ВЛИЯНИЕ ГЕНРИХА VIII И ПУШКИ ВРЕМЕН КОРОЛЕВЫ ЕЛИЗАВЕТЫ

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 11Следующая ⇒

Орудийные стволы становились для мастеров удобным средством демонстрации собственного искусства. Одни литейщики создавали длинные элегантные формы, украшенными выемками и каннелюрами, как у изящных архитектурных колонн, другие закручивали их, как фантастические дымовые трубы. Винграды, завершавшие казенную часть у запального отверстия, выполнялись в виде необыкновенных звериных голов, подъемные ручки и ствол стали украшать металлической листвой и узорами. То была эпоха изящества, со времен которой в нашей стране сохранилось множество образцов.

В лондонском Тауэре и Ротонде хранится много пушечных стволов эпохи Тюдоров. Генрих VIII гордился своей артиллерией, и мы находим архивные материалы, касающиеся этого вопроса, относящиеся уже к первому году его правления. Несмотря на то что цены на олово – металл, использовавшийся в бронзовых сплавах, – возросли, король обеспечивал производство артиллерийских орудий достаточным количеством сырья. Хемфри Уолкер был назначен пожизненным начальником артиллерии Тауэра, и пушкарское искусство начало процветать. Однако скорость, с которой появлялись новые пушки, не устраивала Генриха, и вскоре пришлось прибегнуть к помощи иностранцев. В 1510 году Ганс Поппенруйтер, мастер-литейщик из Малина во Фландрии, поставил сорок восемь пушек, наделенных именами и эмблемами. Фламандский мастер получал и еще заказы, изготовив по крайней мере 140 пушек всех типов, включая группу под названием «Двенадцать апостолов», которая впоследствии была использована против Турне и некоторых других городов. С печалью сообщали, что в 1513 году сбившиеся с пути возницы по халатности утопили в глубоком пруду «Святого Иоанна Евангелиста», для спасения которого из воды потребовалось некоторое время. У императора Карла V[30]также были в наличии двенадцать литых пушек, которых он назвал именами двенадцати апостолов. И король Людовик XII имел двенадцать бронзовых пушек огромных размеров – также литых, – которые нарек именами двенадцати пэров Франции. Испанцы и португальцы называли свои пушки именами святых, но другие страны не проявляли подобного пиетета.

Генрих VIII весьма преуспел в своем собирании артиллерии, накопив ее в таком количестве, что венецианский посол доносил дожу, будто у Генриха «достанет пушек, чтобы покорить преисподнюю». Другой посол сообщал, что видел в Тауэре 400 бронзовых пушек, и все они были установлены на лафетах. Генрих поощрял литейщиков работать на свою страну. Пушки, изготовленные Джоном и Робертом Оуэнами из Хундсдича, сохранились до сих пор. Некий француз по имени Пьер Боде и итальянское семейство Аркана были приглашены в Англию для изготовления пушек, причем им было присвоено гражданство.

Большие настенные росписи, созданные в правление Генриха в Коудри, изображают множество длинноствольных пушек, выстроенных батареями и ведущих обстрел Булони в 1544 году. Здесь же изображены пушечные повозки и тяжелые мортиры.

В соответствии с «Хрониками» Холиншеда, первая чугунная пушка была отлита в Англии в 1543 году в Баксте – де, известном тогда как Бакестиид, Ральфом Хождемом и Пьером Боде. Приготовления к грядущим битвам велись с учетом дешевизны железа, которое стоило меньше пушечного металла или бронзы. По всей видимости, оружейники добились успеха, а поскольку такие орудия пользовались спросом за границей, король ввел ограничение на их экспорт.

Сведения о типах пушек, применявшихся на флоте, были получены при исследовании английского корабля «Мэри Роз», затонувшего 19 июля 1545 года на траверзе Спитхеда во время боя с французским флотом. Судно несло на борту множество пушек, некоторые из которых были подняты в 1836 году изобретателем водолазного колокола Энтони Дином. Две из них выставлены на обозрение в лондонском Тауэре, причем одна имеет длину более шести футов. Произведены они старинным способом ковки с осаженными кольцами. У одной из них сохранилась казенная часть с заряженным в ствол каменным ядром. Подъемные кольца по бокам ствола не проржавели, и даже сохранились части дубового ложа. Кроме этих скованных из продольных полос и колец орудий, с того же корабля были подняты бронзовые пушки – несколько 18-фунтовых и даже более крупная, 32-фунтовая. Одна из этих «королевских пушек» была создана Джоном Оуэном и изумительно изукрашена розами и геральдическими лилиями, причем подъемные ручки были выполнены в виде львиных голов.

Проводились еще эксперименты с орудиями, имевшими необыкновенные стволы, и в инвентарной описи лондонского Тауэра за 1547 год упомянут «Широкий сокол», стреляющий 3 выстрелами». Хотя и пострадавшее при пожаре 1831 года, большое бронзовое трехствольное орудие по-прежнему доступно для обозрения в подвальном помещении. В соответствии с гравировкой на металле, его изготовителем был Petrus Baude Gallus[31]. Это изящное орудие имеет прямоугольный казенник с тремя отделениями, по одному для каждого ствола. Пьеру Боде за изготовление бронзовых орудий в 1528 году было заплачено 20 фунтов стерлингов – задолго до того, как он отправился заниматься чугунным литьем в Бакстед.

Две другие пушки в Тауэре – бронзовые, одна, с корабля «Великая Мэри», датируется 1542 годом, имеет длину 10 футов и калибр 8, 25 дюйма, другая, датируемая 1548 годом, – «пушка из семи» длиной 12 футов 6 дюймов. В тот период эмблемой английских орудий служила увенчанная короной роза. Еще одна бронзовая пушка, сработанная «братьями Джоном и Робертом Оуэни», была отправлена в 1549 году на остров Уайт для использования местной самообороной. Она весила почти два хандредвейта и имела длину 4 фута. Какова бы ни была ценность этого орудия с археологической точки зрения, его посчитали ценностью в качестве металлолома, а потому в январе 1954 года украли. По счастью, позднее в том же году его удалось обнаружить у торговца старым железом.

В парижской Национальной библиотеке находится манускрипт 1552 года, в котором изображены образцы артиллерии Карла V. Этот монарх обладал 520 артиллерийскими орудиями по крайней мере пятидесяти различных типов. К несчастью, в рукописи показаны только стволы пушек, но и они дают нам много информации. Рисунки сделаны с оригиналов, находившихся в различных местах. Одно, по гравировке на металле датируемое 1494 годом, имеет вертлюги, однако другое, 1506 года, их лишено. Все остальные пушки снабжены вертлюгами, так что это новшество тогда уже прочно утвердилось. Одна маленькая пушка заряжается с казенной части и имеет отделяемую зарядную камеру, которая фиксируется по месту небольшим железным клином. Громадное большинство все же имеет дульное заряжание. Следует отметить, что устаревшие пушки всегда использовались наряду с новейшими типами. Необходимость экономии в этой области была такая же, как и в других сферах, включая рыцарские доспехи: потомки носили броню своих предков, приспосабливая ее в соответствии со своими нуждами.

Подъемные рукояти превратились теперь в полные дуги вместо головок или шишек. Это не препятствовало приданию им фантастических форм, в том числе мифологических зверей или рыб. При этом формой, получившей наибольшую популярность, стало изображение дельфина, и эта традиция так широко распространилась, что сами переносные ручки стали именовать дельфинами.

Процитированный в «Военных древностях» Гросе древний манускрипт содержит такие сведения: «Вопрос. Когда штурмом ли, или осадой, или хитростью, или иным каким манером сдается, будь то городок, замок, здание, церковь, бастион или крепость, то хозяин артиллерии или лейтенант его должен указать, чтобы старшие пушкари с помощниками взяли наилучший колокол в местечке так взятом, или же церковные служители должны назначить людей своих или сами соединиться с главным начальником артиллерии и советом его…»

Таким образом, право на церковные колокола, без сомнения, вызывалось нуждой в меди или бронзе для литья новой артиллерии. Во Франции гроссмейстер артиллерии имел право не только на церковные колокола, на даже и на кухонную утварь из меди и подобных металлов.

В Дувре находится 23-футовое орудие, известное в народе как «Карманный пистолет королевы Елизаветы». В действительности оно было изготовлено в Утрехте и подарено императором Карлом V Генриху VIII. Пушка богато украшена эмблематическими группами, олицетворяющими мир и войну, и имеет на казенной части изысканную надпись на фламандском языке, которая приблизительно переводится следующим образом:

Через холмы и долы я бросаю свои ядра,

Имя мне взломщик стен и валов.

Существует бронзовая пушка-сакерет (sakeret) эпохи правления Эдуарда VI длиной в 6 футов с гравированной надписью: «Томас Оуэн отлил этот//ствол для Острава Гарнсея в губернаторство тама и главноначальствие Сера Пете//ра Мьютеса. Лето Господне 1550». Акцент Оуэна Валийца пробился сквозь века на пушке, изготовленной специально для острова Гернси. Брат Томаса Джон утонул под Лондонским мостом в результате несчастного случая, однако сам Томас оставался при деле, став пушечным мастером королевы Елизаветы.

Рапорт или отчет о запасах и артиллерии, находящихся в лондонском Тауэре и на кораблях, составленный в 1578 году, указывает, что в первом из упомянутых мест находилось 104 различных орудия, и еще 504 медные пушки действительно располагались на кораблях. Корабельная артиллерия состояла из пушек, полупушек, кулеврин, полукулеврин, сакеров (saker – большой сокол), миньонов, фальконов (falcon – сокол), фальконетов и фовлеров – все орудия здесь расположены в порядке своей величины.

К тому времени артиллерия достигла развития, необходимого для удовлетворения широкого круга потребностей войны. Дульное заряжание орудия стало общепризнанным, хотя память о методе заряжания с казенной части и сохранилась в виде маленькой ниши в фовлерах. Методика литья за тот же период не претерпевала существенных изменений, за исключением мелких усовершенствований и накопления статистики. Выходили книги по пушкарскому делу, были стандартизованы длины стволов и калибры. Утверждается, что само английское слово «артиллерия» (ordnance) происходит от слова «законы» (ordinance), в регулировании размеров стволов. Были разработаны таблицы дальностей стрельбы, и пушкарское дело, уснащенное квадрантами и другими измерительными инструментами, не говоря уже о сложных вычислениях и теориях, превратилось в науку.

Старинные книги, в которых умозрительно трактовалось военное искусство, сменились практическими работами. Древних авторов, как видно, больше занимали курьезы, и они включали в свои работы описания таких поразительных «изобретений», как «арабская машина». Она представляла собой гигантского, плетенного из корзинных прутьев дракона в короне, выполненной из копий, вертикально сидящего на колесной платформе. В его груди было устроено нечто вроде порткулиссы, которая поднималась, когда машина придвигалась к крепостной стене. Тогда все тело дракона ощеривалось пушками. Это страшилище должно было приводиться в действие при помощи канатов и талей, закрепленных вблизи от противника. Однако совершенно невозможно представить себе, чтобы такая машина, тем более в действии, могла остаться в целости хоть мгновение в условиях серьезного боя. Кроме того, рассказывали о поворотном круге, уставленном вдоль окружности пушками и управляемом издали при помощи особого колеса. Прочие подобные «изобретения» выходят за рамки данной работы, однако, чтобы продемонстрировать умонастроение этих писателей, стоит упомянуть еще одно – это затянутый в кожаный костюм солдат, идущий под водой с щитом на руке и готовый напасть на любого случайного подвернувшегося противника.

Однако вернемся к более серьезным вопросам. Существует еще одна вполне определенная категория орудий, до сих пор не упоминавшаяся, а именно – камнеметы. «Pierrers», «peteras» и «pattereras» – все это названия, восходящие к латинскому корню «камень». Они происходили от старинных «veuglairs», или «птицеловов», с отделяемыми каморами. Образцы этих орудий находятся в лондонском Тауэре и в замке Святого Ангела в Риме. Они были невелики и стреляли небольшими каменными ядрами. Камора, выполненная в виде маленького пивного кувшина емкостью в пинту, удерживалась на месте металлической полосой, закрепленной в прорези казенной части.

Устанавливались они, как правило, на U-образную вилку, в которую вставлялись вертлюги орудия, в то время как рукоять вилки крепилась на стене или в надстройке корабля. Наводили их при помощи длинного «хвоста», которым заканчивалась казенная часть. Несмотря на свою популярность в Елизаветинскую эпоху, в XVII столетии они уже использовались только в качестве корабельного оружия и постепенно исчезли в следующем столетии. Книга по пушкарскому делу, изданная в Лондоне в 1628 году, указывает на «переносные пекусы» и «птицеловы» как на типично морскую артиллерию. Они описываются в этой книге как литые медные орудия, открытые с обоих концов и заряжаемые пороховыми камерами с казенной части, снабженной специальными уплотнителями.

В Тауэре находится медная пушка, изготовленная в 1601 году Ричардом Филлипсом. Она имеет любопытную историю. Каким-то образом она оказалась в Кохинхине[32], где была захвачена китайцами. В свою очередь, британцы отбили пушку в 1842 году в Чусане и в конце концов возвратили ее домой.

XVII СТОЛЕТИЕ

В отчет за 1620 год о наличии в Тауэре медной артиллерии включены «пушки в 7 и в 12, пушки-перьеры (perriers), полупушки, соколы (sakers), миньоны, фальконы, фальконеты, носимые орудия с казенниками, «птицеловы» с казенниками, робинеты (robinets), мортирные орудия и одна бомбарда». Чугунная артиллерия занимает значительно меньше места и включает кулеврины, полукулеврины, «соколы» и по одному миньону и фалькону. Именно из этого набора было выбрано двадцать артиллерийских орудий для участия в более или менее неофициальной экспедиции для возвращения контроля за Палатинатом[33]. Однако у англичан в эпоху царствования Якова I и до 1639 года – в правление Карла I не было каких-либо существенных причин использовать свою артиллерию. Большинство военных приобретали опыт за границей и в небольших кампаниях, а потому, когда разразилась Гражданская война, артиллерийский арсенал не имел существенного значения. В то время стали отказываться от использования большой артиллерии, и Густав-Адольф в Тридцатилетней войне использовал кожаные пушки, ограничиваясь металлическими орудиями калибра не более двенадцати фунтов. Англичане, как кажется, принимали эти ограничения, однако происходило это по сознательному выбору или по необходимости – остается под вопросом.

К немногим типам орудий, которым отдавалось предпочтение в полевых условиях, относились кулеврины с ядром в 16 фунтов, полукулеврины с ядром в 9 фунтов, «соколы» и «селезни» – «дрейки» (drake) – с пятифунтовыми ядрами, миньоны, стрелявшие ядрами в 31/2 фунта, и фальконы с ядрами весом 21/2 фунта.

В распоряжении военных находились бронзовые полукулеврины, изготовленные в 1638 году по приказу короля Карла, которые именовались просто «пушки» и размещались в Сент-Джеймс-парке на удивление всем любопытствующим лондонцам. Литейщик Джон Браун украсил их короной, якорем и розой, трезубцем и скипетром. Кроме того, имелась надпись, гласившая: «Сагоlus Edgari sceptrum stabilivit acuarium»[34], намекавшая на Эдгара, первого короля саксов, создавшего флот, способный обезопасить эти берега от датчан, что заставляло иногда называть его основателем британского военного флота. Медный фалькон того же периода, менее четырех футов длиной, хранится теперь в Вулвиче. Следует отметить, что написание названий орудий непрерывно менялось с течением времени – без сомнения, не без участия настроения пишущего.

Доказательство того, что в этот период применялись в основном малые пушки, можно найти в газетном отчете того времени, касавшемся артиллерии, захваченной роялистами в июне 1644 года. Список включает «5 «соколов», 1 двенадцатифунтовое орудие, 1 полукулеврину, 2 миньона, 2 трехфунтовых орудия и т. д., не считая двух блиндеров для мушкетов и кожаных пушек…».

Когда в сентябре 1644 года пуританин граф Эссекс был разбит в Корнуолле, это позволило роялистам захватить «49 прекрасных медных орудий», включая «великого Василиска из Дувра». Последний удалось идентифицировать как пушку, известную под названием «Карманный пистолет королевы Елизаветы». Некоторые из этих орудий позднее были отбиты. В действительности артиллерия тогда по тем или иным причинам часто меняла хозяев. Когда принц Руперт приказал сбросить в Темзу несколько больших чугунных пушек, то причиной тому оказалось якобы отсутствие упряжи. Возможно, они оказались недостаточно мобильны, и он решил, что, оказавшись под водой, они не попадут в руки «круглоголовых»[35].

Когда в 1650 году Кромвель направился в Шотландию, он взял с собой «Двенадцать апостолов», на которые, по свидетельствам того времени, возлагал большие надежды. Овладев в том же году Эдинбургским замком, он среди захваченной артиллерии указывал не только «Великого Железного Убийцу, именуемого «Макл Мег», но также и несколько «дрейков, которых еще называют обезьянами».

В начале Гражданской войны король, вынужденный устроить свою штаб-квартиру в Оксфорде, разместил свою артиллерию позади Колледжа Магдалены. Артиллерийский обоз, отправляемый в битву, варьировался в размерах в зависимости от стоявшей перед ним задачи. Так, в 1647 году артиллерийский обоз, отправленный из Оксфорда в Сент-Олбанс, состоял из шестнадцати кулеврин, десяти соколов, пятнадцати дрейков и пятнадцати малых полевых орудий.

Старинная практика именования отдельных пушек не была отставлена, поскольку в 1646 году в списке того, что было взято в Ньюарк, фигурировало «великое орудие артиллерии, именуемое «Сладкий поцелуй». Говоря в общем, использовались только малые орудия, да и им не всегда находилось место в плане сражения – так мало они ценились полководцами того времени.

Поскольку народ Англии не слишком активно стремился к восстановлению монархии, Карлу II не было позволено иметь постоянную армию, и артиллеристы были рассеяны по гарнизонам и старым фортам, чтобы быть собранными только в случае войны. А потому для прогресса в артиллерийской науке было мало возможностей. Мы слышим о бронзовом фальконе длиной чуть более трех футов, с отлитым королевским гербом Карла, а в отчете о запасах Тауэра за 1669 год упомянуто бронзовое орудие «о семи ствольных каналах». Хотя оно все еще присутствует в инвентарной описи за 1690 год, его ценность едва ли оправдывает это повторное упоминание.

Яков II имел вполне определенную нужду в артиллерии. Мятеж герцога Монмаута и пришествие Вильгельма III заставили его глубоко задуматься над военными вопросами. При первой из этих оказий в поход двинулся артиллерийский обоз, состоявший из шестнадцати бронзовых орудий, и еще один – из восьми орудий (четыре чугунных и четыре медных) из Портсмута. Приказы по составлению этих обозов все еще существуют, и они полны мелочных подробностей, вплоть до иголок и бутылок с чернилами. Артиллерия прибыла вовремя, чтобы исполнить свой долг в битве при Седжмуре, но для этого потребовалась помощь почтовых лошадей и планы размещения орудий по местам, составленные епископом Винчестерским (старым солдатом). Однако даже после расстановки по позициям ощущалась нехватка опытных артиллеристов. Сержант Вимс из Думбартонского полка, переведенный потом в полк королевских шотландцев, помог навести несколько орудий, получив за свои услуги 40 фунтов стерлингов.

Рис. 7. Пушка, начало XVII в.

Следующий артиллерийский обоз короля Иакова рассеялся перед армией Вильгельма, в которой находились фургоны, груженные жестяными лодками для наведения искусственных переправ. Однако никаких резких изменений в последующее время не произошло. Старые имена орудий, происходившие от наименований птиц и животных, постепенно вытеснялись обозначениями, описывавшими вес снаряда, а гаубица стала орудием, популярность которого непрерывно возрастала. Мортиры использовались для ведения огня по целям, прямой огонь по которым был невозможен из-за закрывающих их препятствий. Полевые орудия стреляли более или менее прямой наводкой. Гаубицы заняли промежуточное положение. Имея такие же лафеты, как у полевых орудий, они могли двигаться вместе с регулярной армией, а крупный калибр позволял вести огонь снарядами и бомбами наподобие мортир, но с большей точностью.

В 1693 году в битве при Неервиндене, в которой англичане вместе с голландцами сражались против французов, неизвестно каким образом был захвачен английский ховицер. Бронзовый ствол имел в длину более ярда, а лафет, выполненный столь же прочно, как пушечный, был усилен железными полосами и скобами. Интересно отметить, что, хотя железные ободы колес были хорошо укреплены гвоздями, деревянная их часть не была окована, как это было заведено на континенте.

МЕДЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ

Как уже указывалось, на протяжении многих лет в области артиллерии не происходило никаких значительных изменений, и не потому, что не предпринималось попыток, а в силу отсутствия успеха этих попыток. Действительно, француз шевалье ле Фолар так отчаялся от неудач опытов, что пришел к выводу о неспособности артиллерии к каким бы то ни было дальнейшим усовершенствованиям и предложил вернуться к древним катапультам.

Французы вновь предложили пушку с тремя стволами, и в 1705 году солдаты герцога Мальборо захватили восемь подобных орудий. Два из них, взятые при Малплаке и находящиеся в Вулвиче, были изготовлены в 1704 и 1706 годах в Дуэ. Два экземпляра, находящиеся в лондонском Тауэре, примерно на десять лет старше.

Хотя в XVIII столетии был достигнут небольшой прогресс в области полевой артиллерии, значительное развитие получила крепостная и корабельная артиллерия, правда, это развитие касалось в основном лафетов. Многие годы корабельные пушки устанавливались на прочных низких ложах, что объяснялось ограничениями, накладывавшимися теснотой подпалубного пространства. Отдача компенсировалась канатами, блоками и талями, соединявшими железные кольца в лафетах с прочными деревянными бортами корабля. Для заряжания требовалось ослабить канаты и откатить орудие. Странно сказать, но все эти трудности с дульной зарядкой не побудили никого во флоте предложить зарядку с казенной части. Даже введение особых лафетов и укороченных стволов должно было долго ожидать изобретательности сотрудников фабрики Каррона.

Крепостные орудия комплектовались весьма сложными лафетами. Собственно ствол помещался на обыкновенной прочной раме с маленькими колесами. Эта конструкция, в свою очередь, устанавливалась на короткий участок железных рельсов, чтобы ее можно было откатить назад для перезарядки или компенсировать отдачу. Кроме того, вся эта «железная дорога» была несколько приподнята над поверхностью, лафет мог поворачиваться на оси, а задний конец рельсов уходил в сторону, так что вся система могла маневрировать по дуге. Благодаря этому орудие имело очень широкий сектор обстрела.

Идея усовершенствованной пушки продумывалась полковником Людвигом Видеманном из Саксонии. В 1748 году он убедил герцога Камберлендского Уильяма испробовать свой новый метод в новой литейной, располагавшейся в Челси. Было сделано предложение сравнить этот метод с разработками мистера Шальха, главного казенного мастера-литейщика. В итоге в апреле 1749 года новые орудия были отправлены в Виндзор-парк, куда для ознакомления с ними собралось высшее офицерство. Оба литейщика подготовили двадцатичетырех-, двенадцати– и шестифунтовые орудия. Тогда как правительственный мастер произвел все предписанные выстрелы и поразил все цели, немец не только ни разу не попал по цели, но даже не смог закончить испытание, поскольку шестифунтовое орудие разорвало. Очевидно, модернизированные орудия не могли быть приняты, однако из уважения к герцогу Камберленду они были куплены Артиллерийско-техническим управлением для Тауэра. Три из них оказались в конце концов в Вулвиче, где и хранятся по сию пору. Их недостаток оказался вполне очевиден после того, как в 1773 году было решено их переплавить. Выяснилось, что они «изготовлены из покрытого бронзой свинца». Исследования показали, что сама бронза отличалась высоким содержанием цинка. Некоторые из орудий Видеманна сохранились в Копенгагене, и в данном случае мы имеем дело с первопроходцем, вставшим на дорогу, ведущую в никуда.

Экспериментальные орудия были забыты, и производство вернулось к традиционным типам, разработанным такими искусными мастерами, как Дж. Фуллер из Хартфилда в Суссексе. Его работа отличалась столь высоким качеством, что он с гордостью помещал на вертлюгах изготовленных им пушек свои инициалы «J. F.» – особенность, которая, к его досаде, копировалась второстепенными мастерами.

Во Франции также была предпринята попытка усовершенствовать собственную артиллерию. В октябре 1732 года король одобрил предложения отца и сына Вальеров. Это были чисто теоретические усовершенствования, так как Вальеры были в большей степени придворными, нежели специалистами. Результатов было суждено достигнуть Грибовалю. Несмотря на то что он возвратился из Германии, где командовал австрийской артиллерией, шансов продемонстрировать свой гений ему не представлялось до тех пор, пока в 1776 году не умер Вальер. Грибоваль стандартизировал детали артиллерийских орудий и в общем привел в идеальный порядок производство, которое оставалось в ходу до Наполеоновских войн. Крепостные орудия были отделены от полевой артиллерии, но на практике никаких нововведений или изобретений, которые изменили бы принципы артиллерийской науки, сделано не было, и Англия не приняла этой системы.

Изготовление орудийного ствола было весьма сложным процессом. Плавильные формы готовили с великим тщанием. Часто в качестве модели использовали старые корабельные мачты. В Англии обыкновенно пушки отливали с использованием внутреннего сердечника для ствольного канала, в то время как на континенте их лили цельными, а затем высверливали. В 1770 году британское правительство нашло в Голландии нового кандидата на должность главного казенного литейщика. Очень скоро литейная в Вулвиче начала отливать чугунные пушки по шведской методике. В 1773 году король Георг III посетил литейное производство в Уоррене, где ознакомился с новой литейной и с процессом отливки бронзовых пушек, осмотрел горизонтальную сверлильную машину и прочие любопытные объекты. Визит был столь успешен, что до недавнего времени одна из суббот в июле считалась праздником.

После того как в Суссексе литейные производства стали одно за другим закрываться, литейное дело переместилось в Шотландию. В окрестностях Фалькерка, в Карроне, доктор Джон Рубак совместно с семейством Кадел основал в 1759 году фабрику. Металл для изготовления пушек поступал в основном из Вулвича в виде лома поврежденных или захваченных орудий. Но производственные стандарты были столь высоки, что Веллингтон запрашивал их продукцию персонально по имени изготовителя.

Одной из проблем обслуживания орудий на кораблях были сложности, связанные с дефицитом места на межпалубном пространстве. По всей видимости, генерал Мелвилл и мистер Гаскойн, управляющий производством, вдвоем способствовали разработке короткой пушки, известной под названием каронада, которая не имела цапф, вместо которых использовался валик, вставляемый в проушину на нижней стороне ствола. Более короткая, а потому и более легкая пушка была проще в обращении и стреляла ядрами, которые, имея полный вес цельного снаряда, могли нести зажигательную смесь. Каронаде сопутствовал такой успех, что Гаскойн в 1779 году бросил работу на фабрике и отправился в Россию, где, занимаясь организацией производства пушек, стал получать фантастическое жалованье в 4500 фунтов стерлингов в год. В конце своей карьеры он стал генералом российской армии и советником императрицы Екатерины.

Регулирование угла пушечного ствола на протяжении многих поколений достигалось простейшим способом подкладывания деревянного клина, по форме схожего с сегментом круглого сыра, между задней (и нижней) частью ствола и хоботом лафета. Для уменьшения возвышения этот имевший разные названия клин загоняли несколько глубже, если же этого оказывалось недостаточно, то просто добавлялся еще один. Следовало внимательно следить за тем, чтобы ствол не опускался ниже горизонтального уровня, в противном случае становились необходимыми добавочные пыжи, которые препятствовали бы выкатыванию круглого ядра из ствола.

Примерно в 1780 году клин был усовершенствован. Через него пропустили горизонтальный винт, который при вращении удерживал его в выдвинутом или вдвинутом состоянии. Однако в 1790 году стали применять еще более совершенный механизм. Это был шпиль, установленный на центральной подушке хобота лафета. Длинный винт проходил сквозь хобот под концом ствола, соединяясь с ним подвижной пластиной. Благодаря этому при повороте винта ствол опускался и поднимался путем прямого воздействия. Однако более тяжелые восемнадцати– и двадцатичетырехфунтовые орудия сохранили старый механизм деревянных клиньев даже в XIX столетии. Немецкий манускрипт, относящийся к XV веку, изображал орудие, в котором не только возвышение ствола осуществлялось посредством вертикального винта, но даже и горизонтальная наводка производилась при помощи пропущенного через хобот горизонтального винта. Очень жаль, что такая идея не получила развития, а оставалась в забвении вплоть до нового времени.

Рис. 8. Каронада, конец XVIII в.

Весьма совершенная однофунтовая пушка была разработана доктором Джеймсом Линдом и капитаном Александером Блейром. Книга, написанная в 1776 году Линдом, сообщает подробности об этом орудии, весившем около хандредвейта. Оно было снабжено шестью нарезами полукруглого сечения, делавшими на длине ствола полный оборот. Свинцовый снаряд был сферической формы, но имел шесть выступов, взаимодействовавших с нарезами. Кроме того, эта пушка была снабжена трубчатым прицелом на казенной части. К несчастью, подобно другим, это изобретение слишком опередило свое время и не было воспринято всерьез. Однако большинство воплощенных в нем идей позднее были с успехом использованы.

Документация Королевской пушечной фабрики за период с 1789 по 1803 год показывает, что идея нарезной пушки тогда рассматривалась. Хорошо известный пушечный мастер Джозеф Ментон хотел в 1790 году получить патент на станок для нарезания орудийных стволов и на усовершенствованный снаряд с основанием из мягкого дерева для сцепления с нарезами. Правительство не позволило ему сделать это. Поэтому, когда герцог Ричмонд, интересовавшийся развитием конной артиллерии, предложил Ментону предоставить нарезные орудия для испытаний, оружейник отказался. Тем не менее правительство провело испытания деревянных чашек, которые имели форму плашек из мягкого дерева с небольшим углублением для пушечного ядра. Мягкое дерево обеспечивало плотное прилегание к стенкам ствола и служило газовой пробкой. Одно из орудий Ментона, шестифунтовая пушка, находится в Ротонде. Оно изготовлено из пушечного металла и имеет шестнадцать нарезов.

В октябре 1792 года в Гудвуде, резиденции герцога Ричмонда, который в то время был начальником артиллерийско-технического снабжения, были проведены сравнительные испытания «нарезной и обыкновенной средней 6-фунтовых пушек». Нарезное орудие показало незначительно лучшие результаты. Эта бронзовая пушка производства Ментона, однако, не имела того успеха, который должна была по праву заслужить, поскольку недоставало понимания того факта, что сферические снаряды не обладают удовлетворительными свойствами для их применения в нарезном оружии. Удлиненный снаряд показал бы значительно лучшие результаты. Именно герцог Ричмонд ввел в британской армии конную артиллерию, в которой и возницы, и артиллеристы ехали верхом. Орудия при этом были способны моментально развернуться для активных действий. Герцог так гордился своим нововведением, что расквартировал первую из таких частей у себя дома в Гудвуде, где солдаты жили на конюшнях, а орудия ставили прямо перед его домом.

Явным успехом британцев следует назвать однобрусный лафетный хобот. В прошлом многие годы использовались пустотелые хоботы или хоботы с открытыми боковинами. Большое количество дерева порождало неуклюжие конструкции. В конце XVIII столетия британцам не оставалось ничего другого, как провести реформы в этой области. Сэр Говард Дуглас утверждал, что видел оригинальные чертежи цельного хобота в кабинете сэра Уильяма Конгрива. Первыми такими лафетами были оснащены трехфунтовые пушки, и сэр Уильям лично надзирал за ходом экспериментов, став свидетелем того, как около 1790 года такие лафеты вошли в обычную военную практику. Первой их приняла конная артиллерия, остальные же части еще долго не переходили на их использование.

После испытаний 1792 года в Гудвуде нарезная пушка была отставлена, хотя начиная с 1815 года предложения о ее использовании возобновились. Во Франции A.C. Пэксан в 1835 году указал на необходимость введения нарезных орудий, поскольку традиционная пушка неминуемо займет подчиненное положение по отношению к нарезному стрелковому оружию. Этот изобретатель много сделал в области артиллерии и позднее разработал пушку-гаубицу.

К 1840-м годам в разработке нарезных пушек были достигнуты заметные успехи. В 1846 году Сардиния и Германия, независимо друг от друга, создали чугунные нарезные орудия, майор Кавалли в первой из двух стран и шведский барон Варендорф – в другой. К тому же обе системы заряжались с казенной части. Итальянская пушка калибра 61/2 дюйма имела два нареза, заставлявшие снаряд, прежде чем покинуть ствол, сделать неполный оборот. Оба эти орудия прошли проверку в Шубаринессе, но, поскольку механизмы казенной части были сочтены несовершенными, ни одна из них не была принята на вооружение. Когда началась Крымская война, английские войска имели нарезные орудия, полученные из литых гладкоствольных пушек путем добавления нарезов и с применением предложенного Ланкастером овального канала, который был также испробован на стрелковом оружии. Хотя бомбардировки Севастополя с помощью этих орудий закончились успешно, использование пушек такого типа не получило постоянного продолжения. Овальный ствол, выполненный конечно же с поворотом, использовался в орудиях, предназначенных для стрельбы 68-фунтовыми снарядами.

СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ

В то время происходил радикальный технологический переворот – переход от литья пушек к использованию мягкой кованой стали. Процесс шел медленно, однако в мае 1856 года компания «Хорсфолл» из Ливерпуля изготовила по новой технологии орудие длиной 15 футов 10 дюймов, весившее приблизительно 22 тонны и стрелявшее на расстояние 2000 ярдов. Стоимость производства составила 3000 фунтов стерлингов, однако пушка по-прежнему имела дульное заряжание. Новый метод производства был признан, и следующим этапом должна была стать разработка удовлетворительного метода зарядки с казенной части.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒