ОБЩЕСТВО СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ XIV—XV вв.

⇐ ПредыдущаяСтр 22 из 46Следующая ⇒

Одним из многих последствий монгольского нашествия и последовавших за ним нападений ордынских войск стала массовая гибель не только людей и ценностей, но и документов. Поэтому мы крайне мало знаем о характере древнерусского общества конца XIII — первых десятилетий XIV в. Лишь с середины XIV в. в распоряжении исследователей появляются документы, позволяющие судить о характере общества того времени и установить, чем оно отличалось от общества времен «Русской Правды».

Сословное деление древнерусского общества XIV— XV вв. В древнерусском обществе XI—XII вв., как уже отмечалось, господствующей социальной группой была княжеская дружина, жестко подчинявшая остальное население своей власти и сурово каравшая за неповиновение, но нормы права того времени не отделяли резко дружинников от остального населения. По нормам «Русской Правды» штраф за проступки по отношению к рядовому дружиннику — «отроку» не отличался от штрафа за проступки по отношению к рядовому свободному человеку, лишь проступки по отношению к членам «старшей» дружины карались двойной вирой.

Иная картина отношений вырисовывается при обращении к источникам XIV—XV вв. Характерная для этого времени система норм нашла свое отражение в церковном «Уставе Ярослава». Древний текст сохранился в обработке времени великого князя Василия Дмитриевича и митрополита Киприана, и ряд его норм отразил порядки, существовавшие на рубеже XIV— XV вв.

В этом источнике штраф за оскорбление, нанесенное замужней женщине, устанавливался в соответствии с социальным положением ее мужа. Женам «великих бояр» полагалось за «сором» 250 гривен серебра, женам «меньших бояр» — 150 гривен серебра, жене из «городских людей» выплачивалось 3 гривны серебра, жене крестьянина — только 1 гривна серебра.

Таким образом, в XIV—XV вв. русское общество делилось на ряд слоев, различавшихся между собой не только фактически, но и в правовом отношении. Статус этот был наследственным, что дает основание рассматривать эти группы лиц как сословные, социальные слои, характерные уже для нового, феодального общества. Для этого общества была характерна и своеобразная социальная иерархия, где расстояние между верхами и низами было гораздо более значительным, чем во времена «Русской Правды».

Господствующей социальной группой в этом обществе были бояре, делившиеся на два слоя — «великих» и «меньших», а им противостояли низы, делившиеся также на два слоя — городских и сельских людей. Городские люди — торгово-ремесленное население городов — занимали на лестнице социальной иерархии несколько более высокое положение, чем люди сельские — крестьяне.

Несколько иную картину деления общества рисуют так называемые кормленые грамоты — документы, предлагавшие населению повиноваться присланному к нему представителю княжеской власти: «И вы, бояре, и слуги, и все люди тое волости, чтите его и слушайте».

Бояре и слуги — военные вассалы князей и их землевладение. В обоих перечнях социальных групп, из которых складывается общество, налицо одно принципиальное совпадение: высший слой общества обозначается термином «боярин». В документах XIV—XV вв. так назывался всякий землевладелец, обладавший наследственной родовой собственностью — вотчиной. Таким образом, господствующий слой русского общества XIV—XV вв. по своему характеру существенно отличался от господствующего слоя времен «Русской Правды». Дружинники, живущие за счет княжеских доходов, превратились в бояр, обладавших своими владениями, которыми они в полной мере могли распоряжаться — передавать по наследству, продавать, обменивать, давать вкладом в монастырь. Да и при отъезде на службу к другому князю боярин мог рассчитывать на сохранение родовых вотчин на земле прежнего государя.

Слуга в отличие от боярина сидел не на своей земле, а на земле, пожалованной князем, и владел ею лишь до тех пор, пока нес соответствующую службу. Он также мог отъехати на службу к другому князю, но в этом случае утрачивал свое владение. «Служние земли» составляли часть государственного земельного фонда, и их отчуждение на сторону было возможно лишь с разрешения князя.

В соглашениях князей XIV в. неоднократно указывалось: «А боярам и слугам вольным воля». Это подтверждает то, что на «служних землях» сидели и несвободные слуги — княжеские холопы, которые исполняли важные для князя службы. Даже у знатных лиц, близких к самому могущественному из государей — великому князю московскому, земельные владения по своим размерам не были особенно велики. К тому же эти владения были разбросаны на обширной территории, не образуя компактного целого. Так, у сподвижника Дмитрия Донского боярина Федора Свибла было 15 владений, расположенных в 7 уездах.

Население владений в социальном отношении было неоднородным. Часть его составляли холопы — лично зависимые люди, рассматривавшиеся как имущество господина наравне с принадлежавшим ему скотом. Одни холопы жили в центре владения — на господском дворе, обслуживая господина, работая в его хозяйстве. При этом некоторые из них получали от него содержание — месячину, другие — наделы земли для самостоятельного хозяйствования. Однако холопы составляли сравнительно небольшую прослойку во владении боярина, а основная масса была лично свободными людьми — крестьяне, члены сельских общин.

Землевладение светских вассалов князей зародилось в условиях политической раздробленности: при борьбе с другими претендентами на престол князья, заинтересованные в поддержке и верности своих военных слуг, стали передавать им земли с крестьянами в постоянное пользование. Первоначально такое пожалованье представляло собой нечто вроде постоянного кормления, когда крестьянская община должна была постоянно содержать одного и того же кормленщика, который не вмешивался в ее внутреннюю жизнь. В XIV—XV вв. характер отношений между землевладельцем и крестьянином поднялся на качественно иной уровень. В господствующем праве утвердилось представление о том, что собственником земли является землевладелец — боярин, а крестьянин лишь ее временный владелец. Об этом говорит существующая уже в эти столетия практика крестьянских переходов. Крестьянин, недовольный характером своих отношений с господином, мог оставить его владение и перейти к другому господину или на государственную землю. Такой переход происходил обычно поздней осенью по окончании сельскохозяйственных работ. Во второй половине XV в. время перехода было ограничено двумя неделями — до и после Юрьева дня (праздновался 26 ноября). Исследователи справедливо видели в такой практике свидетельство личной свободы крестьянина XIV—XV вв. Однако у этого явления была и другая сторона. Разрывая отношения с господином, крестьянин должен был оставить свой земельный надел. Это и показывало, что земля рассматривается как собственность господина. Теперь именно за право пользоваться «основным условием труда» — землей крестьянин должен был давать господину оброк продуктами и нести в его пользу различные повинности.

Нормы господствующего права находились в глубоком противоречии с сознанием членов крестьянской общины, традиционно рассматривавших ее территорию как объект своего совместного, общего пользования с незапамятных времен. И это создавало источник постоянной напряженности в отношениях между господином и сильной и сплоченной крестьянской общиной, с интересами которой он был вынужден считаться.

Вместе с тем в XIV—XV вв. господин был не только собственником земли, но и обладал над крестьянами своего владения административно-судебной властью, был для них своего рода «государем». Такие отношения получали санкцию со стороны государственной власти. Особым документом — жалованной грамотой правитель-князь предоставлял данному владению податной и судебный иммунитет, т.е. отказывался от своих прав на сбор государственных налогов или их части (такие владения считались «белыми» — освобожденными) и от суда и управления живущими в нем крестьянами. Обычно государственная власть оставляла за собой суд лишь по тяжелым уголовным преступлениям. В этих условиях оброки и повинности в пользу землевладельца были одновременно и платой за право пользования землей, и выполнением обязательств по отношению к носителю власти. Такой характер отношений землевладельца и крестьянина не был особенностью русского исторического процесса. Он был присущ и другим странам средневековой Европы. Объясняется это тем, что в условиях, когда крестьяне вели самостоятельно свое хозяйство с помощью собственных средств производства и располагали собственной организацией в виде общины, землевладелец мог изымать у них прибавочный продукт лишь с помощью средств внеэкономического принуждения.

Таким образом, в Северо-Восточной Руси XIV—XV вв. складывалось характерное для средневековой Европы феодальное общество с его главными социальными типами — феодала-землевладельца и противостоящего ему зависимого крестьянина.

Положение господствующего социального слоя в русском феодальном обществе обладало рядом важных особенностей.

В некоторых европейских странах при формировании феодального землевладения светские и церковные сеньоры получали для своих земель столь значительные податные и судебные привилегии, что они превращались буквально в «государство в государстве», фактически независимое от центральной власти. Это стало одной из главных причин политического распада такой крупной средневековой державы, как Каролингская империя. В научной литературе можно встретить утверждения, что в период феодальной раздробленности на Руси податной и судебный иммунитет духовных и светских землевладельцев достиг весьма широких размеров, и борьба за его ограничение стала одной из главных задач центральной власти после объединения русских земель.

Исследователи исходили из того, что наиболее ранние сохранившиеся жалованные грамоты XIV в. таким монастырям, как Отрочь в Твери или Спаса в Ярославле, действительно содержат широкие податные и судебные привилегии — освобождение от уплаты основных налогов, полная судебная власть настоятеля над населением его владений. Объяснение того, почему эти церковные учреждения получили такие привилегии, будет дано ниже, при рассмотрении положения церкви в русском обществе XIV—XV вв. Жалованные грамоты светским землевладельцам сохранились лишь начиная с княжения Василия I Дмитриевича, и их анализ не дает каких-либо оснований для такого вывода.

Владения светских собственников обычно освобождались от транспортных повинностей, работ в княжеском хозяйстве, связанных с заготовкой сена для княжеских коней, во многих случаях от расходов на содержание кормленщиков, но их население должно было уплачивать в казну главный государственный налог — дань и выполнять «городовое дело» — работы по укреплению городов. Что касается административно-судебной власти, то суд по наиболее важным уголовным преступлениям, таким, как воровство, разбой, убийство, в общем порядке находился в руках представителей государственной власти. Таким образом, до положения самостоятельных «государей» светским собственникам Северо-Восточной Руси было весьма далеко.

«Черные земли» и управление ими. Важная особенность положения господствующего слоя заключалась в том, что в XIV—XV вв. владения светских землевладельцев охватывали сравнительно небольшую часть земельного фонда. Земли, находившиеся под непосредственным управлением княжеской власти, так называемые черные, т.е. не имевшие каких-либо освобождений от налогов и повинностей, по своим размерам в эти столетия явно превышали частновладельческий сектор. Этот земельный фонд находился под жестким управлением государственной власти, следившей за его сохранностью и за тем, чтобы эти земли были в достаточном количестве обеспечены рабочей силой. Известно, что в середине XV в. великий князь московский Василий II неоднократно запрещал духовным и светским землевладельцам принимать в их владения «данских» (обязанных платить дань) или «письменных» (внесенных в «письмо» — податное описание) людей с «черных земель». Княжеской власти удалось в период феодальной раздробленности удержать в своих руках и города (отдельные «частновладельческие» города, в особенности на землях к югу от Оки, известны и в XVI—XVII вв., но сколько-нибудь широких размеров это явление не приобрело).

Городами и «черными» землями» князья управляли традиционным образом, отдавая их в кормление верхнему слою своих вассалов, которые в «Уставе Ярослава» выступают как «великие бояре». На переданных им на время городах и землях они вершили суд и управление и одновременно кормились за счет населения. Это была старая, традиционная система отношений, восходившая ко временам Киевской Руси, с той лишь разницей, что теперь представитель княжеской власти именовался не посадником, а наместником, если получал в кормление «город» с прилегающей округой, или волостелем, если получал в кормление волость. Вместе с тем неоднократные выступления населения против произвола и злоупотреблений кормленщиков привели к тому, что княжеская власть прибегла к ряду мер, которые если и не исключали, то по крайней мере ограничивали возможность таких конфликтов. Нормы отношений между кормленщиком и населением теперь фиксировались письменно в особых документах: «кормленной грамоте», передававшей в управление кормленщику ту или иную территорию, и «доходном списке» — перечне доходов, которые имел право собирать на этой территории кормленщик, а также в «уставной грамоте» — документе, передававшемся населению и перечислявшем его права и обязанности в отношениях с кормленщиками. Точная фиксация в этих документах размеров «кормов», которые население должно было предоставлять наместнику (или волостелю) и его слугам, должна была ограничить кормленщиков в их стремлении вымогать у населения все новые поборы. Кроме того, теперь наместнику запрещалось ездить по территории для сбора «кормов» с населения, их должны были собирать и доставлять в город представители местного крестьянского самоуправления — сотские. Слуги наместника при выполнении поручений должны были укладываться в краткие сроки, в суде наместника должны были обязательно участвовать «лучшие мужи» из числа местного населения, а когда наместник оставлял должность, можно было обращаться с жалобами на него в княжеский суд.

При обширных размерах государственного земельного фонда доходы от кормлений, которые предоставляла и распределяла государственная власть, играли в XIV—XV вв. часто большую роль, чем доходы от сравнительно небольших владений «великих бояр». Характерно, что еще и в середине XVI в. размер возмещения за оскорбление, нанесенное лицу такого ранга, определялся размером дохода от предоставлявшегося ему кормления. Сохранение системы кормлений продолжало, как и во времена Киевской Руси, связывать князей и верхний слой их вассалов прочными взаимными интересами, подчиняя этих вассалов руководству распоряжавшейся кормлениями государственной власти.

Духовенство в древнерусском обществе XIV—XV вв. Значительные перемены к XIV—XV вв. произошли и в положении другого слоя древнерусского общества — духовенства. Перемены эти в наибольшей степени касались епископских кафедр и монастырей. Если в Древнерусском государстве епископские кафедры существовали главным образом за счет десятины от княжеских доходов, то к XIV в. и митрополия, и епископские кафедры владели уже целыми волостями, в которых насчитывались сотни крестьянских дворов. Епископ управлял своими владениями с помощью двора, состоявшего из военных слуг, который повторял в миниатюре устройство княжеского двора. На войну светские вассалы такого церковного иерарха ходили особым полком во главе с воеводой. Владения таких иерархов составляли подчас настоящее «государство в государстве». Из договора митрополита Киприана с великим князем московским Василием Дмитриевичем видно, что обязанности населения митрополичьих владений перед государством ограничивались уплатой «выхода» в Орду и участием военных вассалов митрополита в походах великокняжеского войска.

Крупными землевладельцами становились и монастыри, владения которых быстро увеличивались на протяжении XIV—XIV вв. за счет дарений владельцев вотчин, рассчитывавших на то, что благочестивый акт дарения земли и вследствие этого «вечная» заупокойная служба монахов по своим благодетелям обеспечит им расположение Бога в их загробной жизни. Такие условия в ту эпоху являлись довольно популярными, и земельные владения духовенства неуклонно росли. Троице-Сергиев монастырь, не имевший в конце XIV в. еще никаких земель, в конце XV столетия владел имениями во многих уездах Русского государства. Важно отметить, что монастырские имения также пользовались значительными податными и судебными привилегиями. Так, монастырь Спаса в Ярославле, патрональная обитель ярославских князей, был освобожден от всех налогов и повинностей, замененных двухрублевым оброком, а настоятель получил всю полноту судебной власти над подданными, вплоть до права суда за убийство. Тверской монастырь Отрочь, патрональная обитель тверских князей, был вообще освобожден и от повинностей, и от взносов в княжескую казну.

Сама численность духовенства значительно возросла, страна была покрыта сетью приходских храмов, которые жители регулярно посещали. Церковь уже не нуждалась в поддержке государственной власти в борьбе за обращение язычников в христианство.

Церковь уже теперь не была в такой зависимости от княжеской власти, как во времена Киевской Руси. Она стала самостоятельной силой, способной отстаивать свои интересы, что нашло свое выражение в деятельности митрополитов Киприана, а затем — Фотия. Они добились от великого князя московского заключения соглашений, обеспечивавших права митрополичьей кафедры, и подтверждения текстов уставов Владимира и Ярослава с изменениями, отражавшими перемены в положении и церкви и общества, произошедшие в XII—XIV вв.

Вместе с тем ряд факторов способствовал тому, что определенная зависимость духовенства от светской власти и светских собственников продолжала сохраняться.

Во-первых, следует учитывать, что крупными землевладельцами с собственными владениями и доходами стали только епископские кафедры и известные и почитаемые монастыри. Даже городские соборы в XIV—XV вв. не имели собственных земельных владений и жили за счет дохода от торговых и других пошлин, пожалованных княжеской властью. Главный московский храм Успенский собор в Кремле первые земельные владения приобрел лишь в конце XV в.

Во-вторых, в XIV—XV вв. ктитор (князь или боярин), основавший на своей земле монастырь или церковь и наделивший их имуществом, обладал по отношению к ним верховными правами собственника. Он мог в случае необходимости распоряжаться имуществом церковного учреждения по своему усмотрению, брать ценности из его казны или распоряжаться его землями. От него зависело, и кто будет настоятелем монастыря или священником церкви. Одной из постоянных обязанностей настоятеля монастыря и братии было принимать ктитора со свитой и угощать его столько времени, сколько потребуется. Приходской священник также находился в зависимости от строителей храма, вотчинника или крестьянской общины. Строители храма распоряжались церковным имуществом, выделяя из него священнику ту часть, которую считали нужным.

При таких условиях предоставление широких привилегий монастырям, находящимся под княжеским патронатом, ни в чем не ущемляло интересов князей, так как они всегда могли использовать в своих интересах ценности, скапливавшиеся благодаря привилегиям в монастырской казне. Поэтому настоятель монастыря или священник в гораздо большей мере зависели от светских патронов, чем от своего церковного главы — епископа. Зависимость части духовенства от светской власти усиливалась в результате практики выдачи князьями так называемых несудимых грамот, по которым братия монастыря или священник освобождались от суда епископа и уплаты пошлин в епископскую казну и одновременно подчинялись судебной власти князя.

Таким образом, несмотря на важные перемены в их положении, ни светские землевладельцы, ни церковь в XIV—XIV вв. не могли стать самостоятельной политической силой, способной диктовать государственной власти свои условия, ограничивать ее компетенцию в своих интересах, как это имело место в таких странах — западных соседях Древней Руси, как Польша, Чехия или Венгрия XIV—XV вв.

Горожане в обществе XIV—XV вв. Важную часть общества Северо-Восточной Руси составляли «городские люди» — население русских городов. Середина XIV—XV в. — время сильного оживления городской жизни в этом регионе. Не только увеличилась численность городского населения в старых городских центрах, но и стали городами многие поселения сельского типа. Однако и к XVI в. сеть городов оставалась достаточно редкой (в отличие от стран Западной Европы, где к этому времени расстояние от одного города до другого составляло 15—20 км).

Основную массу городского населения образовывала посадская община. В ее состав входили жившие на ее территории торговцы и ремесленники. В отличие от городов стран Западной Европы, обладавших своим самоуправлением и уплачивавших государству лишь денежные суммы определенного размера, посадская община русского города подчинялась административно-судебной власти княжеского наместника и должна была нести на себе многие налоги и повинности, накладывавшиеся на нее государственной властью (посадское «тягло»). Малый объем прибавочного продукта, произврдившегося в сельском хозяйстве, был определенным тормозом для интенсивного отделения ремесла от сельского хозяйства и углубления разделения труда. Этим вызывалась и определенная хозяйственная слабость древнерусского города, который не мог выступать в роли серьезной самостоятельной политической силы, способной добиться административной автономии. В свою очередь и государство в России было кровно заинтересовано в эксплуатации города (и фискальной и натуральной). Для выполнения своих обязанностей перед государством население посада делилось на сотни.

Сотенным делением формы организации посадского населения не исчерпывались. Большую часть жителей посада составляли ремесленники, которые сами или с помощью учеников изготовляли те или иные предметы и продавали их на рынке. Развитие ремесла в эти столетия находило свое выражение в увеличении количества ремесленных специальностей, когда мастера начинали заниматься изготовлением изделий одного определенного типа (так, из числа ремесленников, изготовлявших одежду, выделились терличники, сарафанники, свитники, кафтанники и др.). Развитие ремесла еще не поднялось до такого уровня, чтобы разные этапы производственного процесса осуществлялись ремесленниками разных специальностей.

На торгу ремесленники, производившие одинаковые или близкие по характеру изделия, продавали их в лавках, расположенных в одном определенном ряду. Владельцы лавок одного ряда — рядовичи составляли определенные объединения во главе с рядовским старостой. Объединения рядовичей составляли определенный аналог на русской почве торгово-ремесленным объединениям в странах Западной Европы. От последних объединения рядовичей отличались отсутствием письменных правил, определявших их права и обязанности и утвержденных городской или государственной властью.

Особую часть городского населения составляло богатое купечество, именовавшееся в источниках XIV—XV вв. «гостями». По своему статусу на лестнице социальной иерархии «гости» стояли гораздо выше основной массы рядовых горожан. По Судебнику 1550 г. штраф за оскорбление — «бесчестье» — рядового горожанина составлял 5 руб., штраф за бесчестье «гостя» — 50 руб., т.е. в 10 раз больше. В то время при благоприятной ситуации те или иные «гости» могли войти в состав самых верхних слоев боярства. Владимир Григорьевич Ховрин, сын «гостя» Григория Ховры, обозначенный в летописи как «гость да болярин великого князя» Василия II, стал родоначальником одного из московских боярских родов (Ховриных-Г оловиных).

Само наименование богатых купцов «гостями» указывает на то, что они вели далекую заморскую торговлю. Наибольшее количество сведений сохранилось о заморской торговле московских гостей. Их другое название — сурожане — говорит о торговых поездках в Сурож (Судак), город на восточном побережье Крыма, находившийся в XIV—XV вв. в руках генуэзцев. В обмен на меха и изделия из них сурожане везли домой шелковые и шерстяные ткани, драгоценные камни, пряности. Дорогие заморские товары продавались в «Сурожском ряду» московского торга. Добывая дорогие товары, созданные мастерами Востока и ренессансной Италии, московские гости из Сурожа совершали путешествия в города Малой Азии. В середине XV в. тверской купец Афанасий Никитин добрался до Индии. В XIV—XV вв. именно далекая «заморская» торговля мехами и предметами роскоши, в которых нуждалась социальная верхушка русского общества, более всего способствовала благодаря разнице цен накоплению торгового капитала, который пока не использовался в других сферах деятельности. С «далекой» торговлей была связана деятельность и другой организации московского купечества — суконников, которые доставляли в Москву флайдрские и итальянские сукна (продававшиеся в «Суконном ряду») — продукт зарождающегося на Западе Европы раннекапиталистического производства. Существование такой торговли говорит о неразвитости местного текстильного производства, способного в то время снабжать общество лишь домоткаными «сермяжными» тканями. Именно связь с далекой торговлей, удобное расположение на торговых путях способствовало выделению из числа русских городов наиболее крупных и богатых центров.

Иной характер носила начинавшаяся в то время торговля по Волге с Ираном. Туда везли сырье — различные виды кож, а также кожевенные изделия (конскую сбрую, обувь), изделия из металла (гвозди, ножи) и дерева (древки для стрел, ларцы, посуда). Такая торговля способствовала развитию русского ремесла, но широкий размах она приобрела лишь в XIV столетии.

Хотя посадская община была подчинена власти княжеских наместников, она обладала своими органами самоуправления, решавшими вопросы ее внутренней жизни. Свои выборные власти были в посадских сотнях, в крупных городах купеческие организации, такие, как московские «гости» и суконники, также имели своих выборных старост. Выборный староста гостей, «купеческий староста» в крупном городе был одновременно и главой всей посадской общины. Он взаимодействовал с княжеской администрацией при решении касавшихся всей общины вопросов.

«Служебное» население в обществе XIV—XV вв. В жизни русского общества XIV—XV вв. достаточно заметное место продолжало занимать население, входившее в состав «служебной организации», хотя историческая судьба ее отдельных групп оказалась весьма различной. С превращением дружинников в феодалов-землевладельцев, имевших свои земли, несвободную челядь и подданных, отпала нужда в тех, кто обслуживал дружинников на городских дворах. По мере земледельческого освоения территории переставало выполнять свою роль и «служилое население», занимавшееся охотой и промыслами. Эти группы населения в сельской местности вливались в состав крестьян, живущих на «черных» землях, в городе — посадской общины. Вместе с тем сохранялись группы «служилого» населения, занятого обслуживанием княжеского двора, а княжеская власть удерживала под своей властью и многочисленных мастеров-ремесленников, работавших на нужды двора, а когда это было необходимо, и на нужды княжества в целом (например, изготовляя оружие). Нужных им мастеров князья уже в XIV в. «вынимали» из находившихся на территории их княжеств посадских общин, в чем нельзя не видеть еще одного свидетельства сильного подчинения городского населения Северо-Восточной Руси княжеской власти. На территории города «служилое население» жило в особых слободах, не входивших в состав посадской общины и освобожденных от посадского «тягла».

Холопы в обществе XIV—XV вв. Важное место в жизни русского общества XIV—XV вв. продолжала занимать и такая появившаяся уже в домонгольской Руси социальная группа, как холопы. Их юридический статус по сравнению с домонгольским временем не изменился, в правовых текстах XIV—XV вв. они продолжали рассматриваться как часть имущества господина, наравне с его скотом. Более того, в это время круг лиц, на которых распространялись подобные отношения, значительно расширился. В домонгольской Руси бедный человек, взявший у богатого человека ссуду и погашавший ее своим трудом в господском хозяйстве («закуп»), еще сохранял в своем статусе ряд элементов первоначальной свободы. Его исторический преемник — кабальный холоп (человек, ставший холопом в результате кабалы — долговой сделки) отличался от «полного» холопа, принадлежавшего господину по наследству, только тем, что мог получить свободу после выплаты долга. Род занятий холопов претерпел определенные изменения с превращением холоповладельцев в бояр — земельных собственников. Если часть одних холопов, как и ранее, жила на дворе господина, то других стали привлекать для обработки пашни в организовывавшемся землевладельцами собственном хозяйстве («страдники» — от слова «страда», т.е. работа на пашне). При этом одним выделялись земельные наделы, за счет урожая с которых они жили, других поселяли на особых «челядинных» дворах, где они получали содержание — «месячину».

Состав этой социальной группы уже во времена Древней Руси был неоднородным. Неоднородным он был и в XIV—XV вв. Наряду с людьми, работавшими на пашне или в домашнем хозяйстве, у господина были холопы, которые помогали ему в управлении хозяйством (приказчики и ключники), ходили с господином на войну (военная свита), помогали господину при исполнении его административных обязанностей (неоднократно бывало, что слуги-холопы знатного господина вершили от его имени суд).

Русское крестьянство в XIV—XV вв. Каковы же были в XIV—XV вв. условия жизни основной массы населения региона — крестьянства в период формирования светского и церковного землевладения?

Внешние условия, в которых пришлось действовать крестьянину, стали более благоприятными, чем ранее. С ослаблением, а затем распадом Золотой Орды уменьшилась опасность ордынских набегов. К середине XV в. на Оке был создан рубеж обороны, закрывавший ордынцам доступ во внутренние районы страны. Сокращались размеры ордынского «выхода», да и он стал выплачиваться нерегулярно. Утверждение политической гегемонии Москвы в регионе способствовало прекращению междоусобных войн. В этих условиях наметившееся в середине XIV в. оживление хозяйственной жизни продолжалось вплоть до середины XVI столетия. Оно находило свое выражение прежде всего в освоении все новых и ранее запустевших и нераспаханных земель. Государственная власть способствовала расширению ареала пахотных земель, предоставляя взявшим на себя освоение новых территорий освобождение от налогов на длительные сроки. О значительном росте хозяйственного освоения территории Северо-Восточной Руси к концу

XV в. говорят такие признаки, как исчезновение здесь ценных пород пушного зверя и резкий рост земельных конфликтов. К середине XVI в. ареал пахотных земель достиг размеров, которые были превышены лишь на рубеже XVII—XVIII вв. Следует подчеркнуть, что столь большая площадь пашни создавалась в основном за счет низкого качества обработки земли: путем рыхления небольшого верхнего слоя почвы. Именно это, при низкой урожайности, и вело к существенному увеличению общего объема прибавочного продукта, производимого в сельском хозяйстве.

Несмотря на то что к XV в. паровая система земледелия с трехпольным севооборотом, видимо, стала ведущей на полях регулярной пашни, неблагоприятные природно-климатические факторы способствовали тому, что в условиях России эта система земледелия, господствовавшая в русской деревне вплоть до XX в., не дала таких результатов, как в других европейских странах. Малое плодородие почв, невозможность для крестьянина тщательно обработать свой надел за краткий период земледельческих работ, отсутствие или нехватка удобрений — все это вело к тому, что даже в условиях трехполья земли через некоторое время выпахивались, и крестьянин забрасывал свой надел и распахивал другой участок земли, не обрабатывавшийся длительное время. Там, где почвы были «худые», пашня забрасывалась быстро, и большая площадь земель была пашней, «отдыхающей» много лет. На ней мог вырасти лес толщиной «в руку», а иногда и «в бревно». Классического трехполья (без выхода на «свежие» земли) на Руси практически не было вплоть до конца XVIII — начала XIX в. Эта особенность русского земледелия резко увеличивала затраты труда, особенно тогда, когда появились в лесах временные «росчисти» на 1—2—3 года. Пока было достаточное количество свободной земли, такая практика была возможна.

Все эти факторы, а также неблагоприятные погодные условия способствовали тому, что введение трехполья, в отличие от других европейских стран, не привело в России к значительному повышению продуктивности сельского хозяйства. При общем увеличении объема продукции за счет освоения новых площадей урожайность сельскохозяйственных культур продолжала оставаться низкой: сам-2 — сам-3 для ржи, сам-2, 5 для овса.

В этих условиях процесс колонизации не вел в течение длительного времени к росту плотности населения, что создавало бы благоприятные условия для роста разделения труда и притока людей в город. По различным подсчетам, плотность населения России к середине XVI в. колебалась в пределах 3—5 человек на 1 кв. км, для Польши того же времени она составляла 21 человек на кв. км, для Франции — почти 30 человек. Миграции во многом были связаны с тем, что увеличивавшееся по численности население не могло прокормиться на традиционном месте проживания.

Положение крестьянского хозяйства продолжало оставаться неустойчивым, и в этих условиях, как и прежде, крестьянин нуждался в поддержке общины, которая оставалась в XIV— XV вв. такой же сплоченной, как и ранее. В Центре России на государственных землях соседская община совпадала с административной единицей — волостью, на частновладельческих землях она могла охватывать земли ряда собственников. Как и ранее, на территории общины-волости располагалось большое количество мелких поселений, состоявших обычно из нескольких крестьянских дворов. В личном владении хозяев крестьянских дворов, помимо самих построек, находились располагавшиеся близ двора огороды, распаханные ими участки земли, сенокосные угодья. Эти личные владения крестьян могли быть предметом разнообразных имущественных сделок между волощанами (обмен, продажа, заклад, сдача в аренду). Остальная территория волости — неосвоенная, необработанная земля, леса, водные источники — находилась в общем владении дворохозяев и использовалась ими на равных основаниях. Поселения — деревни, «починки» (деревни, поставленные на только что распаханной, освоенной земле) — «тянули» к являвшемуся центром волости более крупному поселению — «селу», где сосредотачивалась общественная жизнь волощан. Здесь же находилась обычно приходская церковь. Община на государственных землях имела свои выборные власти — сотских в одних волостях, в других — старост, которых избирали на крестьянских сходах, а также свою кассу на общие расходы («столец»).

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒