Один из октябрьских боев над Волгой Амет-хан вспоминал не раз, с благодарностью называя имя своего фронтового друга — Володи Лавриненкова.

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 26Следующая ⇒

Тот октябрьский день выдался погожим, гитлеровцы посылали группы самолетов одну за другой. При появлении очередной вражеской армады сигнал ракеты поднял в воздух эскадрилью старшего лейтенанта Амет-хана Султана.

— Над передним краем — большая группа «юнкерсов», — сказал командир полка Морозов, ставя задачу перед эскадрильей. — Их прикрывают «мессеры». Приказ — разогнать фашистов.

Первым вырулил на линию старта командир, за ним пошел Владимир Лавриненков. Боевой вылет — парами. Амет-хан убедился, что эта тактика ускоряет взлет всей эскадрильи и позволяет быстрее сосредоточиться в намеченной зоне.

Подлетая к переднему краю, Амет-хан еще издали понял, что и в предстоящей схватке силы будут явно неравные. Над «юнкерсами», деловито пикировавшими на окопы нашей пехоты, бдительно кружились «мессершмитты». В этой ситуации главное — помешать вражеским бомбардировщикам. Поэтому Амет-хан решил отвлечь фашистских истребителей, а остальным летчикам эскадрильи приказал атаковать «юнкерсы».

Начался бой. Несколько «мессеров» кружили вокруг самолета Амет-хана, предчувствуя легкую добычу. Но просчитались гитлеровцы. Меткими очередями Амет-хан один за другим сбил два «мессера», но в последний момент не уберегся и сам. Подбитый «як» задымил, и командир эскадрильи вынужден был покинуть горящий самолет.

Когда парашют раскрылся, Амет-хан увидел, что около него кругами ходит истребитель Лавриненкова. Поведение боевого товарища стало понятным: хищные силуэты «мессеров» пытались приблизиться к белому куполу, чтобы расстрелять пилота. Владимир Лавриненков умело и бесстрашно оберегал командира эскадрильи от вражеских пулеметных очередей и направился на аэродром только тогда, когда убедился, что Амет-хан благополучно опустился на берег Волги.

В полк Амет-хан в тот день вернулся к ужину. Доложив о результатах воздушного боя, направился к Владимиру Лавриненкову и крепко, по-мужски обнял товарища. Плотный, плечистый Лавриненков смущенно поддерживал перебинтованную руку.

— Все нормально, командир, — сказал Лавриненков в ответ на вопрос Амет-хана. — Не уберегся малость, схлопотал напоследок очередь по кабине. Но я легко отделался...

К концу октября 1941 года, когда бои на волжских рубежах достигли особого драматизма, авиация Юго-Западного фронта подвела некоторые итоги своих действий на сталинградском направлении. Свыше 500 вылетов, десятки уничтоженных вражеских самолетов, взорванные на железнодорожных станциях эшелоны, разбитые машины, другая боевая техника на подходах к линии фронта. О том, скольким фашистским пилотам не удалось прорваться сквозь огненный рубеж — речи не вели. Забота у командующего 8-й воздушной армией генерала Хрюкина была о другом: личный состав и материальная часть армии понесли большие потери, необходимы были пополнение, новая техника.

Между тем гитлеровские войска заняли территорию Сталинградского тракторного завода, вышли к Волге. Вражеские бомбардировщики практически без перерыва в течение всего светового дня накатывали на город, на позиции наших войск. Летчики 4-го авиаполка испытывали тяжкую горечь бессилия: полк настолько поредел, что полковник Морозов мог только изредка высылать на разведку один-два самолета. А в конце октября командир 4-го истребительного авиаполка получил распоряжение выделить несколько лучших летчиков для формирования особой авиационной части.

Необходимость поиска каких-то мер для борьбы с вражеской авиацией диктовалась обстановкой, которую лаконично и ясно охарактеризовал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А. М. Василевский, в тот период — начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза:

«Враг нес потери, его резервы ограниченны, что сужало его оборонительные возможности. Напрашивалось решение: организовать контрнаступление, которое привело бы к крушению южного крыла вражеского фронта. Так было в общих чертах решено между мною, Жуковым и Сталиным. Суть стратегического замысла: из района Серафимовича и из дефиле озер Цаца и Барманцак в общем направлении на Калач нанести мощные концентрические удары по флангам вражеской группировки, а затем окружить и уничтожить 6-ю и 4-ю танковую немецкие армии.

Сталин ввел режим строжайшей секретности. Даже для членов ГКО.

Операция получила наименование «Уран».

Шло накопление сил».

Именно этим стратегическим замыслом были предопределены действия многих военачальников, командовавших войсками на подступах к Сталинграду. С ним были связаны и события, в которые вовлекались десятки, сотни тысяч воинов всех родов войск. И естественно, что на том, огневом, трагическом, этапе далеко не всегда можно было сразу осознать, понять действия вышестоящих начальников. Нередко воин, рвавшийся в бой, с недоумением подчинялся приказу, который повелевал ему совершенно другие действия...

Об этом размышлял Амет-хан Султан, когда однажды, во время довольно продолжительного пути из аэропорта Домодедово, рассказал мне о своем перелете на По-2, причем в качестве пассажира, из-под истерзанного, дымившего развалинами Сталинграда в пустынную заволжскую степь...

А все объяснялось довольно просто.

Как явствует из воспоминаний наших военачальников и документов, в тот период, в конце октября 41-го, советское командование в глубокой тайне готовило окружение вражеской группировки на этом фронте. И в этих новых условиях перед нашей авиацией встали новые задачи — очистить небо над городом от гитлеровских самолетов, чтобы не позволить вражеской авиации проникнуть на территорию, где накапливались новые воинские части и техника для предстоящего наступления.

Опыт группы специального назначения, которую не так давно возглавлял Борис Еремин, показал 8-й воздушной армии эффективность концентрированного использования летчиков-истребителей. Поэтому командующий армией Т. Т. Хрюкин для выполнения нового задания решил создать особый авиационный полк из асов-истребителей. Базой нового подразделения был выбран 9-й гвардейский истребительный полк, которым командовал Герой Советского Союза Л. Л. Шестаков. Аэродром этого полка и находился тогда в заволжской степи.

По приказу генерала Хрюкина в полк Шестакова из других истребительных авиачастей 8-й воздушной армии направляли наиболее опытных летчиков, имевших на личном счету несколько сбитых фашистских самолетов. Окончательно каждую кандидатуру в асовский полк, как стали называть 9-й гвардейский, утверждал сам Тимофей Тимофеевич, вызывая всех прибывавших летчиков на беседу.

Из 4-го истребительного полка вызов к генералу получили трое: Амет-хан Султан, В. Д. Лавриненков и И. Г. Борисов.

— Уверен, что вы оправдаете выбор командующего армией, — тепло попрощался с летчиками командир полка. Герой Советского Союза А. А. Морозов. — Желаю новых боевых успехов у Шестакова!

Горькое чувство досады, вызванное разлукой с боевыми товарищами в трудный для немногочисленного полка час, чуть сглаживала предстоящая встреча с генералом Хрюкиным. Амет-хан испытывал к нему чувство глубочайшего уважения не только как к командующему армией, твердую, справедливую и талантливую руку которого чувствовали все — до летчиков и механиков. Он восхищался им как прославленным воздушным бойцом, заслужившим высокое звание Героя Советского Союза высоким мастерством и мужеством. Конечно, никак не мог он тогда предположить, в какие тяжкие мгновения его судьбы этот суровый внешне человек, умевший глубоко и спокойно смотреть в глаза собеседника, проявит истинную человечность, протянет руку настоящего фронтового товарища...

А тогда, в тот октябрьский день 42-го года, старший лейтенант Амет-хан Султан ждал беседы с генералом Хрюкиным с понятным волнением. Он был много наслышан о строгости Тимофея Тимофеевича. До этого разговаривать с Хрюкиным Амет-хану не приходилось.

— Морозов о вас отзывается очень хорошо, — сказал генерал, когда Амет-хан по-уставному доложил командующему о своем прибытии. Хрюкин взял со стола листок бумаги, прочитал вслух. — «Командир эскадрильи. Воздушный бой ведет смело, напористо...»

— Командир эскадрильи... — повторил в раздумье Хрюкин. — А если придется летать командиром звена? Пойдешь?

— Пойду, товарищ генерал! — не задумываясь, ответил Амет-хан. — В воздушном бою не должность главное!

— Ты прав, старший лейтенант, — согласился командующий армией. — Фашисты не смотрят на чин или должность, когда поджигают нашего брата... Но там посмотрим, как получится.

Разговаривая, генерал испытывающе поглядел на стоявшего перед ним молодого летчика. Густые, упрямо сдвинутые черные брови, открытый, прямой взгляд, невысокая, но ладная, крепко сбитая фигура. Быть может, командующий подумал, что предстоит этому молодому летчику, и горькая складка прорезала его высокий лоб. С каким энтузиазмом идут эти замечательные ребята в новую часть! Цвет армии собирает он в шестаковском полку. А ведь там они будут готовиться не к параду, а к еще более опасным боям с фашистской авиацией. И каждый из них для этих бесстрашных, талантливых летчиков может стать последним в жизни...

— Можете идти, — выдохнул Хрюкин, отгоняя непрошеные мысли. — Доложите о своем прибытии командиру полка Шестакову.

Майор Лев Львович Шестаков был известным в 8-й воздушной армии летчиком. Двадцатилетним воевал он в небе Испании с германскими и итальянскими фашистами еще в 1936 году. Отличился позже и на Родине. За это получил два ордена Красного Знамени. Войну встретил в Одессе. В июне 1941 года открыл новый боевой счет, а через год стал Героем Советского Союза. Поэтому служить под командованием такого человека молодые летчики из других авиачастей 8-й воздушной армии считали для себя большой честью.

Не был исключением в этом смысле и Амет-хан Султан. Поэтому он действительно искренне ответил командующему армией о том, что готов служить в шестаковском полку командиром звена. Позже Амет-хан узнал, что такие же чувства испытывали многие, прибывшие в новую часть, хотя лучшим из них доверил командир полка прежние должности, в том числе и Амет-хану.

В полку Шестакова оказались очень разные по опыту, по характеру и тактике боя летчики-истребители. Майор Б. Н. Еремин и капитан М. Д. Баранов были опытнее, уже успели прославиться. Старшие лейтенанты Амет-хан Султан, А. Ф. Ковачевич, Е. П. Дранищев, В. Д. Лавриненков, А. В. Алелюхин, П. Я. Головачев и другие были тоже известны успешными воздушными боями, Амет-хан выделялся среди них высокими наградами — орденами Ленина и Красного Знамени. И характером — живым, чуть смешливым, неунывающим.

С первых же дней Амет-хан понял, что в новом полку служба пойдет по-особому. Когда закончился отбор летчиков, Шестаков выстроил их на летном поле и объявил: полк в новом составе должен подготовиться так, чтобы окончательно вырвать инициативу у фашистских летчиков в небе Сталинграда.

— Не каждый летчик может стать истребителем, — продолжал Шестаков, приглядываясь к новичкам. — Для этого мало быть талантливым летчиком. Только постоянная учеба, труд превращает этот талант в настоящее дарование. Нет летчика без смелости. Но одной смелости в бою истребителю мало. Он должен в совершенстве владеть самолетом, иметь четко отработанную технику пилотирования. Тогда смелость и талант летчика сплавляются в осознанные, расчетливые действия, основанные на прочных знаниях. Из всего этого и складывается зрелость летчика-истребителя, рождается его класс, мастерство...

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒