Глава 2. Философия и психология энергоинформационной цивилизации.

Психология архетипа.

Само по себе существование архетипически определенного коллективного бессознательного совершенно нейтрально в смысле опасности или полезности. Его потенциал, как и, вообще, - потенциал архетипа, - связан с телом культуры, и открыт-скрыт этот кладезь драгоценных вековых знаний в принципе, для каждого из нас, с самыми различными намерениями, - лучшими и не лучшими. Но дело в том, что и человек, и, разумеется, порожденное им общество приводится в движение одним и тем же источником: человеческими потребностями, которые проявляются для нас и в ощущениях, и в эмоциях, и в общем состоянии психики, и в отдельных ее процессах. Но эмоции в особенности связаны с потребностями.

Причем «потребности» не нужно понимать узко, как «потребление». Нет, я прошу вас об этом. Потребность – это наше понятие совсем не только о том, что человек «потребляет». Совсем нет. Это то, что он испытывает до и после этого.

Ведь любовь, в определенном здесь смысле, – это тоже потребность кого-то любить, и вера – это тоже потребность во что-то верить.

Все движения человека связаны с реализацией его потребностей. Потребность – это то, что заставляет нас переживать, волноваться, искать…Без потребностей нам не было бы причин двигаться. Зачем делать что-то, если это не нужно тебе или кому-то, чье благо тебе дорого? Без потребностей мы не могли бы жить. Мы убегаем от тигра, потому что нам нужна безопасность и потому, что испытываем страх.

Базовые потребности можно условно разделить на пять фундаментальных групп: безопасность, потребление, размножение, экспансия и социальный пакет. Эти группы сами по себе неоднородны, состоят из множества фрагментарных потребностей, и их комбинация выражается в невероятно разнообразном поведении человека.

При пересечении они формируют потребности более высокого уровня, обладающие меньшей энергией, но большей управляющей силой… Для нас сейчас более важно то, что потребности выступают в качестве единственного источника энергии, питающей активность и индивидуальной психики, и социальных групп. Важно также то, что потребности ни на фундаментальном, ни на более высоких уровнях не безграничны, а достаточно четко специализированы в соответствии с предпочтениями человечества как вида.

К примеру, человек ест булку и не ест хвои. В силу этого вокруг булки, как обобщенного объекта, сосредоточено гораздо больше сюжетов поведения человека, нежели вокруг хвои. Согласитесь, что мы вроде бы говорим о картошке намного чаще, чем, допустим, о дождевых червях, на которых свет клином сошелся у кротов?

Благодаря избирательному характеру потребностей, плотность общественных и энергетических связей, а также эффектов социального поведения, как и плотность слабоосознаваемого слоя взаимовлияния, распределена в человеческом мире неравномерно, группируясь вокруг основных, доминирующих потребностей.

Назовем такие области информационных связей узловыми.

Очень важно упомянуть, что рациональное, доступное сознанию и слабоосознаваемое содержание таких узловых областей имеют совершенно различную природу и динамику. Понимание и впечатление – это совершенно разные вещи.

А именно, эгрегориальная слабоосознаваемая компонента, то есть результат нашего с вами восприятия, меняется очень медленно и содержит в себе «ощущение» потребности, как отношение к знакомым нам способам ее реализации и ожидания удовлетворения потребности.

При этом ощущение потребности в комбинации со способом ее удовлетворения и знакомым ожиданием результата предстает перед нами в качестве архетипического комплекса свойств, способных связываться с самыми разными понятиями и явлениями, оказывающимися в роли архетипических инструментов.

К примеру, мы хотим запустить какой-то именно самостоятельный процесс, причем он устроен так, что может быть запущен только определенным и совсем не любым, а редким воздействием. Сложно? Хорошо, например, - открыть дверь, завести машину, пустить ракету… Что нужно?

Правильно, ключ. И его варианты (а вот о них немного попозже). Способность быть ключом – это и есть архетипический комплекс свойств.

При этом, как мы уже говорили, эта компонента обладает свойством самоподдерживаться, передаваясь от человека к человеку в своих нюансах.

Но компонента эта - рациональная, то есть представляет она результат понимания. Она не имеет определенного отношения к одной и той же потребности, она все время и очень легко меняется, хотя практически не обладает возможностями что-либо изменить в слое слабоосознаваемой компоненты.

Приведем пример: потребность в получении эстетического удовольствия по слуховому каналу посредством прослушивания постороннего звука, приносящего удовлетворение. Она относится к группе экспансии (расширения впечатлений. Её невербальная сторона, содержащая в себе множество не описываемых при помощи языка нюансов, в том числе характеризующих и рациональную сторону, может, на рациональном уровне, быть удовлетворена при помощи прослушивания пения птиц, прослушивания оркестра, одного из многих музыкального инструмента, магнитофона, компьютера…

Точно так же с архетипическим комплексом свойств, порождающим ключ. Он может быть привязан и к «ключу», «выключателю», «паролю», «взрывателю», «запалу», «крану», «сигналу»… Суть неизменна – понятия и явления разные. В череде, во тьме веков менялось понимание замков и ключей, музыки и музыкальных средств, но суть процесса оставалась той же самой.

При этом рациональная сторона подобного узла в своей эволюции и распространении подчинялась строгим, объективным законам. В рациональном плане существовала конкуренция менестрелей, шло распространение новинок, был изобретен магнитофон.

Слабо осознаваемая, не рационализуемая сторона развивалась скорее по законам психологическим, – к примеру, средний подросток, не к месту поминающий среди сверстников Баха, немедленно печенками ощущает, что это «типа отстой». Он вынужден перейти к прослушиванию чего-то «высокохудожественного», вроде «попсы». (Это, разумеется, гипербола, но недалекая от истины). Нашел бы человек, имеющий принципиально потребность в музыке, эту музыку сам, без помощи остальных? А стал бы он читать? Даже если бы заставляли? Да, это было бы возможно. Но это значительно менее возможно без поддержки невербальной, в том числе без психоэнергетической индукции со стороны окружающих.

Эта поддержка служит полем, направляя внимание попадающих в его сферу притяжения людей, - к актуальным на сегодняшний день событиям узла, реализация которых в исполнении индивидуума окажется оптимальной в плане коллективного бессознательного, хотя и не всегда хороша для индивидуума.

Таким образом, поведение человека, личности, недоступным для сознания образом направляется в нужном для коллективного бессознательного направлении.

Но, таким же самым образом, это воздействие эгоистично нарушает свободу воли личности. Феномен слабо осознаваемого при воздействии других людей отражается на поведении человека, заставляя его действовать немного не по-своему, не так, как он действовал бы вполне осознанно, в отсутствии этого влияния.

Просто представьте, что это означает для человека – мы думаем, что свободны в своих решениях. Мы с вами волнуемся, желаем, страдаем, переживаем, действуем. Мы живем. И наши желания рождены нашим энергоинформационным существом. Они – это мы, наше место в жизни и наша роль в ней.

Но осознаны эти желания – нашим сознанием. Мы идем к тому, что выносили и выстрадали. Однако энергоинформационный слой, обладающий способностью влиять на наше энергоинформационное существо, подталкивает нас к тому, что нужно ему. Не только нам. Он как бы отклоняет нас… мы хотели «ключ», а выбрали «выключатель», мы выбрали работу, но немного не ту, мы выбрали любовь, но чуть-чуть не по нам.

А в таком серьезном и единственном деле, которое у нас только и есть, – в жизни, и «чуть-чуть» - это уже непростительная ошибка.

Ведь наше желание было рождено самой нашей природной, данной от рождения психической структурой, лежащей в основе личности. И она, эта самая структура, все время напоминает: «не то», «не то», «не то».

Пусть ее голос, может, и слаб на фоне голоса сознания и оркестра коллективного бессознательного. Но зато настойчив и не прекращается. Рано или поздно общественная волна сменится, и он пробьется на поверхность. Прошло время, и «выключатель» оказался нам неинтересен, работа неприятной, а любовь холодной. И это есть трагедия.

Ведь мы потеряли время, потратив его на игру, где можно было выиграть лишь подделку. Мы потеряли невосполнимое время нашей жизни. Время жизни. Его безвозмездно забрало коллективное бессознательное для своих выгод. Зачем это нам? Непонятно, мы бы и так разобрались в реальности и реализовали бы себя. У нас нет времени на чеканку фальшивой монеты. Должно было быть: полезный инструмент, увлекательная работа, драгоценная любовь. Зачем это коллективному бессознательному?

Это очевидно: за счет такой индукции слабоосознаваемая компонента коллективного сознания, обслуживающая тот или иной потребностный узел, самовоспроизводится, поддерживая себя внедрением в психику все новых и новых людей, выживая и реализуясь за счет их «подправленного» поведения, – и выживает внутри культур, в отличие от конкретного содержания социального узла, - веками и тысячелетиями.

Все указанные обстоятельства и создают для нас возможность выделить, вычленить, в конце концов, - абстрагировать психоэнергетическую, невербальную часть узловых общественных связей в отдельном феномене, то есть в эгрегоре. Снова дадим его определение, а затем проинтерпретируем.

Эгрегор – это устойчивый психоэнергетический комплекс, относительно независимый в своем развитии от общественного сознания и, вместе с тем, обладающий информационным потенциалом, индуцирующим проявление неосознаваемой мотивации в психологии человека, в силу чего эта простейшая энергоинформационная подструктура характеризуется ее внушающей мощью, непредсказуемо изменяющей поведение и деятельность людей.

Эгрегор, как и архетип в структуре коллективного бессознательного могут быть опасны ровно настолько, насколько они способны ограничить свободу развития личности человека. Разумеется, это верно лишь при некритическом отношении человека к тому факту, что его статус в энергоинформационной цивилизации – это прежде всего проблема не столько цивилизации, сколько проблема устойчивости и осмысленности его личностной позиции.

2.2.Аксиология архетипа.

Мы приблизительно определили структуру коллективного бессознательного в смысле топологии архетипов и эгрегоров. Теперь желательно раскрыть динамику этой психоэнергетической структуры и попытаться более глубоко понять феноменологию эгрегоров.

Прежде всего обратим внимание на их энергетический фундамент, чтобы представить, в каких энергетических пределах и по каким векторам развиваются эгрегоры. По существу, мы и в данном случае задаемся все тем же самым вечным вопросом, - что определяет или сдерживает развитие психологии человека и какой может быть его активная энергоинформационная эволюция.

Если потребности являются источником движения нашей мысли и нашего поведения, то их спектр, - от высших до низших, разворачивается во внешней среде сообразно ее условиям. Потребности, при всем их многообразии, для нашей психики приемлемы лишь в одном-единственном общем их качестве, - а именно, - в качестве источников ее энергетики, и, следовательно, - в качестве движущих сил и причин человеческой деятельности. Дело осложняется лишь тем, что действие этого простого механизма весьма осложняется, как только мы примем во внимание то, что эта же самая, хотя и непрерывно преобразующаяся, - энергетика потребностей, в свою очередь опосредуется и направляется эгрегорами.

Действительно, никто не заставляет младенца хотеть есть, пугаться резких звуков, тянуться к маме, улыбаться, когда ему хорошо, с любопытством тянуться к яркой игрушке, привлекать внимание людей, учиться говорить и ходить, активно расширять свои знания о мире и свои умения, проявлять доброту…, - никто не заставляет. Это как бы заложено в нас от рождения и репрезентировано эмоциями и чувствами. Нам, на одном только основании урождения человеком, - бывает страшно, любопытно, голодно, одиноко, или скучно.

Здесь нам нужно сказать, что все эти потребности с момента рождения выражены непосредственно и мощно, - просто потому, что они присутствуют в девственном еще виде, – каждая потребность для младенца абсолютна, - это и сто процентов страха, и сто процентов голода…и т. д. Присутствует момент непосредственности и в психологии взрослого человека, - правда, этот момент не должен преувеличиваться в его анропологическом значении. Не так по А. Маслоу, который ничего, кроме базовых потребностей в психологии человека видеть не желает, и поэтому предлагает создать для объяснения поведения человека абсолютную систему отсчета потребностей, иерархически представленную в форме пирамиды. Однако, у взрослого человека поведение строится, мягко говоря, - несколько сложнее. Даже принимая концепцию А. Маслоу, нужно сразу сказать, что базовые потребности, пересекаясь друг с другом и преломляясь на новых фигурах, рождают все новые и новые.

Как это происходит? Начнем с младенца: он пугается резких звуков, любит тепло и поесть, и, конечно, маму. А если мама издает резкие звуки и кричит, то она неласкова и кормит не так старательно, поэтому маму лучше видеть в хорошем настроении. И ребенок рад стараться, чтобы эту свою новую потребность хорошего настроения, - удовлетворить. И если он не заиграется, то ему будет и тепло, и сытно, и нестрашно. А вот если бы мама удовлетворяла все перечисленные потребности, пребывая в раздраженном состоянии, лучше, чем в хорошем (а в нем она просто невнимательна), тогда бы и потребность сформировалась бы иная, - буквально и в переносном смысле, - «дергать» маму, привлекая ее внимание, «доводить». Позднее ребенок может этот способ общения развить, разнообразить и многообразно использовать в отношении многих ситуаций и многих людей. … И разовьется капризный и ревнивый ребенок. Вот такие азы педагогики.

Так может сформироваться новая пирамида мотивации, в которой выше расположенная социальная потребность, созданная на основе взаимного опосредования естественных, ниже лежащих потребностей, имеет уже несколько иной статус, поскольку ее удовлетворение оказывает влияние на качество и возможность удовлетворения нескольких других потребностей.

Таким образом, потребность более высокого уровня отличается интегративным, комплексным характером ее удовлетворения и обладает более мощной управляющей способностью, регулирующей удовлетворение потребностей нижележащих уровней.

Радостная мама служит как бы залогом того, что означает для ребенка весь комплекс потребностей, включающий и отсутствие страха, и тепло, и еду.

Но, с другой стороны, эта потребность более высокого уровня сама по себе, автоматически не приводит к удовлетворению потребностей низших уровней: совершенно необязательно то, что веселая мама покормит. И, если она забудет покормить, то, прежде «такой спокойный», ребенок начнет активно требовать есть даже ценой ее неудовольствия. Еще сложнее того: быть сытым совершенно не обязательно означает быть в тепле и не напуганным. (На этом примере, читателю, вероятно, станет яснее то, что рассматриваемые нами вопросы психоэнергетики, конечно, являются сложными, но они все-таки не требуют для их решения такого напряжения душевных сил, ума, эмоций и чувств, которое требуется ребенку в решении «простых» задач нормального развития в этом сложном мире, не вполне понятном даже для мыслителей ранга А. Маслоу …)

Жизнь ребенка не менее, но, зачатую, еще более сложна, чем жизнь взрослого человека. Ибо он во многом поневоле ограничен и бесправен. На этом фоне то, что ребенок, проявляя активность, добивается удовлетворения потребностей даже ценой неудовольствия близких людей, - вполне извинительно для него, но не извиняет взрослых, порой создающих остро конфликтные жизненные ситуации.

Существенно то, что в этих ситуациях потребность более высокого уровня обладает менее интенсивными силовыми, энергетическими свойствами, чем низшая.

Соответственно, тот же ребенок в более-менее спокойной ситуации прежде всего будет стараться удовлетворить потребность высшего уровня, но при неудовлетворении потребности низшего уровня будет вынужден пренебречь высокой потребностью. Дитя скорее всего просто даже не подумает о высоком, – выкажет «невнимательность». Опять-таки возникает иерархия потребностей, когда необходимость удовлетворения потребностей низшего уровня питает своей энергией потребности более высокие. Но стремиться к удовлетворению высших потребностей оказывается проще, удобнее и эффективнее.

Все потребности человека иерархичны, и самые высокие наши потребности есть результат «пересечения пересечений» базовых потребностей базовыми, данными нам от природы. Образуется сложно переплетенная пирамида потребностей.

При этом, как мы уже знаем, потребности низшего уровня ощущаются нами немедленно, они властно требуют действий и, в целом, - «повышают» активность. Потребности более высокого уровня требуют осмысления, их вначале нужно понять и осмыслить, чтобы удовлетворить, и это внешне выглядит как «снижение» активности. Так или иначе, но неудовлетворенные потребности проявляются в динамике активности человека, вообще, - в динамике его энергетики.

Что касается изменений структуры человеческой активности, то следует прежде всего подчеркнуть значение фактора ее принципиальной неполноты. Структура активности целостна, интегративна, но не может быть полностью завершена и потому, что жизнь никогда не закончена, и потому, что потребности постоянно изменяются. Имея в виду этот принцип незавершенности структуры активности, легче понять мнение А. Маслоу, говорившего о невозможности создания полной карты человеческой мотивации.

Это действительно невозможно, еще и потому что мы не привыкли облекать в слова смутные потребности, мы давно забыли потребности базового уровня и, к тому моменту, когда мы начинаем что-то соображать в жизни, интересуясь подобными вещами, реально живем потребностями куда более высоких уровней, чем базовые. Взять, для простейшего примера, потребность в финансовом благополучии, имеющуюся у каждого человека: с какой из базовых связана она? Правильно, со всеми. И с безопасностью, и с потреблением, и размножением, и экспансией, и социальным пакетом. А вот в какой мере и с чем именно, - это уже свое для каждого человека. Мы предпочитаем иметь накопления («предпочитаем» - то есть опять-таки удовлетворяем какую-то ситуационную потребность) в чулке, в банке, в рублях или в долларах, а может в золоте или в недвижимости? Ответы могут быть различными. Реально существует множество вариантов сочетания потребностей, вдобавок, - по-разному и в разной мере связанные с базовыми потребностями.

О потребностях высших мы поговорим позже. Для нас сейчас важно то, что вообще все потребности выстроены иерархично и связаны друг с другом, причем сами мы не в состоянии выстроить систему их связей, даже для самих себя. Эта система так же сложна, как и вся наша культура.

Но уже очевидно, что рассматривая те или иные потребности как энергетические источники, мы можем изменять активность конкретных эгрегоров, то есть изменять динамику их существования и развития. Равным образом, можно поставить вопрос о том, чтобы воспользоваться накопленными в динамике эгрегоров энергетическими их запасами.

Вместе с тем, необходимо понимать, что непосредственное, механическое обладание и управление ресурсами энергетики эгрегоров невозможно, также как невозможно то, чтобы потребности удовлетворялись сами собой, машинообразно и автоматически, по какому-то однозначно определенному порядку. Говорят, что дорога ложка к обеду, но часто бывает, что относительная ценность и ложки, и обеда несоизмерима с како-то другой, жизненно важной. Потребности и ценности однозначно не соотносятся.

Поэтому, рядом с пирамидой потребностей сосуществует другая, – то есть пирамида ценностей, или пирамида понятийных, архетипических инструментов. При этом слово «ценности» не нужно понимать, как ценности исключительно общечеловеческие, морально-этические, - как высшие ценности. Не только одни высшие ценности являются таковыми. В систему ценностей человека входит все, что только можно «оценить», то есть сопоставить по относительному весу или значению в жизни человека. Ценно все то, что важно для человека, для чего-то нужно или способно сделаться нужным при определенных обстоятельствах, что как-то волнует, способно заинтересовать, что может быть использовано или потребуется в рассуждениях, включая абстрактные понятия… Словом, для выражения ценностей недостаточно всех существительных нашего языка.

Существуют обладающие ценностью понятия, напрямую связанные с удовлетворением естественных потребностей в пище, – к примеру, «хлеб». Или, с тем же успехом, «мясо», «молоко», «рыба»… Ни одна из них не способна полностью удовлетворить потребность, разве что на время, поэтому существуют абстрактные, родовые понятия, – «пища», «еда» или «напитки». «Пищей», пока она абстрактна, не наешься, а «напитками» не напьешься. Но зато этими понятиями можно воспользоваться в размышлениях и в общении, как понятиями абстрактных, терминальных (от слова «термин») ценностей более высокого уровня, чем конкретные ценности.

Существуют также «инструментальные» ценности, актуализирующиеся в конкретных ситуациях. Но и они не могут рядополагаться друг другу, то есть находиться одна относительно другой на том же самом уровне. Возникает иерархия не только терминальных, но и инструментальных ценностей. Так, ценность «деньги», которая сама по себе вообще никакой из базовых потребностей не удовлетворяет, отличается, вместе с тем, универсальным характером и, скорее всего, не должна быть поставлена в один ряд с ценностями, обозначающими конкретные вещи.

Важно заметить, что, точно так же, как могут быть упорядочены с точки зрения регулятивных возможностей, потребности, также и все инструментальные и теминальные ценности различаются потенциалами управления поведением человека. При этом ценности высшие, в смысле потенциала управления, имеют меньший потенциал энергетики, и наоборот.

Динамика структуры ценностей в смысле их энергетики, то есть побудительного (к действию) значения, или «мотивирующей силы» не может быть понята однозначно. Вот простой пример: если у человека нет машины, то ему не нужен и гараж, а если сгорел гараж, то в нем пропала не только машина. Система ценностей индивидуальна, и уже поэтому ее динамика непредсказуема, не говоря уже о том, что она зависит от обстоятельств: если Вы оказались на необитаемом острове, вдали от людей, – то нужна ли Вам регистрация по месту обитания, а также справка о доходах?

Поэтому в нашей обыденной жизни мы просто «ощущаем ценность» того или иного имеющегося у нас понятия не только относительно системы, структуры и динамики нашего внутреннего мира, но и применительно к специфике ситуаций мира объективного.

Итак, еще один важный для нас промежуточный вывод: мы, люди, не имеем возможности исчерпывающим образом осознавать содержание всего спектра собственных потребностей. Содержание потребностей конкретизировано в нашем сознании в превращенном виде иерархии ценностей, что позволяет интегративным образом, комплексно удовлетворять значительное число базовых и вторичных потребностей. При этом сами ценности выступают в качестве архетипических понятий.

Что означает слово «архетипических», или «архетип»?

Понятие это восходит еще к Платону, Филону Александрийскому и первоначально означало «идею», «образ» в бестелесной форме, затем оно использовалось Юнгом, который подразумевал под ним общие мотивы, идеи, схемы, составляющие коллективное бессознательное и общие для всех людей.

В нашем, несколько более объемном понимании, архетипическое понятие – это понятие, которое позволяет удовлетворить ту или иную потребность стандартизованным, выработанном самой культурой и коллективным сознанием способом.

В этом отношении «инструменты для открывания» чего-либо будут архетипичными по отношению к потребности «открыть». Понятие инструментов можно символизировать архетипическими же, в данном случае, символами двери или ключа; и т. п.

Архетипический образ может воплощаться, опредмечиваться, то есть быть «накладываемым» на самые разные конкретные предметы, при помощи которых мы надеемся удовлетворить какую-либо конкретную потребность, делаться опредмеченным инструментом.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒