И НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ ГумилЁв (1886-1921)

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 18Следующая ⇒

Имена А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилёва связаны с историей Бежецка и его окрестностей. Недалеко от города находилось Слепнёво – «небольшая усадьба, стоявшая близ одноименной деревни Новской волости Бежецкого уезда Тверской губернии»[71]. В начале ХХ века имение перешло в доверительное управление трёх сестёр, в том числе и матери Н. С. Гумилёва Анны Ивановны (урождённой Львовой), и использовалось как дача, куда многочисленные родственники съезжались на лето вместе «с чадами и домочадцами»[72]. Около двадцати лет назад были опубликованы воспоминания А. А. Гумилёвой, жены старшего брата поэта, Дмитрия, и В. А. Неведомской, соседки Гумилёвых, жившей в имении Подобино, расположенном в нескольких верстах от Слепнёва[73]. В них подробно описано окружение поэтов, развлечения слепнёвской молодёжи, дела и досуги обитателей окрестных мест.

Попав однажды в Слепнёво проездом, Николай Степанович Гумилёв полюбил это уютное небольшое имение и часто здесь бывал. Начиная с 1908 г., поэт посещал его регулярно и не только летом. Известно, что в начале января 1909 г. он приехал поработать в старинной фамильной библиотеке Львовых, оставшейся от его предков по материнской линии. Гумилёв разбирал старые книги и задержался гораздо дольше того, чем предполагал вначале. По воспоминаниям А. А. Гумилёвой, Николай Степанович «умышленно дольше, чем надо, рылся в библиотеке и в назначенный день отъезда говорил, что библиотечная “…пыль пьянее, чем наркотик”»[74].

В 1910 г. Н. С. Гумилёв женился на Анне Андреевне Горенко. Молодые заехали в имение по дороге из Парижа, возвращаясь из свадебного путешествия. В этот раз они пробыли в Слепнёве совсем недолго, но в 1911 и 1912 гг. провели здесь почти все летние месяцы. В дальнейшем поэты приезжали в окрестности Бежецка вместе и поодиночке вплоть до 1917 г., причём Ахматова провела здесь больше времени, чем её муж, не любивший деревенскую скуку.

Поначалу жизнь в сельской местности представлялась Анне Андреевне чем-то вроде ссылки, но постепенно она полюбила Слепнёво, даже называла «родиной второю» и писала: «Слепнёво для меня, как арка в архитектуре… сначала маленькая, потом всё больше и больше и, наконец, полная свобода…»[75] В записных книжках А. А. Ахматовой сохранились планы книги «Мои полвека». В одном из них читаем: «13. Слепнёво в 1911 – 1917. Его огромное значение в моей жизни» (2, 204). Со Слепнёвом связаны многие события в судьбах поэтов, здесь рос их сын, здесь было написано немало произведений.

Наверное, именно это место и вдохновило Н. С. Гумилёва на создание стихотворения «Старые усадьбы» (1913):

О, Русь, волшебница суровая,

Повсюду ты своё возьмёшь.

Бежать? Но разве любишь новое,

Иль без тебя да проживёшь? (1, 215)[76]

Под впечатлением своего первого приезда в имение Н. С. Гумилёв создал стихотворение «Старина» (1908), в котором дал внешне не совсем привлекательное описание старинного парка и деревянного дома:

Вот парк с пустынными опушками.

Где сонных трав печальна зыбь,

Где поздно вечером с лягушками

Перекликаться любит выпь.

Вот дом, старинный и некрашеный,

В нём словно плавает туман,

В нём залы гулкие украшены

Изображением пейзан (1, 124).

Старый дом сохранился до наших дней[77], но давно уже нет ни деревни Слепнёво, ни дворянской усадьбы. По воспоминаниям старожилов, в начале ХХ века в имении было несколько деревянных построек: флигель, каретный сарай, конюшня. В центре стоял одноэтажный деревянный дом с крестообразным мезонином, где «стены были оклеены синей бумагой, на которой красовалось множество рисунков»[78] – «изображения пейзан».

У Ахматовой тоже есть упоминание о слепнёвском доме в стихотворении «Течёт река неспешно по долине…» (1917): «Течёт река неспешно по долине, // Многооконный на пригорке дом»[79]. Свою комнату в северном крыле мезонина она описывала так: «В моей комнате узкий диван был таким твёрдым, что я просыпалась ночью и долго сидела, чтобы отдохнуть… Было ли в комнате зеркало – не знаю, забыла. В шкафу остатки старой библиотеки… Там я встретила весну 1914, там я провела последнее лето (1917)» (2, 199). А в парке она обратила внимание на дуб: «Единственного в этом парке дуба // Листва ещё бесцветна и тонка» («Бессмертник сух и розов. Облака…», 1916)[80].

Не только дом и сад, но и обычаи местной жизни привлекали внимание поэтов. Известно, что ежегодно, в день святых апостолов Петра и Павла, 30 июня (старого стиля), в Бежецк из Николаевской Теребенской пустыни, что находилась в 50 верстах от города, монахи привозили по реке Мологе чудотворную икону XV века «Святитель и Чудотворец Николай Мирликийский». Все жители выходили её встречать, а потом устраивали крестный ход и ставили икону в Воскресенский собор. Именно момент прибытия иконы и показан в стихотворении Гумилёва «Старые усадьбы»:

Порою крестный ход и пение,

Звонят во все колокола,

Бегут, – то значит, по течению

В село икона приплыла.

Нечто таинственное, языческое, по мнению поэта, сокрыто в вековых верованиях крестьян. Поэтому для них так же важны «знаменья», как и христианские заповеди:

Русь бредит Богом, красным пламенем,

Где видно ангелов сквозь дым…

Они ж покорно верят знаменьям,

Любя своё, живя своим (1, 215).

В стихотворении «Дождь» (1915) можно увидеть «гиблые омуты волшебных мельниц», услышать «ржанье бешеных коней» (1, 248), создающих сказочную картину, но реалии бежецких окрестностей возвращают изображение в предметный, «вещный» мир. Упомянутые в стихотворении «горные деревья» отсылают нас к топонимам этих мест: Михайловой Горе, Ульяновой Горе, Моркиным Горам и др. В стихотворении «Городок» (1916) также легко угадывается Бежецк:

Над широкою рекой,

Пояском-мостком перетянутой,

Городок стоит небольшой,

Летописцем не раз помянутый (2, 7).

Читатель видит «крепко слаженные дома», «губернаторский дворец», «крест над церковью», слышит «малиновый звон». Всё это, обыденное и привычное для любого русского человека той поры, воспринимается поэтом как

…человечья жизнь настоящая,

Словно лодочка на реке,

К цели ведомой уходящая (2, 7).

У А. А. Ахматовой тоже есть стихотворение «Бежецк» (1921): По утверждению краеведов, оно было написано в Бежецке, в доме № 68/14 по улице Чудова (сохранился до сих пор), где в 1921 г. жила А. И. Гумилёва с внуком Лёвой[81].

Там белые церкви и звонкий, светящийся лёд,

Там милого сына цветут васильковые очи.

Над городом древним алмазные русские ночи

И серп поднебесный желтее, чем липовый мёд[82].

В первой части стихотворения Н. С. Гумилёва «Мужик» (1916) легко узнаётся тверской пейзаж: «В чащах, в болотах огромных…», «Сыростью пахнет и гадом // Возле мелеющих рек…» (2, 12). В стихотворении «Природа» (1916) опять упоминается болото: «Вот луг, где сладкий запах мёда // Смешался с запахом болот…» (2, 9). Интересно, что и А. А. Ахматовой бежецкая земля воспринимается как «страна болот и пашен»: «…распаханные ровными квадратами на холмистой местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота…» (1, 268). Эти краткие зарисовки полностью совпадают со сведениями, помещёнными в «Кратком краеведческом словаре Бежецкого района Тверской области»: «Болота Бежецкого района образовались на месте бывших озёрных котловин, в долинах рек, у места выхода ключей и на водоразделах в результате заболачивания еловых лесов и суходолов»[83].

Лев Николаевич Гумилёв, сын поэтов, уже в конце своей жизни вспоминал о Бежецке и Слепнёве: «Место моего детства… не относится к числу красивых мест России. Это ополье, всхолмлённая местность, глубокие овраги, в которых текут очень мелкие речки. Молога, которая в своё время была путём из варяг в хазары, сейчас около Бежецка совершенно затянулась илом, обмелела. Прекрасная речка Остречина, в которой мы все купались, – очень маленькая речка – была красива, покрыта кувшинками, белыми лилиями. < …> Родной дом красив для всех. Я родился, правда, в Царском Селе, но Слепнёво и Бежецк – это моя отчизна, если не Родина… < …> Дело в том, что я этим воздухом дышал и воспитался. …этот якобы скучный ландшафт, очень приятный и необременительный, эти луга, покрытые цветами, васильки во ржи, незабудки у водоёмов, жёлтые купальницы – они некрасивые цветы, но они очень идут к этому ландшафту. Они незаметны и они освобождают человеческую душу, которой человек творит… Вот поэтому мне дорога мне моя Тверская, Бежецкая (я не говорю отчина, – она мне не принадлежала) – но моё отечество»[84].

В жизни А. А. Ахматовой «тверская скудная земля» тоже оставила яркий след. Учёные выделяют слепнёвский период в творчестве поэтессы и определяют его 1911-1917 гг. Стихи, написанные в Слепнёве, входят во многие сборники Ахматовой («Чётки», «Белая стая», «Anno Domini», «Подорожник» и др.). Первые слепнёвские произведения, относящиеся к 1911-1913 гг., проникнуты грустью и томлением. В 1911 и 1912 гг. в Слепнёве было написано всего по одному стихотворению – «Целый день провела у окошка…» и «Венеция» соответственно. В 1913 г. слепнёвских стихотворений уже пять: «Голос памяти», «Покорно мне воображенье…», «Последнее письмо», «Вечерние часы перед столом…», «Ты знаешь, я томлюсь в неволе…». В последующие четыре года их становилось всё больше. Многие адресованы конкретным людям (О. А. Глебовой-Судейкиной, А. А. Блоку и др.), некоторые напоминают собой лирические письма с отсылками к неоконченным разговорам, воспоминаниям. Где-то мелькают характерные чёрточки деревенской жизни, чем-то напоминающей онегинскую, как, например, в «Последнем письме» (1913):

Мне нестерпимо здесь томиться,

По чёткам костяным молиться

И точно знать, что на обед

Ко мне приедет мой сосед (1, 314).

Все слепнёвские мемуаристы вспоминают об Ахматовой как о человеке замкнутом и необщительном, погружённом в себя. Она держалась в стороне от шумных развлечений молодых обитателей усадьбы, в её стихах часто говорится о «тоске» («Ты знаешь, я томлюсь в неволе…»), о каких-то «горьких встречах» («Ведь где-то есть простая жизнь и свет…», 1915) и т.д. Но постепенно её героиня «вживается» и чувствует себя всё более свободно («Столько раз я проклинала…», 1915):

Так случилось: заточенье

Стало родиной второю,

А о первой я не смею

И в молитве вспоминать (1, 165).

В другом стихотворении, «Бессмертник сух и розов. Облака…» (1916), повторяется тот же мотив переосмысления «заточенья»: «Лучи зари до полночи горят. // Как хорошо в моём затворе тесном! » (1, 171). А в стихотворении «Приду туда, и отлетит томленье…» (1916) поэтесса уже говорит о «спокойной и уверенной любови» к «этой стороне». В стихотворении «Я слышу иволги всегда печальный голос…» (1917) теплота и любовь уже не декларируются, а буквально пропитывают каждое слово:

Я слышу иволги всегда печальный голос

И лета пышного приветствую ущерб,

А к колосу прижатый тесно колос

С змеиным свистом срезывает серп (1, 219).

Пребывание в деревне сблизило поэтессу с простым народом, позволило ей теснее познакомиться с крестьянами, их бытом и образом жизни. Наверное, поэтому в её стихах фоном проходят деревенские жители: героиня ловит на себе «осуждающие взоры спокойных, загорелых баб» («Ты знаешь, я томлюсь в неволе…», 1913), известие о начале войны воспринимается как народная трагедия («Можжевельника запах сладкий…», 1914): «Над ребятами стонут солдатки, // Вдовий плач по деревне звенит» (1, 157). И муза, в представлении А. А. Ахматовой, похожа на слепнёвскую крестьянку («Зачем притворяешься ты…», 1915): «И Муза в дырявом платке // Протяжно поёт и уныло» (1, 155).

Народный взгляд на окружающий мир в слепнёвских стихах Ахматовой часто сливается с точкой зрения лирической героини. Это чувствуется в упоминании о дожде, который «с Пасхи полей не кропил» («Пахнет гарью. Четыре недели…», 1914), о привычных сельских работах («Буду чёрные грядки холить…», 1916). Можно утверждать, что «тверское уединение» стало для поэтессы постижением России, укрепило её связь с родной землёй, дало возможность познать её красоту. Она вспоминала: «Один раз я была в Слепнёве зимой. Это было великолепно. Все как-то вдвинулось в XIX век, чуть ли не в пушкинское время. Сани, валенки, медвежьи полости, огромные полушубки, звенящая тишина, сугробы, алмазные снега. Там я встретила 1917 год.

После угрюмого военного Севастополя, где я задыхалась от астмы и мёрзла в холодной, наёмной комнате, мне казалось, что я попала в какую-то обетованную страну» (2, 248).

Наверное, можно утверждать, что стихотворения, написанные А. А. Ахматовой на тверской земле (а их, по сведениям исследователей, более 60), образуют некий сюжет. По мнению Б. М. Эйхенбаума, «обрастание лирической эмоции сюжетом – отличительная черта поэзии А. Ахматовой. Можно сказать, что в её стихах приютились элементы новеллы или романа… Её стихи существуют не в отдельности, не как самостоятельные лирические пьесы, а как мозаические частицы, которые сцепляются и складываются в нечто похожее на большой роман, тому способствует целый ряд приёмов, чуждых обыкновенной лирике»[85]. Ещё Н. С. Гумилёв в «Письмах о русской поэзии» подметил, что Ахматова в своих стихах «почти никогда не объясняет, она показывает» (4, 337). В слепнёвских стихах, если воспринимать их как некое единство, можно увидеть, что место действия включает в себя заросшие пруды, мельницы, осины, старый парк, пыльную дорогу, пашни, поля, перелески, болота. Этот окружающий мир разнообразен и обширен, он протяжен не только в настоящем, но и уходит в прошлое, так как в сиюминутном переживании ощущается историческая память народа, живущая в верованиях, обычаях, привычках и образе жизни. Лирическая героиня, проживая отпущенный ей Богом срок, постигает этот мир и самоё себя. Она живёт насыщенной внутренней жизнью, но не в отрыве от реальности, а в единении с ней.

Таким образом, в творчестве Н. С. Гумилёва и А. А. Ахматовой тверская земля запечатлелась во множестве образов и переживаний. Будучи акмеистами, они создали «объективный мир зрительных образов, напряжённых и ярких»[86]. Для них пребывание в Слепнёве стало животворным опытом познания родной земли. В стихах Гумилёва картины реальности во многом сменили экзотический мир дальних стран, а Ахматова «через тверское Слепнёво… из тесных домов Петербурга вышла на просторы России»[87].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ахматова А. А. Собрание сочинений: В 2-х т. М.: Художественная литература, 1990. Т. 1-2.

Ахматова А. А., Гумилёв Н. С., Гумилёв Л. Н. Свиданье – не свиданье…: Стихи. Тверь: Тверское областное книжно-журнальное издательство, 1996.

Анна Ахматова в Тверском краю. Калинин: Московский рабочий. Калининское отделение, 1989.

Гумилёв Н. С. Собрание сочинений: В 4-х т. М.: ТЕРРА, 1991. Т. 1-4.

Николай Гумилёв в воспоминаниях современников. М.: Вся Москва, 1989.

Гумилёвы и Бежецкий край. По материалам научно-практической конференции, прошедшей в Бежецке 8-9 ноября 1995 г. Бежецк: Б. и., 1996.

Бронгулеев В. В. Посредине странствия земного: Документальная повесть о жизни и творчестве Николая Гумилёва: Годы: 1886-1913. М.: Мысль, 1995.

Зобнин Ю.В. Н. Гумилёв – поэт православия. СПб: СПбГУП, 2000.

Куприянов Д. В. Слепнёво и Бежецк в жизни поэта // Анна Ахматова в Тверском краю. Калинин: Московский рабочий. Калининское отделение, 1989. С. 9-28.

Куприянов Д. Лев Гумилёв и Бежецкий край // Вече Твери. 1999. 10 июня. С. 6.

Лукницкая В. К. Николай Гумилёв: Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л.: Наука, 1990.

Папуцкая И. Дом поэтов // Тверские ведомости. 2008. 7-13 марта. С. 6.

Полушин В. Л. Николай Гумилёв: Жизнь расстрелянного поэта. М.: Молодая гвардия, 2008.

Сенин С. И. «В долинах старинных поместий…». Тверь: ОАО «Тверское княжество», 2002.

Сенин С. Бежецкий Союз поэтов // Тверские ведомости. 2007. 27 июля – 2 августа. С. 6; 2007. 3-9 августа. С. 6.

Смирнов А. Гумилёв в Слепнёве // Тверская жизнь. 1991. 12 сентября.

Смирнов А. Ещё один автограф Николая Гумилёва // Тверская старина. 1991. № 2. С. 54.

Степанов Е. Вторая родина // Наше наследие. 1989. № 3. С. 89-95.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒