли-ерскому гарнизону этого замка. Когда город осадили, а потом атаковали войска мамелюков, население города укрылось в замке, а оттуда было переправлено на Кипр. Тогда-то Тибо Годен с согласия своего совета и покинул замок, чтобы искать помощи на Кипре. Но он не вер­нулся, и Тирский Тамплиер строго судит его поведение; обратимся к его тексту: тот «держал совет со своими братьями, и по их воле обещал им, что пришлет им по­мощь, и уехал на Кипр, а будучи на Кипре, пренебрег направлением им помощи...»172

Действительно, Тибо Годен не прислал никакой по­мощи. В этих обстоятельствах, если верить нашему хронисту (тут несомненно пристрастному), тамплиеры Кипра, друзья тамплиеров Сидона, предупредили по­следних, что больше не на что надеяться. Когда натиск мусульман на островной замок усилился (они смогли на­вести переправу), тамплиеры ночью 14 июля покинули Сидон незаметно для мусульман; 3 августа они остави­ли Тортосу, а 14 августа — Шато-Пелерен: «Оные из Шато-Пелерен, узрев, что все потеряно, узрев, что у них более нет средств для обороны замка, оставили его и ушли на остров Кипр, и потом сарацины сравняли его с землею»

Так где же в течение этих нескольких решающих ме­сяцев был наш Жак де Моле? Может быть, в Западной Европе? Может быть, вместе с Годеном? Может быть, в том или ином гарнизоне, Тортосы или Шато-Пелерен? Может быть! Может быть!

Вернемся в Сидон. Это там из тамплиеров гарнизона и тех, кто присоединился к ним вместе с Годеном, был выбран новый магистр: «Оный командор Земли сделался магистром Храма по выбору братьев, бывших с ним»174. Любопытная формулировка, наводящая скорее на мысль о самопровозглашении, утвержденном маленькой груп­пой присутствующих тамплиеров, чем о выборах согласно процедуре, описанной в уставе ордена. Ни уполномочен­ные провинций Западной Европы, ни тамплиеры Торто­сы, Шато-Пелерен и Кипра не могли там присутствовать. Не станем говорить о незаконном назначении. Закон соз­дается нуждой — выбрали самого опытного сановника ордена, который, несомненно, один только и выжил из команды Боже. Единственным, кого было бы можно ему противопоставить, был маршал, но, как мы видели, он погиб в Акре через несколько дней после кончины Боже и отъезда Годена в Сидон. Великий командор автомати­чески становился временно исполняющим обязанности покойного магистра до избрания нового магистра.

Таким образом, Годен олицетворял преемственность, и в условиях дезорганизации, в которых в тот момент находился орден, это было достоинством. Насколько из­вестно, никто в ордене не выразил протеста и не по­ставил этот выбор под сомнение, разве что, судя по кос­венным данным (обвинениям по адресу Годена), Тирский Тамплиер (который не был членом ордена), похоже, со смертью Боже потерявший свое место.

О Тибо Годене известно мало: в монашеский орден вступают не затем, чтобы обратить на себя внимание, и правило смирения обязательно для всех. Его знали также под именем «монаха Годена», Monachus Gaudi175. Он происходил из шартрского или блуаского знатного рода; один из его предков, тоже Тибо, упоминается в период между 1181 и 1236 гг., а один родственник — дядя, кузен, племянник? — по имени Гильом, рыцарь, зареги­стрирован в качестве тамплиера и магистра Шартрского бальяжа между 1285 и 1299 гг.; в допросных протоколах процесса сказано, что этот Гильом производил прием в орден новых братьев в Арвиле, Суре (два шартрских командорства), Шатодёне и Орлеане176.

Тибо Годен находился на Востоке по меньшей мере с 1260 г., потому что в том году он попал в плен вместе с Гильомом де Боже в ходе экспедиции в Тивериаду177. Он был командором Акры и, может быть, Шато-Пелерен и самое позднее с 1279 г. выполнял обязанности велико­го командора: «Потом долго был командором земли Хра­ма», — пишет Тирский Тамплиер178. В 1279 г. он упоми­нается как Monachus Gaudi preceptor terre ultramarine (командор заморских земель); тогда он был в Париже, где руководил приемом пятнадцати новых братьев179. При своей ответственности командора земли он не дол­жен был долго оставаться во Франции; Тирский Там­плиер упоминает его «гуманное» посредничество в Акре в 1286 г., когда он добился освобождения «бедных греш­ников», оказавшихся жертвами боев между пизанцами и генуэзцами и попавших в плен180.

Став магистром ордена Храма в обстоятельствах, которые нам известны, он был обязан уведомить о сво­ем избрании папу. Но эта весть, похоже, еще не дошла до Рима, когда 28 июля 1291 г. Николай IV обратился «к Андре Матье, брату и уполномоченному дома рыцарей Храма Иерусалимского, коего некогда Гильом де Боже, магистр, и монастырь рыцарей Храма Иерусалимского, прежде чем они погибли в войне с сарацинами, назначи­ли своим генеральным уполномоченным, синдиком и де­ятелем и особым нунцием при римской курии и в прочих местах, коему подтверждает доверенность и полномочия, дабы тот выполнял их тем же манером, как до кончины магистра и вышепоименованных братьев»181.

Таким образом, уже было известно о гибели Боже, но не о назначении его преемника. Впрочем, призыв о по­мощи, понадобившейся после падения Акры, через по­средство циркулярных писем, адресованных суверенам и епископам латинского христианского мира, а также вос­точных христиан, папа направил только в августе182. Надо напомнить, что путь из Восточного Средиземноморья на Запад занимал гораздо больше времени, чем в обратном направлении, из-за господствующих ветров и течений183.

Если верна дата, приведенная Жаном Сенаном, бра­том ордена Храма, когда его допрашивали члены пап­ской комиссии, заседавшей в Париже 31 марта 1311 г., то в 1291 г. на Кипре состоялся важный генеральный капи­тул ордена. Свидетель сказал, что «слышал в Никосии из уст великого магистра, каковой является оным ныне [Жака де Моле], что он желает искоренить в ордене все, что ему не по нраву, предполагая, что в противном случае сие в конечном счете нанесло бы ущерб ордену; и сказа­но то было оным магистром в год, когда был утрачен го­род Акра, на генеральном капитуле, где пребывало около четырехсот братьев...»184 Этот капитул, нормальный и не­избежный в тогдашних обстоятельствах, мог состояться, лишь когда закончились бои и тамплиерские гарнизоны Тортосы и Шато-Пелерен в августе перебрались на Кипр. Четыреста братьев можно представить себе только при условии участия тамплиеров, приехавших из провинций Западной Европы. С учетом того, с какими задержками доходили новости и сколь длительными были путеше­ствия, это событие надо отнести к сентябрю, а вероят­нее — к октябрю 1291 года. Я, разумеется, еще вернусь к смыслу выступления Жака де Моле, а здесь выделю только одну проблему: задача этого капитула состоя­ла несомненно в том, чтобы утвердить — может быть, легитимировать? — избрание Годена и выбрать новых обладателей тех постов в руководстве ордена, которые стали вакантными. Если Жак де Моле когда-либо и был маршалом ордена, как утверждает Лоран Дайе, он не мог стать таковым до этого момента185. Во всяком случае, его выступление на капитуле демонстрирует, что он пользо­вался определенным авторитетом и, возможно, знал, где его могут использовать в ордене Храма.

Деятельность Тибо Годена во главе ордена Храма оставила немного следов. Архивы Арагонской короны сохранили четыре его письма, датированные августом-сентябрем 1291 г.; они касаются двух каталонских там­плиеров, Бернардо де Фонтеса и Педро де Сан-Хусто, ко­торым магистр позволил вернуться в свою страну, пото­му что они были ранены, и разрешил им возвратиться на Кипр, когда захотят. Отметим, что каталонец Педро де Сан-Хусто (не путать с его пикардийским тезкой Пьером де Сен-Жюстом) участвовал в последних боях в Акре и побывал на Кипре; впоследствии у него завяжутся длительные дружеские отношения с Жаком де Моле, и очень возможно, что начало их дружбы датируется имен­но этим моментом186.

Из-за того, что акты Годена совсем или почти неиз­вестны, историки склонны считать его деятельность не­значительной. Эту точку зрения следует скорректиро­вать, приняв во внимание очень краткий срок его маги­стерства. Историки (в том числе и я! ) совершенно не при­нимали в расчет документа, опубликованного в 1973 г. А. Фори, который показывает, что Годен умер раньше 20 апреля 1292 г., когда Жак де Моле в письме, к которому я, естественно, еще вернусь, титуловал себя магистром ордена187. Данным документом магистр и сановники орде­на разрешали тамплиерам Арагона и Каталонии продать часть тамплиерского патримония Арагона. Это решение не было ни импровизированным, ни принятым в спешке. Следует полагать, что материалы дела подверглись тща­тельному рассмотрению, очень вероятно — в то время, когда магистром ордена Храма был еще Годен.

Тамплиерский механизм надо было снова запустить, и Годен это сделал. Нужно было срочно действовать на двух фронтах: с одной стороны, защитить армянское царство Киликию, последнее христианское государство на материке, над которым теперь напрямую нависла ма-мелюкская угроза, с другой — оборонить королевство Кипр, менее уязвимое благодаря его островному положе­нию, но едва способное прокормить массу беженцев из Сирии и Палестины, у которых не было ни гроша. По­следняя акция, гуманитарная, началась до падения Акры и будет продолжаться еще долго: в 1293 г. Жак де Моле поехал на Запад в том числе и ради решения этой про­блемы. Не приходится сомневаться, что, делая это, Жак де Моле продолжал политику, начатую его предшествен­ником. Однако с учетом того, что Жак де Моле стал магистром ордена раньше 20 апреля 1292 г., некоторое количество действий и инициатив, которые до сих пор можно было приписывать Тибо Годену, теперь надо свя­зать с именем Жака де Моле. В частности, это относится к попытке помочь королевству Кипр в 1292-1293 годах. Что касается поддержки, оказанной Армянскому цар­ству, — мы увидим, что здесь вопрос спорный. Потому что документации снова не хватает, а историки толкуют ее путано или ошибочно.

Итак, обратимся к назначению Моле на должность магистра ордена Храма.

Избрание Жака де Моле

 

Тирский Тамплиер, предоставлявший до сих пор столь точную информацию, нас покидает. Он продолжал писать (до 1309 г.), но игнорировал новых магистров ордена Храма — Годена и Моле. Большой поклонник Боже, он откровенно не любил его преемников. Помимо нескольких колкостей, которые, как мы увидим, как ис­тину в последней инстанции воспринимать не стоит, он не писал об этих людях. Только в 1306 г. он сообщает об избрании Моле, и то не прямым текстом. В 1306 г., пишет он, папа «послал за братом Жаком де Моле, ма­гистром Храма, что был сделан таковым после магистра Тибо Годена и третьим после брата Гильома де Боже, магистра, каковой умер, убитый при взятии Акры»188.

До сих пор начало магистерства Жака де Моле дати­ровали 1293 г., а ведь оно началось в 1292 году. Пись­мо Карла II, короля Сицилии, датированное 4 августа 1292 г., адресовано Жаку де Моле, «магистру дома свя­того рыцарства Храма»189... Документ, опубликованный А. Фори, о котором я уже упоминал, позволяет считать, что это избрание произошло до 20 апреля 1292 года. Тогда возникает вопрос, как согласовать эту информа­цию с датой смерти Тибо Годена, о которой имеется за­пись в обитуарии, сделанная тамплиерами Реймсского командорства. Этот текст месяц за месяцем перечисляет заупокойные мессы в честь годовщин смерти, которые они должны были служить у себя в часовне. На май за­писана годовщина Тибо Годена: «16 день от майских ка­ленд», очень конкретно. Если учесть, что календы соот­ветствуют первому дню месяца и отсчет ведется в обрат­ном порядке (1 мая — первый день от майских календ, 30 апреля — 2-й день от майских календ, 29 апреля — 3-й день от майских календ и т.д.), то 16 день от майских календ соответствует 16 апреля190. Значит, Тибо Годен умер 16 апреля года, который не указывается, но кото­рый мог быть только 1292-м с учетом документов, только что упомянутых мной191.

Относительно датировки документа, который был опубликован А. Фори в 1973 г. и оригинал которого в Архивах Арагонской короны я видел, не может быть никаких сомнений. Написанный по-французски, этот акт разрешает арагонским тамплиерам продать владе­ния (отдаленные от центра и малодоходные) Пуигрейг и Ла-Сайда. Как требовал устав ордена, отчуждение части тамплиерского патримония не могло произойти без со­гласия магистра и монастыря (то есть, в данном случае, всех тамплиеров-воинов). «Брат Жак де Моле, Божьей милостью смиренный магистр бедного рыцарства Храма, и монастырь того же рыцарства...» разрешали произвести это отчуждение; акт заканчивается так: «Мы велели за­печатать настоящие грамоты нашей восковой трубчатой печатью с ручательством наших достойных людей, име­на коих указаны ниже...» Следуют имена всех сановни­ков того, что можно назвать «правительством» ордена. Далее, в завершение: «Совершено в Никосии на Кипре в год тысяча двести девяносто второй от [Рождества] Христа в 20-й день апреля»192.

То есть этот документ составлен особо тщательно, и его значение в глазах Жака де Моле подтверждалось тем, что его подписали все члены руководства ордена. Значит, нужно сделать вывод, что новый великий магистр был избран до 20 апреля 1292 года. И после 16 апреля того же года, даты смерти Годена? Вот тут-то и проблема: ведь такой интервал самое большее в три дня выглядит слишком кратким. Арагонский документ, датированный 20 апреля, оказывается более достойным доверия, чем реймсский обитуарий. Лоран Дайе в одной из работ дати­ровал годовщину смерти Годена 16-м днем от мартовских календ, то есть 14 февраля193. Это было бы прекрасно, но обращение к оригиналу опять-таки вынуждает признать: все же речь шла о майских календах.

Можно прибегнуть к аргументу «ошибка переписчи­ка», всегда возможному и иногда оправданному, или же предположить, что реймсские тамплиеры записали мес­су в память годовщины смерти Годена не на реальный день его смерти, а на тот день, когда они узнали о ней. Я все еще не готов использовать аргументы такого рода, но иногда надо решаться на твердые заявления: есть надеж­ная дата — 20 апреля, которая делает другую (16 апре­ля) невероятной.

Действительно, в пользу более долгого «междуцар­ствия» говорят два аргумента. С одной стороны, то, что известно о предшествующих выборах: Берар умер 25 марта 1273 г., а Боже был избран в мае; Соннак умер 11 февраля 1250 г., а Вишье избрали только по­сле освобождения Людовика IX и возвращения остатков

Крестоносной армии в Акру, в конце апреля или начале [мая; правда, в то же время известно, что Вишье умер 20 января 1256 г., но неизвестна дата избрания его преем­ника Берара194. С другой стороны, правильная процедура избрания не могла произойти за столь короткий срок. Если при назначении Годена можно было сослаться на чрезвычайные обстоятельства, то в 1292 г. их уже не было. Надо обратиться к уставу.

Статьи 198-223 retrais посвящены процедуре, которой надлежало следовать при избрании магистра. Напомню основные положения, уточняя в скобках номер статьи. Как только становится известно о смерти магистра, его место занимает маршал, который сообщает эту весть во все провинции ордена и созывает командоров (или ба­льи) на капитул (200); потом он организует похороны магистра. Далее он собирает капитул (где участвуют он, монастырь, братья из земель по сю сторону моря), чтобы назначить великого командора исполняющим обязанно­сти магистра (198); они же принимают решение о дне выборов (203). Все братья ордена Храма, находящиеся по сю сторону моря, должны поститься три следующих пят­ницы до выборов. В день выборов собирается монастырь (бойцы) и бальи провинций (206); избирают командора выборов, который приступает к назначению тринадца­ти выборщиков «из разных провинций и разных наций», придавая каждому одного рыцаря в качестве компаньона. Вместе они образуют совет, и «оный совет и оное собра­ние более не должны претерпевать изменений [в составе этого совета тринадцати не может происходить никаких модификаций]» (207). Следующие параграфы приводят подробности распорядка этого дня и назначения тринад­цати выборщиков (208-209): великий командор призы­вает командора выборов и его компаньона, те избирают двух братьев, потом вчетвером — еще двух братьев и так до двенадцати (в честь двенадцати апостолов); эти двенадцать избирают тринадцатого в честь Христа; по­следний должен быть братом-капелланом, тогда как из двенадцати остальных восемь обязательно должны быть рыцарями, а четыре — сержантами (210). Тринадцать выборщиков собираются в другой комнате (215) и начи­нают предлагать сначала лиц из земель «по сю сторону моря либо из состава монастыря или из числа бальи»; но этим они не ограничиваются, и «ежели окажется, что наиболее пригодное лицо находится в заморских землях, и в том будут согласны все тринадцать либо большин­ство из них, таковое избирается магистром Храма» (216). Имя избранника объявляется (219-220), а потом он при­нимает присягу (221). То, что было сказано при обсуж­дении кандидатур, братья-выборщики должны хранить в строгом секрете (223).

Видно, что между смертью магистра и избранием его преемника представляется разумным допустить интер­вал от шести недель до двух месяцев, даже если, несо­мненно, здесь не дожидались приезда «бальи» из запад­ноевропейских провинций.

Вспомним, что Годен до своего избрания занимал должность великого командора. То, что он мог поднять­ся на пост великого магистра, тем более в отсутствие маршала, объяснимо. Но каким было положение Моле в феврале 1292 года? Верхушка ордена при Годене неиз­вестна; мы не знаем имен ни одного из сановников. Был ли Моле маршалом ордена, как утверждает Лоран Дайе на основе неполной ссылки, не поддающейся проверке? 195 Это не исключено, как я говорил. В таком случае ему следовало должным образом провести первые этапы про­цедуры. А потом?

В протоколах допросов тамплиеров в ходе их процес­са мы располагаем очень интересным, но и очень сомни­тельным (как всегда в случаях, когда документ уника­лен! ) показанием Гуго де Фора, лимузенского тамплиера, допрошенного 12 мая 1311 г. в Париже. Я приведу его полностью:

 

Поскольку в заморском монастыре было разногла­сие относительно назначения магистра и братья из провинции Лимузен и Овернь, составлявшие боль­шинство в монастыре, желали иметь магистром бра­та Гуго де Перо, а меньшинство — оного магистра [т.е., в 1311 г., тогдашнего магистра Жака де Моле], оный магистр поклялся перед магистром госпита­льеров, каковой тогда занимал сей пост, и перед сеньором Оттоном де Грансоном, рыцарем, и перед многими другими, что сам согласен на избрание оно­го брата Гуго и не хочет быть магистром. Когда же сие большинство согласилось, чтобы он был сделан великим командором, как было в обычае поступать после смерти магистра, и далее начались хлопоты, чтобы сделать магистром оного брата Гуго, оный магистр [Жак де Моле] велел им, чтобы с момента, когда он сделал его «каппой», то есть великим ко­мандором, они бы сделали его «капюшоном», то есть великим магистром, потому что, хотят они этого или нет, он будет магистром, и так, под нажимом, он был сделан таковым196.

 

Текст изрядно запутанный, и разным толкователям прояснить его не удалось197. Получается, что на выборах была конкуренция, Жак де Моле столкнулся с соперни­ком — Гуго де Перо и интриговал (успешно), чтобы до­биться своего избрания вопреки мнению большинства, неблагожелательного к нему. Эким ловкачом был этот Моле, которого иные привычно изображают глупцом! Но сама уловка, которая привела к известному результату, в тексте малопонятна.

Если внимательно приглядеться к процедуре, описан­ной Гуго де Фором, можно констатировать, что в соот­ветствии с уставом капитул после смерти Годена избрал великого командора и что этим великим командором стал Моле; в таком случае, если при Годене Моле был маршалом Храма, получается, что Моле отказался от этой должности, чтобы стать великим командором и в этом качестве исполнять обязанности магистра. А ведь надо отметить, что в прошлом (кроме исключительного случая 1291 г.) сан великого командора не давал никаких особых преимуществ для того, чтобы стать магистром. Можно задаться вопросом, не перепутал ли Гуго де Фор эту должность с должностью командора выборов. Роль последнего была важной, потому что, согласно уставу (210), как мы видели, это он вместе с компаньоном-рыцарем, которого выбирал себе сам, начинал и, сле­довательно, направлял процесс назначения тринадцати выборщиков, которые назначат магистра. В таком случае было бы понятней, как Жак де Моле сумел одержать верх вопреки большинству в капитуле. Но настаивать на этой гипотезе трудно, коль скоро Гуго де Фор определен­но говорит «magnus preceptor» (великий командор).

Вопросы возникают и по сути проблемы. Раскол капи­тула на две группы, то есть на сторонников двух канди­датов, очевидно, совершенно не исключен. Больше сму­щает региональное определение, которое Гуго де Фор дает группе противников Моле: большинство братьев, составлявших монастырь (совокупность тамплиеров-воинов), якобы происходило из Оверни и Лимузена, входивших в провинцию Овернь. Ни о географическом происхождении тамплиеров, участвовавших в капитуле 1292 г., ни о происхождении тамплиеров, находившихся в это время на Кипре, никаких данных нет. Может быть, большинство и происходило из этой единственной про­винции — одной из самых маленьких в ордене, посколь­ку она в грубом приближении включала департаменты Коррез, Верхняя Вьенна, Крез, Канталь, Пюи-де-Дом и часть департаментов Шер, Луар и Шер, а также Алье198; ведь подсчеты, которые можно сделать на основе пока­заний тамплиеров на процессе, как в Париже, изданных Ж. Мишле, так и на Кипре, действительно указывают на присутствие значительного числа тамплиеров из Цен­тральной Франции на Востоке в последние десятилетия истории ордена199. Однако Гуго де Перо не был ни оверн-цем, ни лимузенцем. Уроженец Дофине, относившегося к Лионской области, он, как и Жак де Моле, был принят в орден в Боне, то есть в Бургундии. Почему в таком случае овернцы и лимузенцы выбрали кандидатом его в противовес Жаку де Моле?

Гуго де Фор не дает никаких указаний на причины раскола между так называемым овернским большин­ством, благоволившим к Перо, и меньшинством, пред­почитавшим Моле. Не исключено, что дело было просто в личностях, поскольку Моле, как мы это впоследствии увидим в некоторых случаях, не всегда выглядел удоб­ным руководителем; возможно, Перо был более гибким? Но, если допустить, что такой раскол был, надо искать более принципиальные причины.

Барбара Фрале справедливо -отмечает, что Перо всю свою карьеру сделал на Западе; на Востоке он никогда не был. Моле — совсем наоборот. Но какие козыри могли быть у Гуго де Перо в ордене в 1291 году? Прежде всего он приходился племянником Юмберу де Перо — коман­дору Понтьё в 1257 г., магистру Франции в 1261-1264 гг., потом магистру Англии и, наконец, генеральному до­смотрщику во Франции и в Англии. В этом качестве тот разъезжал по командорствам обоих королевств и поэто­му был знаком многим тамплиерам. Его племянник Гуго в 1291 г. еще не успел занять никаких важных долж­ностей: он был командором Эпайи (1280-1285), потом командором бальяжа Бюр (1289) — то и другое в Бур­гундии. В качестве магистра Франции он упоминается только в 1292 г., а в качестве генерального досмотрщика на землях по сю сторону моря — только в 1294 или 1297 г.200, то есть после избрания Моле (в момент этого избрания генеральным досмотрщиком был Жоффруа де Вишье). Гуго де Перо, конечно, числился в 1292 г. в тамплиерской организации на Западе, но еще не был санов­ником первого ряда. Он мог бы стать серьезным конку­рентом для Жака де Моле, если бы последний не имел в ордене никакого веса; а ведь, несмотря на отсутствие сведений о нем, непохоже, чтобы было так. Выступление Моле на капитуле 1291 г. — речь человека, имеющего авторитет. И имеющего преимущество — в том, что он находится на Кипре.

В самом деле, вернемся к выборной процедуре 1292 г. и к уставу. Коллегия из тринадцати выборщиков начина­ет предлагать и обсуждать имена братьев, находящихся «по сю сторону моря», способных занять эту должность; если никто не годится, и только в этом случае, ищут среди заморских тамплиеров: «ежели окажется, что наиболее пригодное лицо находится в заморских зем­лях...» (216)201. Чтобы правильно интерпретировать эти статьи, не забудем, что они написаны во время, когда штаб-квартира ордена находилась на Востоке, в Иеру­салиме; «по сю сторону моря» означает на Востоке, а «за морем» — на Западе. Соннак, Вишье, Берар, Боже, Годен — все они совершили часть своего поприща на Востоке. Боже, конечно, к моменту своего избрания был командором Апулии в Италии, но раньше он долго про­служил на Востоке. Следовательно, избрание Гуго де Перо стало бы «первым».

Барбара Фрале предлагает «политическое» объясне­ние этому соперничеству между Моле и Перо, объясне­ние, разделенное на два следующих тезиса.

• Выбор между двумя этими людьми, по ее мнению, в первую очередь был выбором между двумя будущими политиками ордена: политикой «военной», направленной на возвращение Святой земли и Иерусалима в традици­ях изначальной миссии военных орденов, и политикой «дипломатической» или «административной», лучше согласованной с реальным положением в мире в конце XIII в. и более ориентированной на общие интересы хри­стианского мира (церкви, государств), чем на интересы одной лишь Святой земли. Моле якобы олицетворял пер­вую, Перо — вторую.

• Во-вторых, на ее взгляд, это был выбор между по­литикой независимости, или автономии, ордена и поли­тикой его подчинения политике государств и прежде все­го французской монархии. Перо якобы был кандидатом профранцузской партии, которой манипулировал король Филипп Красивый, тогда как Моле был защитником не­зависимости ордена и, следовательно, отстаивал интере­сы антифранцузской партии.

Намеренно заостряя свою мысль, Барбара Фрале утверждает, что выбор, вставший перед тамплиерами в 1292 г., означал противостояние лимузенцев-овернцев и восточных франков, к которому добавлялось поли­тическое противостояние «военных автономистов» и «дипломатов-бюрократов»202.

Очень боюсь, что это соблазнительное построение сделано на весьма шатких основах; слишком большое число ненадежных или ошибочных данных, нагроможде­ние слишком многочисленных гипотез побуждают меня его отвергнуть, пусть даже на некоторые его элементы стоит обратить внимание. Прежде всего, в 1292 г. Гуго де Перо еще не был тем Перо, каким он стал в 1302 г., — поддержавшим (впрочем, без особого рвения) яростную атаку Филиппа Красивого на папу Бонифация VIII; в то время это был только один из западных командоров, ни­чего не понимающий в восточных делах, и к тому же племянник своего дяди.

Далее, в 1292 г. думали прежде всего об обороне Кипра и Армении и страстно желали вернуть Святую землю, о реконверсии не было и мысли. Ни Храм, ни Го­спиталь, ни даже Тевтонский орден не планировали в то время «прохлаждаться на Западе». Как раз в этот период была наиболее популярной стратегия союза с монгола­ми, и военно-монашеские ордены, в первую очередь ор­ден Храма, проявили в ней особую активность.

Наконец, если светские суверены Запада (все суве­рены Запада) осуществляли нажим на ордены (назначе­ние провинциальных магистров, урезание привилегий и прав, попытки обложения налогом), то влиять на выбор магистров орденов они не пытались (случай с Рено де Вишье, которого поддержал Людовик Святой, — особый, потому что король Франции тогда находился в Святой земле). Даже Гильому де Боже, чтобы быть избранным, пришлось искать другие аргументы, чем поддержку со стороны Карла I Анжуйского. В 1292 г. Филипп Кра­сивый, без сомнений, внимательно следил за тем, что происходит в руководстве военных орденов. Отсюда до манипулирования избранием магистра — один шаг, ко­торого я не сделаю.

Кстати, это избрание, как и избрание Годена год на­зад, произошло раньше, чем Запад получил сведения о смерти великого магистра. Ни у одного суверена За­падной Европы физически не было возможностей для прямого вмешательства. Так, может быть, имело место вмешательство косвенное — через внедренного агента?


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-03-17; Просмотров: 668; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.043 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь