В основных сферах общественной жизни

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 9Следующая ⇒

Проблема культурно-цивилизационной идентичности России с давних времен находится в центре многочисленных дискуссий как научного, так и идеологического плана. Причем зачастую высказываемые позиции отличаются не только чрезвычайным разнообразием, но и взаимоисключающим характером – от непримиримых споров западников и славянофилов, до концептуально-идеологических столкновений современных исследователей. (Подробнее об этом см. Россия: критика исторического опыта. «Круглый стол» ученых // Общественные науки и современность. 1992. №№ 5, 6.)

С нашей точки зрения, история любой страны, включая историю России, не должна оцениваться в терминах «хорошая» или «плохая», «отсталая» или «передовая». Согласно приведенной выше трактовке цивилизационного подхода, история каждого конкретного общества есть процесс активной творческой адаптации к уникальным условиям развития. Результатом этого процесса, его продуктом, является коллективное созидание социального порядка, определенной общественной конструкции, которые, с одной стороны, органичны уникальным условиям исторического бытия, а с другой – обеспечивают выживание и развитие цивилизации своими особыми формами и способами.

При всем разнообразии подходов отечественной и зарубежной историографии, посвященной становлению цивилизации в Русских землях, сформировалось единство в представлении о наиболее существенных отличительных чертах организации российской цивилизации, которые и стали необходимым «ответом» на «вызовы» природы, территории, соперничающих культур и государств.

Постараемся в тезисной форме дать краткую характеристику проявления цивилизационной самобытности России в основных сферах общественных отношений. Предполагаемым фоном для сравнения здесь выбран европейский культурно-цивилизационный комплекс. Иными словами, мы выбираем лишь те существенные характеристики российского общества, которые качественно и значимо отличают его от общества западного.

Экономическая сфера общественных отношений российской цивилизации отличается следующими атрибутивными характеристиками:

- доминирование аграрной специализации хозяйства на протяжении основного периода отечественной истории. Как известно, форсированная индустриализация страны началась лишь в 30-е гг. ХХ века, а промышленный сектор экономики стал доминирующим в народном хозяйстве страны только в послевоенный период;

- преимущественное использование экстенсивного типа освоения природных и человеческих ресурсов. Напомним: в рамках экстенсивного типа экономического развития рост общественного производства обеспечивается за счет вовлечения все новых и новых материальных и человеческих ресурсов при минимальном развитии интенсивных факторов – повышения производительности труда, улучшения его организации, применения научных знаний и новых продуктивных технологий;

Данная особенность оказывала существенное влияние на экономическое состояние нашего общества вплоть до конца ХХ века. Даже в условиях форсированной индустриализации, выдающихся достижений советской науки и образования, по такому важнейшему показателю интенсивности производства, как производительность труда, Россия (СССР) уступала ведущим странам Запада в промышленности – в 4 раза, в строительстве – в 6 раз, в сельском хозяйстве – в 10 раз. Ресурсоемкость нашего производства к этому же времени оказалась в 2, 5 - 3, 5 раза выше, чем в ведущих странах Запада. (Ресурсоемкость – показатель ресурсных затрат энергии, материалов, труда и т.д. на производство условной единицы продукции.) Все это позволяет до сих пор называть нашу экономику затратной;

- слабое развитие отношений (индивидуализированной), частной собственности, доминирование государственного и коллективного интереса над частным. До времени нынешних реформ (приватизации и разгосударствления) важнейшей ценностью российской цивилизации оставалась община, «мир», колхоз. Крайних форм эта особенность достигла к середине 1930- х гг., когда практически полностью был ликвидирован институт частной собственности, и господствующими стали общенародная (государственная) и кооперативно-колхозная формы;

- длительное господство внеэкономических, конфискационных форм эксплуатации. Экономические формы эксплуатации предполагают договорные отношения между работником и нанимателем (работодателем), когда работник вынужден подвергаться эксплуатации в силу своей экономической зависимости, добровольно, имея определенный экономический интерес (получение заработной платы на приемлемых для него условиях). Внеэкономическая эксплуатация основана на силовом принуждении к труду или силовом изъятии его продуктов (экспроприация, конфискация) государством или привилегированными сословиями (корпорациями – помещиками, партийно-государственной номенклатурой). По оценке Р. Пайпса, еще изначально Киевское государство возникло как организация для насильственного сбора дани (имеется ввиду институт полюдья. Затем такое положение сохранялось формально до 1861 г. в форме института крепостного права. На крайнее бесправие российских крепостных указывал английский историк Роберт Бремнер: «Дистанция между положением западно-европейского и русского крестьянина огромна и может быть выражена двумя словами: у английского крестьянина есть права, а у русского нет никаких». Доминирование подобного типа эксплуатации продолжилось в советский период нашей истории в виде политики «военного коммунизма», «сплошной коллективизации» на основе раскулачивания, массового использования труда заключенных в сталинских лагерях, принудительного распространения государственных облигаций и т.п.;

- неразделенность, слияние отношений собственности и власти. В большинстве случаев обладание властью совмещалось с правом владения и распоряжения национальным богатством. Например, верховным коллективным собственником России выступали представители царствующих династий Рюриковичей и Романовых, в России/СССР – государство в лице высших эшелонов партийно-государственной номенклатуры;

- относительная неразвитость внешнеэкономических связей. Вплоть до реформ Петра Первого Россия находилась слишком далеко от великих торговых путей, чтобы развитая торговая цивилизация сложилась в ней на базе внешней торговли. История распорядилась так, что ряд возможностей для налаживания широких внешнеторговых связей оказались не реализованными. В IX-XII вв. активная торговля с Византией и Востоком (путь «из варяг в греки») была прекращена в результате тюркских завоеваний. Между XIII и XVII вв. активную торговлю с Западом вел Новгород (член Ганзейского союза), но в XVI веке Новгород был полностью разрушен Иваном Грозным и этот весьма многообещающий канал был перекрыт. В 1553 г., когда английские купцы открыли морской путь в Россию через Северное море, московское правительство лишило иностранцев привилегий.

Как говорилось выше, ограничение внешнеэкономических связей обусловливалось и объективными причинами. В результате роста продуктивности сельскохозяйственного производства в европейских странах спрос на нашу основную продукцию (зерновые) оставался минимальным, низкая покупательская способность основной массы населения – крестьян – делала отечественный рынок малопривлекательным для иностранных торговцев. В то же время Россия, обладающая огромными, и как казалось, безграничными территориальными, природными и человеческими ресурсами, могла использовать преимущества экономической самодостаточности, проводить политику «опоры на собственные силы».

В советский период внешнеэкономические связи чрезвычайно затруднялись политическим и идеологическим противостоянием СССР и западного мира. Все это имело и имеет ряд негативных последствий. В частности, многие отечественные производители (особенно в сфере гражданского производства) длительное время оставались вне стимулирующей конкуренции с иностранными производителями; до предела сокращался доступ к передовому производственно-экономическому опыту ведущих стран и т.д.

Социальная сфера общественных отношений российской цивилизации имеет характерные отличия:

- доминирование крестьянства в составе населения. В XVIII в. на долю крестьян приходилось 97 процентов населения, а к началу ХХ в. крестьянство составляло около 80%;

- основным регулятором социальных отношений, социальной мобильности выступает государство. По словам отечественного историка П.Милюкова, «сильная государственная власть нужна была для военной обороны страны, и военные потребности надолго остались первейшими потребностями государства. Для их удовлетворения государство должно было создать общественную организацию, скрепить общественные связи…

По мере увеличения государственных нужд и по мере отягощения населения налогами, связь эта становилась все более и более принудительной и привела, наконец, в XVII веке ко всеобщему закрепощению сословий; крестьянского так же, как городского и служилого».

В советский период вмешательство государства в регулирование социальных отношений приняло тотальный масштаб, поскольку образовательная, социально-профессиональная мобильность граждан могла осуществляться лишь в сфере государственных экономических и образовательных институтов, а важнейшим условием продвижения по службе выступала политическая и идеологическая преданность (лояльность) граждан к советской власти и коммунистической идеологии;

- огромный слой чиновничества, бюрократии и чрезвычайно узкий (до «культурной революции» 30-х гг. ХХ в.) слой интеллигенции, «лиц свободных профессий», которые занимаются развитием науки, образования, культуры в целом. В результате длительного сохранения крепостничества и аграрной специализации в обществе отсутствовала массовая потребность в образовании и развитии науки. В Европе, наоборот, бурное развитие индустриального производства обусловило массовый запрос на грамотных рабочих и специалистов. Так, первые университеты появляются там еще в XII-XIII веках.

Характерные особенности организации политической сферы общественных отношений:

- безоговорочное доминирование государства над обществом. П.Н. Милюков отмечал в связи с этим: «Дело в том, что у нас государство имело огромное влияние на общественную организацию, тогда как на Западе общественная организация обусловила государственный строй… У нас исторический процесс шел как раз обратным порядком…

Русское государство оказалось сильнее общества, потому что развитие материальных интересов не успело еще сплотить общество в прочные общественные группы, какие давно сложились на Западе». Иными словами, российское общество почти всегда уступало государству и в отношении экономическом, и в отношении организационном. «Для страны давно стало естественным, что все и прогрессивное, и реакционное идет сверху, т.е. не общественное мнение определяет законодательство, а законодательство формирует общественную мысль», – резюмируют авторы учебного пособия «История России. От Древней Руси к императорской России» (Горинов М.М., Ляшенко Л.М. История России. Часть 1. От Древней Руси к императорской России (IX-XVIII вв.). М., 1994. С. 107);

- предельная концентрация публичной власти в руках самодержавного, а затем и тоталитарного государства, минимальное развитие принципа разделения властей, системы сдержек и противовесов. Так, еще Иван Грозный – первый русский царь (1547 г.) добился права «казнить и миловать по своему усмотрению». Наиболее полное оформление абсолютная, самодержавная власть монарха получила при Петре Первом. Сам император, составляя военный устав, так определил свои полномочия: «Его Величество есть самодержавный монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли – яко христианский государь по своей воле и благонамерению управлять». Напомним, что первый институт народного представительства с весьма ограниченными совещательными полномочиями – Государственная Дума – появился в России лишь в начале ХХ века (27 апреля 1906 г.), а полноценный парламент (I съезд народных депутатов СССР) в 1989 г.;

- преимущественное использование государством силовых и идеологических ресурсов власти: от системы насильственного сбора дани – «полюдья» при первых русских князьях, во многом насильственной христианизация Руси, «опричнины» Ивана Грозного, широкой системы конфискационных мер Петра Первого до политики «военного коммунизма» большевиков, сталинских массовых репрессий, что оправдывалось коммунистической идеологией и пропагандой. В последнем случае весьма показательным представляется признание В.И. Ленина, по которому «диктатура пролетариата (система государственной власти. – Авт.) опирается не на закон, а на насилие»;

- доминирование харизматической и традиционной легитимности власти, правомерность которой оправдывалась в глазах общества или соответствием давно установившейся традиции престолонаследия, или же верой в сверхъестественные, богоподобные качества правителей, заведомо лучше других знающих, что и как надо делать.

Особенности духовно-культурной сферы общественных отношений:

- резкая духовно-идеологическая и интеллектуально-образовательная дифференциация общества, народа и элиты. В этом смысле примечателен тот факт, что в XVIII и первой половине XIX вв. аристократическая элита в основном общалась на французском языке, совершенно непонятном подавляющему большинству населения. Напомним также, что к началу ХХ века более 80 % подданных Российской империи оставались полностью безграмотными;

- длительное сохранение сословного, элитарного характера образования, его недоступность для подавляющего большинства населения. Отечественная образовательная система начала приобретать всесословный характер лишь в конце XIX века. До этого времени, за редким исключением, среднее и высшее образование было привилегией лишь дворянства и высшего духовенства;

- жесткий контроль со стороны государства духовной сферы жизни общества, включая зависимость Православной церкви от советской власти в период самодержавия, тотальный идеологический контроль общественного сознания в советский период;

- сохранение длительного культурно-цивилизационного изоляционизма, ограниченность межцивилизационного общения. Бедность и безграмотность большинства населения, наряду с запретительными мерами государства, до предела ограничивали возможности культурного общения с другими народами, включая западно-европейские. В советский период известная политика «железного занавеса» обусловила практически полную культурно-информационную изоляцию российского общества от внешнего мира.

Большинство из перечисленных характеристик самобытности российской цивилизации с позиций современных гуманистических представлений о совершенном обществе, прогрессирующем на основе широкой социальной свободы, автономной творческой личности, интересы и права которой защищены государством и гражданскими ассоциациями, представляются однозначно негативными.

Однако в реальном контексте уникальных обстоятельств отечественной истории, включая период двух мировых войн и глобального противостояния «холодной войны» ХХ века, указанные традиционные устои российской экономики, отношений власти и общества выглядят существенно иначе. По сути, они явились безальтернативными, хотя и весьма жертвенными гарантиями самосохранения российского государства-нации, его патриотического и волевого единства, что позволило в ходе жесточайшей конкуренции, противоборства с иными цивилизациями сохранить и упрочить страну, утвердившуюся на 1/6 части суши, ценой огромных жертв и массового героизма российского народа спасти не только себя, но и многие народы мира, включая европейские, создать богатейшее культурное и научное наследие, признанное во всем современном мире. «Важная причина длительности существования и масштабности тех функций, которые выполняло Российское государство, – отмечает Б.С. Ерасов, – заключалась в недостаточности собственно цивилизационных основ устроения тех огромных конгломератов, которые оказывались сведенными в единое имперское формирование. Бюрократическая империя стала заменой и носителем нормативного и иерархического порядка, объединявшего разнородную массу социальных, конфессиональных и культурных образований, столь несхожих в своих типах устроения, ориентациях и менталитете» (Ерасов Б.С. Россия в евразийском пространстве // Общественные науки и современность. 1994. № 2. С. 64)

Вместе с тем адекватное осознание самобытной исторической природы российского общества необходимо для трезвой оценки его реального потенциала и способностей найти самобытные пути и формы прогресса в современном бурно меняющемся мире, преодолеть соблазн слепого копирования успешных образцов социального порядка иноцивилизационного происхождения. Еще в начале ХХ века русский историк Л.А. Тихомиров справедливо отмечал: «Нельзя стройно и прочно устроить жизнь нации в противность качеству материала, из которого мы строим, – подобно тому, как в постройке архитектурный материал предопределяет все: и способы достижения прочности, и доставление удобства помещений, и формы красоты стиля. Из камня мы строим иначе, чем из дерева, из железа иначе, чем из камня. Таким материалом в политике и социологии является дух нации, сложившийся в процессе образования ее, под влиянием расы, истории, способов существования и т.д. Этот дух нации рождает руководящие идеи ее жизни, которые мы должны знать, понимать и ими руководствоваться» (Троицкий Е.С. Русский народ в поисках правды и организованности. М., 1996. С. 421).

Вопросы для самоконтроля и самопроверки

1. Какие процессы обозначаются термином «этногенез»?

2. Каков период и результаты этногенеза восточных славян?

3. В чем выражаются особенности исходной культурной основы становления цивилизации в русских землях?

4. Назовите основные «каналы» восточного культурного влияния на русское общество.

5. Какие аргументы можно привести в поддержку или для опровержения норманнской теории?

6. Как оценивается влияние «византийского фактора» на русскую цивилизацию?

7. Какие культурно-исторические обстоятельства затрудняли культурное взаимодействие Руси с западно-христианским цивилизационным комплексом?

8. В чем выражается уникальность природно-климатических условий становления и развития цивилизации в русских землях?

9. Какова существенная специфика геополитических условий исторического развития России?

10. Каким образом уникальные геокультурные, природно-климатические и геополитические условия определили самобытность организации российской цивилизации в основных сферах общественной жизни?

Тестовые упражнения

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 Следующая ⇒