Зарождение историографии истории средних веков и особенности историографии эпохи Возрождения.

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 11Следующая ⇒

Начиная с 40-х гг. XVI в. в Италии начинает складываться культура Возрождения. Её возникновение было подготовлено рядом условий. Именно в Италии раньше всего появляются раннекапиталистические элементы, широко распространялись товарно-денежные отношения. В Северной и Центральной Италии был высокий уровень урбанизации, а, следовательно, развития ремесленного производства, торговли, финансового дела. Развитие городской культуры вело к тому, что высокую социальную активность проявлял не только нобилитет, но и средние слои (пополанство) и городские низы. Потребности общественного развития богатых итальянских городов стали основной базой формирования светской по своей направленности культуры Возрождения. В эпоху торгово-промышленного и финансового предпринимательства аскетизм церковной морали серьёзно расходился с реальной жизненной практикой горожан, их стремлением к мирским благам, накопительству, тягой к богатству. Следовательно, росли светские настроения, интерес к земным деяниям человека – настоящим и прошлым.

Именно в эпоху Возрождения человеку впервые открылась историческая ретроспектива, т. е. глубина исторического времени. В средние века христианскому видению истории были чужды элементы историзма. Хотя и были замечены некоторые различия между древностью и собственным временем (к примеру, что христианство восторжествовало над древним язычеством), но это были лишь явления надысторические, не влиявшие на убеждения в обусловленности всех событий божественным промыслом.

Отсюда – факты проявления в эту эпоху немыслимого анахронизма (т. е. смешения времён). Так, консулов Древнего Рима могли называть королями, а их жён – королевами. Считали, что в Др. Греции процветало рыцарство, а Александр Македонский – главный рыцарь. Скульптор, украшавший Реймский собор нарядил библейского Авраама в рыцарские доспехи XIV века. Концепция Августина – периодизация по четырём монархиям (Ассиро – Вавилонская, Мидо – Персидская, Греко – Македонская, Римская, следовательно, Римская – последнее звено, последнее земное государство, падение которого приведёт к концу света). Верили, что Римская империя продолжает существовать, только изменилось её местоположение. Т. е. в рамках этой эпохи все представления относительно исторического прошлого были почти начисто лишены элемента чисто исторического, т. е. различения в потоке времени условий человеческого бытия.

В средние века в исторических воззрениях господствовали чудеса, легенды, нелепые измышления. Так, Матвей Парижский (XIII в.) – один из крупных и учёных историков своего времени – считал, что мусульмане не едят свинину, т. к. Мухаммед наелся, без чувств упал на навозную кучу, где на него напали и задушили свиньи. Другой хронист писал, что Магомет был кардиналом, который хотел стать папой, но не удалось и он в отместку создал новую ересь. Т. е. господствовали выдумки.

Всё отличающееся, не укладывающееся в традиционные представления объявлялось дьявольским или чудесным. Поэтому и античные сооружения не вызывали интереса у римлян и паломников. Если настоящее не способно осознать себя в качестве такового, т. е. отличающегося от прошлого, то и прошлого не существует. Возрождение в корне изменило эти представления.

В эпоху Возрождения вместо абстрактного понятия времени появилось представление о конкретном, текущем его моменте. Время теперь представлялось как серия разрозненных, не связанных друг с другом моментов, в каждом из которых у человека открывалась возможность или умереть, или реализовать свою деятельную волю.

Честь открытия исторической перспективы принадлежит Франческо Петрарке (1304 – 1374). Он первый осознал своё время как нечто новое не только по отношению к недавнему прошлому, но и по отношению ко времени античности.

Т. е. у него, ещё в зародыше, появилась идея новой периодизации истории. В его «Письмах», адресованных мастерам античного духа, он отчётливо отделяет «своё время» от «их времени». В письмах к историку Титу Ливию Петрарка высказывал желание «встретиться с ним в одно и то же время» – либо во время Ливия, либо самого Петрарки. Время, предшествующее обращению императора Константна в христианство Петрарка называет «веком света», веком древним, последовавшее за этим время – «веком тьмы». Т. е. для Петрарки «светом» была античная образованность, тьмой – постепенно наступившее после Константина варварство. Осознание ретроспективы – исторической дистанции между временами стало причиной жгучего интереса Петрарки ко всему античному. В отличие от восприятия руин паломниками XII – XIII вв., для Петрарки они не были «современными» и поэтому не заслуживающими внимания – он первый сделал попытку с их помощью представить себе облик Древнего Рима. Отсюда же интерес Петрарки к надписям, римским монетам (чтобы представить, как выглядел Веспасиан), к древним рукописям, к изменениям в одежде.

Античное наследие стало для гуманистов зеркалом, дававшим возможность взглянуть на себя и одновременно увидеть меру совершенства, к которому должно стремиться. Античность – это культурно-исторический эталон, бесценная сокровищница выверенных просвещённым разумом норм, необходимых новому времени для рационализации новых форм бытия. Историческая дистанция, отделяющая «новый век», настоящее от его культурно-исторического идеала и была выражена в понятиях «пробуждение», «воскресение», «возрождение», которыми оперировали гуманисты XIV – XVI вв. Сам же термин «Ренессанс» ввёл в современную историографию французский историк Жюль Мишле (1784 – 1874) в «Истории Франции» (1855) – он использовал его для обозначения «открытия» человеком окружающего его мира и «самого себя».

Всё это повлекло отказ от христианской периодизации истории. Концепция «четырёх монархий» была неприемлема для историков эпохи Возрождения. Отказ от неё стал одним из существенных проявлений процесса секуляризации историографии. В новой периодизации всемирной истории, разработанной историками – гуманистами XV в. (Бруни, Бьондо, Макиавелли) были вычленены «времена», не только не предусмотренные в новозаветной традиции, но и шедшие вразрез с ней. Так, вместо доктрины, согласно которой с Рождества Христова история вступила в свою последнюю, завершающую фазу, Возрождение утверждало идею трёхчленного деления всеобщей истории: а) античность; б) тёмный (средний) век; в) новое время. Эта идея легла в основу позднейшей периодизации истории: древность, средняя, новая история. Т. е. античность – завершённая эпоха. Крушение Западной Римской империи впервые приобрело эпохальное значение – стало гранью между двумя всемирно-историческими периодами: классической древностью и «готическим варварством». Следует, однако, заметить, что, создавая новую периодизацию, гуманисты поначалу не полемизировали с отвергаемой ими схемой четырёх монархий; они предпочитали просто игнорировать её, как и вообще все опасные вопросы церковной догматики. Только в середине XVI в. французский гуманист Жан Боден открыто выступил против этой схемы и её богословской подосновы.

Практически во всех исторических произведениях гуманистов обнаруживается открыто враждебное отношение к средним векам. С восторженным почтением относясь к античности как к периоду блеска, процветания искусств и литературы, они называли время после падения Рима, «варварским», «готическим», временем полной тьмы. Основные политические силы средневековья – папство и империя – получили в исторических произведениях гуманистов самые неприязненные оценки и характеристики.

В историографии Возрождения наметился решительный отход от средневекового понимания исторического процесса как божественно заданного. Гуманисты рассматривали историю как процесс спонтанного развития, в котором активной силой являлся сам человек. Следуя античной традиции, в истории гуманисты видели «наставницу жизни», черпали в ней аргументацию для обоснования политической практики своего времени и для своих социально-этических концепций.

У гуманистов «чудеса», заполнявшие все средневековые хроники, полностью исчезают, а если и упоминаются, то только с целью насмешки. Один из гуманистов (Гвиччардини) прямо советовал никогда не говорить, что бог помог такому-то, т. к. он хороший человек, а другого заставил страдать, т. к. он человек испорченный, потому что в жизни мы видим прямо противоположное. Те же явления, которые при состоянии знаний той эпохи не поддавались рационализации, как правило, стали объяснять фортуной.

После устранения из истории чудесного, попытки рационального истолкования фактов предполагают критическое отношение к историческим свидетельствам. Историки-гуманисты стали критически-недоверчиво относиться к легендам и басням «легковерных и невежественных монахов». Однако, следует заметить, что их критика, достаточно беспощадная по отношению к средневековым писателям, лишь в очень редких случаях распространялась на свидетельства античных авторов. Так Макиавелли, проникнутый пиететом к Титу Ливию, не осмеливался отвергнуть легендарный материал, которого довольно много у последнего. И всё же историческая критика в трудах гуманистов сделала огромный шаг вперёд.

Это повлекло за собой коренное изменение отношения историка к источнику. Гуманисты уже строго различали источники по степени достоверности. К устной традиции они относились с большой осторожностью, поэтому основное внимание они перенесли на письменные свидетельства, иногда даже привлекали археологические данные и вообще памятники материальной культуры (надписи, монеты, медали). Историки-гуманисты начали систематически проверять и сопоставлять источники, стремясь с этой целью сосредоточить в своих руках как можно больше источников интересующей их эпохи. В связи с этим они стали проявлять повышенный интерес к разыскиванию и изданию источников, что сыграло важную роль в развитии исторической науки. Большое количество источников было открыто и опубликовано именно в эпоху Возрождения, появились на свет утраченные было рукописи Цицерона, Квинтиллиана, Плиния, Тацита и др.

Огромную роль здесь сыграло изобретение книгопечатания – до него из книг делали лишь выписки (т. к. дорого собрать). В этой же связи находится и перемена во внешнем оформлении исторической работы. Используя разные источники, приводя из них цитаты, некоторые историки стали выделять чужие мысли и слова в своём тексте, применяя для этого сноски и примечания, с точным указанием источника и страницы, откуда заимствован материал. Так зарождается научный аппарат исторической работы. Т. о., именно благодаря гуманистам история начинает становиться наукой.

Для гуманистической историографии характерен интерес к истории отдельных государств и народов. В связи с этим изменился сам характер исторических сочинений. Средневековые хроники обычно объединяли историю данной местности, данной страны или данного города с общей историей всего мира. Теперь преимущественно стали писаться истории отдельных государств или городов-республик (в Италии). Эта перемена в характере исторических сочинений связана прежде всего с падением императорской власти, формально связывавшей историю средних веков с историей Древнего Рима, а также начало роста национальных государств в Европе XIV – XVI вв. В итоге история принимает местный характер, а столь характерная для хроник средневековая всемирная история отходит на второй план.

Однако ещё многое в трудах историков-гуманистов было обусловлено средневековой традицией. Например, главным содержанием их работ являются история войн, дипломатических отношений, т. е. внешняя политика; основными действующими лицами – короли, князья, папы. Развитию государственных учреждений уделялось очень мало внимания, а экономика совсем не рассматривалась (Гвиччардини – редкое исключение). Народные массы всегда оставались на заднем плане. Большинство исторических сочинений всё ещё писались как погодное изложение событий.

К числу серьёзных недостатков гуманистической историографии следует отнести увлечение авторов внешними красотами стиля, риторическими приёмами, заимствованными у античных писателей. Например, они повсюду вкладывали в уста действующих лиц длинные речи, выдуманные от начала до конца (Леонардо Бруни излагая историю возникновения «Установлений правосудия» в 1293 г., изображает не борьбу партий во Флоренции, а выводит в качестве руководителя движения Джано делла Белла, вкладывает в его уста длинную речь, ею тот зажигает народ, который бросается в дело и меняет общественный строй во Флоренции).

С подражанием античности было связано стремление писателей эпохи Возрождения к возможно большей чистоте латинского языка – так называемый «латинский пуризм». Это стремление заставляло историков-гуманистов выбрасывать многие термины, соответствующие жизненным реалиям средневековья (гвельфы, гиббелины).

В гуманистической историографии можно выделить две школы:

1) Политико-риторическая школа (Бруни, Макиавелли, Гвиччардини). Для них история не столько наука, сколько риторика, оно из применений искусства красноречия. История у представителей этой школы тесно смыкается с политической публицистикой. Видя в истории, подобно древним, «учительницу жизни», они ищут в ней уроков и рецептов политической деятельности. Пригодных и для современной им обстановки. Они далеко не всегда обращались непосредственно к источникам и часто использовали результаты чужих исследований, иначе их комбинируя в соответствии со своими задачами и делая из них оригинальные выводы.

2) Эрудитская школа (Бьондо) – менее влиятельная. Ставили только научно-исследовательские задачи, прежде всего – установление подлинного исторического факта. Именно они выработали критические приёмы исследования источника, привлекали не только письменные свидетельства, но и вещественные остатки, делали попытки филологического анализа текста.

В XVI в., в период Реформации и Контрреформации перевес был у первой из этих школ. Она выдвинула ряд выдающихся историков, принимавших активное участие в общественной жизни. В XVII в., когда укрепился абсолютизм, что привело к некоторому упадку политической активности, на передний план вышли историки-эрудиты.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒