Реальные и мнимые коллективные единства (группировки).

Функционально-причинные взаимоотношения

(взаимодействие) как основа социальных группировок

Или социального расслоения

Итак, всякий сложный социальный агрегат, всякое население представляет из себя соединение ряда простых коллективных единств, составленных из взаимодействия двух или большего числа индивидов. Отсюда сам собой следует вопрос: каковы же те условия, которые дают возможность в одном и том же населении («обществе») существовать и сосуществовать ряду коллективных единств? Почему эти последние не сливаются в одно коллективное единство? Если они не сливаются, то на основе чего в этом населении мы можем выделять различные коллективные единства или элементарные группировки индивидов? Эти вопросы приходится ставить потому, что, выражаясь шаблонным языком, одно и то же «общество» или, точнее, одно и то же население, занимающее определенную территорию, не представляет совокупности лиц, одинаково связанных друг с другом и одинаково обусловливающих взаимное поведение. Даже из обыденного опыта мы знаем, что оно распадается на ряд групп

и коллективов (напр., семья, класс, секта, партия, профессиональный союз и т. п.), члены которых более тесно у связаны друг с другом, чем с остальными людьми, составляющими данное население.'Больше того, ниже мы " увидим, что одни и те же индивиды сплошь и рядом образуют не одно, а несколько отличных друг от друга коллективных единств. Такое более тесное тяготение одних индивидов к другим из среды данного населения будем называть социальной группировкой индивидов.

При таких условиях естественно встает вопрос: как mm возможно, как в одном и том же населении может сосуществовать ряд коллективных единств или более тес-пых группировок индивидов.

Ставя эти вопросы, я разумею реальные, а не мнимые коллективные единства. Под мнимыми совокупностями или мнимыми коллективами я разумею такие совокупности, которые искусственно создаются нами, где объединяются в одну категорию люди, de facto не связанные друг с другом; например, в каждом населении можно выделить группу лиц с прямыми носами, группу — с вздернутыми носами и группу —с горбатыми носами. Выде-лив их, можно произвести статистический учет числа членов каждой группы, их процентное отношение ко всему населению и т. д. В итоге мы получаем три мнимых группы: а) группу прямоносых, Ь) группу вздернутоносых и с) группу горбатоносых. Каждая из этих групп будет мнимой, ибо обладание одинаковой формой носа ничуть не влечет за собой большую обусловленность и большую связанность таких лиц друг с другом. Они объединены нами искусственно, по чисто внешнему признаку, не влекущему за собой никаких реальных взаимодействий лиц с одинаковыми носами. Короче — такая группа лиц не составляет подлинного коллективного единства или реальной совокупности.

Совершенно отличны от них реальные коллективные единства, образованные из двух или большего числа взаимодействующих лиц. Мы видим, что они являются действительным единством, отличным от простой суммы лиц. Только такие реальные коллективные единства интересуют социолога. Б. А. Кистяковский и А. А. Чупров совершенно правильно подчеркивают эту разницу между Kollektivbegrifr и Kollektivding³* (Кистяковский), между мнимой и реальной совокупностью (Чупров). «Между единичными явлениями, объединяемыми в статистическую совокупность, — пишет Чупров, — может не быть

фактического взаимодействия: они объединяются нами по произвольным критериям ради целей исследования, а не стоят друг с другом в реальной связи. Когда всеобщая перепись населения 27 янв. 1897 г. сообщает нам, что в Европейской России насчитывается 168.682 мальчика в возрасте от 2 до 3 месяцев, то в одну группу объединяются младенцы, в действительной жизни ничем друг с другом не связанные. В основу образования группового понятия полагается при этом не наличность каких бы то ни было реальных отношений между объединенными единицами, а обладание известным (общим) признаком... Таким совокупностям, создаваемым нами и не существующим вне нашего сознания, могут быть противопоставлены совокупности реальные, созидаемые жизнью. Между грудными младенцами Европейской России нет иной связи, кроме той, которая порождается нашими статистическими таблицами; деревья в лесу стоят в прочных взаимоотношениях друг к другу и образуют нечто единое, независимо от того, подвергаются они объединению в групповое понятие или нет. Разница между этими двумя типами совокупностей бросается в глаза»⁵.

Мнимые коллективные единства для нас не интересны и бесплодны ⁶. Если основой или признаком их выделения может служить любой признак, начиная от формы носа и цвета глаз и кончая фасоном каблуков и брюк, то для анализа структуры социальных агрегатов такие признаки не дают ничего: не все, носящие одинаковые брюки, взаимодействуют друг с другом, обусловливают взаимное поведение, не все связаны друг с другом и образуют реальное коллективное единство.

Раз мнимые коллективы отпадают, то спрашивается: каков же тот признак, который позволяет нам сказать: вот эта группа лиц из данной совокупности населения составляет коллективное единство, а эта группа сосуще-

Чупров. Очерки по теории статистики, 75—76; Kistiakowski. Gesellschaft und Einzelwesen, 130 и ел. 1899.

Вот почему, как увидим ниже, весьма многие классификации социальных групп придется признать ошибочными, ибо они имеют дело с мнимыми, а не с реальными коллективными единствами. Выделение таких мнимых коллективов дает весьма мало для познания взаимоотношений коллективов, структуры сложных социальных агрегатов и причинного понимания социальных процессов. См. ниже §: классификация социальных группировок. В других отношениях такой статист, учет очень ценен, но для нашей цели он мало продуктивен.

_ciвующих индивидов такого единства не составляет? Если в одном и том же населении даны многие коллективные единства, то как и почему это возможно?

Ответ на эти вопросы предрешен всем предыдущим. В основе самого понятия взаимодействия и коллективного единства лежит принцип функциональной или причинной связи взаимодействующих индивидов. Только он дает основание для бытия коллективных единств, только он составляет конститутивный признак последних. С точки зрения этого принципа рассматривали мы явления возникновения, существования и исчезновения коллективных единств. Они возникают с появлением функциональной связи переживаний и поведения (с появлением взаимодействия) индивидов; существуют — пока эта связь длится, и распадаются, — когда эта связь разрывается, т. е. когда взаимодействие исчезает.

Легко понять, что этот же принцип функциональной связи дает возможность существования ряду коллективных единств в одном и том же населении. Различная степень его интенсивности объясняет нам возможность концентрического сосуществования ряда коллективов в одном и том же скоплении людей. Его характер объясняет нам рядоположное и пересекающееся сосуществование реальных групп в одной и той же среде. Степень интенсивности функциональной связи и ее характер — такова основа возможности сосуществования ряда коллективных единств в одном и том же населении. Иными словами, проблема социальной группировки индивидов в ряд коллективных единств может и должна быть разрешаема на почве того же функционального обусловливания одними индивидами поведения и переживаний других индивидов. Только этот принцип каузальной связи, а не нормативно-телеологические принципы⁴* или чисто внешние, случайно взятые статистические признаки, могут служить базой для понимания социальной группировки людей и для анализа сложных социальных соединений. Первый дает критерий для выделения реальных коллективов, вторые обычно ведут к выделению коллективов мнимых. Первый заставляет изучать причинные социальные процессы, вторые, особенно нормативно-телеологические принципы, — субъективные продукты собственной фантазии. Они часто заставляют допускать причинную связь гам, где ее нет, и отрицать ее там, где она дана.

Ограничимся этими замечаниями и перейдем к более Детальному рассмотрению намеченных вопросов.

§ 3. Интенсивность взаимодействия и градация коллективных единств

На земном шаре живет множество людей. Но не все люди находятся между собой в одинаково интенсивном взаимодействии, т. е. не каждый из людей в одинаковой степени обусловливает поведение всех остальных и не в одинаковой степени обусловливается всеми в своем поведении и переживаниях. Поведение какого-либо китайца или негритоса совершенно не влияет на мое поведение, как и мое поведение совершенно не обусловливает их поступков. Степень интенсивности взаимодействия между нами равна нулю. Взаимодействия нет или оно столь ничтожно, что может быть приравнено к нулю. Рядом с такими индивидами существуют индивиды, поведение которых не остается для меня безразличным, как и мое поведение не вполне безразлично для них. Между моим поведением и поведением таких индивидов существует функциональная связь. Мы друг друга обусловливаем в своем поведении и переживаниях. Так, болезнь моего друга заставила меня бросить работу и заняться устройством его дел, ссора с г. X «выбила меня из колеи», постановление моих коллег побудило меня идти на заседание, приказ комиссара принудил меня явиться на учет, «национализация» издательства — расстроила мои планы, неожиданные изменения в судьбе близких мне лиц повлекли за собой неожиданное изменение моего поведения и т. д. Словом, между моим поведением и поведением таких лиц есть функциональная связь: их поступки влияют на мои, мои акты влияют на их поведение.

Эта функциональная связь может иметь различные степени интенсивности. В одних случаях эта интенсивность будет ничтожной или весьма незначительной. Поведение многих индивидов обусловливает наше поведение, но обусловливает весьма слабо и редко. В других случаях поведение некоторых лиц весьма резко отражается на нашем поведении, и обратно, их поведение очень сильно обусловливается нашими поступками. Если в первом случае только некоторые из актов этих людей «задевают» нас и «задевают» редко, то во втором случае большинство актов таких индивидов может отражаться на нашем поведении, и обратно — большинство наших поступков не проходит бесследно для них. Примером такой тесной функциональной связи может служить связь

поведения членов единой семьи. Поведение (и переживания) детей обычно весьма сильно влияют на поведение (и переживания) родителей, и обратно; поведение (и переживания) одного супруга весьма резко обусловливают поведение (и переживания) другого... Каждый поступок члена семьи (болезнь, ушиб, плач, провал на экзамене, потеря места, тот или иной успех в жизни и т. д.) обычно отражается на поведении (и переживаниях) остальных сочленов; судьба каждого из них отражается на судьбе остальных, словом — взаимообусловленность их поведений бывает обычно весьма тесной и постоянной.

Отсюда видно, что интенсивность функциональной связи между поведениями индивидов, иными словами — интенсивность взаимодействия, может иметь самые различные степени, начиная с слабой, случайной и редкой, и кончая связью весьма тесной, действующей постоянно и длительно. Эту связь можно сравнить с веревкой, связывающей взаимодействующих индивидов. В одних случаях эта веревка столь длинна и связанные ею индивиды столь независимы друг от друга, что только некоторые из их поступков натягивают веревку и «дергают» остальных связанных с ними людей; в других случаях — в случаях более тесного взаимодействия — веревка очень коротка: каждый шаг, каждый поступок одного индивида «задевает», «дергает» и обусловливает поступки остальных; все они оказываются весьма тесно взаимосвязанными... В третих — никакой веревки между индивидами (напр., мной и жителем Таити) нет.

Идеально тесной функциональной связью было бы такое взаимоотношение поведения взаимодействующих людей, где малейшее движение и переживание одного из них отражалось бы на поведении и переживании других. Такое коллективное единство было бы тождественно высокоразвитому организму, где изменения, испытываемые одной частью организма, отражаются на всем последнем, и обратно.

Выше было указано, что взаимодействующие индивиды составляют коллективное единство; они выделяются из среды других сосуществующих индивидов, не находящихся с ними во взаимодействии, как особое коллективное целое. Указанная сейчас различная степень взаимодействия дает основание для градации коллективных единств. Подобно тому как наличность взаимодействия выделяет взаимодействующих людей из среды остальных, так различная интенсивность взаимодействия

служит объективной почвой для появления и существования многих коллективных единств среди одного и того же населения. Предположим, что перед нами 100 взаимодействующих друг с другом индивидов. Наличность взаимодействия между ними выделяет их из среды остальных людей как особое коллективное единство. Теперь предположим, что из этих 100 индивидов 25 человек находятся между собой в более тесном взаимодействии, чем с остальными. Этот факт влечет за собой выделение их из среды остальных 100 человек в качестве нового коллективного единства, так сказать, коллективного единства в квадрате. Основание для такого выделения то же, которое заставляет совокупность клеток нашего тела считать единым, целостным организмом или из коллективного единства солнечной системы выделять в качестве «коллектива в квадрате» землю с ее спутником луной, т. е. более тесная степень взаимодействия. На том же основании из этих 25 индивидов можно выделить новое коллективное единство— единство в кубе, — если между поведением некоторых членов из этих 25 человек существует более тесная функциональная связь, чем между поведением их и поведением остальных.

Таким образом, различная степень взаимообусловленности поведения (и переживаний) сосуществующих индивидов влечет за собой появление и существование целой пирамиды коллективных единств в пределах одного и того же количества индивидов (населения).

В силу каких причин возникает эта большая степень взаимообусловленности поведения — сейчас для нас не важно. А важно одно, что степень этой взаимообусловленности является достаточным основанием для появления и существования целой лестницы коллективных единств; важно то, что одни и те же индивиды, в силу различной интенсивности взаимодействия между ними, могут образовать не одно, а ряд коллективных единств, заключенных одно в пределах другого.

Схематически это можно изобразить так (см. рис. 1). Пусть А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, 3, И, К, Л, М представляют индивидов, взаимодействующих друг с другом и составляющих коллективное единство. В пределах его индивиды А, Б, Г, Ж, 3, И, К, объединенные добавочными связями, составляют новое коллективное единство (показанное волнистой линией). В пределах последнего индивиды Б, Г, 3, И, К, еще интенсивнее обусловливающие

взаимное поведение, составляют новое коллективное единство, единство в 3-й степени (показанное линией, состоящей из точек).

Эта схема упрощена. Действительность в этом отношении сложнее, но суть дела она передает правильно.

Всматриваясь в окружающие нас явления, мы видим, что такая градация коллективных единств действительно существует. Так, общее собрание какого-либо общества (напр., съезд советов) выделяется из среды остальных людей как особое коллективное единство. Из среды

этого коллективного единства (напр., совета депутатов) выделяется коллективное единство в квадрате — исполнительный комитет. Между членами последнего степень взаимообусловленности поведения (и переживаний) более тесная, постоянная и длительная, чем между ними и остальными членами съезда советов. Из среды исполнительного комитета, в свою очередь, выделяется новое коллективное единство (в кубе), президиум, поведение членов которого еще теснее взаимообусловлено, чем поведение их и остальных членов исполнительного комитета.

В тысяче различных форм то же явление мы встречаем всюду. Так, члены одного государства выделяются нами, в качестве коллективного единства, из среды других индивидов земного шара. Основанием для этого служит то, что поведение их всех в той или иной степени взаимно обусловлено. Они связаны общей нитью отношений, указанных в законах данного государства. Но степень взаимозависимости их далеко не одинакова. В общем и целом, например, жители города или члены одной профессии находятся между собой в более тесной взаимозависимости, чем с остальными индивидами, жи-^вУщими в данном государстве. Они объединены не

только связями принадлежности к государству, но и связями территориального или профессионального единства. Это дает основание для выделения их в особое единство. Вот почему мы рассматриваем таких индивидов в качестве реальной совокупности, образующей «государство в государстве» или более тесное коллективное единство профессии, жителей города в пределах более обширной реальной совокупности — государства. На этом градация не останавливается. Рабочие одной фабрики сильнее обусловливают взаимное поведение и переживания друг друга, чем остальные члены рабочего класса, не работающие на данной фабрике. Они объединены, помимо связей государства и класса, еще связями, вытекающими из принадлежности к одной фабрике. Отсюда следует, что они могут образовать новую реальную совокупность уже в пределах одного рабочего класса. Далее рабочие данной фабрики, члены одной семьи, объединены еще теснее, чем они и остальные рабочие. Значит, они образуют новое коллективное единство, еще более тесное, чем единство рабочих фабрики Морозова и К°, чем единство рабочего класса, чем единство членов государства.

Разобранная градация, конечно, только примерная. В действительности, в современных условиях она более сложна и многочисленна. Но важно было указать общий принцип и основание выделения таких коллективных единств. Из сказанного мы видим, что в основе их лежит степень функциональной или причинной взаимозависимости между членами данного коллективного единства. Это условие служит основанием градации ряда коллективных единств в пределах одной общей реальной совокупности взаимодействующих индивидов.

Таково первое основание группировки сосуществующих индивидов в ряд коллективных единств. Оно указывает объективную почву, вызывающую реально существующие объединения индивидов то в более, то в менее тесные группы и коллективы.

Оно же дает нам объективный критерий для проверки действительности существования любого выделяемого публикой коллективного единства. Дело в том, что в общежитии часто выделяются в качестве реальных мнимые коллективные единства, которые реально не существуют или существуют не в той форме и объеме, в каком отмечается этот факт обычным мнением (см. выше § 2). Вот и встает вопрос: существует ли de facto отмечаемое

обычным мнением коллективное единство? Не является ли оно мнимым, существующим лишь на словах или на бумаге? Если между членами такого единства действительно дана тесная взаимообусловленность поведения, то реально такое единство существует, хотя бы оно и не отмечалось никем. И обратно, если этой тесной взаимозависимости между поведением членов выделяемой группы нет, нет в действительности и соответственного коллективного единства, хотя бы о нем трубили на всех улицах и перекрестках. Таков ответ, получаемый на основании указанного критерия. С этой точки зрения коллективное единство русского государства фактически обнимает далеко не всех индивидов, живущих на его территории. Связь ряда групп, например, чукчей, олюторов⁵*, части тунгусов, формально считаемых подданными России, с остальными членами последней столь слаба, взаимная обусловленность поведения их столь ничтожна, что такие группы не являются абонентами коллективной системы взаимодействия, называемой «Россией». Судьбы последней мало отражаются на них, и обратно— их судьбы не влияют на поведение и переживания остальных членов «России».

Призрачным и мнимым с этой точки зрения должны мы признать например, и существование 1-го Интернационала как коллективного единства, обнимавшего пролетариев всех стран. Такое единство существовало лишь в весьма ограниченном объеме, обнимая небольшую группу лиц; оно было штабом без армии; в качестве единства рабочих всех стран оно существовало лишь на бумаге, ибо функциональная взаимозависимость поведения рабочих всех стран от директив комитета 1-го Интернационала тогда de facto не существовала: большинство пролетариев не ведало о самом существовании «интернационала», директивы, шедшие из центра последнего, или не доходили до пролетариев, или не вызывали никакого эффекта в поведении большинства рабочих, короче —интенсивного взаимодействия между пролетариями всех стран не было.

Иным рисуется положение дела теперь. Рабочие ряда ^С|ран начинают выступать как коллективное целое. Поведение рабочих одной страны обусловливается поведением пролетариев других стран. Лозунги, идущие из цен-фа рабочих организаций, подобно электрическому току, приводят их к согласованной координации поведения. Зги факты служат бесспорным показателем образования

нового коллективного единства, составляемого пролетариями многих стран.

Точно так же в настоящее время можно говорить и о всем человечестве как коллективном единстве. Можно говорить потому, что в общем и целом, в данное время взаимообусловленность поведения народов, живущих на различных материках земли, в той или иной ' степени существует. События, происходящие в Австралии, отражаются на других материках земли; судьба одного народа определенно влияет на судьбы других народов. Война 1914—18 гг. не прошла бесследно ни для одного народа; она задела все человечество и отдельные группы. Словом, сейчас «контакт» и взаимодействие всего человечества (хотя и в разной степени) — факт. Земля, опутанная телеграфом, радио, телефоном, железными дорогами, в атмосфере которой реют аэропланы, по водам которой плавают большие и малые суда, эта земля стала территорией единого реального коллективного единства — человечества. Последнее из мнимого, не существовавшего коллективного существа становится единой реальной совокупностью, подобием Контовского «Великого Существа»⁶* или Паскалевским «единым человеком»⁷*.

Не то было в прошлом. Toi.ui «человечество» как единый коллектив не существовало. До открытия Америки Колумбом европейцы и туземцы Америки были жителями разных планет, не только не обусловливавших взаимные судьбы, но даже не ведавших о взаимном существовании. Весьма слабой, близкой к нулю была связь и между обитателями других материков. Тогда «человечество» было мнимым коллективом.

Теперь — положение изменилось. Конечно, современная связь всего человечества еще очень слаба, она еще очень далека от Контовского идеала или «великого организма». Но все же начала этой взаимосвязанности даны и нет сомнения, что с ходом истории интеграция человечества будет прогрессировать...

То же самое можно применить и ко всякой коллектив-

\ ности. Если между поведением ее членов дана та или иная

степень взаимообусловленности, такая коллективность

/ de facto существует. Если последней нет —нет и коллек-

) тивного единства. Чем теснее взаимодействие, тем —

ceteris paribus^K" — сплоченнее будет группа, и обратно.

Таково первое основание бытия коллективных единств и социальной группировки индивидов.

§ 4. Социальная разнородность процессов взаимодействия

12 3 4 Следующая ⇒