Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


НЕОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ СООТВЕТСТВИЯ ФОРМАЛЬНО-ГРАММАТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ ЕДИНИЦ ЯЗЫКА ИХ ФУНКЦИОНАЛЬНОМУ ТИПУ



Хотя промежуточные образования располагаются между са­мыми различными классами единиц, можно говорить об общей для всех них коллизии, состоящей в утрате соответствия между фор< 173> мой и содержанием, между функцией и структурным типом. При­чина появления промежуточных образований заключается не толь­ко в постепенности языковой эволюции, но и в том, что форма и функция языковых элементов изменяются с разной скоростью. Устойчивость грамматической структуры сильнее, чем устойчи­вость грамматической функции, вследствие чего функциональные преобразования происходят обычно быстрее, чем изменения фор­мальные. Язык, по замечанию О. Мандельштама, «одновременно и скороход и черепаха» (О. Мандельштам. О природе слова. Харь­ков, 1922, стр. 7). Таким образом, одной из постоянных характе­ристик естественных языков является присутствие в них сдвигов между формой и функцией структурных элементов. Так, идиоматизуясь, словосочетание становится функциональным эквивален­том слова. Однако оно продолжает члениться на грамматически раздельные слова. Такие названия цветов, как анютины глазки, кукушкины слезки, львиный зев и куриная слепота ничем функцио­нально не отличаются от таких названий растений, как подсолнеч­ник, подорожник, столетник и одуванчик. Но морфологическая структура первых остается неслитной, двучленной.

Сохранение прежней структуры связано не только с естествен­ным сопротивлением языковой формы, но и с сознательным воз­действием общества, следящего за сохранением стабильной формы гораздо строже, чем за сохранением стабильного значения. В рус­ском языке, например, имена и отчества людей, двойные топонимы, единые в функциональном отношении, часто претерпевают в уст­ной речи и морфологическое слияние. Говорят «сказал Иван-Иванычу», «советовался с Пал-Палычем» и пр. Однако такое упот­ребление почти не проникает в письменную форму литературного языка и не закрепляется нормативно. В устном разговоре соот­ветствие формы и функции могло бы быть достигнуто легко и есте­ственно. М. И. Цветаева рассказывает, что, не зная в детстве от­дельных значений слов, входящих в состав сочетания памятник Пушкину, она употребляла его слитно как название одного пред­мета. «Памятник Пушкина был не памятник Пушкина (родит. падеж), а просто Памятник-Пушкина в одно слово, с одинаково непонятными и порознь несуществующими памятники Пушкина». Поэтому казалось естественным говорить «у Памятник-Пушкина», «к Памятник-Пушкину», «сын Памятник-Пушкина» (М. Цветае­ва. Мой Пушкин. М., 1967, стр. 37).

Изменение функции языкового знака в конце концов может привести и к изменению его формальной структуры. Так, став по­казателем буд. вр. всп. глагол habē re в большинстве романских языков превратился в грамматическую морфему в составе глаго­ла. Ср. фр. jе fermerai, ит. parleró, исп. hablaré. В иных случаях такого структурного сдвига не происходит совсем.

Превратившись в показатель перфектности, habē re не был по­глощен спрягаемым глаголом и сохранил свою формальную отдель< 174> ность, отчлененность. Ср. фр. j'ai lu, исп. he leнdo, ит. ho letto. В грамматическом строе этих языков появился новый структур­ный тип единиц, функционально адекватный сосуществующему с ним флективному типу слов. Это дало повод говорить о нефлек­тивной морфологии.

Таким образом, в языке могут сосуществовать разные по своей структуре формальные классы единиц, соотносимые с одним функ­циональным типом. Это свойство, возникающее в ходе перестройки языковых систем, отсутствует в искусственно созданных кодах.

Грамматическая характеристика единиц языка, как можно бы­ло убедиться, не сразу приходит или совсем не приходит в соот­ветствие с развившейся у них новой структурной функцией. Это вызывает необходимость моделирования промежуточных единиц, в определение которых вводится признак функционального сдви­га. Так, идиомы обычно квалифицируются как единицы, экви­валентные слову по значению и подобные словосочетанию по свое­му речевому «поведению». Аналитические формы слова опреде­ляются как единицы функционально равнозначные морфологичес­кой словоформе, но сохранившие раздельность оформления. Хо­тя в определении подобных единиц присутствует указание на их двойственность, их функциональной стороне придается большее значение, чем их формальным чертам. Поэтому их принято отно­сить к тому разделу грамматики, в котором изучается данный тип функции, а не данный тип формы: идиомы изучаются в лек­сике (а не в синтаксисе), а аналитические формы слова — в мор­фологии.

Так же решается вопрос и об отдельных, разрозненных едини­цах, испытавших функциональный сдвиг. То, что падежные формы типа русск. шагом, утром, порой, разом, и т. п. приобрели адвербальное значение, служит основанием для их отнесения к классу наречий, несмотря на формальную тождественность тво­рительному падежу соответствующих существительных. Если в испанских образованиях cualqniera 'кто-нибудь', 'какой-нибудь' и quienquiera 'кто-нибудь' возобладало значение неопре­деленности и компонент quiera перестал соотноситься по смыслу с глаголом querer 'хотеть', то это дает повод считать приведенные образования неопределенными местоимениями, несмотря на то, что показатель множественного числа присоединяется в них к первому компоненту, вклиниваясь внутрь слова: quienesquiera, cualesquiera. Поскольку знаковая функция языка в процессе коммуникации (т. е. отнесения единиц языка к элементам опыта, денотатам) непосредственно регулируется означаемым зна­ка, а не его означающим, можно полагать, что функцио­нальные критерии больше соответствуют семиотическому подходу к языку и в этом смысле являются более структурными. Признаки формы существенны постольку, поскольку они позволяют судить об изменении функции.< 175>

ОТСУТСТВИЕ ПОСТОЯННОГО СООТВЕТСТВИЯ МЕЖДУ ТИПОМ
ОЗНАЧАЮЩЕГО И ТИПОМ ОЗНАЧАЕМОГО

В предшествующем разделе говорилось о соответствии функцио­нального содержания единиц их грамматическому типу. Ниже пойдет речь о соотношении функциональных классов единиц с манифестирующими их звуковыми элемен­тами.

В искусственных знаковых системах обычно строго соблюдает­ся соотнесенность определенного типа значения и определенного типа формы. В системе алфавитов (например, во французском алфавите) надстрочный знак, выражающий дополнительную харак­теристику звука, не может иметь значения отдельного звука. В арабской письменности диакритический знак обозначает огласов­ку и не может соответствовать согласному. Знак препинания ука­зывает на интонацию, расположение пауз, коммуникативное зада­ние (например, вопрос), но никогда не прочитывается как отдель­ный фонетический сегмент. В этих системах обозначения некоторые типы означаемого соотносимы с некоторыми типами означаю­щего. Поэтому определение структурного класса единиц в терми­нах значения может быть перекодировано в определение, данное в терминах формы. В естественных языках столь строгое соответ­ствие формы и функции не прослеживается, хотя и в них существует иерархическая система единиц содержания и выраже­ния.

В большинстве естественных языков в плане выражения мо­жет быть выделен следующий ряд единиц, данный по восходящей линии: фон, или звукотип, в котором слиты акустические черты, благодаря симультанности произношения, слог, объеди­няющий фоны выдыхательным толчком, фонетическое слово, группирующее слоги под одним ударением, речевой такт, объединяющий фонетические слова при помощи делимитативных пауз и, наконец, фонетическая фраза, сумми­рующая такты единством интонации. Эта система фонетических единиц видоизменяется в языках разных типов. Так, например, в современном французском языке фонетическое слово обычно сов­падает с тактом, ибо в одном такте может присутствовать только одно речевое ударение.

Ранг каждой единицы зависит не столько от ее сегментного со­става, сколько от тех дополнительных суперсегментных призна­ков, которые на нее накладываются. Один и тот же сегмент легко меняет свое качество в зависимости от того, какие просодические черты ему сопутствуют. Например, рад будет слогом в па-рад, фонетическим словом в Мальчик рад и фонетической фразой в Рад! Постепенно повышая свой уровень, сегмент аккумулирует все больше просодических признаков, но его «порядковый номер» определяется только одной чертой — высшим суперсегментным< 176> «знаком отличия». В фонетической форме латинского предложе­ния I! 'Иди', сегментный состав которого ограничен одним глас­ным фоном, присутствуют черты симультанности, выдыхательного толчка, ударения, фланговых пауз и законченной интонации. Но из них только, последний признак — интонация — существен для выяснения места I! в иерархическом ряду фонетических еди­ниц: сегмент I! имеет статус фонетической фразы и должен соот­носиться в потоке речи с другими фразами (а не фонами или так­тами). Иными словами, этот сегмент выявится на первом же этапе членения речевого потока по фонетическим признакам.

С приведенной системой фонетических единиц соединяется иерархическая система функциональных (грамматических) элемен­тов. В процессе взаимодействия этих систем формируются реле­вантные черты каждой из них. Те признаки и единицы каждой си­стемы, которые получают выход в противоположный план, влияя на его структуру, приобретают соответственно фонологический и семемный статус.

При соединении двух иерархических систем оказывается, что «порядковый номер» единиц, образующих знаковую функцию (т. е. создающих означаемое и означающее знака), не совпадает. Фоне­ма, т. е. минимальная симультанная единица плана выражения, редко соотносится с отдельным означаемым, т. е. мельчайшей симультанной единицей плана содержания. Это несовпадение опре­деляет большую глубину членимости означающих знака, чем его означаемых. Если означающие знаков допускают членение на симультанные единицы — фонемы (resp. звукотипы), разложимые в свою очередь на дифференциальные признаки (resp. акустичес­кие черты), то означаемые знаков, будучи сами симультанными единицами, делятся только на компоненты значения. Большая членимость означающих знака, а следовательно и большая роль прин­ципа комбинирования для различения означающих, сравнительно с означаемыми, обеспечивает экономность языковой знаковой си­стемы, возможность выражения в языке неисчерпаемого количе­ства значений при помощи конечного числа предельных состав­ляющих. Следствием этой особенности естественных языков яв­ляется несоотнесенность в знаке основных единиц системы выражения и системы содержания (см. подробнее раздел «Язык в сопоставлении со знаковыми системами иных типов»).

Можно было бы предположить, однако, что единицы системы выражения и системы содержания соотносятся со сдвигом на один ранг, т. е. означаемое простого знака, назовем его семемой, вы­ражается следующей по уровню фонетической единицей — сло­гом. Для языков изолирующего типа такая соотнесенность дей­ствительно имеет место. В языках флективных этого совмещения нет (слог в принципе не соотносится с морфемой), но оно обычно реализуется для фонетического слова, более или менее точно сов­падающего со словом грамматическим. Таким образом, степень< 177> соответствия фонетических единиц единицам грамматическим в значительной степени зависит от типа языка. В целом можно кон­статировать, что в том или другом пункте иерархия фонетических единиц не совпадает в знаке с иерархией единиц функциональных: морфема не совпадает со слогом, фонетическое слово с граммати­ческим, такт со словосочетанием (resp. синтагмой), фонетическая фраза с грамматическим предложением. Впрочем, границы фразы, как фонетической единицы, характеризуемой единством интона­ции, — и это чрезвычайно важно для организации естественных язы­ков — всегда совмещены с границами высказывания (resp. сообще­ния) как актуализованной (соотнесенной с действительностью, дено­татом) единицы коммуникации. При этом суперсегментный признак фразы — ее интонация — выражает грамматический (т. е. также дополнительный, сопутствующий) признак высказывания — его актуализованность, соотнесенность с ситуацией, коммуникатив­ность.

Несоответствие между функциональным и формальным (фоне­тическим) рангом сторон знака особенно велико в языках флектив­ных. В ходе развития этих последних каждая из сторон знака час­то и беспрепятственно изменяет свой тип. Однородные функции (например, значение времени, падежа и под.) могут соотноситься с разнообразными по своему фонетическому характеру означаю­щими. Разрыв в «порядковом номере» функциональных и фоне­тических единиц, образующих стороны знака, бывает большим или меньшим не только в зависимости от типа языка, но и в зависимости от типа знака (его функции). Он особенно велик у знаков, выра­жающих грамматическое значение флективного слова. Возьмем несколько примеров из английского языка. Несмотря на то, что английский язык обладает чрезвычайно простой и регулярной мор­фологией, грамматическое значение слова выражается в нем весь­ма различными фонетическими элементами. Оно может иметь в ка­честве своего означающего и дифференциальный признак фонемы (ср. bend — bent, advise — advice), и отдельную фонему (ср. boy — boy-s), и ряд фонем (ср. ох — ox-en), и слог (ср. do — do-ing), и чередование фонем (ср. foot — feet, mouse — mice), и нулевые показатели (ср. deer — deer-ш), и перенос ударения (ср. 'present — pre'sent), и всевозможные комбинации перечисленных явлений (ср. child — children, think — thought). Все названные способы свободно сосуществуют в одной системе. В знаке, выражающем грамматическое значение флективного слова, создается макси­мальное перечисление нитей иерархических связей между едини­цами языковых планов, наибольшая дисгармония между иерар­хическим статусом единиц, образующих его стороны.

Сдвиги в уровне означающих и означаемых знака, присутствую­щие, по-видимому, в любом развивающемся языке, различны в языках разных типов и в разных точках языковых систем. Эти сме­щения постепенно идут на убыль по направлению к высказыва< 178> нию, которое всегда совпадает с максимальной фонетической еди­ницей — фразой.

Не углубляясь в те методические выводы, которые следуют из приведенной особенности естественных языков, отметим лишь, что большее или меньшее несоответствие типа функции типу формы знака неизбежно приводит к большей или меньшей непоследова­тельности в определении структурных единиц. В определениях одних единиц языка указание на форму вообще отсутствует. Так, в определении морфемы флективных языков совсем не вводится фонетический признак (т. е. указание на соответствие морфемы целостной фонетической единице). В определении других структур­ных единиц фонетический признак имеет второстепенный харак­тер (например, в определении слова). Наконец, в определении тре­тьих единиц этот признак играет очень существенную роль (так, указание на интонационную законченность высказывания позво­ляет однозначно выделить единицы этого типа из потока речи).

АВТОНОМНОСТЬ РАЗВИТИЯ ПЛАНА СОДЕРЖАНИЯ И ПЛАНА ВЫРАЖЕНИЯ. ЗНАК И ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ЕДИНИЦЫ ЯЗЫКА

Наблюдение над закономерностями изменения языковых пла­нов обнаруживает, что лингвистические знаки лишены возможно­сти самостоятельного развития, а эволюционируют только в ре­чи, в рамках более крупных образований, в конечном счете внутри высказывания, как актуализованной (соотнесенной с ситуацией) единицы. В этом состоит одно из существенных отличий языка от статических знаковых систем. Трудно себе представить, чтобы огни светофора, знаки ОРУДа, морская или иная сигнализация меняли свое значение или форму непосредственно в процессе их применения. В языке же, напротив, все изменения происходят только при его реализации. Поэтому речевая позиция элементов обоих планов имеет в этом процессе первейшее значение.

Если, функционируя, означающие знака ведут себя как от­дельные единицы, вступающие между собой во всевозможные ком­бинации, то в ходе звуковой эволюции изменению подвергаются не означающие, а их части — фонемы и группы фонем, попавшие в ту или другую речевую позицию. «Единицы функционирования» и «единицы развития» в языке не совпадают. «Единицами развития» для плана выражения являются элементы обычно меньшей протя­женности, чем означающее знака. В морфеме друг варьируется конечный согласный (друж-ок, друзь-я), в корневой морфеме бр-ать — бер-у — на-бор изменяется гласный. Внутри первоначально единого означающего появились различия, не связанные с изме­нением его значения и в этом смысле излишние, ненужные. В плане содержания развитию подвергаются элементы, нередко соответ­ствующие ряду означающих: значения слов, словосочетаний и< 179> даже предложений. В таких словах как спасибо, благодарить, без­умный, столпотворение, в таких сочетаниях, как натянуть нос, китайская грамота и т. п. в новом означаемом оказались объеди­нены означаемые первоначально самостоятельных единиц языка. В плане выражения происходит постоянное дробление означающих, их частичное варьирование, в плане содержа­ния, напротив, протекает объединение означае­мых, их слияние в одном новом значении.

В результате как бы разной направленности процессов разви­тия языковых планов создаются резкие смещения в их структу­ре. «Изменяемость знака, — писал Соссюр, — есть не что иное, как сдвиг отношения между означаемым и означающим. Это опре­деление применимо не только к изменяемости входящих в систе­му элементов, но и к эволюции самой системы; диахронический феномен в целом в этом и заключается» [8, 166]. Уместно привести здесь также глубокую мысль С. О. Карцевского, который, следуя идеям Соссюра, подошел к проблеме языковой эволюции с точки зрения поведения лингвистического знака. Еще в 1929 г. Карцевский писал: «Обозначающее (звучание) и обозначаемое (функция) постоянно скользят по «наклонной плоскости реальности». Каж­дое «выходит» из рамок, назначенных для него его партнером: обозначающее стремится обладать иными функциями, нежели его собственная; обозначаемое стремится к тому, чтобы выразить себя иными средствами, нежели его собственный знак. Они асим­метричны; будучи парными (accouplйs), они оказываются в состоя­нии неустойчивого равновесия. Именно благодаря этому асим­метричному дуализму структуры знаков лингвистическая система может эволюционировать» [3, 90] (см. подробнее раздел «Поня­тие языкового знака»). Асимметрия языковых знаков создает не­малые трудности, связанные с их вычленением, которые были отме­чены уже Соссюром. В начале раздела о лингвистических едини­цах, принадлежащих знаковому уровню языка, женевский уче­ный подчеркнул их конкретность. Он говорил, что «входящие в состав языка знаки суть не абстракции, но реальные объекты» [8, 105]. Однако, рассмотрев методы разграничения знаковых еди­ниц и связанные с этой задачей практические трудности, Соссюр уже в конце раздела приходит к следующему пессимистическому выводу: «... язык является системой исключительно основанной на противопоставлении его конкретных единиц. Нельзя ни отка­заться от их обнаружения, ни сделать ни одного шага, не прибегая к ним; а вместе с тем их выделение сопряжено с такими трудностя­ми, что возникает вопрос, существуют ли они реально» [8, 108]. Язык, в отличие от прочих семиологических систем, обладает парадоксальным свойством, которое состоит в том, что «нам не даны различимые на первый взгляд сущности (факты), в наличии которых между тем усомниться нельзя, так как именно их взаимодействие образует язык» [8, 108—109].< 180>

Представление об иллюзорности лингвистических единиц мог­ло сложиться у Соссюра потому, что требование конкретности и материальной вычленимости, которому должен отвечать знак, он предъявил также к функциональным единицам языка, и здесь оно оказалось недействительным (или не всегда действительным). То парадоксальное свойство языка, на которое обратил внимание Сос­сюр, заключается не в призрачности и неуловимости единиц, обра­зующих языковую систему, а в их несовпадении с понятием язы­кового знака.

При моделировании языкового механизма знак как конкрет­ный, материальный объект, уступает место функциональным единицам языка, для выявления которых приходится использо­вать дополнительные методы анализа. Чтобы описать систему французской грамматики, важно выделить в нечленимом со сто­роны формы сегменте au (одном знаке) две раздельные и независи­мые друг от друга единицы: предлог и определенный артикль. Напротив, в двух способных к самостоятельному функциониро­ванию единицах выражения, создающих значение времени в ана­литических формах (например, j'ai dйjeun- й ), можно видеть одну единицу содержания, существенную для понимания системы вре­мен.

Языковой знак, стороны которого — означаемое и означаю­щее — нерасторжимы, так как каждая из них существует только благодаря присутствию своего партнера, формируется, в отличие от функциональных единиц, тогда, когда членение плана содержа­ния совпадает с членением плана выражения. В каждом из при­веденных выше примеров можно говорить об одном знаке, кото­рый в первом случае складывается из двух единиц содержания, реа­лизуемых в одной единице выражения, а во втором случае — со­стоит из одной единицы содержания, представленной двумя эле­ментами формы40.

Функциональные единицы языка, в отличие от знака, лишены целостности. Им не свойственна нерасторжимость и однознач­ность связи между формой и функцией, отношения между которы­ми оказываются подвижными, скользящими. Представляется возможным говорить отдельно о единицах плана содержания и единицах плана выражения (формально выделимых значимых сег­ментах), взаимодействие которых создает знаковую функцию.< 181>

В основе системы языка, образуемой значимыми оппо­зициями, лежит единица содержания. Для построе­ния системы русского глагола, например, важно, что в его формах обязательно присутствует одно из значений времени, наклоне­ния, залога и числа. Для понимания системы глагола, напротив, несущественно, что некоторые из этих единиц всегда реализуются совместно. Не играет роди и то обстоятельство, что русские гла­голы распределены по двум спряжениям, различающимся конкрет­ной манифестацией общей для всех них системы значений41. Состав каждой глагольной формы, вхождение в нее тех или дру­гих конкретных морфем играет, однако, первостепенную роль при моделировании структуры русского глагола, для порожде­ния его парадигмы. Поэтому, если единицы содержания соотносимы с понятием системы языка, то еди­ницы выражения соотносятся с понятием языковой структуры, понимаемой здесь как реальное устройство языковых форм, тип и способ манифестации значений.

Изложенная точка зрения подтверждается и практикой описа­ния языков, в процессе которой терпели неудачу попытки пост­роения системы в терминах глобального знака. Целостный знак обычно быстро уступал место парам единиц, получавшим разное терминологическое обозначение: морфема и морфа в тео­рии дескриптивистов [14], сема и морфема в концепции В. Скалички [6, 135; 7, 119—123], морфема и монема у О. Лешки [4, 21], лексон и морфема в стратификацион­ной модели С. Лэма [17, 60]. Первая единица каждой пары опре­деляется с опорой на содержание, а вторая — рассматривается как предельная значимая единица языкового выражения. Подоб­ное расщепление элементарной значимой единицы языка призвано отразить асимметрию в строении языковых планов (см. подробнее [1, 66—77, 101—116]).

В тех концепциях, которые не допускают раздвоения основной единицы описания и отождествляют ее с целостным знаком, опре­деление знака (его отдельность, вычленимость и его тождество) производится по функциональным признакам, т. е. знак прирав­нивается к единице содержания. Так, например, А. Мартине видит в формах типа фр. au, du, англ. cut (прош. вр.) два знака (две монемы), обладающих амальгамированным означающим [5, 452].

В других теориях отказ от выделения парных элементов по­влек за собой признание неустойчивых, колеблющихся критери­ев в определении «глобальной единицы», выделение которой проис­ходит то на функциональной, то на формальной основе. Стоя на< 182> этих позициях, английский языковед К. Безелл писал в 1949 г.: «В языках, с которыми мы имеем дело, понятие знака не покры­вается понятием морфемы. Оправдание этого последнего заклю­чается в асимметрии между выражением и содержанием, которой система знаков не предполагает с необходимостью» [9, 218]. Поня­тие морфемы, по мысли Безелла, несколько уравновешивает, смяг­чает эту асимметрию, свойственную языку как развивающейся системе знаков. Морфема служит своего рода мостиком между пла­ном содержания и планом выражения, находясь к каждому из них в отношении «сокращенной асимметрии» («reduced» asymmet­ry). Несоответствие в строении языковых планов покрывается и другими промежуточными единицами, в том числе морфонемой, связывающей морфему и фонему [9, 220; 10, 329—330] (см. подробнее ниже, стр. 191—192).

Таким образом, отказ от признания различий между понятием знака и понятием единицы языковой системы приводит либо к ин­терпретации знака в терминах плана содержания, либо к допу­щению неоднородных критериев выделения значимых единиц.

* * *

Итак, нарушение границ членимости плана выражения и пла­на содержания, а также невозможность установить двустороннее тождество морфем (элементарных знаков), составляющие специфи­ческое свойство лингвосемиотических систем, являются законо­мерными и неизбежными следствиями развития языка.

В языке постоянно противоборствуют две силы. Одна из них направлена на разрушение знака. Она порождена автономностью развития фонологического и семантического планов языка, обо­собленностью синтагматических и парадигматических отношений этих двух планов. Под действием этой силы постоянно перегруп­пировываются единицы содержания и выражения. Под действием этой силы возникает варьирование знака, а следовательно — при­сутствие в языке различий плана выражения, не соотносимых с различиями плана содержания.

Другая сила направлена на объединение сторон знака, на пред­отвращение их разрыва. Она проявляется в действии аналогии, унифицирующей гетерофоны и уменьшающей тем самым алломорфию. Эта сила, нередко парализованная нормативной фикса­цией вариантных форм, свойственной литературному языку, под­держивается еще и тем, что слово, как «минимум предложения», представляет собой свободную единицу. Слово постоянно меняет контекст. Оно допускает нулевое окружение, в котором реализует­ся его абсолютная форма. Отмеченная особенность слова способ­ствует сохранению его единства, «восстановлению» формы, эли­минации тех звуковых изменений, которые оно претерпевает, по­падая в ту или другую речевую позицию.< 183>

АСИММЕТРИЯ СЕГМЕНТНОГО СОСТАВА ЯЗЫКОВЫХ ПЛАНОВ

Рассмотрим теперь более подробно, в чем же состоят те сдвиги, которые испытывает знак в процессе эволюции языковых планов. Обратимся сначала к синтагматическому аспекту знаковых цепо­чек. Уже говорилось, что синтагматические отношения, образуемые означаемыми и означающими знаков, автономны и независимы друг от друга. Линейные отношения в плане выражения, ведущие к изменению формы единиц, не соответствуют синтагматическим отношениям в плане содержания, вызывающим преобразование функции единиц. Такие явления, как ассимиляция и диссимиляция фонем, их падение в определенной позиции, появление беглых зву­ков и т. п. происходят, как правило, независимо от тех границ, которые разделяют означающие знаков и соответствуют членению плана содержания. Нередко, вследствие фонетических изменений, возникает фузия означающих, особенно характерная для языков флективных

Легко наблюдать сращение означающих знаков, их консолида­цию в одной нечленимой более единице. Так, не могут быть разор­ваны французские формы au, aux, du, соответствующие в плане содержания двум функциональным единицам — предлогу и ар­тиклю. Стерты морфемные швы во французских формах мн. ч. типа chevaux и beaux. Не образуют отдельного сегмента морфемы мн. ч. в таких румынских словах, как mici, lungi, buni, sră zi, stu­denţ i, bă i, porţ i. Особенно активный процесс сглаживания морфем­ных рубежей пережили романские языки в период своего отделе­ния и отдаления от народной латыни. Этот процесс в конечном сче­те повел к семантическому опрощению многих ранее составных образований.

Итак, позиция означающих знака и их составных элементов, являющаяся мощным фактором их развития, в целом автономна по отношению к структуре противоположного плана. Явления морфемного стыка в языках, в которых морфема не совпадает со слогом, играют ничтожную роль в формировании речевого потока. С другой стороны, и синтагматические отношения в плане содержа­ния, сама позиция функционального элемента, независимы от структуры плана выражения. Слияние означаемых знака может происходить при сохранении формальной членимости. Процесс консолидации означаемых (опрощение) легко наблюдать на ма­териале производных и сложных слов, идиом и перифрастических сочетаний. Такие русские слова, как головотяп, мракобес, белорус, бездна, подушка, столпотворение, такие идиомы, как заткнуть за пояс, повесить нос, водить за нос, не вязать лыка и др. имеют в современном языке целостное значение.

В результате автономности развития языковых планов проис­ходит сдвиг, смещение в их членимости на функциональные еди­ницы. Несовпадение в составе означаемого и означающего, осо< 184> бенно часто проявляющее себя внутри слова, побуждает многих лингвистов различать понятия семантической сложности слова и его формальной членимости.

Ниже приводятся основные типы сдвигов в членимости языко­вых планов на функциональные единицы:

1. Одной функциональной единице содержания соответствует один ясно различимый элемент плана выражения, одна морфема — отношения 1: 1. Например, в англ. boy-s элемент -s, и только он один, передает значение мн. ч.

2. Нескольким функционально независимым друг от друга элементам содержания соответствует одна нечленимая единица плана выражения — отношения 2 (или более): 1. Отношения это­го типа могут быть зависимыми от фонетического окружения (на­пример, фр. au fils и al'instant), или морфемного состава (ср. англ. look-ed, но ran), либо постоянными, необусловленными (например, лат. mal- orum, русск. свеч- ей, луг- ов ).

3. Одной функциональной единице содержания соответствует несколько единиц выражения — отношения 1: 2 (или более). В английских аналитических формах перфектность передается не только вспомогательным глаголом, но и суффиксом причастия (ср. I have look- ed, he has arriv- ed ). Значение пассива (т. e. направлен­ности действия на подлежащее предложения) во многих индоевро­пейских языках выражается глаголом бытия и морфемой прича­стия (ср. англ. to be ask- ed, фр. кtre pos- й ).

4. Одной единице содержания соответствует отдельная еди­ница выражения, а также элемент, входящий в форму другой морфемы (ср. нем. Buch и Bьch-er, где значение мн. ч. выражено специальной морфемой и перегласовкой внутри корневой морфе­мы). Одну единицу содержания реализуют как бы полторы еди­ницы выражения.

5. Одной единице выражения соответствует определенное зна­чение, а также значение общее у нее с другим элементом формы. Морфема child- в англ. children передает лексическое значение это­го слова, а также своей гласной [ I ] однозначно указывает на зна­чение мн. ч., выраженное кроме того и отдельной морфемой -ren. Таким образом, как бы полторы единицы содержания реализуют­ся в одной единице выражения. Отношения 4-го и 5-го типов вза­имно дополняют друг друга.

6. Одной единице содержания соответствует нулевая единица выражения — отношение 1: 0. Ср. яблок-Ш, сел-Ш. Значение род. пад. мн. ч. в этих формах не материализовано в звуковом сегмен­те. Нулевые единицы выражения выделимы только на морфоло­гическом уровне. Наличие так называемых нулевых морфем никак не предполагает существования в языке односторонних (т. e. ли­шенных означающего) знаков.

7. Одной единице выражения соответствует нулевая единица содержания — отношения 0: 1. Ср. лис- иц -а. Средний сегмент< 185> этого слова не соотносим ни с какой единицей содержания, т. е. не образует знаковой функции. О присутствии здесь некоторой единицы «выражения» можно говорить лишь очень условно, так как эта единица ничего не «выражает»


Поделиться:



Популярное:

  1. II.2. Локальные геосистемы – морфологические единицы ландшафта
  2. III. Принцип дифференциации – интеграции, выступающий в качестве критерия развития структуры.
  3. III.3. Система классификационных единиц
  4. Абсолютные и относительные показатели изменения структуры
  5. Актуализация теоремы Коуза (Дж. Стиглер). Формулировка теоремы Коуза: две версии. Проблема оптимальной структуры собственности.
  6. АНАЛИЗ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ ПРЕДПРИЯТИЯ ООО «СЛАВЯНКА»
  7. Анализ состава, структуры и динамики балансовой прибыли
  8. Анализ состава, структуры и динамики имущества, собственного капитала и обязательств предприятия
  9. Анализ структуры затрат на реализацию проекта и расчет его целевых экономических показателей
  10. Анализ структуры и динамики безработицы
  11. Анализ структуры управления фирмы
  12. Анализ структуры, технической годности и движения основных средств


Последнее изменение этой страницы: 2016-03-22; Просмотров: 1218; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.05 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь