Сергей АНТОНОВИЧ Клычков (1889-1937)

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 18Следующая ⇒

Сергей Антонович Клычков – современник Николая Клюева и Сергея Есенина, поэт, прозаик, один из ярких представителей новокрестьянской поэзии. В «Ключах Марии» С. А. Есенин назвал его «истинно прекрасным народным поэтом»[88].

Сергей Антонович Клычков родился 6 июля (по старому стилю 24 июня) 1889 г. в деревне Дубровки, в двух верстах от села (ныне небольшой городок) Талдома Калязинского уезда Тверской губернии в старообрядческой семье. Его отец был кустарём-башмачником, мать, тихая и работящая женщина, занималась хозяйством и продажей обуви.

Несколько лет будущий поэт учился в земской школе Талдома (к этому времени относятся его первые литературные опыты), а в 1900-1907 гг. – в московском реальном училище И. И. Фидлера. В это время он был связан с революционно настроенной молодёжью и даже принял участие в декабрьском восстании 1905 г., о чём свидетельствует С. Т. Конёнков[89], один из самых крупных скульпторов ХХ века. После разгрома баррикад в Москве, Клычков возвратился в родные Дубровки, скрываясь от преследования полиции.

В 1906 г. он опубликовал подборку стихотворений в московском журнале «На распутье», а в 1907 г. – в альманахах и нескольких журналах. С 1909 по 1913 гг. поэт учился в Московском университете (сначала на естественном факультете, затем на историко-филологическом и, наконец, на юридическом), но несколько раз отчислялся, так как не мог оплатить своё пребывание там.

В 1909 г. С. А. Клычков познакомился и сблизился с С. М. Соловьёвым, Эллисом и другими молодыми поэтами, близкими к символистским кругам. Эта эстетическая близость отразилась в его первой книге стихов «Песни. Печаль-Радость. – Лада. – Бова» (1910). Сборник не остался незамеченным, но критические отклики были либо сдержанными, либо отрицательными. Согласимся с В. Я. Брюсовым, который писал, что молодой поэт «пока ещё не обрёл самого себя»[90].

Можно сказать, что «обретение себя» произошло в 1913 г., когда был опубликован второй сборник стихов С. А. Клычкова «Потаённый сад». К нему критика отнеслась более благосклонно, причём все отмечали «песенность размеров», «певучую» и «безукоризненную рифму», особую нежность. Ранняя поэзия С. А. Клычкова проникнута отторжением от современной цивилизации, которая, по его мнению, слишком рациональна и индустриальна. Ей поэт противопоставил далёкое патриархальное прошлое, которое видится ему неким «потаённым садом», сказочным и романтичным, «золотым веком», давно закончившимся. Вполне закономерно, что память об ушедшем хранит «старец мудрый», который «грезит о былом». В этом ключе предстаёт перед читателем и жизнь деревни: она овеяна «седой стариной». В привычных и каждодневных крестьянских трудах вдруг проступают черты древнего магического обряда, а окружающая природа оборачивается сказкой:

Не видит никто и не слышит,

Что шепчет в тумане ковыль,

Как лес головою колышет

И сказкой становится быль…[91]

(«Сегодня у нас на деревне…», 1914)

В стихах С. А. Клычкова ощущается некое предчувствие чего-то таинственного, какого-то неясного томления. Всё это соединяется с предельной искренностью и наивностью, с романтизацией мотива скитания, с призывом к естественной и вольной жизни в природе («Иду я лесною дорогой…», 1912). Вполне естественно в этой действительности, созданной поэтом, воспринимались лешие, русалки и другие фантастические существа из фольклора, отсылающие читателя к языческим сказаниям и легендам.

Очевидна связь ранней поэзии С. А. Клычкова с народной песенной традицией. Не случайно он назвал свои стихи «песнями». В них нередко обнаруживаются переклички с обрядовой народной поэзией, с лирическими песнями. Наверное, именно отсюда берут начало мотивы несчастной любви, странничества, потери любимого или любимой. Отсюда же исходят простота, искренность, безыскусность, свойственные народной песне.

По мнению К. М. Азадовского, сборник «Потаённый сад» «утвердил значение Клычкова как одного из ярких представителей зарождавшейся в России “новокрестьянской” школы, окончательно сложившейся в 1914-1916 годах»[92]. С. А. Есенин позже назвал поэтов, вошедших в эту школу, «сельской купницей». Но, в отличие от Н. А. Клюева, П. И. Карпова, А. Ширяевца, П. В. Орешина и других, в стихах Клычкова почти нет религиозной окрашенности, а с Есениным его сближает восприятие России («Русь»).

В 1911-1914 гг. С. А. Клычков часто бывал в родной деревне, подолгу жил там и занимался крестьянским трудом, много ездил и ходил пешком по близлежащим землям. Позже его брат вспоминал о паломничестве в монастырь в окрестностях г. Дмитрова, о поездке на озеро Светлояр и др. Это было время плодотворной литературной работы. Начиная с 1912 г., поэт много печатался в известных московских и петербургских журналах и альманахах. Его растущей популярности не помешала даже начавшаяся Первая мировая война.

В сентябре 1914 г. С. А. Клычков был призван в действующую армию и два года прослужил писарем в Гельсингфорсе. В это время он несколько раз встречался с А. И. Куприным, учился в школе прапорщиков. В 1916 г. был переведён на Западный фронт, а в 1917 в составе 4-го осадного полка получил назначение в Крым. Поэт с восторгом принял Февральскую революцию, а затем, как и другие новокрестьянские поэты, и революцию Октябрьскую. В 1918 г. он сблизился с Есениным, участвовал в создании «Кантаты», в организации книгоиздательства «Московская трудовая артель художников слова», в котором потом опубликовал несколько своих книг.

В 1918 г. увидел свет стихотворный сборник С. А. Клычкова «Дубравна», а в начале 1920-х гг. – книги «Гость чудесный» (1923), «Домашние песни» (1923). В те же годы С. А. Клычков обретает известность и как прозаик. В 1925 г. он опубликовал роман «Сахарный немец» (через три года вышел в несколько сокращённом виде под названием «Последний Лель»). В 1926 г. был издан роман «Чертухинский балакирь», а в 1928 г. – «Князь мира».

В 1930-е гг. для С. А. Клычкова настали тяжёлые времена. В конце 1929 г. (по другим сведениям в начале 1930) появился сборник «В гостях у журавлей», ставший его последней оригинальной книгой. В 1930-е гг. поэт переводил эпические сказания народов СССР. Ещё раньше, во второй половине 1920-х гг., стараниями рапповской критики его и других крестьянских художников слова окрестили кулацкими поэтами. Каждое новое произведение С. А. Клычкова встречалось враждебно. Даже в переводах (например, киргизского эпоса «Манас») официальная критика усматривала «кулацкую пропаганду» и преследовала его[93].

В ночь с 31 июля на 1 августа 1937 г. поэт был арестован по сфабрикованному делу об участии в антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия» и расстрелян. Посмертно реабилитирован в 1956 г.

Тверская земля стала для С. А. Клычкова той животворной силой, которая всегда давала ему ощущение радости и полноты жизни. Географических примет в его стихах почти нет. Несколько раз упоминается река Дубна. Так, в стихотворении «Лель цветами всё поле украсил…» (1914) читаем: «На Дубне журавли не кричали, // Сыч не ухал над чащей лесной…» (122). А в стихотворении «В нашей роще есть хоромы…» (1914) та же Дубна «сквозь сон журчит» (136). Нарисованные им картины природы могут быть «опознаны» во многих деревнях средней полосы России. Поэт не стремился «привязать» изображение к определённому месту, и красота родной земли, воспетая им с радостью, воспринимается как нечто обобщённое, принадлежащее всему народа, свойственное всей русской земле.

Сборник «Дубравна» (1918), в который вошли произведения 1911-1917 гг., написанные в родной деревне поэта, открывается небольшим стихотворением «Милей, милей мне славы…» (1911). Лирический герой утверждает как высшую ценность любовь к родным местам:

Милей, милей мне славы

Простор родных полей,

И вешний гул дубравы,

И крики журавлей.

Далее поэт упоминает крестьянский труд: «Нет красоты иной // Как сеять зерна с песней // Над вешней целиной» (109), лес и луг. Согласимся, что автор намеренно уходит от конкретизации изображения, опираясь на устойчивые символы, привычно ассоциирующиеся у читателя с изображением русской природы. Очевидна и фольклорная составляющая созданного образа. Русские просторы, луга, поля, леса (в данном случае дубрава) – всё это атрибутика народной, чаще всего песенной, традиции. «Не шуми, мати зелёная дубравушка…» – такая строчка из народной песни сразу же приходит на ум, когда читаешь это стихотворение.

«Песенность», напевность как одно из основных качеств поэзии С. А. Клычкова отмечали уже его современники[94]. Важно подчеркнуть, что песня, славящая родную землю и выражающая любовь к ней, звучит во многих его дореволюционных произведениях. Например, в стихотворении «Как не петь и не молиться…» (1914) поэт говорит о том, что пение – это естественное состояние природного мира: «Как не петь и не молиться, // Если всё поёт вокруг – // Лес и луг, ручьи и птицы…», 111). А в последней строфе стихотворения герой присоединяется к поющему и радующемуся миру: «И не петь я не могу…» Песня звучит почти в каждом стихотворении сборника: «И кто-то под голос волынки // Незримо поёт в вышине…» (112), («Над полем туманит, туманит…», 1914); «Грежу я всю жизнь о рае // И пою всё о весне…» (128), («Грежу я всю жизнь о рае…», 1914); «По лесам, рассыпаясь и щёлкая // Запевает весну соловей» (114), («Я иду, за плечами с кошёлкою…», 1914); «И пою один в деревне // О печали давней…» (116), («В частой роще меж черёмух…», 1910-1911), «Иду я лесною дорогой, // В лесу невидимка поёт…» (124) («Иду я лесною дорогой…», 1912).

Лирический герой Клычкова – это своего рода странник, который проходит по родной земле и не устаёт радоваться жизни, внимать красоте и «петь весну». Мотив странничества у поэта выражается прежде всего в том, что лирический герой находится в движении и говорит о том, что встречается ему на пути: «Попадают мне странницы, странники // Как и я, все идут не спеша…» (114), («Я иду, за плечами с кошёлкою…»); «Вот иду я дорожкою, // В мягком мху меж морошкою…» (121), («Снова лес за туманами…», 1914); «Иду я с прежней грустью // Опушкою лесной…» (125), («В далёком захолустьи…», 1917); «Целый день я в раздумьи блуждаю // У деревни в лесу за рекой…» (126), («Лес шумит и шумит, опадая…», 1914). Он ощущает себя органичной частью природного мира и потому чувствует себя в нём естественно и свободно. Всеобъемлющая радость от общения с родной землёй побеждает всё остальное. Реалии Первой мировой войны, в которой поэт участвовал, не представлены в его стихах. Война лишь пространственно удалила героя от того, что ему дорого, но в душе его живут дорогие сердцу воспоминания о доме, о саде, где «сейчас расцветает смородина». Вся военная жизнь героя остаётся в прошлом и «умещается» в одной фразе: «Вернулся я из битвы // И, горе позабыв, // Всё слушаю молитвы // Лесных печальниц-ив» (125), («В далёком захолустьи…», 1917).

В послереволюционных стихотворениях С. А. Клычкова это ощущение радости постепенно уходит. Вместе с ним исчезают и те реалии крестьянской жизни и природы, которые дарили эту радость. Поэт довольно часто использует отрицание, чтобы подчеркнуть жизненный разлад и передать безрадостное настроение героя: «На селе не поют петухи на повети, // И туман ворожит на пути. // Я ищу в забытьи – чего нету на свете // И чего никогда не найти» (143), («На селе не поют петухи…», 1922).

Чтобы лучше понять, насколько поздняя лирика поэта отличается от дореволюционной по мироощущению, обратимся к одному из его последних произведений – к стихотворению «Родина» (между 1935 и 1937). В нём присутствуют те же реалии, что и раньше: туман, соловей, лес. Но радости нет, а вместо неё во всём чувствуется страх. Поэтому и туман теперь – это не «облак прекрасный», он «лысый и белёсый // И весь корьём зарос» (346). Любимая поэтом вода, в ранних стихах всегда шумевшая, журчавшая, переливавшаяся на солнце всеми цветами радуги, здесь превращается в нечто неподвижное, вызывающее страх («Уж в самом деле нет ли // Утопленника в ней…»). Она враждебна герою, он осознаёт угрозу, исходящую от воды: «И страшно не на шутку, // Что в воду тянет бес! » (346).

С. М. Городецкий назвал Сергея Клычкова «просто птицей певчей», родившейся «с песней в груди». Малая Родина – Тверская земля виделась ему поющей и прекрасной. Именно такой она и предстаёт в его стихах, написанных, по словам М. М. Пришвина «неоскорбляемой частью души».

СПИСОК ЛитературЫ

Клычков С. А. Собрание сочинений: В 2 т. М.: Эллис Лак, 2000. Т. 1-2.

Клычков С. А. Стихотворения. М.: Советская Россия, 1991.

Клычков С. А. Переписка, сочинения, материалы к биографии // Новый мир. 1989. № 9. С. 193-224.

Азадовский К. М. Сергей Клычков // Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. М.: Большая российская энциклопедия. Фианит. 1992. С. 553-555.

Бойников А. «Вечно лишь души сиянье…». К 115-летию со дня рождения русского поэта Сергея Клычкова // Вече Твери. 2004. № 122. 7 июля. С. 5.

Гость чудесный. Наследие Сергея Клычкова // Литературное обозрение. 1987. № 5. С. 105-112.

Куняев Ст. Ю., Куняев С. С. Растерзанные тени. Избранные страницы из «дел» 20-30-х годов. М.: Голос, 1995. С. 331-372.

Михайлов А. И. Творческий путь Сергея Клычкова и революция // Русская литература. 1988. № 4. С. 17-40.

Савушкина Н. И. Фольклоризм ранней поэзии С. Клычкова (стихотворный цикл «Кольцо Лады») // Филологические науки. 1990. № 4. С. 20-24.

Солнцева Н. М. Последний Лель: О жизни и творчестве Сергея Клычкова. М.: Московский рабочий, 1993.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒