Пути развития поэзии в 30-е годы.

⇐ ПредыдущаяСтр 24 из 27Следующая ⇒

В поэзии 20-х годов ощущалось влияние поэзии, в 30-е годы, наоборот, в лирике явственно проступает эпическое начало. Конечно, это прежде всего выражает себя в поэзии, ориентированной на принципы социалистического реализма. Так же, как и в прозе, здесь создается максимально упорядоченная картина мира . Хотя «мы» не заслоняет собой «я», как это было в поэзии Пролеткульта, «я» становится носителем не столько интимно-личностных, сколько коллективных, общих для множества чувств. Главное эмоциональное начало – мажорное. Новый человек демонстрирует новую систему ценностей, проявляя героизм в покорении пространства и времени, в деяниях во имя общества. Это в значительной степени влияет и на жанровую специфику.

Развивается так называемое песенное стихотворство. Это время расцвета массовой песни. Она дает советскому человеку ощущение того, что он живет в великую эпоху и сопричастен тем грандиозным событиям, которые происходят в стране и в мире. Одним из самых плодовитых и известных авторов стал В.Лебедев-Кумач («Марш веселых ребят» (1934), «Песня о Родине» («Широка страна моя родная…») (1936), «Спортивный марш» (1937), «Песенка о капитане» (1937), «Веселый ветер» (1939). Другой талантливый поэт-песенник – М.Матусовский («Прощание» («Дан приказ ему на запад…» (1935), «Любушка» (1935), «Катюша» (1938)). Эти песни становятся народными не только потому, что активно пропагандировались, но и потому, что стилистически были ориентированы на народную лирическую песню: фольклорные песенные зачины, психологический параллелизм, традиционные характеристики героев, поэтические образы-символы. В этот период наблюдается смена поэтических поколений. Уходят поэты, генетически связанные с Серебряным веком ( умирают В.Маяковский, С.Есенин, М.Волошин, в эмиграции – М.Цветаева, В.Ходасевич, Н.Оцуп и др.; Ахматова и Мандельштам не печатаются ).

В литературу входят поэты, для которых новая жизнь – это не какая-то историческая эпоха, пришедшая на смену другой, а единственно возможная. Это А.Твардовский, М.Матусовский, К.Симонов, Е.Долматовский, М.Алигер, А.Яшин, О.Берггольц, А.Сурков, Л.Мартынов.

Поэты, в 20-е годы отдавшие дань романтическому пафосу преобразования жизни, (Э.Багрицкий, М.Светлов, Н.Тихонов, Я.Смеляков) теперь стремятся обнаружить прекрасное и необыкновенное в новой повседневности. Например, Н.Тихонов пишет циклы стихов «Юрга» и «Стихи о Кахетии» о преображении Туркмении и Грузии. В трилогии Э.Багрицкого «Последняя ночь», «Человек предместья», «Смерть пионерки» (1932) романтически заостренно сталкиваются старый одряхлевший мир и новый. Однако и в 1930-е годы продолжают существовать, хотя и в скрытой форме те тенденции, которые проявили себя в 1920-е годы. Поставангардная тенденция продолжает развиваться в творчестве обэриутов. ОБЭРИУ – объединение реального искусства – литературно- театральная группа, которая возникла в 1928 году в Ленинграде. Состав объединения не был постоянным. Ядро его составляли Даниил Иванович Хармс (Ювачев) (1905-1942), Ал-др Иванович Введенский (1904-1941). В разное время входили Н.А.Заболоцкий, К.К.Вагинов, Игорь Влад. Бахтерев, Ю.Д.Владимиров (1909-1931) и Б.М.Левин. Формально в объединение не входили, но к нему принадлежали Ник. Мих. Олейников (1898-1942), Яков Семенович Друскин (1902-1980) и Леонид Саввович Липавский (1904-1941). Творчество обэриутов – логическое завершение пути развития русского авангарда 20-х годов. Некоторые исследователи определяют его как поставангард, в основе которого недоверие к разуму. В своем манифесте они утверждали, что ищут новое мироощущение. Как и представители авангарда, они стремились посмотреть на жизнь «голыми глазами»:

«Конкретный предмет, очищенный от литературной и обиходной шелухи, делается достоянием искусства». Хармс в «Трактате более или менее по конспекту Эмерсена» (1939) пишет о «совершенных подарках» («деревянная палочка, на одном конце которой находится шарик, а на другом –кубик») и «правильном окружении себя вещами» («шарами и целлулоидными ящерицами»). То есть главное – освободить слова, жесты, предметы от их утилитарного смысла. На этом строились их театрализованные выступления. Этот же принцип лежит и в основе их творчества. Они стремятся к созданию антилитературы, в которой отсутствуют историзм, пафос, смысл. Поэтому их произведения пародийны по отношению к классической серьезной литературе. Создавая образы, обэриуты прибегают к таким сравнениям, метафорам, эпитетам, которые не способствуют привычному «узнаванию», а остраняют. Используются не основные, а «колеблющиеся», ассоциативные значения слов. Образ мира приобретает в силу этого странный, абсурдный характер с точки зрения обыденного сознания, но в сущности таков он и есть. В нем главенствует случайность как принцип мироздания. Здесь царит движение, но хаотическое, ненаправленное, бесцельное. Каждый новый его поворот обозначается словами «вдруг», «внезапно», «тут», «уж», «но что это? ». Отсутствует мотивация событий и поступков и причинно-следственные связи между ними.

Можно сказать конкретизировать Мандельштама – пример ухода во внутреннюю эмиграцию, Заболоцкого – пример авангардной поэзии (сл. вопросы).

Даниил Хармс

И.Ю.Малыгина:

В поэзии Д. Хармса воспроизводится определенная модель бытия человека, отвечающая не только индивидуально-авторскому мировоззрению, но и общелитературной, историко-культурной ситуации 1920-30-х гг. Поэты-обэриуты, понимая творчество как определенный способ абстрагирования от кризиса реальной действительности, явили миру новых героев, новое представление о месте человека в мире. Ярким тому примером служит поэзия Д. Хармса.
Абсурд в его текстах репрезентируется в первую очередь на уровне внешнего выражения героя. Человек в художественном мире поэта-обэриута имеет специфический облик: портрет героя абрисного типа, голова конусообразной или овальной формы (влияние эстетической традиции супрематистов и сюрреалистов), в ней возможно наличие инородных предметов, часть лица может отсутствовать. Частотны вхармсовском мире мутационные преобразования с внешностью: замещение значимой части лица или тела предметами, животными, растениями (зоо-, фитоморфизм) и обратный процесс (антропоморфизм). Д. Хармс лишает своих героев голоса, слуха, памяти и движения. Для персонажей нормальным является наличие пятнадцати рук, либо вообще отсутствие рук, ног, когда тело ломается. Герои изображены со ступнями-пароходиками, сердцем-творогом, ногами-стрелами, руками-раками. Таким образом, трансформации с человеческим телом у Д. Хармса ярче всего проявлены на уровне телесной организации героев. Однако все эти внешние отвратительные и уродливые черты хармсовских героев не мешают им активно действовать и существовать в художественном континууме: другие персонажи не обращают внимание на эти отклонения, а сами герои не рассматривают их как ненормальные.

Связь героев с природной стихией проявлена и в поведенческой, характерологической сферах. Зоо-, фито- и антропоморфизм с этой точки зрения объясняются неразрывным имплицитным единством человека с природой. Проявление в человеческом поведении животного начала (а это есть один из способов репрезентации абсурда) связано, таким образом, с тесным сознательным либо бессознательным сплетением с природой. Отсюда можно говорить об особом типе выражения внутренней сущности хармсовских героев, который обусловлен бессознательным уподоблением себя животному, замещению человеческих признаков звериными.

Абсурд репрезентируется в поэзии Д. Хармса и в ономастическом пространстве текстов. Автор сознательно деиндивидуализирует персонажа, намеренно опустошает значение его имени. Наиболее яркий прием -использование распространенных в русской культуре имен, отчеств, фамилий, что приводит к безликости, анонимности, неразличимости персонажей. Второй способ реализации абсурда - фантасмагорически-нелепые антропонимы, которые раскрывают смеховое начало в изображении героя. Д. Хармс довольно активно при выборе имени использует прием столкновения разных историко-культурных контекстов, что, в свою очередь, способствует возникновению абсурда.

В поэтическом мире Д. Хармса герои отличаются искривленным, больным сознанием, которое и помогает им уживаться в абсурдной реальности, не поддающейся логическому и рациональному осмыслению. Главным источником абсурда выступает сознание человека, которое диктует и контролирует деятельность, поведение человека. В соответствии с этим мы выделяем пять типов героев хармсовских стихотворений:

· сомнамбулический,

· депрессивный,

· душевнобольной,

· аддитивный,

· тревожный.

Сомнамбулический» тип героя отличается от других ярко выраженным моментом восприятия окружающей действительности как иллюзорной, ирреальной. Этот тип героя самый распространенный в поэзии Д. Хармса, поскольку продиктован перевернутым, искаженным внешним миром. Объединяющим началом для героев данного типа является правило «жизнь есть сон», согласно которому строится их мировоззрение.

Соматическое состояние «депрессивного » типа героя объясняется, во-первых, отвержением и неприятием окружающего уродливого мира (для гармоничного существования в мире, к которому стремится герой, необходимо слиться воедино со средой своего пребывания), во-вторых, внутренней трагедией (чаще всего это любовный разлад, отказ во взаимности чувств со стороны желаемого человека).

Душевнобольной» тип героя мы рассмотрели в рамках традиций народно-смеховой культуры. В стихотворных текстах Д. Хармса смех возникает как реакция на страх, способствуя отрешению от последнего. Отсутствие рассудка у героев позволяет воспринимать окружающую среду легко, а вопрос смерти снимается сам собой, поскольку выходит за пределы значимых метафизических феноменов.

Аддитивный» тип героя явлен в поэзии Д. Хармса реже остальных. Это персонаж, подвергнутый влиянию наркотиков, алкоголя и других психотропных средств. Указание на обязательное наличие в реальном мире человека стимуляторов, является, во-первых, одной из причин разрушения окружающего универсума, во-вторых, важнейшим элементом, действующим на человека в текстах Д. Хармса, в-третьих, средством порождения абсурдной действительности.

Пятым типом героя является «тревожный». Страхи являются важнейшими причинами порождения абсурда. К данному типу относятся многочисленные фигуры солдат, изображенные в поэзии Д. Хармса. Люди в бою не могут адекватно воспринимать происходящее, правильным выбором для них является спасение своей собственной жизни. Потому происходит своеобразное оправдание смерти и убийства другого человека, т.е. абсурд с точки зрения общечеловеческих ценностей.

Концептуальными понятиями в мироощущении героев Д. Хармса выступают метафизические категории «Бог», «Смерть», «Время». В художественном континууме поэзии Д. Хармса Бог присутствует как непременная абсолютная сила, изображаемая в рамках классического представления об образе Всевышнего (добрый седовласый старичок на небесах). Он начинает новый день, нисходит к людям, наказывает жителей земли, является спасительной субстанцией перед смертью человека и только он остается после разрушения мира.

Знаковыми в художественной системе поэта-обэриута выступают символы рыбы (олицетворение образа Христа) и воды (очищающая духовная сила). Смерть настигает героев в воде (частотен для поэтики

Д. Хармса мотив утопленничества), тем самым перед физической смертью человек пытается очиститься, пройти божественное крещение. Однако наряду с традиционной христианской трактовкой Бога в текстах Д. Хармса наличествуют и языческие представления. Отсюда частотные образы мельников-колдунов, берущих на себя выполнение функций Всевышнего.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 22 232425 26 27 Следующая ⇒