В целом индуистская этика базируется на

— подчинении высшим существам и служении им,

— незыблемости сословного деления людей,

— непричинении ущерба живому существу вообще,

—стремлении к внутреннему совершенству через избавление от иллюзий и контроля над страстями.

Буддизм. Религия буддизма возникла как идейный протест против варнового устройства общества, увековечивающего исходное неравенство людей. Для буддиста люди отличаются по степени совершенства, но эти отличия безразличны по отношению к варнам. Суть не в том, какая варна уготована человеку от рождения, но в том, каким он сделает себя сам.

Буддийская этика, подобно индуизму, вырастает из осознания негативных сторон человеческой жизни.

«Жить — значит страдать». Своеобразие данной религиозно-этической системы заключается в утверждении о том, что жизнь не отделима от страдания, что между ними существует прямо пропорциональная зависимость: чем интенсивнее жизнь, тем выше уровень страдания.

Отождествление жизни и страдания основано на центральной буддийской идее о карме как всеобщей причинно-следственной зависимости. Из нее вытекает, что все живые существа обрекают себя на страдания и гибель собственной совокупной активностью. Целью буддиста выступает спасение — переход из сансары в нирвану — состояние, в котором он перестает быть не только человеческим, но и всяким другим живым существом: животным, демоном, даже богом. На образном уровне сансара — это огонь, бушующее пламя, перекидывающееся с одного объекта на другой, а нирвана — полное угасание огня. На понятийном уровне нирвана — это состояние живого существа, в котором прекращается деятельность, вызывающая изменения в других существах, что означает вместе с тем прекращение страдания.

Человек — и только он один — обладает способностью выходить из цепи причинно-следственных зависимостей. В противовес брахманистам буддисты видят источник страданий в том, что первые называли атманом — скрытой сердцевиной человеческой души, глубинным «Я».

Жизнь — это всепожирающий огонь, а ложная идея о том, что есть некое обособленное «Я», ради которого надо что-то совершать, к чему-то стремиться, и является искрой, воспламеняющей его, причиной вовлечения в непрерывный поток перерождений. Цепями, привязывающими человека к «колесу сансары» являются страсти («клеша») — то, что приводит организм и сознание в возбужденное состояние, субъективные переживания негативного или позитивного характера: страх, страстное влечение, надежда, разочарование и т.п.

Буддийская этика выдвигает на передний план не пользу, не удовольствие и не счастье, а свободу. Она устанавливает серию продуманных и последовательных отказов. Обрывая одну за другой эгоистические привязанности, буддист становится более совершенным. Переход с одной ступени совершенства на другую предполагает рост объема соблюдаемых запретов.

Буддийская дисциплина — йога — предполагает подавление страстей. Для буддистов-мирян начальная стадия состоит в изживании пяти грехов: убийства, воровства, лжи, прелюбодеяния, употребления опьяняющих продуктов.

Крайним проявлением безнравственности считается совершение действий, названных смертными грехами. Самым страшным из них выступает намеренный развал буддийской общины проповедью ложных учений или искажением ритуала. За ним следуют убийство архата, злонамеренное пролитие крови Будды, убийство матери и отца. Возможность совершения подобных действий обусловлена полным нравственным разложением человека. Минуя всякие промежуточные состояния, лицо, виновное в смертном грехе, возрождается в аду, где интенсивность его мучений будет определяться числом совершенных злодеяний.

Если обычные люди, не принадлежащие к буддийской общине, стремятся к собственному счастью, средние (миряне и монахи) — к освобождению от страданий, то бодхи-саттва нацелен только на освобождение других. «Великое сострадание» — это не пассивная страсть, но активное участие в судьбе всего мира и даже многих других миров, с одной стороны, и самых малых обитателей мира — с другой. «Великое сострадание» направлено на всех без исключения. Оно не различает великих и ничтожных, своих и чужих, жестоких и кротких, добрых и злых. Доведенная до логического предела нравственность перестает быть сама собою. Она становится каким-то совершенно особым видением мира и отношением к нему, когда исчезают все ценностные различия и предпочтения, даже отличие между сансарой и нирваной.

Исторические судьбы индуизма и буддизма сложились по-разному. Индуизм остался национальной религии Индии и некоторых других стран, связанных с ней генетически (Непал, Индонезия). Со временем он разделился на шиваизм и вишнуизм. Нравственное содержание первого сдвинулось в сторону йогической аскезы, второй (особенно в религии Кришны, выделившейся из вишнуизма) сделал акцент на любви и утонченных чувственных наслаждениях, составивших часть ритуальной практики.

Буддизм, вытесненный из Индии после IX в., приобрел статус мировой религии.

Этика конфуцианства и даосизма

Конфуцианство.

В Древнем Китае этика начинается с первого « цзяо » — религиозно-философского учения. Его основоположником стал Кун Фуцзы (Великий учитель Кун), живший около 551-479 гг. до н.э. В Европе его назвали Конфуцием, а учение — конфуцианством. Сами китайцы именовали это учение « жу-цзяо ». В состав священных текстов — так называемое «конфуцианское пятикнижие» — были включены «Ши-цзин» («Книга песен»), «Шу-цзин» («Книга преданий»), «Ли-цзы» («Книга ритуалов»), «Чунь-цю» («Весны и осени») и «И-цзин» («Книга перемен»). К этим каноническим книгам следует добавить «Лунь-юй» («Беседы и суждения») — записи разговоров Конфуция с его учениками.

Сословие « жу », к которому принадлежал Конфуций и которое дало название его учению, состояло из знатоков ритуала, календаря и исторических преданий.

Конфуцианство кладет в основу своей этики идею иерархического общественного порядка, соответствующего порядку мироздания. Человек должен занимать в обществе именно то место, которое соответствует его сущности. Люди низменного душевного склада, неспособные к великим делам, должны находиться на дне общества, людям благородного склада подобает располагаться наверху.

Главным средством поддержания общественной иерархии выступает ритуал (« ли »).

Ритуал распространяется на пять видов социальных отношений:

— правителя и подданного,

— отца и сына,

— мужа и жены,

— «преждерожденного» и «послерожденного», высшего и низшего по положению,

— старшего и младшего друга.

Самим Конфуцием ритуал понимался как обязательное дополнение к естественным задаткам человека, как совершенствование того, что в людях уже заложено природой.

В дальнейшем утвердилась идея об изначальной испорченности человеческой природы. Наиболее характерно для конфуцианства требование гармонического единства природного и культурного в нравственности.

Нравственность с точки зрения конфуцианства есть искусственное и постоянное воспроизведение небесного порядка на земле: в семье и государстве.

Древность ритуала служила гарантией его связи с мировым порядком. Благодаря ритуалу каждый знал свое место и своим бестактным поведением не оскорблял тех, кто располагался выше него. Худшим состоянием общества в Китае считалась смута, всеобщее смешение ролей, обязанностей и привилегий, а забвение ритуала неизбежно вело к ней. Неизменностью и незыблемостью ритуальные правила отличаются от государственных законов «фа», которые вводятся по воле правителей и направлены на достижение временной и, стало быть, суетной пользы.

С помощью ритуала полагаются границы удовлетворения потребностей и желаний каждого человека. Желания нельзя удовлетворить полностью, но можно стремиться к их максимально возможному удовлетворению. Желания нельзя полностью подавить, но стремление к их удовлетворению можно ограничить. «Правильный путь состоит в том, чтобы стремиться получить сполна, когда дают, и уметь умерить свои желания, когда приходиться отказываться от чего-либо».

Ни одна культура мира не стремилась с такой тщательностью определить объем благ, подобающих тому или иному социальному статусу.

Вера в способность ритуала облагораживать человеческие чувства стала предпосылкой убеждения о колоссальном значении музыки («юэ») для нравственного совершенствования.

Высшим цветом конфуцианской нравственности выступает человеколюбие « жэнь ». Оно не дано от рождения, но взращивается кропотливыми усилиями, долгой практикой самоисправления. Основное содержание человеколюбия совпадает с «золотым правилом нравственности»: «Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда в государстве и семье к тебе не будут чувствовать вражды».

Образ человека, обладающего всеми конфуцианскими добродетелями в совершенстве, получил статус нравственного идеала . Такой идеальный человек назывался « цзюнь-цзы » («благородный муж»).

Противоположность «благородному мужу» составляет « сяо жэнь » (« подлый человек », «ничтожество»).

Даосизм.

Иной нравственный пафос присущ даосизму — второму ведущему религиозно-философскому учению, которое сами китайцы называют « дао цзяо ». Отношение даосизма к конфуцианству имеет ряд аналогий с отношением буддизма к индуизму. Если конфуцианство стремилось максимально привязать человека к семье-государству, то учение Лао-цзы (VI-V вв. до н.э.) и его последователей, наоборот, было направлено на освобождение человека от иерархической структуры и всех обслуживающих ее культурных средств.

Конфуцианское двуединство ритуала и долга воспитывало умение достойно играть свою роль в любых жизненных ситуациях и держало человека в напряжении перед опасностью «потерять свое лицо».Основы даосской этики изложены в трактатах «Дао дэ цзин», «Ли-цзы» и «Чжуан-цзы». Собрание даосских текстов продолжалось несколько веков и завершилось созданием антологии «Дао цзан», включающей более тысячи книг.

Центральное место в этом учении отводится общекитайскому понятию « дао » («путь»), а также понятиям « дэ » («добродетель» — позитивная внутренняя сила в человеке), « цзы жанъ » («самоестественность») и « у-вэй » («недеяние»).

Антиконфуцианская направленность даосизма обнаружилась, прежде всего, в критике ритуала и других иерархических ценностей. Ошибочно считать, утверждают даосы, что порядок всегда лучше хаоса.В хаосе есть собственная ценность — ничем не стесненное самовыражение. Практически все виды культурной утонченности действуют или могут действовать во вред человеку. Наслаждаясь острым зрением, предаются излишеству в чувствах, наслаждаясь тонким слухом — в звуках. Наслаждаясь милосердием, нарушают естественные свойства людей, а справедливостью — законы природы. Удовольствия от обрядов помогают извращениям, от музыки — разврату, от мудрости — искусственности, от знаний — порокам. Погоня за этими восемью видами культурных наслаждений приводит к тому, что люди начинают резать друг друга на куски и скручивать в клубок.

Отрицание всех конфуцианских ценностей и устоев основано на вере в самовоспроизводящуюся гармонию природы как целого и отдельных вещей. Согласно принципу «цзы жань», каждая вещь в своих изменениях следует собственной природе, а не давлению других вещей. Если все сущее будет следовать своим путем, а не становиться на путях других существ, то в мире восстановится изначальный порядок. Высший принцип нравственности по версии «Чжуан-цзы» звучит так: «Береги и храни самого себя, а вещи созреют сами по себе». Такое отношение к миру конкретизируется в принципе «недеяния» («у-вэй»).

Требование недеяния не означает прекращения всяких усилий. Мир. Конечной целью человеческих усилий является обретение личного совершенства (« сянь ») в виде бессмертия или состояния близкого к нему. Это состояние доступно отнюдь не для всех, но только для « настоящего человека » («чжэнь жэнь»).

В даосизме для которого всякие противоположности условны и возникают из первоначальной гармонии «инь» и «ян». Н астоящий человек пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется; он ставит себя позади других и поэтому оказывается впереди.

Сокровенная сущность человека во всей китайской этике называется « дэ », что приблизительно можно перевести как « добродетель ». «Дэ» подобна воде, которая приносит пользу всем существам и не борется с ними, т.е. не стремится сохранить свою определенность, растворяется во всем и только потому одерживает победу. Даосская добродетель «дэ» понимается как внутренняя сила, качество вещи, делающее ее такой, а не иной. В человеке она представляет собой некое единство телесных и духовных способностей. Совершенствование человека понимается в даосизме как процесс обратного движения к изначальному хаосу, простоте и покою. В социальном плане это движение предполагает уменьшение иерархических различий и насильственной власти.

Общая нравственная установка — слиться с миром, а не вырваться из него. Жизнь как таковая обладает ценностью. В этом мировоззренческом контексте моральному осуждению или, по крайней мере, неодобрению подвергаются суровый аскетизм, целомудрие и безбрачие.

И конфуцианство, и даосизм оказали определенное влияние на духовно-нравственную жизнь Кореи, Лаоса, Вьетнама и Японии. Но мировой религией ни одно из этих течений не стало. Первое было слишком привязано к традиционной структуре распределения статусов, а второй в своем существенном содержании отличался явной эзотеричностью, обещая спасение только отдельным, самым верным своим последователям.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒