Недостаточная убедительность экспериментов по изучению катарсиса

Сопоставление экспериментов по проверке гипотезы катарсиса, проводившихся с позиций теории социального научения, с уточненными теоретико-мотивационными вариантами показывает, что большинство из этих экспериментов едва ли спо­собны подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. Типичными для этих исследо­ваний стали два сценария эксперимента. Согласно первому из них, эксперимента­тор стремится рассердить испытуемых, пренебрежительно отзываясь о них. После этого испытуемым показывают либо «агрессивный», либо «нейтральный» фильм и дают им возможность, отвечая на связанный с фильмом опросник, критически высказаться об экспериментаторе и эксперименте в целом. Второй сценарий тре­бует участия помощника экспериментатора и использует обычную методику опы­тов с ударами током, В «эксперименте по научению» испытуемые за допущенные ими «ошибки» получают удары током («чтобы лучше усвоить материал»), причем электроразряды бывают достаточно сильными, чтобы возбудить гнев испытуемых. После этого и перед тем как испытуемые, в свою очередь, получат возможность применить удары током к подставному партнеру за его ошибки в «эксперименте по научению», им показывают фильм агрессивного или нейтрального содержания. При обеих последовательностях событий предполагается следующее. Во-пер­вых, ожидается, что у испытуемых действительно возникает гнев и агрессивная мотивация, хотя в случае инструментальной агрессии в варианте с применением тока это сомнительно (иногда возникновение агрессии контролировалось безотно­сительно к ее проявлениям, в частности по физиологическим показателям). Во-вто­рых, предполагается, что включенный в ход эксперимента агрессивный фрагмент фильма открывает дорогу катарсису, несмотря на то, что испытуемый не проявляет агрессии по отношению к источнику гнева. В-третьих, ожидается, что предостав­ляемая впоследствии возможность агрессии, безусловно, должна приводить к катартическому эффекту. Поскольку подвергнуть атаке источник гнева и достичь цели агрессии можно было лишь на этом этапе, логичнее было бы проверить наличие катартического эффекта предшествующего целенаправленного действия, предо-

ставив испытуемому на последующей стадии опыта еще одну возможность для проявления агрессии.

Достижению полной ясности мешает и то обстоятельство, что включаемый в эксперимент просмотр фильма может обладать нежелательными последствиями. Ведь помешав испытуемым пустить в ход уже сложившуюся у них агрессивную мотивацию, он может снова их фрустрировать. В результате уровень агрессии не уменьшится, а увеличится по сравнению с испытуемыми, проявление агрессии которых не было приостановлено фильмом. Кроме того, просмотр фильма может дополнительно стимулировать или снижать наличную агрессивную мотивацию в зависимости от того, представляются ли события фильма правомерными или не­правомерными с точки зрения проявлений агрессии (см.: Berkowitz; Rawlings, 1963), и от того, благоприятны или нет последствия этих проявлений. Неудиви­тельно, что получаемые данные оказываются противоречивыми; в одних экспери­ментах агрессивность уменьшается, а в других — увеличивается. В последнем слу­чае нередко говорится о научении агрессии, в противоположность катарсису (Bandura, 1973). Не подлежит сомнению тот факт, что субъект действительно на­учается эффективным агрессивным действиям (иными словами, чем чаще они осу­ществляются, тем совершеннее становятся); несомненно и то, что постоянно повто­ряющийся успех при проявлении агрессии может заметно повысить силу мотива­ции агрессии, а постоянно повторяющиеся неудачи — силу тенденции торможения. Этот долговременный эффект не следует смешивать с таким краткосрочным пере­живанием, как катарсис. Иначе говоря, эффект катарсиса относится к мотивации (точнее к волевой тенденции), а не к мотивам, и состоит в деактивации мотивации по достижении соответствующей этой мотивации цели действия.

Все изложенное не имеет ничего общего с получившим распространение поло­жением теории влечения о том, что, дав волю своей агрессивности, субъект на не­большой или даже значительный срок ослабляет свою готовность к агрессии. Та­кое понимание не поддается обоснованию ни в рамках теории мотивации, ни в рам­ках теории научения; не подтверждается оно и экспериментально. Из современных исследований, скорее следует, что переживания, вызываемые пассивным наблю­дением сцен агрессин и насилия, происходящих как на экране, так и в реальной жиз­ни, ведут не к катартическому эффекту, как предполагает Лоренц (Lorenz, 1963), а, наоборот, к возбуждению агрессии, что, впрочем, зависит от ряда дополнитель­ных условий (см.: Berkowitz, 1984; Geen, 1976).

Недостаточную убедительность такого рода экспериментов можно продемон­стрировать на примере исследования Фешбаха (S. Feshbach, 1955), который пер­вым попытался проверить существование катартического эффекта деятельности воображения и полагал, что обнаружил такой эффект. Испытуемые-студенты были разделены на три подгруппы. С одной из этих подгрупп экспериментатор держал­ся вполне учтиво, а в двух других позволял себе пренебрежительно отзываться о способностях, мотивации и уровне зрелости испытуемых. Непосредственно по­сле этого испытуемые одной из последних подгрупп (а также испытуемые первой подгруппы) должны были придумать истории по четырем релевантным агрессии картинкам ТАТ. Остальные подвергшиеся оскорблению испытуемые выполняли нейтральные тестовые задания. По завершении выполнения заданий у всех испытуемых с помощью упражнения, в ходе которого нужно было завершить незакон­ченные высказывания, и просьбы высказать свое мнение об эксперименте (факуль­тет был якобы заинтересован в выявлении установок студентов по отношению к проведению исследований во время занятий) замерялся уровень агрессивности. Оценивание эксперимента и упражнение на завершение предложений были орга­низованы таким образом, что враждебность могла обобщаться и направляться не только на экспериментатора, во и на исследование вообще или на учебное заведе­ние в целом.

Полученные результаты, казалось бы, свидетельствуют о катарсисе. «Оскорб­ленная» группа, участвовавшая в ТАТ, продемонстрировала в своих рассказах боль­ше агрессивных моментов, чем «неоскорбленная», а ее остаточная враждебность оказалась меньше, чем у «оскорбленной» группы, не принимавшей участия в ТАТ. Однако не менее убедительным кажется объяснение сокращения Проявлений враждебности не катарсисом, а последующим торможением агрессии, степень ак­тивации которой в результате проведения ТАТ еще более возросла. Прежде всего остается непонятным, видели ли вообще испытуемые возможность агрессивного действия по отношению к экспериментатору. Написание рассказов по ТАТ могло повысить блокированную враждебность испытуемых, а предоставленная вслед за этим возможность агрессии могла показаться чересчур опасной, тем более что экс­периментатор как возможная цель агрессии приравнивается в этом случае к таким обладающим высоким социальным престижем общественным институтам, как вузы и научные учреждения.

Альтернативное объяснение вскрывает проблему, подлежащую решению в иссле­дованиях катарсиса: необходимо установить, уменьшается ли наблюдаемая при тес­тировании агрессивность вследствие снижения наличного уровня агрессии (катар­сиса) или же усиления тенденции торможения агрессию Этот вопрос попытались решить Хокансон и его сотрудники в серии исследований, в которых наряду с изме­рением открытого проявления агрессии они с помощью физиологических показате­лей (частота пульса, систолическое кровяное давление) измеряли уровень ее акти­вации. Физиологические замеры производились до и после фрустрации, а также вслед за предоставлением возможности проявить агрессию. После фрустрации час­тота пульса и показатель кровяного давления отчетливо возрастали и вновь падали вслед за осуществлением ответной агрессии, нередко опускаясь до исходного уров­ня или до уровня испытуемых, не подвергавшихся фрустрации. Однако этого не происходило, если источником фрустрации оказывался человек с высоким соци­альным статусом, например, когда им был не студент, а профессор (Hokanson, Bur­gess, 1962). В этом случае повышенное давление сохранялось даже тогда, когда субъект, отвечая на опросник, мог дать выход своей агрессии. Средний уровень дав­ления существенно не отличался от показателей испытуемых из другой фрустрированной группы, не получивших возможности осуществить возмездие.

Из сказанного можно сделать различные выводы. Либо, несмотря на осуществ­ление агрессии против высокостатусного источника фрустрации, деактивации по­зитивной агрессивной тенденции все же не происходит (может быть, потому, что в этом случае ответная агрессия кажется менее адекватной, чем в случае, когда ис­точником фрустрации выступает студент); либо здесь возникает конфликт между все еще существующей агрессивной тенденцией и появляющейся тенденцией тор­можения агрессии; либо же место тенденции к проявлению агрессии занимает тен­денция торможения, в частности страх перед ответной агрессией старшего по ран­гу или чувство вины. Следующее наблюдение Хокансона и Берджесса (Hokanson, Burgess, 1962) свидетельствует в пользу второго и третьего вариантов объясне­ния: у испытуемых, не подвергавшихся фрустрации, возможность совершения агрес­сии против экспериментатора-профессора сопровождалась повышением давле­ния «как если бы сама возможность агрессии против высокостатусного объекта создавала " напряжение" » (р. 243).

Уточнение проблемы путем непосредственного измерения мотивации

Таким образом, возникает необходимость получить более непосредственные дан­ные о текущем состоянии тенденций к агрессии и торможению, чем физиологиче­ские показатели. Именно на это нацелен предложенный Корнадтом вариант реле­вантного агрессии ТАТ. В одном из своих экспериментов Корнадт (Kornadt, 1974) показал, что при отсутствии возможности возмездия уровень агрессивной мотива­ции в результате фрустрации повышается, а мотивации торможения — снижается. Если такая возможность предоставляется испытуемым, то окончательные значе­ния показателей мотивации практически не отличаются от показателей испытуе­мых, не подвергшихся фрустрации.

Результаты измерения мотивации при различных экспериментальных условиях полностью отвечают теоретико-мотивационным гипотезам. Контрольная группа и группа фрустрированных испытуемых, получивших возможность переживания катарсиса, не отличаются друг от друга по силе обеих Мотивационных тенденций. По сравнению с этими группами испытуемые второй фрустрированной группы обнару­жили повышенную агрессивную мотивацию и пониженную мотивацию торможе­ния, так что результирующее побуждение к агрессии оказалось у них значительно большим. Иными словами, испытуемые, получившие возможность переживания катарсиса, достигали цели своей агрессии, и в результате происходила деактива­ция агрессивной мотивации.

Однако эта интерпретация выглядела бы более убедительной, если бы исследо­ватели располагали более полной информацией о Мотивационной процессе, на­чиная со стадии, предшествующей фрустрации, и заканчивая возможностью непосредственной реализации остаточной агрессивной мотивации в действии, направленном против источника фрустрации. Это подразумевает фиксацию че­тырех моментов в ходе исследования: 1) состояние мотивации к началу опыта (все три группы должны быть уравнены в этом отношении); 2) мотивация после фрус­трации и возникающие на этой стадии агрессивные цели; 3) степень достижения цели в результате катарсиса (или соответствующей по времени деятельности), а также сохраняющейся после этого мотивации; 4) наличие и интенсивность агрес­сивных действий при появлении последующей возможности осуществить более непосредственную агрессию, Проводившиеся до сих пор исследования, как прави­ло, игнорировали последний из указанных моментов. Однако в весьма тщательно подготовленном и основанном на методике Корнадта эксперименте Цумкли (Zumk-ley, 1978, 1984b, Exp. 1) все эти требования выполнялись.

В эксперименте принимали участие тройки испытуемых-мужчин, составившие три экспериментальные и одну контрольную группы (по 17 троек в каждой), уравненные наряду с другими параметрами по шкалам «нервозность» и «агрес­сивность» Фрайбургского личностного опросника (FPT). Экспериментатор пред­ставлялся в качестве докторанта, собирающего данные для своей диссертации. Во время опыта в комнату входил выступавший источником фрустрации студент и го­ворил экспериментатору: «Неожиданно пришел профессор Шварц, у него мало времени, и он должен срочно с вами переговорить». Потом студент просил у экс­периментатора разрешения использовать время его отлучки для быстрого прове­дения собственного опыта. После выполнения короткого пробного задания он хва­лил всех испытуемых за показанные ими хорошие результаты и давал контрольное задание (обратный счет от 200), Испытуемые контрольной группы за выполнение этого задания получали похвалу, а работа испытуемых трех фрустрируемых групп прерывалась, они подвергались несправедливой критике и издевательским обра­зом лишались обещанного им денежного вознаграждения. Как только фрустриро-вавший испытуемых студент уходил, возвращался экспериментатор. Для двух экс­периментальных групп было предусмотрено наступление катарсиса: для одной из них — путем полного достижения цели, для другой — частичного. В первом случае экспериментатор внимательно выслушивал жалобы испытуемых и обещал им лич­но разобраться в происшедшем, привлечь явившегося источником фрустрации студента к ответу и позаботиться о том, чтобы испытуемые получили причитаю­щиеся им деньги. Во втором случае экспериментатор в течение минуты выслуши­вал жалобы испытуемых, а затем прерывал их, обещая позднее вернуться к этому вопросу и позаботиться о невыплаченных деньгах. В заключение «источник фру­страции» еще раз входил в помещение, где проходил эксперимент, так что испыту­емые получали возможность непосредственно проявить свою агрессию.

В этом исследовании использовались три вида показателей мотивационного состояния, замеры которых производились несколько раз по ходу опыта. Ими были: частота пульса (как показатель возбуждения); проективные методики: а) «Роршах», показатели узнавания формы проецируемого на экран неструктурированного под­вижного изображения, и б) ТАТ; оценки своего внутреннего состояния («термо­метр гнева»). Все измерения представлялись испытуемым как составная часть ис­следования и естественным образом включались в ход эксперимента. Измерение частоты пульса проводилось в начале опыта (базовый уровень), после фрустрации (уровень возбуждения) и после предоставления первой возможности агрессии (снятие возбуждения), а для контрольной группы — после промежуточной дея­тельности нейтрального характера. В последний из указанных моментов проводи­лось также измерение мотивации посредством ТАТ и «Роршаха» (показатели по Роршаху подсчитывались также и в начале опыта, а измерение мотивации с помо­щью ТАТ было, к сожалению, однократным). Свое внутреннее состояние испыту­емые оценивали после фрустрации, а также после первой и второй возможностей проявления агрессии. Непосредственно после фрустрации и во время второй воз­можности проявления агрессии фиксировались также спонтанные поведенческие проявления агрессии.

Полученные результаты полностью отвечают ожиданиям, вытекающим из тео­рии мотивации. Частота пульса, первоначально одинаковая для всех групп, после фрустрации значительно повышается, то же относится и к силе ощущаемого ис­пытуемыми гнева (в самоотчетах испытуемых контрольной группы каких-либо указаний на гнев не встречалось). В зависимости от уровня достижения цели при первой возможности агрессивного действия возбуждение (проявлявшееся в уча­щении пульса) и субъективно переживаемый гнев снижались до исходного уровня при полном достижении цели, до некоторого среднего уровня при условии частич­ного достижения цели или же очень незначительно при отсутствии достижения цели. Агрессивная мотивация, измеренная с помощью аналогичных используемым в тес­те Роршаха показателей формы и корнадтовского варианта ТАТ, после полного до­стижения цели агрессии не превышала значимо ни базового уровня (по «Роршаху»), ни уровня мотивации контрольной группы (по обоим показателям, см. рис. 10.6). Напротив, при частичном достижении цели и в случае его отсутствия наблюдалось значимое повышение как агрессивной мотивации («Роршах» и ТАТ), так и мотива­ции торможения агрессии (ТАТ). Значение показателя агрессивности по ТАТ при меньшей степени достижения цели также возрастало. Иными словами, в данных условиях, когда источник фрустрации обладал невысоким статусом, тенденция к торможению не доминировала, что обнаружилось и при последующем столк­новении с вызвавшим фрустрацию студентом. Если в группе с полным достиже­нием цели (как и в контрольной группе) прямой вербальной агрессии уже не наблю­далось и вообще отсутствовали упоминания о происшедшем инциденте, то в группе, где цель не была достигнута (и в меньшей степени в группе с частичным достиже­нием цели), удобный случай для вербального нападения на источник фрустрации был использован полностью.

Рис. 10.6. Динамика мотивации в ходе опыта у четырех групп испытуемых (Zumkiey, 1978, р. 105, 109)

Результаты опыта убедительно подтверждают теоретико-мотивационную кон­цепцию агрессивности Корнадта. Преднамеренная фрустрация со стороны друго­го или нанесение им ущерба интересам субъекта возбуждает аффект гнева, кото­рый может быть снижен в результате целенаправленных агрессивных действий, направленных против виновника фрустрации или ущерба. Ожидание такого рода позитивного изменения эмоционального состояния действует на субъекта мотиви­рующим образом. В той степени, в какой достигнута цель агрессивного действия, наступает катарсис, т. е. актуализированная агрессивная мотивация деактивируется, снижая тем самым последующие проявления открытой агрессии по отношению к первоначальному источнику гнева.

Полученные результаты противоречат пониманию агрессии как диффузной раз­рядки энергии агрессивного влечения, характерному для теории влечения Фрейда и теории инстинкта Лоренца, поскольку возможность замещающего удовлетворения агрессивной тенденции при отсутствии достижения непосредственной цели агрес­сии не оказывает редуцирующего воздействия на последующую агрессивность субъекта при его прямом столкновении с источником фрустрации. Полученные ре­зультаты также не лучшим образом согласуются с теорией социального научения (не говоря уже об отсутствии в русле теории социального научения экспериментов, которые смогли бы выявить условия, при которых гипотеза катарсиса оказалась бы справедливой). По крайней мере относящаяся к теории социального научения кон­цепция Бандуры мало что может объяснить в полученных данных. Во-первых, при­ходится признать решающую роль аффекта гнева при совершении целенаправлен­ных агрессивных действий. Во-вторых, в рамках этой концепции вряд ли можно объяснить, почему при частичном достижении цели снова предпринимаются агрес­сивные действия. Последнее условие Цумкли ввел специально, поскольку, согласно концепции Бандуры, оно должно вести к снижению агрессии в силу того, что появ­ление агрессивных или других реакций определяется исключительно их инструмен­тальным значением для достижения поставленной цели. Учитывая, что такой целью в данном случае было получение присвоенных объектом агрессии денег, испытуе­мые уже при частичном достижении цели получали достаточную уверенность в до­стижении прагматического результата. И тем не менее — в полном соответствии с мотивационно-теоретической концепцией — существенной или тем более полной де­активации агрессии в этом случае не происходило.

Еще одно, не менее тщательно разработанное исследование группы Корнадта (Ререг, 1981) помогло прояснить — путем постэкспериментального замера агрес­сии с помощью ТАТ — два важных момента: во-первых, было установлено, что пос­ле фрустрации и не достигнутой цели агрессии спортивная деятельность с актив­ной мышечной нагрузкой (по сравнению с деятельностью со случайным исходом) не обладает, вопреки часто высказывавшемуся предположению, катартической «функцией клапана»; во-вторых, что и последующее достижение содержательной цели, достичь которой ранее человеку не удалось из-за возникших препятствий, не дезактивирует уже возникшую мотивацию агрессии. Такая дезактивация происхо­дила лишь в том случае, если достигалась цель агрессии.

Насколько нам известно, до сих пор не проводилось исследований, в экспери­ментальный план которых в качестве независимых переменных включались бы индивидуальные различия агрессивных мотивов (прежде всего, высокий или низ­кий уровень мотива торможения) и в которых выявлялось бы существование ин­дивидуальных различий в степени ведущего к деактивации мотивации при одних и тех же условиях катарсиса. Существуют, однако, исследования, позволяющие строить определенные предположения на этот счет. К ним, в частности, относится эксперимент Шилла (Shill, 1972). Своих испытуемых-студенток он разбил на две группы по степени выраженности у них чувства вины из-за своей враждебности по данным опросника Мошера (Mosher, 1968). Испытуемые с низким чувством вины после фрустрации (лишения обещанного вознаграждения) проявляли большую враждебность, но диастолическое давление у них было меньше, чем у испытуемых с высоким чувством вины. У тех же испытуемых, которые оказались среди наибо­лее агрессивных и обладали высоким чувством вины, давление не понижалось.

В свете этих результатов анализ индивидуальных различий в агрессии как устойчивой Мотивационной системе представляется и необходимым, и обладаю­щим большими возможностями. Несомненно, что различия в валентности предвос­хищаемого переживания вины — не единственный в данном случае параметр. Сюда относятся также различия в когнитивной оценке ситуации, например в атрибуции фрустрации, намерений источника фрустрации, своего состояния гнева и его до­стигнутой или не достигнутой деактивации. Вполне возможно, что эти различия определяют специфическую систему взаимосвязей мотива агрессии.

Корнадт (Kornadt, 1982b, S. 295 и далее) описывает одно исследование, в кото­ром выявлялось существование различий между агрессивными и неагрессивными (по мнению учителя) 11-12-летними школьниками в оценке ситуации экспери­ментально созданной фрустрации. Агрессивные школьники, в отличие от неагрес­сивных, испытывали гнев не только в том случае, когда виновник фрустрации вы­зывал ее произвольно, но и когда она была неизбежной. Но, несмотря на свой гнев, после неизбежной фрустрации они вели себя так же сдержанно, как и их неагрес­сивные сверстники. Однако при произвольно вызванной фрустрации они, в отли­чие от неагрессивных школьников, прибегали не только к дозволенным, но и к за­прещенным формам агрессии. В целом порог гнева этих школьников был более низ­ким. Эти данные приводят нас к мысли о том, что люди с высоким уровнем мотива агрессии сначала испытывают гнев и только потом адекватно оценивают вызвав­шую гнев ситуацию, в то время как менее агрессивные лица прежде, чем рассер­диться, взвешивают ситуацию более тщательно. Такое предположение хорошо со­гласуется с данными Кэмпа (Camp, 1977) о слабом участии процесса вербального опосредования в управлении действием у агрессивных мальчиков. Недостаточным у этих мальчиков было не развитие необходимых речевых способностей, а уровень развития их саморегулирующей функции в контроле импульсивных актов.

 

ГЛАВА 11

⇐ Предыдущая47484950515253545556Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. I. 1. Трудности в понимании аристотелевского катарсиса.
2. I.2. Основные интерпретации катарсиса.
3. I.3. От медицинской интерпретации катарсиса в 19в. до современного противоречивого понимания.
4. II.2. Этическая и эстетическая интерпретации катарсиса в 16-18вв.
5. Красота и убедительность правды
6. Методика по изучению самоотношений В.В.Столин.
7. Методика по изучению самоотношения В.В. Столина.
8. МЕТОДИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ К ИЗУЧЕНИЮ КУРСА
9. МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ К ИЗУЧЕНИЮ ТЕМЫ
10. Недостаточная компетентность в решении проблемы
11. Основное показание для назначения: недостаточная эффективность или плохая переносимость метотрексата.