Проблема бытия и субстанции в философии.

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 14Следующая ⇒

Что такое бытие? Проблема бытия представляет собой фундаментальную мировоззренческую и методологическую проблему. В самом широком смысле слова бытие есть всеохватывающая реальность, предельно общее понятие о существовании, о сущем вообще. Бытие есть все то, что существует: это и материальные вещи, и процессы, и свойства, и связи, и отношения. Даже плоды самой буйной фантазии, сказки, мифы, да и бред больного существуют как духовная реальность. Следовательно, бытие охватывает и материальное, и духовное. Оно есть, таким образом, нечто реально сущее.

Тщательно классифицировать и описать все известные виды бытия, а также виды и разновидности физической, химической, геологической, биологической, психической, социальной и духовной форм реальности, известных науке на сегодняшний день, представляется задачей огромной методологической важности.

Категория бытия — одна из самых древних философских категорий. Все учения античности содержали ее в качестве центральной. Будь то совокупность природных элементов или логос, выполняющий роль энергийного принципа всего сущего, — все это, так или иначе, представляет собой конкретные формы проявления бытия. Другое дело, как толковалось такое бытие: рассматривалось ли оно как нечто первичное, определяющее либо как нечто отражающее иную бытийственную сущность, недоступную непосредственному восприятию, то есть фактически оно понималось в диапазоне от непосредственно воспринимаемого органами чувств до абстрактных сущностей, или принципов, организующих видимое бытие мира и в той или иной мере познаваемых либо, напротив, недоступных познанию.

Антитезой бытия, или нечто, является ничто. Все конкретные формы бытия, например звезды, растения, животные, как бы «возникают» из небытия и становятся наличным, актуальным бытием. Но бытие сущего, сколько бы оно ни продолжалось, приходит к концу и «возвращается» в небытие, утрачивая данную форму бытия. Диалектика и заключается в том, что переход в небытие есть уничтожение данного вида бытия и превращение, становление его в иной форме. Возникновение той или иной формы бытия есть результат перехода одной формы бытия в другую. Небытие суть понятие относительное, в абсолютном смысле небытия нет.

Самое пристальное внимание этим категориям в философии было уделено Гегелем, у которого они наполнялись глубоким диалектическим содержанием, связанным с идеей развития, становления. Гегель начинает построение своей философской системы с наибеднейшего и абстрактнейшего понятия — с понятия чистого бытия (ничто). Ведь оно объемлет все сущее в бесконечном богатстве его конкретных проявлений. Не оно ли вмещает в себя и материальный и духовный мир с их свойствами, отношениями и взаимодействиями? И, да и нет. «...Если, рассматривая весь мир, мы говорим: все есть — и не говорим ничего больше, то мы опускаем все определенное и имеем, следовательно, вместо абсолютной полноты абсолютную пустоту». Поэтому чистое бытие, согласно Гегелю, настолько бедно и пусто, что оно не отличимо ни от что. Разумеется, Гегель понимал всю парадоксальность ситуации и отмечал, что здравый смысл тут может вдоволь посмеяться: как, бытие тождественно ничто?! Неужели человеку безразлично, есть у него деньги в кармане или нет? Такова ирония «здравого смысла». Но она же — плод недомыслия: чистое бытие связано с началом, начало же — с наличием возможности. Сама возможность есть уже нечто, пусть еще не ставшее, не оформившееся нечто, но нечто как потенция, то есть еще свернутая форма будущего бытия как наличного. В зародыше, в потенции объединены и бытие и небытие. Это уже двуликое тождество ничто и нечто — единство противоположностей, испытывающее «беспокойство», напряженность. Внутри него совершается скрытая «работа», ведущая к становлению, переходу ничто в нечто. Таким образом, ясно, что нет абсолютного ничто, ибо это исходная форма проявления нечто.

Какие бы формы бытия мы не рассматривали, все они имеют своим предельным основанием, своей субстанцией материю. В единстве с материей существует и определяется через нее и духовная реальность. Материя и дух — предельно общие философские понятия.

Материя — фундаментальная исходная становлений категория философии, от того или иного категории «материя» ее понимания зависит решение практически всех других философских проблем.

Этимология термина «материя» восходит к лат. materia — вещество. Это «вещественное» значение термина удерживалось вплоть до XX в., когда произошла революция в физике, означавшая кризис одностороннего, основанного на обязательном чувственном восприятии, понимания материи, составлявшего суть концепции метафизического материализма.

Материю в единстве и многообразии всех форм ее проявления можно осмыслить, подойдя к ее анализу только исторически, обобщая опыт развития научного и философского познания. Как известно, первой ступенью в осознании материальности мира был стихийный материализм. Началом формирования понятия материи явился переход от качественного многообразия существующих вещей к понятию единой, объемлющей это качественное разнообразие основы мира — первоматерии. Сложность необходимой для этого мысленной операции абстрагирования видна хотя бы по тому, что сначала все качественное многообразие мира выводилось из какого-либо одного тоже качественно определенного, эмпирически воспринимаемого элемента, например из воды или огня. Но уже Демокрит заметил, что с помощью одного качественно определенного вещества невозможно объяснить происхождение другого. Ни один элемент не содержал в себе принципа своего превращения и сам должен был быть объяснен как обладающий именно данным качеством. Дальнейшее движение мысли, приведшее к унификации всех первооснов бытия, было уже необоримо и, в конечном счете, вылилось в идею атомарного строения мира, то есть такого, в основе которого лежали чувственно не воспринимаемые частицы — атомы.

Однако наряду с триумфом атомизма в науке постепенно назревал и его кризис, связанный, прежде всего с открытием новых фактов, для которых объяснение на основе атомистического строения материи оказалось недостаточным, а кроме того, и сам атом оказался отнюдь не простой мельчайшей частицей материи. Атомистическая концепция строения материи «дискредитировала» себя тем, что атом оказался совсем не «атомом»: он был разделен. Был открыт электрон, обнаружен радиоактивный распад и превращаемость атомов. Ранее «безликий», бесструктурный атом оказался обладателем чрезвычайно сложного внутреннего строения с ядром и вращающимися вокруг него электронами. Однако еще более взрывоопасными для механистического материализма оказались новые воззрения в области теории взаимодействий, к которым прибавились и ранее неизвестные науке взаимодействия внутри атомов и ядер.

Этот кризис был связан с введением в физику нового фундаментального понятия — понятия поля(М. Фарадей, Дж. Максвелл), описывающего принципиально отличное от вещества состояние материи. В чем же особый физический и философский смысл понятия поля, какими путями человеческая мысль пришла к этому новому виду материи?

Первоначально поле понималось как окружающее какой-либо вещественный объект пространство, для каждой точки которого можно с помощью математических уравнений определить величину и направление силы взаимодействия между данным объектом и каким-либо другим объектом. Так, рассчитанное Ньютоном тяготение как основной вид взаимодействия между объектами имеет различную напряженность в различных точках поля, то есть в различных точках окружающего объект пространства. При всей неожиданности этих найденных математиками данных, в которых среда взаимодействия функционирует как его активный участник, они лишь поколебали, но не разрушили представление о материи как о веществе, ибо такое поле могло продолжать мыслиться как атрибут вещества.

Вся совокупность новых открытий объективно носила диалектический характер. Преодоление кризиса в физике требовало от теоретической мысли более гибкого подхода к фактам, в частности к пониманию связи материи, движения, пространства и времени. Нужно было значительно тоньше подойти к трактовке истины, ее подвижности, понять, что она есть процесс. В той картине мира, которая все отчетливее вырисовывалась в науке, именно изменение, переход, превращение, развитие нуждались в диалектическом объяснении. Мышление же ученых все еще находилось в плену механистических традиций. Новые открытия в науке взывали к глубоким изменениям в самом способе мышления людей. Начался мучительный процесс ломки старых, привычных представлений.

Преодоление кризиса в понимании материи требовало уточнения, прежде всего самой категории материи в свете новыхданных естествознания, что было возможно только при условии ее сознательного диалектического осмысления. Нужно было освободить категорию материи от ее будто бы неразрывной связи с понятием вещества, а затем дать такое определение, которое подчеркивало бы лишь действительно универсальное содержание этой категории. Поэтому нелепо было бы добавлять к существующему «вещному» пониманию материи еще какие-то новые атрибуты, скажем, к материи как объективной реальности, существующей в виде тех или иных форм вещества, приплюсовывать электромагнитные, гравитационные и другие пока еще неизвестные поля. Если идти таким путем, то каждое новое фундаментальное открытие каких-то иных форм реальности всякий раз порождало бы кризисную мировоззренческую ситуацию: вновь и вновь раздавались бы голоса о крушении материализма, вновь и вновь требовалось бы присоединять к определению материи новую ее разновидность, что неизбежно обрело бы характер «дурной» бесконечности.

Опровергая такое неверное с диалектической точки зрения привязывание определения материи к физическим видам ее существования, Ленин говорил, что это, конечно, «сплошной вздор», будто материя связана только с веществом и что диалектический материализм когда-либо утверждал «механическую», а не электромагнитную, не какую-нибудь еще неизмеримо более сложную картину мира, как «движущейся материи». Выход из кризиса Ленин усматривал в переходе естествоиспытателей к диалектическому материализму: физика «свихнулась в идеализм» именно потому, что физики не знали диалектики. Исчезла не материя, а метафизические представления о ней, и новые открытия могут быть правильно поняты лишь с позиций диалектического материализма, который никогда не сводил материю к тем или иным неизменным и далее неделимым «кирпичикам мироздания».

Путь к диалектическому определению понятия материи как единой субстанции мира лежит не через перечисление ее свойств, а, как показал Ленин, опираясь при этом на материалистическую традицию в трудах французских философов XVIII в., в частности Гольбаха, через соотнесение ее с сознанием: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». Но хотя Ленин и опирался на всю материалистическую традицию, он внес и принципиально новое в осмысление ее сущности, подчеркнув, что единственное свойство материи, с признанием которого связан диалектический материализм, есть «свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания».

В чем же философский смысл такого подхода к определению основной философской категории? В нем подчеркивается, что диалектический материализм не связан жестко с вопросом о конкретном строении материи: вопрос о строении материи — это физический вопрос, а вопрос об отношении нашего познания к физическому миру — это философская проблема. По сути дела нельзя дать иного определения центральной категории теории познания — этого предельно широкого понятия, — кроме как посредством указания на ее соотнесение с другой, столь же широкой категорией — сознанием и определением того, что из них берется за первичное, а что за производное. Выделив именно философское содержание понятия материи, Ленин связал определение материи с решением основного вопроса философии.

Идеалистически настроенные физики и философы пытались опровергнуть ленинское определение материи на том основании, что науке уже известны такие проявления материи, которые не даны в ощущениях, и потому определять материю как находящуюся вне сознания и отражающуюся в ощущениях неправомерно. Однако они не учитывали того, что материя дана нам в ощущениях не только непосредственно, но и опосредованно: ведь большую часть известных нам форм проявления материи мы действительно не воспринимаем непосредственно, существуют явления в принципе недоступные нашим органам чувств, скажем элементарные частицы, о которых ученые судят, лишь улавливая следы их взаимодействия с приборами величайшей чувствительности. Прибор в данном случае — это модифицированный орган человеческого восприятия материи, и прежде чем сделать какой-либо новый вывод о строении материи, человек обязательно с ней «соприкасается». Ведь и объективное существование электрона было доказано экспериментально. Мир, не данный нам в непосредственных ощущениях, «ощупывается» человеческим мышлением посредством специально поставленных экспериментов. Сложность здесь состоит в том, чтобы научиться адекватно интерпретировать данные, полученные в ходе эксперимента. Имея в виду именно это обстоятельство, Г. В. Плеханов отмечал: «Мне могут заметить, что само понятие материи должно существенно измениться ввиду поразительных физических открытий последних лет... Но ни одно из этих открытий не подрывает того определения материи, согласно которому материей должно быть признано то (в «себе» сущее), что посредственно, или непосредственно, действует, или, при известных обстоятельствах, может действовать на наши внешние чувства». Ленин высоко ценил это плехановское положение.

Идеалистически мыслящие философы утверждали также, что в ленинском определении материи содержится скрытый идеализм. Если, доказывали они, материю можно определять через соотношение с сознанием, то она зависит от сознания, а не наоборот. Но и здесь их аргументы оказывались несостоятельными. Материя есть субстанция сущего и самобытна в своей пространственно-временной бесконечности: она самодостаточна и не нуждается в том, чтобы ее непременно кто-то осознавал. Но в лучах человеческого разума она отражается в виде чувственных и понятийных образов. Противопоставление материи и сознания, как и их соотношение в целом, вовсе не абсолютны, а относительны, на что сам Ленин указывал вполне определенно: «...противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в данном случае исключительно в пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна».

Итак, понятие материи как объективной реальности характеризует ее как единственную субстанцию со всеми ее свойствами, законами строения и функционирования, движения и развития.

Таким образом, ленинское определение материи направлено как против объективного (исходящего из признания духа в качестве субстанции сущего), так и против субъективного(полагающего, что все окружающие предметы являют собой «комплексы наших ощущений») идеализма.

2) Современные представления о материи:

Материя нигде и никогда не утрачивает своей способности ко всем новым и новым превращениям. При этом мыслимы любые ее превращения, кроме двух — возникновения из ничего и перехода в ничто. Материи неоткуда взяться и некуда деться: она и источник, и причина, и следствие самой себя. Она бытийствует «в себе» и «для себя». Она едина в своем самобытии. Ничему и никому не обязана она своим существованием. Принцип сохранения материи нашел подтверждение и в таком положении современной науки: общая энергия Вселенной, в случае если она (Вселенная) мыслится замкнутой — а к этому склоняется большинство ученых, — равна нулю. Из этого следует, что неуничтожимость и не-сотворимость, иными словами, всегда одно и то же количество материи, есть непременное условие самого существования мира: ведь энергия суть мера движения материи.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒