Приемы изучения законодательных источников

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 24Следующая ⇒

Сегодня в корпус русских законодательных источников X— XVIII вв. входят разнообразные материалы. Это разнообразие объясняется рядом моментов: различием принципов законотворчества на отдельных этапах отечественной истории, процедурами составления конкретных памятников и их санкции (утверждения), формами самих законов, а также разным соотношением этих форм на том или ином историческом отрезке, влиянием на письменный закон источников других видов, сохранностью законодательного материала и т.д.

Если говорить о древнерусском законодательстве до конца XV в., то специфика его изучения связана с тем, что оно дошло до нас преимущественно в обширной рукописной традиции. Тексты законодательных памятников представлены в списках, по времени более поздних, чем сами оригиналы. При этом временной разрыв может достигать нескольких столетий. Например, Устав киевского

князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных возник, скорее всего, в начале XI в. на основе двух уставных грамот Владимира, выданных в конце X в. и начале XI в., а самый ранний список этого Устава, дошедший до наших дней, датируется XIV в.

В современном источниковедении изучается вся рукописная традиция одного законодательного памятника. Изучение рукописной традиции подразумевает выявление как можно большего количества списков источника, прочтение исследуемого текста в каждом списке, датировку списка, определение «конвоя», т.е. состава юридического сборника, в котором может находиться законодательный источник. По мере работы со списками в тексте источника обнаруживаются различия, которые повторяются, причем комплексно: одни различия встречаются вместе с другими. На основе этих расхождений делается предварительная группировка списков. Чем большее число списков будет просмотрено, тем очевиднее станет сходство одних списков и различие других. Далее разновидности текста будут определяться по приметам — наиболее характерным признакам принадлежности текста к той или иной группе. Эти приметы неизменны для данной группы списков, редакции или вида редакции.

Описанная классификация — формальна, она осуществляется по внешним признакам. Существует и другая классификация, учитывающая происхождение списков. В этом случае списки классифицируются по тому, как они исторически сложились, и по тому, как они генеалогически соотносятся между собой. При такой систематизации необходимо гипотетически восстановить все утраченные звенья, чтобы представить реальную картину соотношения списков и обосновать их исторически сложившуюся группировку. В ходе исследования обе указанные классификации находятся во взаимодействии.

Названные классификации применяются при изучении летописей и других памятников древнерусской письменности. Текстологический метод переносят и на изучение древнерусских законодательных памятников, сохранившихся в большом числе списков. Однако, по мнению специалиста по истории древнерусского законодательства Я. Н. Щапова, хотя при изучении княжеского законодательства X —XV вв. и используется текстология, общая картина его истории пока не восстановлена. В 1972 г. он писал: «Сравнивая состояние изучения княжеских уставов и такого завоевавшего всеобщее признание и довольно хорошо изученного источника, как летописи, можно смело сказать, что знание истории уставов отстает от знания истории летописания более чем на сто лет»¹.

¹ Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси X—XIV вв. — М., 1972. - С. 6.

Текстологическое изучение почти 200 списков Устава князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных позволило выделить семь его редакций, относящихся к XIII — XVII вв.: Оленинскую, Синодальную, Варсонофьевскую, Волынскую, Печерскую и Троицкую редакции и редакцию «Степенной книги». Как уже упоминалось ранее, под редакциями понимается бработка памятника, отраженная в списках и свидетельствующая об изменениях в политической, юридической и социально-экономической жизни общества. Возникший в условиях Киевской Руси Устав Владимира продолжал служить правовой основой и в период феодальной раздробленности в Северо-Восточной, Северо-Западной и Южной Руси. Редакции отразили определенные этапы в истории развития текста этого законодательного памятника.

После определения редакций (в основном по формальным признакам) осуществляется работа по установлению взаимоотношений групп источников, по датировке и локализации и определению причин появления каждой из них. Так, Устав Владимира в Синодальной редакции был широко распространен на территории Новгородской республики, Великого княжества Московского и Великого княжества Литовского. В период феодальной раздробленности возникли изводы этой редакции, т. е. варианты текста редакции, не имеющие следов принципиальных переработок. В то же время изводы отражают приспособление законодательного памятника к новым условиям. Предполагают, что Синодальная редакция возникла на территории Новгородской феодальной республики, так как именно здесь был найден старший список редакции в составе кормчей, принадлежавшей Новгородской епископской кафедре. В пользу этого предположения свидетельствует тот факт, что эта редакция легла в основу новгородского Устава Всеволода, а также особенности обработки Устава. Суть переработки связана с вторжением церковного суда в сферу светского, княжеского. Такая ситуация была возможна в особых политических условиях Новгородской республики. Для определения времени создания Синодальной редакции важную роль играет должностная и терминологическая информация источника. Перераспределение функций государственного управления между формирующимися республиканскими органами и княжеской властью изменяло номенклатуру должностей, особенно княжеского аппарата. Изучение времени появления изменений в наименованиях должностных лиц и составе их обязанностей показывает, что обработка Устава Владимира, отраженная в Синодальной редакции, осуществлена, скорее всего, в последней четверти XIII в.

В период Русского централизованного государства изменились условия создания законов. Судебники не имеют списков, в которых отразились бы следы переработки. Новые исторические условия интенсифицировали текущую законодательную деятельность

самодержца. Большой объем нормативных материалов и быстро меняющаяся реальность предполагали более частую кодификацию, или систематизацию, законов.

При изучении происхождения и назначения любого кодифицированного закона, его социальной направленности, места в ряду предыдущих и последующих законов возникает вопрос о законодательной базе, на основе которой он появился. При такой постановке вопроса на первый план выходит поиск ранее созданных нормативных материалов. Однако многие законы в виде грамот, указов, указов с боярским приговором не сохранились. Одной из причин их утраты были московские пожары. Особенно губительным был московский пожар 3 мая 1626 г., когда сгорели «царские хранилы», где находились акты и грамоты за многие годы и документация приказов. Составители Соборного уложения вспоминали об этом пожаре, когда не оказывалось необходимых нормативных документов.

Восполнить пробелы в законодательной базе этого времени помогает изучение сохранившейся делопроизводственной документации XVI — XVII вв. Отсутствие текстов законов порождает дискуссии по ряду фундаментальных проблем. В исторической науке, например, спорным остается вопрос о роли законодательства в закрепощении крестьян: были ли переходы крестьян запрещены государством или прикрепление крестьян к земле сложилось стихийно?

Факты, почерпнутые из ряда делопроизводственных документов 80 —90-х гг. XVI в. (поручной записи крестьянина вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря 1 мая 1584 г.; наказа писцам города Галича Костромского уезда 30 июня 1585 г.; царской грамоты с изложением челобитья игумена новгородского Пантелеймонова монастыря до середины 1595 г.), подкрепляют позицию тех историков, которые считают, что в последние годы жизни царь Иван IV издал специальное установление, запрещавшее крестьянские переходы во время проводившегося в 80-е гг. XVI в. писцового описания.

Законодательные источники периода абсолютизма могут изучаться и с помощью других приемов. Как уже отмечалось, специфика законодательных материалов этого времени связана с поэтапным, постадийным возникновением закона. При сохранении документации на всех этапах — законодательной инициативы, выработки проекта закона, его обсуждения и переработок, утверждения верховной властью — возникает значительный комплекс источников, касающихся происхождения одного закона. Эта документация позволяет определить хронологию возникновения вариантов законопроекта и их авторство (индивидуальное или коллективное), установить социальную направленность закона.

Рассмотрим возможности изучения постадийного создания законодательного акта на примере Регламента Главного магистрата 16 января 1721 г. Этот закон обеспечивал городскую реформу Петра I и детализировал компетенцию Главного магистрата как централь-

ного государственного учреждения коллегиального типа, подчиненного Сенату. Автором первоначального текста (первой редакции) был консультант царя по вопросам административной реформы Генрих Фик. Его проект был существенно изменен обер-секретарем Сената Анисимом Яковлевичем Щукиным. В результате переработки возникла вторая редакция Регламента, вынесенная на обсуждение сенаторов, которые сделали поправки, внесенные в текст беловика второй редакции. Таким образом в Сенате возникла третья редакция этого документа. Беловик третьей редакции Регламента Главного магистрата был исправлен двумя анонимными лицами. Так появилась четвертая редакция. На совместном обсуждении Регламента Сенатом и Петром I последний лично внес поправки в текст четвертой редакции. Окончательный текст Регламента, подписанный Петром I, представляет собой пятую и последнюю редакцию. Таким образом, менее чем за год текст этого документа прошел стадии подготовки, многократного обсуждения и принятия.

Последовательное изучение текстов всех пяти редакций показывает, в каком направлении перерабатывался первоначальный вариант Регламента и какие цели преследовал законодатель. Согласно варианту Фика, предполагалось дать российским городам самоуправление по образцу западноевропейских городов, однако на разных этапах обсуждения из текста были изъяты главы, связанные с организацией самоуправления («О градских городовых службах», «О привилегиях российских городов», «О наследственных городовых маетностях и собственных доходах российских городов», «О городских караулах»). Если первоначальный проект предусматривал, что выборным членом магистрата мог стать любой «честный и добронамеренный» горожанин, то при обсуждении в Регламент были внесены ограничения: «выбирать во всех городах из гостей и из гостиной сотни и из гостиных детей и из граждан первостатейных добрых, пожиточных и умных людей»¹. Как видим, проект закона переписывался на каждой стадии обсуждения в интересах не всего городского сословия, а лишь городской верхушки. Изменения авторского проекта привели, в конечном счете, к централизации механизма государственного управления городами и усилению контроля за горожанами.

Источники

Древнерусские княжеские уставы XI —XV вв. — М., 1976. Законодательство Петра I. — М., 1997.

Полное собрание законов Российской империи (первое). — СПб., 1830.-Т. 1-45.

Памятники русского права. — М., 1952— 1961. — Вып. 1—8.

¹ Полное собрание законов Российской империи (первое)... — СПб., 1830. — Т. 6.-№3708.

Российское законодательство X —XX вв.: в 9 т. — М., 1984—1987. — Т. 1-5.

Соборное уложение 1649 года. Текст. Комментарии. — Л., 1987.

Литература

Алексеев Ю.Г. Белозерская уставная грамота 1488 г. и вопросы наместнического суда // Вспомогательные исторические дисциплины. — Л., 1991.-Вып. 23.

Алексеев Ю. Г. Вопросы истории текста Псковской судной грамоты // Вспомогательные исторические дисциплины. —Л., 1979. — Вып. 11.

Алексеев Ю.Г. Судебник Ивана III: традиция и реформа. — СПб., 2001.

Водарский Я. Е. Проект Регламента Главного магистрата и его редакции (1720 г.) // Проблемы источниковедения. — М., 1962. — Вып. 10.

Замуруев А. С. Приемы и методы кодификации при подготовке проекта Уложения Российского государства в 20-е гг. XVIII в. (на примере глав о противоцерковных преступлениях) // Вспомогательные исторические дисциплины. — СПб., 1994. — Вып. 25.

Зимин А. А. К истории текста краткой редакции Русской Правды // Труды Московского государственного историко-архивного института. — М., 1954.-Т. 7.

МанъковА. Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. — СПб., 1998.

Манъков А. Г. Уложение 1649 г. — кодекс феодального права России. — Л., 1980.

Милое Л. В. Легенда или реальность? (о неизвестной реформе Владимира и Правде Ярослава) //Древнее право. — 1996. — № 1.

Мюллер Р. Б. Законодательные акты второй половины XVI — первой половины XVII в. и принципы их издания // Вспомогательные исторические дисциплины. — Л., 1976. — Вып. 8.

Развитие русского права XV—первой половины XVII в. — М., 1986.

Развитие русского права второй половины XVII — XVIII в. — М., 1992.

Тихомиров М. Н. Пособие для изучения Русской Правды. — М., 1953.

Флоря Б.Н. Об установлении «заповедных лет» в России // Отечественная история. — 1999. — № 5.

Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI—XVII вв. — М., 1978.

Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв. — М.; Л., 1948 — 1951.-Ч. 1-2.

Черепнин Л. В. Соборное уложение 1649 г. и Правила Василе Лупу 1646 г. как источники по истории закрепощения крестьян в России и Молдавии // О румыно-русских и румыно-советских связях. Совместная сессия румынских и советских историков. Июнь 1958 г. — М., 1960.

Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI — XIV вв. — М., 1972.

Юшков С. В. Судебник 1497 года (к внешней истории памятника) // Труды выдающихся юристов: С.В.Юшков. — М., 1989.

Янин В.Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII —XV вв. — М., 1998. - Гл. 2.

Глава 3

АКТЫ

3.1. Общая характеристика

Термин «акт» происходит от латинского оборота «actum est», Что в переводе означает «сделано, совершено». Актами часто называют разнообразные документы договорного, законодательного, распорядительного, регистрационного, удостоверительного и другого характера.

Вместе с тем в источниковедении термин «акт» используется в узком смысле для обозначения определенного вида письменных исторических источников, которые имеют специфику в назначении, содержании и форме. В связи с этим они не отождествляются с законодательными, распорядительными и другими документами, также имеющими особые функции, форму и содержание.

Главное назначение акта в узком смысле заключается в закреплении в письменном виде условий соглашения между двумя контрагентами. Одной или обеими договаривающимися сторонами могли выступать верховная власть, церковные объединения, частные лица. Содержание актов отражает многообразие договорных отношений, существовавших на том или ином историческом этапе в политической, социальной и экономической сферах. Тексты договорных документов включают специальные устойчивые формулы, расположенные в определенной последовательности. Таким образом, акты — это «документы, в которых в форме определенных юридических норм зафиксированы экономические или политические сделки, договоры между " частными лицами"; " частным" (юридическим или физическим) лицом и государством (или церковью); между церковью и государством; между государствами»¹.

Сегодня акты X— XVII вв. представлены значительным корпусом текстов на бересте, пергамене и бумаге. Одной из проблем источниковедческого изучения текстов договорного характера является их классификация. Разработано много вариантов деления совокупности договорных документов на более или менее однородные группы. Например, по принадлежности актов к сфере политических, социальных и экономических отношений. Детальную классификацию договоров периода феодализма предложил С. М. Каштанов. Его классификация строится на типах отношений (политических, социальных и экономических) и юридическом

¹ Каштанов СМ. Очерки русской дипломатики. — М., 1970. — С. 9.

положении контрагентов, при этом учитываются стадии развития феодализма. Классификация, основанная на этих трех признаках, показывает, «что в разные периоды развития феодализма акты преобладают в различных сферах общественно-политической жизни»¹.

Еще один вариант систематизации актов учитывает только юридическое положение контрагентов. В соответствии с этим признаком акты делятся на две большие группы: публично-правовые акты и частные акты. В качестве одного или обоих контрагентов публично-правовые акты имеют верховную власть. Частные акты отражают сделки, в которых контрагентами с обеих сторон выступают частные лица.

Эволюция актов X — XVII вв.

Оформление договорных отношений в дописьменный период

Разнообразные сделки между отдельными лицами, группами людей или сообществами (обмен продуктами труда, соглашения вождей племен о мире, договоры в области семейно-брачных отношений и т.д.) появились еще в дописьменный период. На данном этапе общественного развития условия соглашений закреплялись обрядами, состоявшими из определенных символических действий и словесных формул. Уникальный пример подобного обряда можно найти в так называемом Усть-Вымском сборнике 20-х гг. XVI в. и Вологодско-Пермской летописи XVI в., которые сообщают о заключении русскими послами мира с остяками и вогулами в конце 1484 г. или начале 1485 г. Остяки и вогулы сопровождали заключение мира обрядом, необычность которого поразила русских послов. Вернувшись в пределы Руси, они рассказали о нем своим соотечественникам: «А мир их таков. Подкинувше елку в жерьдь протолъсту, протесав на четыре, а под нею послали медведно (медвежью шкуру. — Т. К). Да на медведно покинули две сабли острей в верх супротивно. Да на медведно же положили рыбу да хлеб. А наши поставили в верх елкы крест. А югричи по своему жабу берестену (т. е. свой тотем. — Т. К.) доспену и с нохти. Да привяжуть под крестом ниско, да под жабою над нами как поч-нуть ходити вкруг елки в посолон (т.е. по движению солнца, с востока на запад. — Т.К.) дръжати две сабли, подкинув елку ост-реи вниз. Да человек, стоячи, приговариваеть: " Кто сесь мир изменить, по их праву Бог казни". Да обоидуть 3-жды, да наши по-

¹ Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. — С. 22.

клонятся кресту, а они на полъдень (юг. — 71л.). А после того Всего с золота воду пили, а приговор их так же: " Кто изменить, а ты, золото, чюй! " »¹.

В конце XV в. русские послы не предполагали того, что их далекие предки, заключая более пятисот лет назад договоры с Византией, также клялись оружием (мечом) и своими языческими богами. Так, погодные записи 907, 911, 945 и 971 гг. из «Повести временных лет» показывают, что обряд заключения международных договоров языческой Русью включал определенные действия и словесные формулы: «...а Олга водивше на роту и мужи его по Рускому закону, кляшася оружьемъ своим, и Перуном, богомъ своим, и Волосомъ, скотьемъ богомъ, и утвердиша миръ»² (погодная статья 907 г.); «А некрещеная Русь полагають щиты своя и мече свое наги, обруче свое и прочаа оружья, да кленутся о всемь, яже суть написана на харатьи сей»³ (погодная статья 945 г., описание утверждения мира Русью в Царьграде); «... и приде на холмъ, кде стояше Перунъ, и покладоша оружье свое, и щиты, и золото, И ходи Игорь роте и люди его, елико поганыхъ Руси»⁴ (погодная статья 945 г., описание процедуры утверждения Русью того же договора в Киеве); «...да имеемъ клятву от бога, въ его же веруемъ — в Перуна и въ Волоса, скотья бога, и да будемъ золоти, яко золото, и своимъ оружиемь да исечени будемъ»³ (погодная статья 971 г., из текста договора).

Следы некоторых сторон процедуры дописьменного оформления сделок сохранились в частных актах периода феодальной раздробленности в виде особых терминов. Так, в текстах купчих и данных грамот, возникших в период независимости Новгорода и Пскова, встречаются термины «одерень», «вдерень». Они происходят от слова «дерн», которое означает верхний слой почвы, заросший травянистыми растениями и скрепленный их переплетающимися корнями. Дерн был символом некоторых обрядов, связанных с отчуждением земли при передаче ее в собственность, при произнесении присяги перед межеванием земли и т.д. В текстах, оформлявших земельную сделку, термин «одерень» («вдерень») означал вечное право собственности: «А продал есми ту четверть лука (лук — единица исчисления размеров земельных, сенокосных и рыбных угодий. — Т.К.) в одерен(ь) без выкупа и отвел, а нет до тое чети лука дела ни моему роду, ни племяни, ни жене, ни детем»⁶.

¹ Цит. по: Плигузов А. Текст-кентавр о сибирских самоедах. — М.; Ньютон-
виль, 1993. - С. 150.

² Повесть временных лет. — С. 17.

3 Там же С 26

⁴ Там же.

⁵ Там же. -С. 34-35.

⁶ Словарь русского языка XI-XVII вв. - М., 1987. - Вып. 12. - С. 270-271.

В купчих грамотах, особенно двинских, и в абсолютном большинстве актов Северо-Восточной Руси конца XIV—первой половины XVI в. встречается термин «пополонок» («пополнок»), означающий натуральную придачу к основной денежной плате за покупку. Натуральная придача могла состоять из скота и домашней птицы, зерна, одежды, меха и т.д. Стоимость пополонка зависела от величины основной суммы сделки: чем она выше, тем дороже придача. Этот термин несет следы уравнения ценности предметов в ходе натурального обмена. Например, покупая вотчинные земли у Степана Нечая и Парфена Постника Григорьевых Овчининых детей Сытина, архимандрит Новоспасского монастыря Нифонт от себя и братии в купчей грамоте 1544/1545 г. указал: «А дали есмя на ней тритцат(ь) рублев и чотыре рубли да пополнъку вол рыж»¹.

Определенным архаизмом в текстах актов является термин «послух» («послухи»). Это слово имеет корень «слух», который указывает на то, что послух был свидетелем устно совершенной сделки. Послухи выступали гарантами соблюдения условий договора, а в случае их нарушения — свидетелями при дальнейшем разбирательстве.

Когда сделки стали оформляться в письменном виде, в текст договора со временем была введена удостоверительная формула с указанием, как скреплен акт и чья печать приложена к документу. Формула свидетельствовала о подлинности документа. В такой ситуации изменилась роль послухов, чьи имена также записывались в удостоверительной части акта. Теперь они были свидетелями и письменного оформления сделки.

Элементы дописьменного периода заключения сделок, отразившиеся в текстах местных актов, в период Русского централизованного государства постепенно исчезают. В это время возникают более или менее единые по структуре, терминологии и юридическим формулам разновидности документов договорного характера. Кроме того, в новых исторических условиях государство стало вести учет письменно оформленных сделок между контрагентами различных сословий и социальных категорий, тем самым обеспечивая унификацию текстов.

3.2.2. Берестяные грамоты и развитие актов

Важное место в изучении актов на раннем этапе письменного оформления договоров занимают берестяные грамоты XI— XV вв., первая из которых была найдена археологами в Новгороде 26 июля

¹ Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов. XV-начало XVII в. - [М.], 1998. — С. 237. - № 101.

, 951 г. Понятие «берестяные грамоты» сегодня объедиь-вняет разно-бразные по содержанию тексты. Их можно рассмат; ^ривать как рообраз многих видов письменных исторических и»с: сточников, получивших развитие на пергаменной и бумажной остановах.

Среди берестяных грамот встречаются тексты, кото.цзрые содер-'■ ат формулы, свойственные некоторым разновидное ~тям актов. апример, почти полностью сохранилось «рукописань-шие» Марии, датируемое второй половиной ХРУ — началом XV в. (грам! «аота № 692). В Новгороде рукописанием называли духовную грамотч-^у, или завещание. При сравнении завещания Марии с самой ран гиней новго-одской духовной грамотой на пергамене (духовная ] Климента) обнаруживаются краткость грамоты Марии и присутег-зтвие в ней традиционных для завещаний формул:

Духовная Климента Берестяная грамот-га-а № 692

(не позднее 1270 г.) (вторая половина XIV ' в. —начало

XV в.)

«Во имя Отця и Сына и Свята- «Во имя 0(т)ца ШМ\а С(ы)на и

го Духа. С(вя)таго Д(у)ха.

Се аз раб божий Климянт даю Се азъ (раба б(ожгЭс)ия) Мария,

рукописанье святому Гергью и отходя сего света, пвшшю рукопи-

игумену Варламу и всей братье... са(ние при) своемъ жги< ивоте.
Даю за все то два села... Приказываю остат сгоко свои (=

А ты, Варламе, исправи, того = =) своему Максиму, , зандо есмъ

|целя написах, зан да не было у пуста. Пусти его ты( и(мъ) по мне

мене брата, ни сыну...»¹. помянеть».

Оба текста начинаются с так называемого богослове вия, в качестве которого в завещаниях часто использовался обор соот «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Затем в текстах следуе=тэт имя завещателя «Се яз, раб божий (такой-то)». Далее в грамгеаоте Марии встречается формула «отходя сего света пишу (даю) ру^укописание при своем животе», указывающая обстоятельства сост£ э_авления документа. В духовной Климента эта формула дана в кр»~атком варианте — «даю рукописание». Различия могут быть объят «аснены тем, что духовная Климента представляет собой более рангатний текст, в котором не все необходимые обороты получили свое ^развитие. Оба текста имеют самоназвания. Термин «рукописан шие» отмеча-

'ется и в более ранней грамоте № 689, датируемой втор»«оой половиной ХГУ в.: «По рукописанию възяле рубель, а прочи рз-'укописания

' поло третия рубля...». Упоминаемое здесь завещание не егюбязательно написано на бересте, но несомненна связь этой хозяйс-огтвенной записи о расходах по духовной с текстом самого завещагаглия.

________

¹ Памятники русского права. — М., 1953. — Вып. 2. — С. 108—1 «О09.

² Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте i (из раскопок
1984-1989 годов). - М., 1993. - С. 79.

Распоряжения обоих завещателей вводились в тексты оборотами: «а приказываю...» («а даю...»), за которыми следовало перечисление завещаемого имущества. При этом в пергаменной духовной Климента распоряжения относительно движимого и недвижимого имущества зафиксированы очень подробно. В грамоте Марии подобного перечисления не было, и это утверждение не опровергается даже небольшой утратой текста.

В конце обоих завещаний объясняется, почему отданы именно такие распоряжения: у Климента не было наследников мужского пола, и он не мог оставить недвижимость своей жене, которая, как следует из текста, «пострижеться в чернице», а Мария, по-видимому, вообще не имела наследников.

Таким образом, условия завещания — самая главная часть в духовной — не отражены в берестяной грамоте № 692. По всей видимости, запись на бересте была сделана «для памяти».

Имея много общего, акты на пергамене и на бересте развивались по-разному. Берестяные грамоты не могли стать основой для развития актов и других видов источников. Причина этого кроется в свойствах писчего материала, не позволявших включать новую информацию в сложившиеся краткие варианты текстов. Краткость «берестяных» текстов договорного характера при одновременном использовании развернутых текстов на пергамене или бумаге позволяет предположить, что они представляют собой не официальные акты, оформленные по всем правилам, а записи «для памяти». По мнению некоторых исследователей, их краткая и четкая структура со всеми присущими конкретному акту формулами свидетельствует о том, что письменная форма фиксации сделок длительное время сосуществовала со словесно-процедурным действием.

В результате дальнейшей специализации письменных текстов, обусловленной государственными и общественными потребностями, а также благодаря переводу с середины XIV в. письменности на бумагу ускорился процесс развития формуляра акта, что выразилось во внесении в текст договора новой информации, необходимой для контрагентов и власти.

Значение берестяных грамот в источниковедении велико и по той причине, что они дают новые аргументы при обсуждении проблемы генезиса русского частного акта. В источниковедении существует дискуссия о времени и месте появления частных актов. Различие мнений было порождено тем, что, во-первых, древнейшие акты сохранились в позднейших списках, во-вторых, в актах не ставилась дата оформления сделки или составления документа. Практика простановки даты в частных актах стала обязательной только с конца XV в. По мнению С.Н.Валка (1887—1975), частные акты прежде появились в Новгороде в XIII в. и только в XV в. в Северо-Восточной Руси. Его оппонентом выступил Тихомиров,

который относил появление частных актов к XII в. Изучив большое количество печатей, которые привешивались к документам, Янин нашел косвенные аргументы в поддержку гипотезы Тихомирова. Исследователь сделал вывод о том, что сохранившиеся буллы принадлежали и частным актам XII в.

Результаты изучения берестяных грамот усиливают позиции исследователей, придерживающихся мнения о достаточно раннем появлении частных актов. Ряд этих грамот позволяет обнаружить следы более ранних письменных актов, чем те, которые сохранились. В берестяной грамоте № 53 (10 — 30-е гг. XIV в.) упоминается «список с купной грамоты», что косвенно подтверждает более раннее существование письменно оформленных купчих с их отличительными чертами.

3.2.3. Публично-правовые акты: основные разновидности

К числу публично-правовых актов относятся международные договоры; договоры между князьями и Новгородом; между великими и удельными князьями; между князьями и церковью; между верховной властью и отдельными светскими феодалами или церковными организациями.

Грамоты по внешнеполитическим вопросам. Древнейшие русские публично-правовые акты возникли в сфере внешней политики. [К ним относятся договоры Руси с Византией 911, 944 и 971 г., тексты которых сохранились в составе «Повести временных лет» второй и третьей редакций. Договоры заключались по византийской и языческой процедурам. Тексты договоров в летописном варианте представляют собой переводы с греческого языка.

В период феодальной раздробленности самостоятельные государственные образования поддерживали договорные отношения с Западом. Активно проявлял себя во внешнеполитической области Великий Новгород. За период с конца XII в. до 1466 г. сохранились около 20 договоров и проектов договоров Новгородской феодальной республики с Готландом, Любеком, городами Ганзейского союза, Ливонским орденом. Соглашения касались торговых, политических и других вопросов. В 1323 г. новгородский князь Юрий Данилович заключил со Швецией так называемый Ореховецкий договор, который почти на два столетия определил новгородско-шведскую границу. Условия этого договора подтверждались дважды, в 1339 и 1351 г. В письменном виде оформлялись договоры Новгорода с Великим княжеством Литовским.

Свои внешнеполитические связи закрепляло договорами и Смоленское княжество. В 1229 и 1230—1240 гг. Смоленск заключил соглашения с Ригой и Готским берегом.

Договорные грамо> ты Великого Новгорода с великими князьями.

Особое политическое устройство Новгородской феодальной республики предусматривало письменное оформление условий, на которых новгородцы приглашали на службу князей. Приглашенные князья были из Твери, Литвы и Москвы. Содержание заключенных с ними договоров касалось условий, на которых князь участвовал в управлении Новгородской землей, и его прав.

Самая ранняя из дошедших договорных грамот Новгорода с приглашенным князем датируется серединой 60-х гг. XIII в. Это грамота, заключенная с тверским великим князем Ярославом Ярославичем. Последний договор подобного рода, заключенный Великим Новгородом в период независимости, был оформлен грамотой 1471 г. В ней указывались условия, на которых московский великий князь Иван Васильевич должен «держати» Новгород.

Докончальные гра_моты. Докончальными грамотами (от древнерусского слова «докончание» — договор) назывались соглашения между великими князьями, а также между великими и удельными князьями. Для наименования договоров русских царей с главами других государств термин использовался и позднее, в XVII в. Одна из ранних известных сегодня междукняжеских договорных грамот была составлена в XIV в. Это докончание 1350/1351 г. между великим князем Семеном Ивановичем Гордым и его братьями — удельными князьями Иваном и Андреем Ивановичами. Большое число междукняжеских договоров оформлялось в условиях феодальной войны второй четверти XV в., когда для князей стал актуальным вопрос о военных и политических союзах. Последняя договорная грамота оформила в 1531 г. соглашение между великим московским князем Василием III и дмитровским князем Юрием Ивановичем.

В докончаниях определялись вассально-сюзеренные отношения князей, поскольку в них фиксировалось старшинство одного князя («брат старейший») и подчиненность другого («брат молод-ший»). Например, докончание великого князя Дмитрия Ивановича и великого князя рязанского Олега Ивановича, заключенное около 1382 г., начинается так: «По бл(а)гословен(ь)ю отца н(а)-шего Киприяна, митрополита всея Руси, на сем, братъ стареи-ши, княз(ь) велики Дмитреи Иванович, и братъ твои, княз(ь) Володимеръ Андреевич, целуйте ко мне кр(е)стъ, къ своему брату к молодщему, ко князю к великому к Олгу Ивановичю»¹.

Грамоты содержал и разнообразные договорные статьи: о военной помощи, владении территориями, статусе различных категорий населения, праве отъезда бояр и вольных слуг, порядке взимания пошлин и выплаты «выхода» — ордынской дани.

¹ Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. XIV—XVI вв. —

I Формула заключения договора и присяги на верность при соблюдении соглашения выражалась в тексте докончания словами: i«...целовали есмы межи собе крест...».

Жалованные грамоты. Жалованные грамоты появились на Руси i в XII в. Древнейшей жалованной грамотой, сохранившейся в ори-3 гинале, является пергаменная грамота великого киевского князя, Мстислава Владимировича и его сына — новгородского князя Все-L волода. В ней зафиксировано пожалование игумену Исайи и бра-I тии Юрьева монастыря села Буйце вместе с иммунитетными пра-, вами на землю.

Формуляр этой грамоты еще не развит, в нем нет, в частно-I сти, даты. В источниковедении предложено несколько вариантов L ее датировки. С учетом времени пребывания Мстислава Влади-■ мировича на киевском престоле грамота датируется широко — | от 1125 до 1132 г. Попытки уточнить датировку опираются на известие новгородских летописей о том, что до 1128 г. игуменом L в Юрьеве монастыре был Кирияк. Следовательно, грамота, дан-|, ная на имя игумена Исайи, возникла уже после этого года. Один [из первых исследователей грамоты И.И.Срезневский (1812 — I 1880) датировал ее ИЗО г., так как Всеволод после похода в [ этом году на чудь «ходи Кыеву к отцю» и вместе с отцом дал Е жалованную грамоту. Другие исследователи находят иные события в жизни Мстислава Владимировича, позволяющие датировать грамоту. Так, Т.В.Рождественская считает, что

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒