В.В. Виноградов. ОБ ОСНОВНЫХ ТИПАХ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ. (Виноградов В.В. Лексикология и лексикография: Избранные труды. М., 1977)

⇐ ПредыдущаяСтр 36 из 37Следующая ⇒

Вопрос о тесных фразеологических группах привлекал внимание многих лингвистов. И все же, кроме отдельных наблюдений и некоторых общих суждений, трудно указать какие-нибудь прочные результаты в этой области семантического изучения. По-видимому, наиболее ясно этот круг тем освещен в «Traite de stylistique francaise» Ш. Балли. На родственной почве выросли мнения Alb. Sechehaye по тем же вопросам фразеологии.

Так же, как и А. А. Шахматову, этим лингвистам бросились в глаза два полярных типа фразеологических групп или сочетаний слов: 1) сочетания слов индивидуальные, случайные и неустойчивые; тут связь между частями фразы распадается тотчас после ее образования, и составляющие группу слова затем получают полную свободу сочетаться иначе; 2) фразеологические речения или обороты привычные, устойчивые, в которых слова, вступив в тесную связь для выражения какой-нибудь одной идеи, одного образа, теряют свою самостоятельность, становятся неотделимыми и имеют смысл только в неразрывном единстве словосочетания. Если в группе

слов каждое графическое единство теряет часть своего индивидуального значения или даже вовсе не сохраняет никакого значения, если сочетание этих элементов представляется целостным смысловым единством, то перед нами сложное речение, фразеологический оборот речи.

Между этими двумя крайними полюсами, по словам Балли, располагается масса промежуточных случаев. Балли отказывается от систематизации и классификации разнообразных фразеологических групп. Он предлагает различать лишь два основных типа устойчивых сочетаний слов: фразеологический ряд или привычная фразеологическая группа, в которой спайка слов относительно свободная, допускающая некоторые вариации, и фразеологическое единство, в котором совершенно поглощается и теряется индивидуальный смысл слов-компонентов. Выражения этого рода похожи на изолированные слова, они чаще всего образуют нерасторжимое единство. <...>

Необходимо пристальнее вглядеться в структуру фразеологических групп современного русского языка, более четко разграничить их основные типы и определить их семантические основы.

III

Несомненно, что легче и естественнее всего выделяется тип словосочетаний абсолютно неделимых, неразложимых, значение которых совершенно независимо от их лексического состава, от значений их компонентов и так же условно и произвольно, как значение немотивированного слова-знака.

Фразеологические единицы этого рода могут быть названы фразеологическими сращениями. Они немотивированны и непроизводны. В их значении нет никакой связи, даже потенциальной, со значением их компонентов. Если их составные элементы однозвучны с какими-нибудь самостоятельными, отдельными словами языка, то их соотношение чисто омонимическое. Фразеологические сращения могут подвергаться этимологизации. Но эта «народная этимология» не объясняет их подлинной семантической истории и не влияет на их употребление. Примером фразеологического сращения является просторечно-вульгарное выражение кузькина мать, обычно употребляемое во фразосочетании показать кому-нибудь кузькину мать. Комментарием может служить такое место из романа Н. Г. Помяловского «Брат и сестра»: «Хорошо же, я тебе покажу кузькину мать... Что это за кузькина мать, мы не можем объяснить читателю. У нас есть много таких присловий, которые от времени утратили смысл. Вероятно, кузькина мать была ядовитая баба, если ею стращают захудалый род». Ср. у Чехова в «Хамелеоне»: «Он увидит у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину мать!..»

Такова же смысловая структура выражения собаку съел в чем-нибудь. «Он собаку съел на это» или «на этом», «в этом» (т. е. занимаясь таким-то делом): 'он мастер на это, ' или: 'он искусился, приобрел опытность, искусство.' В южновеликорусском или украинских местностях, где собака мужского рода, прибавляют и сучкой закусил (с комическим оттенком). <...>

Если руководствоваться теоретическими соображениями, то можно было бы делить фразеологические сращения на четыре основных типа — в зависимости от того, чем вызвана или обусловлена неразложимость выражения:

1) фразеологические сращения, в составе которых есть неупотребительные или вымершие, следовательно, вовсе непонятные слова (например: у черта на куличках, во всю Ивановскую, попасть впросак и т. п.);

2) фразеологические сращения, включающие в себя грамматические архаизмы, представляющие собою синтаксически неделимое целое или по своему строю не соответствующие живым нормам современного словосочетания (например: ничтоже сумняшеся, была — не была, и вся недолга);

3) фразеологические сращения, подвергшиеся экспрессивной индивидуализации и потому ставшие неразложимыми как лексически, так и семантически (например: чего доброго, вот тебе и на и др.);

4) фразеологические сращения, представляющие собою такое слитное семантическое единство, что лексические значения компонентов вовсе безразличны для понимания целого (например: сидеть на бобах, души не чаять в ком-нибудь и т. п.). <...>

Во фразеологическом сращении даже наличие семантического сопоставления или противопоставления лексических элементов внутри целого не приводит к аналитическому расчленению идиомы, к сознанию живой связи ее значения со значениями компонентов. Такова, например, идиома ни к селу ни к городу в значении 'ни с того ни с сего, неожиданно и неуместно'. Ср. у Чехова в рассказе «Брак по расчету»: «Телеграфист кокетливо щурит глаза и то и дело заговаривает об электрическом освещении — ни к селу ни к городу».

Конечно, бывают случаи, когда структура фразеологического сращения определяется наличием лексического элемента, чуждого языковой системе вне данного сцепления. Например, вверх тормашками и даже с оттенком провинциализма вверх тормашкой. Ср. у Чехова в рассказе «Счастливчик»: «Вы говорите, что человек творец своего счастья. Какой к черту он творец, если достаточно больного зуба или злой тещи, чтоб счастье его полетело вверх тормашкой? ». Ср. также: гнуть в три погибели', не мытьем, так катаньем; без сучка без задоринки и т. п. <...>

Итак, основным признаком сращения является его семантическая неделимость, абсолютная невыводимость значения целого из компонентов. Фразеологическое сращение представляет собою семантическую единицу, однородную со словом, лишенным внутренней формы. Оно не есть

ни произведение, ни сумма семантических элементов. Оно — химическое соединение растворившихся и с точки зрения современного языка аморфных лексических частей. <...>

Во фразеологическом сращении все элементы настолько слиты и недифференцированы в смысловом отношении, что эллиптическое опущение или экспрессивное сокращение хоть одного из них либо вовсе не влияет на значение целого, либо приводит к полному его распаду. С одной стороны, такие сращения семантически неизменны, хотя и могут обладать формами грамматического словоизменения, например, у черта на куличках и к черту на кулички (ср. у П. Боборыкина в романе «Из новых»: «Жалуется, что его шлют к черту на кулички»). Но, с другой стороны, при экспрессивном употреблении сращения, если позволяют синтаксические условия, опорная часть его может быть равна целому и выступать в значении целого. Фразеологическое сращение в этих случаях может безболезненно терять свои части одну за другой. Например, идиома ни в зуб толкнуть (или толкануть) не смыслит, ни в зуб толкнуть не умеет. У Салтыкова-Щедрина в «Современной идиллии»: «Я к Гинцбургу — не понимает... Я к Розенталю — в зуб толкнуть не смыслит». <...> Тот же смысл имеет выражение ни в зуб толкнуть, например, у Гончарова в «Обломове»: «Надзиратель придет, хозяин домовой что-нибудь спросит, так ведь, ни в зуб толкнуть — все я! Ничего не смыслит...»<...> Наконец, одно ни в зуб употребляется в том же значении; например, у Достоевского в «Дневнике писателя» (1876 г., февраль): «Человек он темный, законов ни в зуб».

Для разговорной речи особенно типично это семантическое равенство части целому в структуре фразеологического сращения. Кроме того, в разговорной речи более часты и продуктивны процессы дробления и контаминации фразеологических единиц. Например, из словосочетания валить через пень колоду, вследствие экспрессивного стирания предметных значений, образуется разговорная идиома через пень колоду в значении 'как попало'. Например, у Салтыкова-Щедрина в «Недоконченных беседах»: «Выдумал немец Кунц кушетку для сечения, а мы дерем через пень колоду, как в древности драли». <...>

Роль экспрессивных и эмоциональных факторов в образовании фразеологических сращений также очень велика. Экспрессивное значение легко может поглотить и нейтрализовать круг предметных значений слова, фразы. Оторванная от первоначального, породившего ее контекста, экспрессивная фраза быстро становится идиоматическим сращением.

Например, выражение «и никаких! » Эта идиома образовалась из возгласа кавалерийской команды. По словам Боборыкина, «пошло это с учений, когда взводу или эскадрону офицер кричит «Смирно, и никаких учений! » (Перевал). <...>

Вот так клюква. Ср. у Чехова в рассказе «Шило в мешке»: возница рассказывает Посудину, которого он не знает в лицо — о нем же самом: «" Всем хорош человек, но одна беда: пьяница! " — " Вот так клюква! " — подумал Посудин». <...>

Семантическое единство фразеологического сращения часто поддерживается полной синтаксической нерасчлененностью или немотивированностью словосочетания, отсутствием живой синтаксической связи между его морфологическими компонентами. Например: так себе, куда ни шло, то и дело, хоть куда, трусу праздновать, диву даться, выжить из ума, чем свет, как пить дать. <...>

Если в тесной фразеологической группе сохранились хотя бы слабые признаки семантической раздельности компонентов, если есть хотя бы глухой намек на мотивировку общего значения, то о сращении говорить уже трудно. Например, в таких разговорно-фамильярных выражениях, как держать камень за пазухой, выносить сор из избы, у кого-нибудь семь пятниц на неделе, стреляный воробей, мелко плавать, кровь с молоком, последняя спица в колеснице, плясать под чужую дудку, без ножа зарезать, язык чесать или языком чесать, из пальца высосать, первый блин комом, или в таких литературно-книжных и интеллигентски-разговорных фразах, как плыть по течению, плыть против течения, всплыть на поверхность и т. п. — значение целого связано с пониманием внутреннего образного стержня фразы, потенциального смысла слов, образующих эти фразеологические единства. Таким образом, многие крепко спаянные фразеологические группы легко расшифровываются как образные выражения. Они обладают свойством потенциальной образности. Образный смысл, приписываемый им в современном языке, иногда вовсе не соответствует их действительной этимологии. По большей части, это выражения, состоящие из слов конкретного значения и имеющие заметную экспрессивную окраску. Например, положить, класть зубы на полку в значении 'голодать, ограничить до минимума самые необходимые потребности'. Ср. у Тургенева в «Нови»: «Я еду на кондиции, — подхватил Нежданов, — чтобы зубов не положить на полку». <...>

Фразеологические единства являются потенциальными эквивалентами слов. И в этом отношении они несколько сближаются с фразеологическими сращениями, отличаясь от них семантической сложностью своей структуры, потенциальной выводимостью своего общего значения из семантической связи компонентов. Фразеологические единства по внешней, звуковой форме могут совпадать со свободными сочетаниями слов.

Ср. устно-фамильярные выражения вымыть голову, намылить голову кому-нибудь в значении 'сильно побранить, пожурить, сделать строгий выговор' и омонимические свободные словосочетания в их прямом значении: вымыть голову, намылить голову. Ср. биться из-за куска хлеба и биться с кем-нибудь из-за куска хлеба; бить ключом (жизнь бьет ключом) и бить ключом (о воде в ручье); взять за бока кого-нибудь в значении 'заставить принять участие в деле' и то же словосочетание в прямом значении; брать в свои руки в значении 'приступить к руководству, управлению чем-нибудь' и брать в руки что-нибудь и т. п.

Фразеологическое единство часто создается не столько образным значением словесного ряда, сколько синтаксической специализацией фразы, употреблением ее в строго фиксированной грамматической форме. Например, просторечно-шутливое выражение со всеми потрохами в значении 'целиком, со всем, что есть'. Ср. у Панферова: «Этому человеку доверить себя со всеми потрохами можно». <...>

Нередко внутренняя замкнутость фразеологического единства создается специализацией экспрессивного значения. Отрываясь от той или иной ситуации, от какого-нибудь широкого контекста, выражение сохраняет своеобразные оттенки экспрессии, которые и спаивают отдельные части этого выражения в одно смысловое целое. Нередко эти индивидуальные оттенки экспрессии сказываются и в синтаксической форме словосочетания. В этом отношении очень показательно употребление фразы белены объелся. Она обычно имеет форму вопросительного предложения или употребляется в сравнении. Таким образом, внутренняя спайка элементов создается модальностью предложения. Например, у Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке»: «Что ты баба, белены объелась? ». У Фонвизина в «Недоросле»: «Что ты, дядюшка, белены объелся? ». У Некрасова в «Дядюшке Якове»: «Стойте! не вдруг! белены вы объелись? ». <...>

К числу фразеологических единств, обособлению и замкнутости которых содействуют экспрессивные оттенки значения, относятся, например, такие разговорно-фамильярные выражения: убил бобра', ему и горюшка мало\; чтоб тебе ни дна, ни покрышки\; плакали наши денежки\; держи карман или держи карман шире \ что ему делается \ чего изволите! ', час от часу не легче!; хорошенького понемножку (ирон.); туда ему и дорога\ <...>

Особо стоят каламбурные фразы, основанные на внутреннем контрасте, этимологическом несоответствии или ироническом сближении сопоставляемых слов. Например, без году неделя (ср. у Тургенева в рассказе «Часы»: «Без году неделю на свете живет, молоко на губах не обсохло, недоросль! И жениться собирается»). <...> Ср.: кормить завтраками (у Гоголя в «Мертвых душах»: «Ему подносят горькое блюдо под названием " завтра" »); прокатить на вороных и т. д. Выражение откладывать в долгий

ящик также звучит каламбуром, так как слово долгий, раскрывая основное значение фразы 'отсрочивать на долгое время', воспринимается в связи с ящик как иронически двусмысленный образ. <...>

Таким образом, от фразеологических сращений отличается другой тип устойчивых, тесных фразеологических групп, которые тоже семантически неделимы и тоже являются выражением единого, целостного значения, но в которых это целостное значение мотивировано, являясь произведением, возникающим из слияния значений лексических компонентов.

Во фразеологическом единстве слова подчинены единству общего образа или единству реального значения. Подстановка синонима или замена слов, являющихся семантической основой фразы, невозможна без полного разрушения образного или экспрессивного смысла фразеологического единства. Значение целого здесь абсолютно не разложимо на отдельный-лексические значения компонентов. Оно как бы разлито в них — и вместе с тем оно как бы вырастает из их семантического слияния. <...>

Рядом с фразеологическими единствами выступают и другие, более аналитические типы устойчивых сочетаний слов. Фразеологические единства как бы поглощают индивидуальность слова, хотя и не лишают его смысла: например, в выражениях разговорной речи глаз не казать, носу не казать потенциальный смысл глагола казать, не встречающегося в других контекстах, еще ощутим в структуре целого.

Но бывают устойчивые фразеологические группы, в которых значения слов-компонентов обособляются гораздо более четко и резко, однако остаются несвободными. Например: щекотливый вопрос, щекотливое положение, щекотливое обстоятельство и т. п. (при невозможности сказать щекотливая мысль, щекотливое намерение и т. п.); обдать презрением, злобой, обдать взглядом ласкающего сочувствия и т. п. (при семантической недопустимости выражения обдать восхищением, завистью и т. п.).

В самом деле, большая часть слов и значений слов ограничены в своих связях внутренними, семантическими отношениями самой языковой системы. Эти лексические значения могут проявляться лишь в связи со строго определенным кругом понятий и их словесных обозначений. При этом для такого ограничения как будто нет оснований в логической или вещной природе самих обозначаемых предметов, действий и явлений. Эти ограничения создаются присущими данному языку законами связи словесных значений. Например, слово брать в значении 'овладевать, подвергать своему влиянию' и в применении к чувствам, настроениям — не сочетается свободно со всеми обозначениями эмоций, настроений. Говорится: страх берет, тоска берет, досада берет, зло берет, ужас берет, зависть берет, смех берет, раздумье берет, охота берет и нек. др. Но нельзя сказать: радость берет, удовольствие берет, наслаждение берет (ср. охватывает) и т. п. Таким образом, круг употребления глагола брать в связи с обозначениями чувств и настроений фразеологически замкнут. <...>

Фразеологически связанное значение, особенно при узости и тесноте соответствующих контекстов, дробится на индивидуальные оттенки, свойственные отдельным фразам. Поэтому чаще всего такое значение не столько определяется, сколько характеризуется, освещается путем подбора синонимов, которые могут его выразить и заменить в соответствующем сочетании.

Едва ли нужно еще раз добавлять, что многие слова вообще не имеют свободных значений. Они лишены прямой номинативной функции и существуют в языке лишь только в составе тесных фразеологических групп. Их лексическая отдельность поддерживается лишь наличием словообразовательных родичей и слов-синонимов. Можно сказать, что лексическое значение таких слов определяется местом их в лексической системе данного языка, их отношением к синонимическим рядам слов и словесных групп, их положением в родственном лексическом или грамматическом гнезде слов и форм. Таково, например, в современном языке слово потупить. Оно выделяется из устойчивых словесных групп: потупить взор, взгляд, глаза; потупить голову. Оно поддерживается наличием слова потупиться, которое обозначает то же, что потупить глаза, голову. Оно, наконец, воспринимается на фоне синонимических фраз: опустить глаза, опустить голову. Таково, например, применение глагола находить - найти в сочетании с некоторыми субъектами действия, обозначающими какое-нибудь резкое изменение физического или душевного состояния, свойственное устной речи, в значении 'внезапно охватить кого-нибудь, овладеть всем существом кого-нибудь'. Это значение фразеологически ограничено: нашло на кого-нибудь вдохновение, раздумье, нашел столбняк, нашла на кого-нибудь фантазия. Ср. у Л. Толстого в «Люцерне»: «Я пошел к себе наверх, желая заспать все эти впечатления и глупую детскую злобу, которая так неожиданно нашла на меня». <...>

Фразеологические группы, образуемые реализацией несвободных, связанных значений слов, составляют самый многочисленный и семантически веский разряд устойчивых сочетаний слов в русском языке. Тип фраз, образуемых реализацией несвободных значений слов, целесообразнее всего назвать фразеологическими сочетаниями. Фразеологические сочетания не являются безусловными семантическими единствами. Они аналитичны. В них слово с несвободным значением допускает синонимическую подстановку и замену, идентификацию. Аналитичность, свойственная словосочетанию, может сохраняться и при ограничении контекста употребления несвободного слова лишь в одной-двух фразах.

Например, разговорное слово беспросыпный употребляется лишь в сочетании со словом пьянство, также возможно словосочетание беспросыпно пьянствовать. Синоним этого слова беспробудный, нося отпечаток книжного стиля, имеет более широкие фразовые связи: спать беспробудным сном, беспробудное пьянство. В этих примерах прозрачность морфологического состава слов беспросыпный и беспробудный, связь их с многочисленными лексическими гнездами поддерживает их лексические значения, их некоторую самостоятельность.

Отличие синтетической группы или фразеологического единства от фразеологического сочетания состоит в следующем. Во фразеологическом сочетании значения сочетающихся слов в известной степени равноправны и рядоположны. Даже несвободное значение одного из слов, входящих в состав фразеологического сочетания, может быть описано, определено или выражено синонимом. Во фразеологическом сочетании обычно лишь значение одного из слов воспринимается как значение несвободное, связанное. Для фразеологического сочетания характерно наличие синонимического, параллельного оборота, связанного с тем же опорным словом, характерно сознание отделимости и заменимости фразеологически несвободного слова (например, затронуть чувство чести, затронуть чьи-нибудь интересы, затронуть гордость и т. п., ср. задеть). В языке происходит постоянное столкновение аналитических тенденций, направленных на расчлененное понимание словосочетания, и тенденций синтетических, ускоряющих переход фразеологического сочетания во фразеологическое единство. Взаимодействие этих тенденций в каждом конкретном случае регулируется живой системой лексических соотношений и положением данного выражения в этой системе. Живая языковая практика тяготеет к непосредственному охвату целостного значения словесной группы и ее традиционной формы. Затемнение или увядание значений такого несвободного слова ведет к утрате им даже той относительной лексической отдельности, которой оно раньше обладало. Тогда фразеологическое сочетание постепенно превращается во фразеологическое единство и само несвободное слово становится словом потенциальным, а не реальным. Например, в современном литературном языке книжное слово претворить утрачивает свое церковнославянское значение 'превратить' и сохраняется лишь в выражениях: претворить в жизнь, претворить в дело, ср. претвориться в жизнь, претвориться в дело. Синоним воплотить гораздо шире по своему семантическому объему и рельефнее по своим лексическим связям, по своей словообразовательной природе. <...>

Таким образом, уже среди тесных фразеологических групп, образуемых реализацией так называемых несвободных значений слов, среди фразеологических сочетаний выделяются два типа фраз: аналитический, более расчлененный, легко допускающий подстановку синонимов под отдельные члены выражения, и более синтетический, близкий к фразеологическому единству.

Фразеологические группы или фразеологические сочетания почти лишены омонимов. Они входят лишь в синонимические ряды слов и выражений. Для того чтобы у фразеологической группы нашлось омонимическое словосочетание, необходимо наличие слов-омонимов для каждого члена группы. Однако сами фразеологические сочетания могут быть омонимами фразеологических единств или сращений. Например, отвести глаза от кого-нибудь — фразеологическое сочетание; отвести глаза кому-нибудь — фразеологическое единство. Ср.: «Я с усилием отвел глаза от этого прекрасного лица»; «Александр долго не мог отвесть глаза от нее» (Гончаров. Обыкновенная история). Но: «Г‑ н Спасович решительно хочет отвести нам глаза» (Достоевский. Дневник писателя, 1876, февраль); «Обходительность и ласковость были не более как средство отвести покупателям глаза, заговорить зубы и всучить тем временем гнилое, линючее» (Гл. Успенский. Книжка чеков).

Во фразеологических сочетаниях синтаксические связи вполне соответствуют живым нормам современного словосочетания. Однако эти связи в них воспроизводятся по традиции. Самый факт устойчивости и семантической ограниченности фразеологических сочетаний говорит о том, что в живом употреблении они используются как готовые фразеологические единицы — воспроизводимые, а не вновь организуемые в процессе речи. <...>

Впервые опубликовано в 1947 г.

⇐ Предыдущая 28 29 30 31 32 33 34 353637 Следующая ⇒