ВЯЧЕСЛАВ ЯКОВЛЕВИЧ ШИШКОВ (1873-1945)

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 18Следующая ⇒

«Родиной тверяк», – так писал о себе выдающийся русский прозаик Вячеслав Яковлевич Шишков. Он родился 4 октября (21 сентября ст. стиля) 1873 г. в небольшом старинном городе Бежецке Тверской губернии, расположенном на берегах широкой реки Мологи. Здесь прошли детство, отрочество и юность будущего писателя.

Отец Вячеслава – Яков Дмитриевич Шишков – был незаконнорождённым сыном помещика Дмитрия Алексеевича Шишкова и его крепостной «певуньи» Елизаветы Даниловны. Когда по настоянию родных Дмитрий Алексеевич женился на девушке из богатой дворянской семьи, Елизавета Даниловна с двумя внебрачными детьми, которым Шишков дал свою фамилию, переселилась в деревню. Отец будущего писателя, выучившись грамоте у дьячка, пять лет пробыл в «мальчиках» у бежецкого купца И. И. Первухина, затем уехал в Петербург, где сначала служил приказчиком, потом управляющим магазином в Апраксином дворе. Спустя 15 лет тяжело болевший И. И. Первухин попросил Якова Дмитриевича вернуться в Бежецк и принять на себя заботы по дому и лавке, что тот и сделал, женившись на дочери купца – Екатерине Ивановне. Их первым ребёнком был Вячеслав Яковлевич Шишков.

Духовный мир мальчика формировался под влиянием живописной местности деревни Дуброва, где Вячеслав часто бывал у бабушки в детские годы, под воздействием разных историй, которые рассказывали ему приказчики и кухарка, жившие на нижнем этаже дома, куда мальчик часто спускался, несмотря на запрет отца.

Позже В. Я. Шишков вспоминал: «Я рос в городе. Летом же уезжал в деревню к бабушке, где и прогащивал до поздней осени. Я очень любил бабушку и любил деревню. “Дуброва” расположена среди высоких холмов, покрытых густым хвойным лесом. Почти каждый день мы с товарищами ходили в лес, в горы, по грибы, по ягоды. Товарищами моими были крестьянские парнишки, два поповича (Алексей и Николай Морковины) и сын дьячка. Жилось весело, шумно, и осень, когда нужно было ехать в город, всегда встречалась слезами. Избушка бабушки маленькая, покривившаяся, вросшая двумя окошками в землю, но она до сих пор живёт в моей памяти как светлая сказка»[32].

Под впечатлением образных рассказов дальней родственницы матери Федосьи Ивановны о её странствиях, о монастырях и святых подвижниках Вячеслав решил стать «святым или, на худой конец, архиереем»[33]. Он пел в церковном хоре, дома разучивал старинные песни, охотно «выступал с сольными номерами < …> на домашних вечерах, перед гостями отца»[34]. В семь лет Вячеслава вместе с двоюродной сестрой Раей помещают в пансион, где учатся дети купцов, но уже через год из-за стеснённости семьи в средствах[35] мальчик поступает в первый класс Бежецкого городского училища. Здесь Вячеслав успешно переходит из класса в класс, по окончании каждого года принося домой похвальные листы. Он увлекается чтением книг, даже собирает библиотеку для домочадцев за счёт денег, сэкономленных на школьных завтраках. Позже писатель вспоминал, что него с детских лет влияли такие писатели, как Н. В. Гоголь, А. С. Пушкин, Г. И. Успенский, Л. Н. Толстой, В. Г. Короленко. Вячеслав организовал и выпуск еженедельного домашнего журнала на листах из школьных тетрадей, помещая туда «стихи, рассказы, сказки, иногда им же и сочинённые, с иллюстрациями, нарисованными самим “издателем”»[36].

После окончания в 1888 г. Бежецкого училища с отличием Шишков поступает в Вышневолоцкое техническое строительное училище, которое готовило специалистов по разведке водных и строительству шоссейных путей. Во время пребывания в Вышнем Волочке он часто писал домой, сообщая о своих успехах.

В 1890 г. Шишкова направляют на производственную практику в Новгородскую губернию, где он участвует в постройке каменной Березайской плотины, после чего переезжает в Вологду, в Вычегодский округ путей сообщения.

Большое впечатление на молодого В. Я. Шишкова произвела двухнедельная поездка с Иоанном Кронштадтским из Вологды, где Вячеслав проходил практику, в село Суру на реке Пинеге: «Должен отметить своё путешествие на казённом пароходе с Иваном (так в тексте. – Е. А.) Кронштадтским (Сергиевым) из Вологды в село Суру, что на реке Пинеге, родину о. Ивана. < …>

С Иваном Кронштадтским мне пришлось пробыть вместе две недели, – ежедневно сходились в кают-компании за столом. Свита его: фанатично преданная ему пожилая горбунья из Ярославля, надоевшая всем нам, а больше всего о. Ивану; его племянник – корявый, рыжебородый, крепко сложенный человек, не дурак выпить, тёмный делец, извлекавший большую для себя выгоду именем своего дяди; иеромонах Геннадий, тучный тунеядец, обжора: “Меня сам отец Иоанн благословил мясо есть”, – и ещё три молодых студента Духовной академии. Иван Кронштадтский держался очень просто, ханжества в нём я тогда не замечал. С Архангельска, когда к нам присоединился молодой архиерей, обеды приняли оживлённый характер: архиерей забавлял нас потешными анекдотами из духовной жизни, о. Иван с укором говорил: “Сразу видно, что вы, владыка, светский человек”. Купцы при проводах Ивана Кронштадтского из Архангельска пожертвовали много вина – о. Иван выпивал с нами две-три рюмки хересу. В то время ему было лет шестьдесят пять, сухощавый, прямой, румяный, всегда взволнованный и нервный. Я тогда был по-юношески религиозно настроен, жаждал чуда, но чуда не было»[37].

После этого В. Я. Шишков увлёкся проповеднической деятельностью: в свободное от работы время «ходил по окрестным деревням, собирал народ в избы и поучал от Евангелия»[38]. Но его «апостольство» кончилось бесславно: девятнадцатилетний Шишков влюбился в молодую замужнюю женщину.

Получив в 1894 г. «звание техника», Вячеслав Яковлевич поступил на службу в Управление Томского округа путей сообщения. Перед отъездом в Сибирь Шишков, которому шёл двадцать первый год, посетил родной город.

Позже, живя и работая в Сибири, он никогда не забывал родных и свой Бежецк. Писатель присылал деньги, помогая братьям и сёстрам учиться, нередко в разные годы и сам приезжал на родину, в том числе в 1898 г. вместе с женой – Анной Ивановной Ашловой. Эти приезды становились своего рода праздниками: устраивались дружеские вечера, на которых Вячеслав Яковлевич читал свои произведения. Например, Н. П. Павлов пишет, что в 1926 г. В. Я. Шишков, будучи в Бежецке (он гостил около двух недель), в кругу родных и друзей «с исключительным успехом читал свою большую неопубликованную комедию “Весёлый разговор”»[39]. В 1913 г. был срыт старый дом, где жили Шишковы, а на его месте Вячеслав Яковлевич на свои средства поставил новый, на постройку которого тогда ушли все его сбережения.

После смерти отца в 1921 г. писатель взял на себя заботу о семье и передал дом в Бежецке сёстрам. В доме писателя хранятся «фотографии Вячеслава Яковлевича, а также все наиболее выдающиеся его произведения с автографами»[40]. В одном из писем 1923 г. Шишков обещал сестре: «В Бежецк приеду обязательно, по всей вероятности к Петрову дню, к этому же времени приедет Ал[ександр] Ив[анович] Ярцев (Катя знает его) и мы вместе с ним пойдём путешествовать по уезду»[41]. В дальнейшем, совершая поездки по всей России, писатель не обходил вниманием и Тверской край: в 1927 г. посещает Вышний Волочёк и Бежецк, в 1929 и 1931 г. – Бежецк, в 1937 г. навещает брата в Вышнем Волочке. Он любил «гулять по “святым местам” Бежецка, мечтать в тихие летние вечера на “задумчивом кладбище”»[42], охотно общался с народом, записывал интересные случаи из жизни, яркие обороты речи, пополняя свою писательскую копилку.

В. Я. Шишков рано обнаружил творческую одарённость. «Первая работа “Волчье логово” – повесть из разбойничьей жизни, вторая – описание крестьянских “посиделок” (бесед) с плясками и песнями. Обе штучки были написаны мною в возрасте одиннадцати-двенадцати лет.

Когда я был в пятом классе, учитель словесности А. П. Павлов прочёл вслух мою классную работу – “Утро в деревне” – и поставил пять. С тех пор, вплоть до самого зрелого возраста, я литературой не занимался, и мне не приходило в голову, что я буду писателем…» – отмечал он в автобиографии[43]. Но, безусловно, необходимо учитывать тот факт, что серьёзно заниматься литературным творчеством В. Я. Шишков стал в Сибири. Началом своей писательской деятельности сам он считал 1912 год, когда в петербургском журнале «Заветы» появился рассказ из тунгусской жизни – «Помолились», а в томской газете «Сибирская жизнь» были напечатаны его очерки и рассказы («Человек из города», «На севере», «На богомолье» и др.). В. Я. Шишков подчёркивал в автобиографии: «Я стал писать “для себя” в Сибири, и ещё в 1909 году начали появляться в местных газетах мои путевые очерки[44]. Потом я писал рассказы, но, считая их неудачными, прятал в стол. В 1912 году в “Заветах” появились мои первые рассказы: “Помолились”, “Суд скорый”, “Краля”. Этот год, в сущности, и надо считать началом моего писательства»[45].

Тем не менее, не следует забывать о тех местах, которые определили мировоззрение и характер будущего писателя. Богатая талантами Тверская земля оказала особое влияние на формирование творческого мира В. Я. Шишкова: «всё виденное и пережитое на Верхневолжье отозвалось впоследствии в многочисленных рассказах, повестях и романах писателя»[46]. И действительно, в созданных в 1918-1925 гг. «шутейных рассказах» и книге очерков «Ржаная Русь» целый ряд эпизодов и зарисовок навеян странствованиями писателя по Тверской губернии. Например, в «Описи моего происшествия» (август 1917) молодой кронштадтский рабочий рассказывает, как он в начале Февральской революции проводил агитацию на родине – в деревне под Бежецком. В рассказе «Бабка» затронута проблема «насильственной мобилизации крестьян в Красную Армию в период гражданской войны, что вызвало активное противодействие деревни»[47]. Изображая послереволюционную действительность в «шутейных рассказах» В. Я. Шишков опирался на факты антимобилизационных крестьянских восстаний в Тверской губернии.

По впечатлениям от поездки в Осташков в Нилову пустынь в 1918 г. им был написан большой очерк «К Угоднику», вошедший в книгу «Ржаная Русь». Не появившийся в периодической печати, этот очерк впервые был опубликован в одиннадцатом томе собраний сочинений В. Я. Шишкова в 1927 г. В основе произведения – картины Осташкова и Нило-Столобенской пустыни, зарисовки станции и города Бологое, встречи с разными людьми, характерные разговоры того сложного, противоречивого времени, диспуты о царе, свободе, большевиках и немцах, о старых и новых порядках. В. Я. Шишков излагает свои наблюдения над социально-психологическими изменениями в народе, выводя колоритные образы старух-богомолок, мужиков, инока, помешавшейся от всего происходящего учительницы, «мешочников», тонко передавая особенности речи этих людей. Н. П. Павлов указывает, что писатель «отмечает признаки роста сознательности и чувства собственного достоинства в массах трудящихся»[48]. И. Г. Изотов замечает, что в этом очерке В. Я. Шишков «верно показал тех людей, по которым ударила революция, которые ненавидели советскую власть, клеветали на нее»[49]. Н. Н. Яновский приходит к выводу, что в очерке отчётливо прослеживается «влияние “просибирских”, областнических догм, в соответствии с которыми Шишков рисует образ идеального мужика – опору как для деревни, так и для города – образ тенденциозный, решительно расходившийся с реальностью»[50]. В. А. Редькин, рассматривая очерк «К Угоднику», обращается к несколько иному аспекту и подчёркивает, что в произведении «живо и непредвзято рассказывается о сохранении после революции в душах русских людей искренней веры»[51]. Точка зрения В. Черкасова-Георгиевского более определённа: «Картины, описанные Шишковым, убеждают: новому строю в коренной России сопротивляются всей душой»[52].

Интересно, что в тех произведениях, которые созданы не в Тверском крае и сюжетно непосредственно не связаны с ним, исследователи обнаруживают «тверское» влияние. В. А. Редькин пишет: «Даже фамилия главного героя “Угрюм-реки” Громова, по предположению писателя и краеведа М. Г. Петрова, могла быть заимствована Шишковым из здешних мест»[53]. Название трактира «Тычёк», где останавливается разыскивающий сына Пётр Громов, «автор перенёс из Бежецка, где в юные годы Шишкова существовал такой трактир»[54]. Н. Х. Еселев также отмечает, что поговорку одного из жителей села, где жили Громовы, – «елёха воха» писатель позаимствовал из лексикона одного бежецкого чудака. А описанная в первой главе романа «Угрюм-река» драка между «кутейниками» и «мещанами» отсылает к проходившим в Бежецке почти каждое воскресенье боям между учениками духовного и городского училищ. Да и клич «Кутью бьют! » «был позывным кличем для всех озорных мальчишек Бежецка»[55].

В письме к брату в 1941 г. В. Я. Шишков вспоминал: «Я часто представляю картины давно отшумевшего милого детства. Люди, хотя и провинциального масштаба, были ярки по своей индивидуальности. И очень типичны»[56].

Л. В. Сланевский в статье «Через века и расстояния здравствуйте, земляки! » выявляет тверские имена, названия и мотивы в романе «Емельян Пугачёв». При этом он опирается на точку зрения А. Г. Кирсанова, словесника одной из школ Бежецка, заслуженного учителя, краеведа, знавшего В. Я. Шишкова с детства. А. Г. Кирсанов полагает, что в этом произведении целый ряд фамилий героев взят из известных фамилий Бежецка – Титов, Арбузов, Постников, Гневышевы, князья Хилковы. Кроме того, в романе встречаются тверские названия – Бежецк, Ржев, Княжево и другие ближайшие к Бежецку сёла. Тверское влияние проявляется и на лексическом уровне: так слова «прохиндей» и «пентюх» бытовали «в простонародной разговорной бежецкой речи»[57]. А. Г. Кирсанов подчёркивал, что описание устройства змея, которого запускают подростки в романе, взято писателем из детских воспоминаний.

Во многих эпизодах романа «Емельян Пугачёв» встречаются и другие «тверские штрихи»[58]: новгородский губернатор Сиверс в докладе императрице Екатерине II говорит об Осташкове; слуга А. П. Сумарокова Данилыч передаёт слухи о том, что в Кашинском уезде дворня зарезала барыню; крестьянин Афанасий Тимофеевич Соколов – знаменитый Хлопуша – родом из сельца Мошкович Тверского уезда (кстати, в рассказе этого героя о своей жизни упоминаются и Тверь, и Торжок). Л. В. Сланевский также отмечает, что первая глава третьей книги романа «очень богата на подробности краеведческого характера»[59]: здесь «широко развёрнута картина торгового мира, бытового устройства провинциального городка Ржева»[60]. Реален представленный в произведении народный умелец, механик, искусный мастер Терентий Иванович Волосков.

Отдельной повестью под названием «Прохиндей» выходит в 1944 г. история похождений ржевского купца Остафия Трифоновича Долгополова, связанного с пугачёвским восстанием. Первая глава этого произведения посвящена Ржеву 70-х гг. XVIII века и основана на контрасте образов ржевского воеводы Сухожилина-Таракана и талантливого самоучки Волоскова.

Вячеслав Яковлевич Шишков прошёл большой жизненный и творческий путь. И хотя его наиболее значительные произведения так или иначе связаны с Сибирью, писатель никогда не забывал о своей «первой» родине, всегда ощущал себя уроженцем Тверского края. И в этом нетрудно убедиться, читая его книги, во многих из которых отчётливо прослеживается «тверское» влияние.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Шишков В. Я. К Угоднику // Русская провинция. 1996. № 1. С. 55-63.

Бойников А. М. Послереволюционная действительность в «шутейных рассказах» В. Я. Шишкова // Творчество В. Я. Шишкова в контексте русской прозы ХХ века: Сборник научных статей. Тверь: Твер. гос. ун-т, Золотая буква, 2003. С. 30-38.

Еселев Н. Х. Шишков. М.: Молодая гвардия, 1973.

На родине Шишкова: к 100-летию В. Я. Шишкова. М.: Московский рабочий, 1973.

Редькин В. А. Вячеслав Шишков. Новый взгляд: Очерк творчества В. Я. Шишкова. Тверь: Тверское областное книжно-журнальное издательство, 1999. С. 3-81.

Сланевский Л. Через века и расстояния здравствуйте, земляки! (тверские имена, названия, мотивы в романе В. Я. Шишкова «Емельян Пугачёв») // ДОМовой. 1998. № 9. С. 40-42.

Черкасов-Георгиевский В. На стрежне Угрюм-реки: Жизнь и приключения писателя Вячеслава Шишкова. М.: ТЕРРА, 1996.

Яновский Н. Н. Вячеслав Шишков: Очерк творчества. М.: Художественная литература, 1984.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒