Единство и многообразие культур.

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 14Следующая ⇒

Различия между европейской и восточной культурами уходят в глубь веков. Среди всего отмечаемого культурологами многообразия существующих между ними противопоставлений можно выделить такие принципиальные моменты, как отношение, во-первых, к человеческой личности, во-вторых, к возможностям разума и, в-третьих, к социально-политической активности. В отличие от христианской Европы, обожествившей абсолютную личность творца, а тем самым и человека как его образ и подобие, восточная религии основывается на идее ложности индивидуальных форм духовной жизни. Восток культивировал идею отказа от личного «я» в пользу безличного абсолюта. Существует различие и в отношении к возможностям разума. Если Европа в целом двигалась в сторону рационального и прагматического познания, видя в нем высшую ценность, то Восток ставит рациональное познание ниже интроспективно-интуитивного и потому обладает в этом отношении большим богатством разнообразных приемов медитации и самовнушения. И, наконец, в отличие от ориентированной на активное социальное действие Европы, традиционный Восток проповедовал доктрину «недеяния», согласно которой существующее положение дел в земной жизни, как бы оно ни было плохо, есть установленная абсолютом расплата за предшествующие прегрешения, и потому человек не должен стремиться к социальным преобразованиям.

Даже в этом беглом перечне различий просматривается не только принципиальное расподобление двух культурных традиций, но и те «мостки», на которых происходит их сближение в XX в. Так, в вопросе об отношении к человеку некоторые течения европейской философии, критически настроенные к буржуазному индивидуализму, склоняются к несвойственному христианской культуре антиперсонализму, подчиняя по конфуцианскому образцу идею самоценной личности идее обезличенного общества. С другой стороны, в странах восточной культуры постепенно возрастает интерес к индивидуально-личностным формам бытия. В вопросе о потенциях рационального познания современная Европа прислушивается к достижениям восточной медитативной психологии, а Восток, в свою очередь, перестает полностью игнорировать естественные науки, не впадая, конечно, при этом в крайности сциентизма. Если взять вопрос о социальной активности, то нельзя не видеть, какую роль играет ныне на Востоке идея активного вмешательства в жизнь, о чем свидетельствует имеющий место здесь размах политической борьбы. С другой стороны, нельзя не отметить и тот факт, что и восточная доктрина «недеяния» частично проникла в европейскую культуру, особенно тех слоев либеральной интеллигенции, которые испытали разочарование от бесполезности частных политических реформ и замкнулись на внутренних экзистенциальных переживаниях отдельной человеческой души.

Помимо указанной классификации культур существуют, конечно, и более мелкие дробления вплоть до понятия «субкультуры», отражающего специфику какого-либо слоя в пределах единого общества (например, молодежная «субкультура»).

Особый интерес представляет здесь проблема национальных культур. Специфика национальных культур во многом связывается с территориально-климатической и этнической ситуацией народа, с составом тех ценностей, которые складываются исторически в результате производственной и социально-преобразующей деятельности и передаются от поколения к поколению. Вопрос о национальном своеобразии культур относится к числу наиболее болезненных проблем XX в. Если в первые десятилетия господствовали идеи быстрейшего сплочения наций в единую культурную группу, то последние годы характеризуются реабилитацией национального самосознания, противоборствующего унификаторским тенденциям. При всей важности формирования глобального планетарного мышления для решения таких всеобщих проблем, как сохранение мира и восстановление экологического баланса, это универсальное сознание отнюдь не должно строиться за счет уничтожения культурного многообразия. Чем богаче и шире диапазон культурных традиций, тем богаче духовная жизнь человечества в целом.

Тема 15.

Ценности и их роль в жизни общества.

1) Природа ценностного отношения и ценности.

Повышенный интерес к ценностной составляющей человеческой жизни является характерным знаком нашего времени, отмеченного глубоким кризисом фундаментальных ценностей современной цивилизации, зримым проявлением которого выступает лавинообразное нарастание глобальных проблем. Вплоть до середины XIX века, когда обозначались первые симптомы этого кризиса, западноевропейская философия была в целом равнодушна к миру ценностей. Хотя разрозненные высказывания о различных видах ценности — о благе, добре, красоте и т. п. — встречались уже у античных мыслителей, однако целостное представление о природе ценности как таковой, единой в множестве её конкретных проявлений, отсутствовало почти до конца XIX века. Такое равнодушие было обусловлено особенностями миропонимания западной культуры, характерными и взаимосвязанными чертами которого ещё с античности являлись рационализм, детерминизм, механицизм и редукционизм. В эпоху Нового времени они лишь приняли наиболее ясную и законченную форму, превратившись в ведущие методологические принципы европейского научного и философского мышления. В XX веке эти принципы начинают постепенно изживать себя в западной философии, но в российском обществознании, где в течение многих лет господствовала теория исторического материализма в её советском варианте, впитавшая в себя указанное миропонимание, они продолжают сохранять силу. Поскольку безвыявления их ограниченности при изучении социальной действительности невозможно показать действительное место и роль ценностного сознания в жизни общества и личности, то названная теория и свойственные ей стереотипы и будут предметом нашего специального рассмотрения.

Исходная позиция исторического материализма при анализе социальной действительности выражена формулой: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Сущностью общественного бытия объявляются материальные отношения, складывающиеся в процессе производства, распределения, обмена и потребления общественного продукта, своеобразный аналог «материи» в сфере социального, поскольку они считаются возникающими и развивающимися, не проходя через сознание и волю участвующих в них людей. Объективной основой их возникновения и развития считается уровень и характер производительных сил общества. Сами же производственные отношения развиваются в соответствии с объективными общественными законами, прежде всего с законом соответствия производительных сил и производственных отношений, которые, так же как и законы природы, действуют объективно и неумолимо, «с железной необходимостью», и противостоять их действию невозможно.

Что же касается сознания и его продуктов — системы идеологических отношений, — то они не имеют самостоятельного существования и собственной истории, выступая лишь отражением и выражением базиса общества, материальных условий жизни людей. Тем самым материя и сознание в человеческом мире не равны друг другу по статусу, и роль последнего сведена, в конечном счёте, лишь к способности отражать действительность и следовать за ней, но не влиять на неё.

А если даже так называемое «обратное» влияние и признаётся, то оно носит заведомо второстепенный характер и не в состоянии изменить объективную логику естественноисторического процесса. При таком подходе сфера сознания и её продукты, относимые, прежде всего к субъективным аспектам человеческой жизни, оказываются на положении зависимого элемента, сияющего отражённым светом определяющей сферы. Устранение этих субъективных моментов из теоретического анализа социальной действительности только способствует прояснению её общей картины. Таким образом, всё богатство социальной жизни, всё многообразие социальных связей было сведено Марксом к «сущности», к материальным производственным отношениям. Объявив сознание и его продукты сферой определяемого и лишив их в силу этого самостоятельности в существовании, он тем самым «сжал» общество как целостную органическую систему до пределов «материального», что с точки зрения теории органических систем является, конечно же, ошибочным.

Раз сознание и его продукты только определяемое, и материальное производство следует изучать в отрыве от сознания, то в самом материальном производстве как таковом, в материальных производственных отношениях приходится искать и находить собственные механизмы их движения. Таким механизмом и выступают социальные законы, которые наделяются функцией объективного действия как самостоятельные сущности, обладающие принудительной силой по отношению к человеческому сознанию и воле.

2) Ценностный выбор.

Любая теория общественных отношений не может дать адекватного знания о жизни людей, если она превращает эти отношения в некие самостоятельные сущности, отрывая их от индивидуальной жизнедеятельности людей. Общественные отношения (в том числе и материальные производственные) — это не некая внешняя форма, как «обруч» искусственно скрепляющая изолированных и самостоятельно существующих индивидов, а связи и взаимодействия самих людей, составляющих данный социальный организм, продукт и результат их реального жизненного процесса. «Что же такое общество, какова бы ни была его форма? » — ставил вопрос Маркс и отвечал: «Продукт взаимодействия людей». Поэтому общественные отношения людей «не являются чем-то внешним для них... они являются условиями самодеятельности этих индивидов и создаются они этой их самостоятельностью».

Сведение системности общества только к его структуре, к основным видам общественных отношений, взятых в их имманентном развитии, когда субъект отношений предстаёт (если о нём вообще вспоминают) лишь в персонифицированном виде, то есть, по сути, как марионетка, послушно выполняющая «предписания» объективных законов, элиминирует из истории и реального общественного процесса действительных творцов истории. Возникает странная ситуация, когда вполне правомерное обоснование существенного значения организации, функциональных связей в целостной социальной системе, сопровождается абсолютизацией организующих отношений. Такой подход не позволяет дать монистическое и субстанциональное обоснование целого, поскольку его субстратная основа (социальные субъекты) рассматривается как пассивный, случайный «материал» для реализации структуры целого — «материал», без которого, правда, нельзя обойтись, но который необходимо не связан с организующими отношениями, воплощёнными в нём. Относительное «безразличие» структуры и структурных изменений к содержанию элементов (социальных субъектов) и динамике их состава при этом абсолютизируется, зачастую вообще игнорируется значение этих элементов для детерминации качественных особенностей социального процесса. Подобные суждения, как правило, сопровождаются ссылками на уже приводимое высказывание Маркса, что «общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу» и вынесением за «скобки» общества носителей этой «суммы связей и отношений».

В результате на роль объяснительной схемы претендует изображение поступательного развития общественных отношений, «оторванных» от их субъектов, мешающее пониманию причин и определению направленности изменения самих отношений. И если в рамках типологического формационного анализа исповедуется структурно-функциональный подход в его органицисткой форме, то при историкогенетическом анализе связи последовательных состояний общества общественные отношения становятся творящей субстанцией. Представление о том, что общественные отношения «предъявляют» объективные требования к «человеческому материалу», формируют своеобразный «социальный спрос» на определённые индивидуально-личностные качества, сильно упрощает ситуацию. Если, например, революции необходима шпага, значит, она обязательно появится — не одна, так другая, не сегодня, так завтра. При этом вопрос о «шпаге», которая будет воткнута в сердце революции, или о том, что она вообще никогда не появится, как правило, на обсуждение не выносится.

Исследование взаимодействия общественных отношений превращается в описание, фиксирующее данность, необходимость, обязательность тех или иных связей и тенденций в определённых условиях, игнорируя при этом источники и движущие силы их изменения — преобразующую деятельность людей. Исследователи, раскрывая механизм социальной детерминации человеческой деятельности, формально отдают дань каждому из его моментов, то есть выделяют потребности, интересы, цели субъекта, но фактически и то, и другое, и третье характеризует не живого, конкретноисторического субъекта, а абстракт изначально существующих отношений, определяющая роль которых в большей степени декларируется, чем доказывается. Избежать «пустых» фраз о том, что «историю делают живые личности» (В.И. Ленин), можно, лишь определив тот исторический способ, которым человеческие сущностные силы объективируются и кристаллизуются как в вещах и общественных отношениях, так и в потребностях, способностях, сознании, других социальных качествах человека. Органическое единство личности и общественных отношений можно выразить в двух основных положениях. Во-первых, общественные отношения входят во внутреннюю структуру личности, усваиваются ею и образуют её социальную сущность. Во-вторых, сами общественные отношения являются субстанциональной основой личности, «местом» пребывания её сущности, её качеств и свойств.

Социализация личности есть присвоение индивидом транслируемых ему в форме кодов культуры определённого ценностно-смыслового и операционального состава основных видов деятельности и оформляющих её социальных отношений, то есть интегральных свойств и качеств социума. Коды культуры представляют собой базовые для данного социокультурного целого знаковосимволические структуры, определяющие структурную организацию окружающего человека мира.

Упорядочивая в знаковосимволической форме человеческий мир, культура создаёт на социальном уровне картину этого мира вместе с тем или иным способом (способами) её интерпретации. Воплощаясь в социально-личностные качества и действия индивидов, коды культуры воссоздают и самих индивидов, и формы организации деятельности людей (общественные отношения). Таким образом, освоение и воплощение в жизнедеятельности индивида данных знаковосимволические структур выступают условиями воспроизводства культуры как совокупного социального опыта и социальной структуры общества. Этот процесс обеспечивает не только целостность, но и динамичность общественной системы, поскольку кроме присвоения социальных свойств и качеств в человеке в той или иной мере происходят также процессы порождения последних. Природа взаимодействующих сторон — личности и социальной системы —определяет характер и содержание всех социальных связей. Поэтому личность и общественные отношения представляют два взаимопроникающих полюса единого социального целого, качества которых определяют сущность их отношений, а каждая из сторон оказывает влияние на «своё другое», то есть личность выступает субъектом, творцом общественных отношений, а общественные отношения составляют сущность личности. Своеобразными каналами, через которые социальное «проникает» в индивидуальное, являются потребности и сознание личности.

Другая сторона единства общественных отношений и личности состоит в том, что сущность человека непосредственным образом раскрывается в его делах и поступках, то есть в общественных отношениях. О человеке можно судить, прежде всего, по его делам; каков человек в мире — таков и мир человека, его сущность. Тем самым все устремления личности, всё то, что для неё значимо, что определяет её поступки, представляет собой своеобразную фундаментальную форму существования общественных отношений.

Таким образом, во внутренней структуре личности выявляется социальная объективность, а в развитии общественных отношений — человеческая активность. Тем самым, изменение общественных отношений и изменение субъектов этих отношений в ходе деятельности — процесс целостный. И так же целостно он должен быть представлен в научном анализе. Цель системного подхода, в противовес крайностям механицизма и органицизма, заключается в установлении диалектического единства процессов воздействия элементов, субстрата на свойства целого и обратной детерминации целостности на свои части. Только такой подход и даёт возможность монистического и субстанционального объяснения целого.

Ни материальных производственных отношений, ни законов их развития как самостоятельных сущностей, складывающихся не только независимо от сознания и человеческой деятельности, но и обладающих по отношению к ним силой принудительного действия, в реальности не существует. Однако это вовсе не означает, что сознательная деятельность человека осуществляется им совершенно произвольно, независимо от общественно-материальных условий его жизни. Само сознание является для себя таким механизмом. Не жизнь определяет сознание, а сознание само определяет себя через жизнь, что далеко не одно и то же. Но, определяя само себя, сознание действует не произвольно, а на основе всех исторических условий и жизненных обстоятельств деятельности человека как целостного социального существа. Отражая и оценивая через механизм мышления и на основе потребностей и интересов своего носителя исторические условия и жизненные обстоятельства как реальные возможности целесообразной деятельности человека, сознание и определяет каждый раз характер и направленность его деятельности. В процессе этой деятельности условия жизни меняются. Сознание улавливает эти изменения, отражая и оценивая их, тем самым, изменяя само себя через волю человека и в соответствии с новым знанием и новой оценкой, на основе которых возникает новый интерес, и тем изменяет и саму деятельность человека, развивая ее.

Характерное для теории исторического материализма понимание процесса детерминации человеческой деятельности наталкивается на многочисленные трудности, которые её сторонникам приходится преодолевать чуть ли не мистическим образом. Ни в процессе труда (системе целесообразных действий), ни в его результате не содержится источника возникновения новой цели. То же можно сказать и о цели труда, вытекающей из процесса обмена, которая порождает возможность возобновления производства, полагаемую продуктом этого производства. Претворение такой возможности в действительность означает лишь возобновление, воспроизводство уже реализованной цели. Организация производства хоть и выступает в качестве организации сознательно действующих индивидов, обуславливая их социальные связи, сама по себе не предполагает развития этих связей. Понимание субъекта деятельности только в качестве персонифицированного общества и его активности как активности только общественного субъекта не позволяет понять человеческого творчества, указать источник нового. Развитие социальной жизни может быть понято только как развитие самих реальных индивидов, которое как раз элиминируется в уже ставших общественных отношениях, если их органическая связь с личностью разрывается и понимается механистически.

3) Ценностные ориентации и их функции.

Ценностная ориентация-это готовность человека (либо сознательное стремление) к определённому типу поведения, посредством которого создается, реализуется, актуализируется какая- либо общезначимая ценность (или антиценность). Ценностная ориентация определяет такие цели, в достижении которых формируется духовная целостность личности, её ответственность и достоинство.

Жизненные смыслы или ключевые ценности субъекта отвечают на вопрос: «во имя чего» совершается данная деятельность. Их можно охарактеризовать как такие цели, которые не являются средствами, они выполняют функцию конечного основания выбора тех предметов, средств и способов, которые и образуют целостную деятельность. Они суть системообразующие начала. Потребности и ценности оказывают регулирующее воздействие на деятельность и поведение человека, однако отождествлять или уравнивать их нельзя. Выше мы уже рассматривали точку зрения, согласно которой социальная среда помимо сознания, через механизм потребностей, проникает в сущность личности. Но в том-то и дело, что потребности, в отличие от жизненной нужды, всегда предъявлены сознанию, выступая в его рамках в форме ценностей, под воздействием которых и формируются сами потребности. Связь сознания с потребностью есть выражение сущности ценностного отношения. Эта связь постоянна и неразрывна.

Нет потребности без выражающего его сознания, как нет и сознания без мотивирующей его потребности. Ценностное отношение в сущности своей есть связь сознания с окружающей его действительностью через призму потребности. Из органической связи сознания и потребности в их отношении к миру и возникает ценностная, социальная действительность. Речь, тем самым, не идёт о подмене потребностей ценностями или их механическом соединении. В реальной жизни те и другие существуют неслиянно и нераздельно. Потребности, выходящие у человека за рамки жизненной необходимости, нужды, приобретающие социальный характер, способны побуждать индивидов к действию только тогда, когда они ценностно воплощены и в этом своём облике встроены в регулятивную систему.

Необходимость ценностей в человеческой жизни связана с необходимостью её осмысления. Речь идёт о смыслонаполненности как глубинной характеристике всякого развитого сознания, о смысле как о том, что освещает жизнь человека и побуждает его к действию. «С выявлением ценностной структуры действительности, — отмечают исследователи, — и связано осмысление: поскольку мир человека — всегда мир ценностей, он полон смысла для него, то есть, осмыслен и понимаем. Можно сказать, что осмысление (понимание) имеет место только в процессах целесообразной деятельности и обусловлено великим многообразием явных и неявных, в том числе и крайне сложно опосредованных целей, преследуемых человеком, и ценностей, с ними связанных». Таким образом, осмысление действительности оказывается основанным на наличии в человеческом сознании ценностей, которые влекут к себе и побуждают к деятельности. Поэтому любая человеческая деятельность представляет собой либо утверждение, либо отрицание данной деятельностью тех или иных ценностей.

Предмет оказывается, осмыслен, понят тогда, когда индивид раскрывает как объективное функциональное бытие вещи, так и её значимость (ценность) для себя самого. Только единство этих аспектов даёт возможность говорить о вещи как об осмысленной, понятой в полной мере. Что же касается понимания другого индивида, то оно выступает как диалог, как воспроизведение в собственном духовном мире его ценностей, смыслов, принятие их в качестве значимых, ценных.

Однако когда говорится о потребности человека в смысле, имеется в виду не понимание им отдельных явлений действительности или внутреннего мира других индивидов, не разрозненных ценностей, которые чрезвычайно разнообразны. Речь идёт о потребности в некоем интегральном понимании, в свете которого все другие потребности и ценности обретают своё место. Человек хочет понять смысл бытия и самого себя как целостности, уяснить, почему для него значимы его собственные мотивы, ради чего он живёт, осмыслить значимость себя для самого себя. Поэтому понимание мира человеком одновременно выступает и как самопознание, самоосуществление человека.

Ценности конституируют смысл бытия за счёт того, что выводят субъекта за рамки его узкой субъективности в более широкий круг отношений с миром, показывают его место в структуре бытия. Человек не может жить в совершенном одиночестве, без понимания того, зачем он, собственно, живёт. Социокультурное целое, органической частью которого и ощущает себя человек, даёт возможность ценностям выступать не просто как утилитарные полезности, но трансформироваться в такие духовные образования, причастность к которым и позволяет человеку ощущать своё бытие как значимое, ценное.

Ценности характеризуют индивида не как некое константное существо с набором определённых качеств, а как существо динамическое, противоречивое, не просто претерпевающее изменения в ответ на некие «требования» объективных общественных отношений и законов, но в себе самом имеющее главную причину этих изменений. Сказанное позволяет понять, почему утрата людьми ценностного, смыслообразующего стержня делает их собственную жизнь пустой, оборачивается моральным разложением, психологическим дискомфортом, психическими заболеваниями и самоубийствами. Тем самым наличие ценностного «ядра», мотивирующего и наделяющего жизнь смыслом, выступает важнейшим и необходимым условием жизнедеятельности человеческой личности. Будучи, прежде всего субъективной реальностью, ценности отнюдь не воспринимаются индивидом как результат его субъективного волеизъявления. Они представляются ему особыми духовными сущностями, бытие которых не зависит ни от самого индивида, ни от объективного материального мира.

Тема 16.

Социальная сфера общественной жизни.

1) Определение социальной сферы, ее структура.

Социальная сфера - есть исторически сложившаяся, относительно устойчивая система связей между различными элементами общества как целого: отдельными индивидами и социальными общностями (род, племя, народность, нация, семья), классами, социальными группами. Ключевое значение для понимания социальной сферы жизни общества имеют понятия общественно-экономической формации, способа производства, базиса и надстройки, разделения труда, а также учет различий между городом и деревней — образа жизни, общественного бытия и общественного сознания и др. Каждому исторически определенному способу производства соответствует и свой специфический тип социальной сферы общества: наличие определенных классов и социальных групп. Смена общественно-экономических формаций, естественно, приводит к изменениям и в социальной сфере, однако последняя не возникает автоматически: она обладает устойчивостью и относительной самостоятельностью.

2) Характеристика понятий «классы», «сословия», «социальные слои».

Теория стратификации. Определяющим элементом социальной сферы в любом классовом обществе являются классы. Поэтому вопрос о структуре социальной сферы жизни общества связывается в первую очередь с проблемой взаимоотношения классов.

Давно было замечено, что в обществе существуют различные по своему положению, интересам и стремлениям социальные группы, или классы. При попытке понять их происхождение высказывались самые разнообразные взгляды. Одни усматривали их источник либо в духовных качествах, психологических особенностях людей, либо в их религиозных взглядах, мировоззрении (ведь, по меткому выражению Л. Фейербаха, в хижинах думают иначе, чем во дворцах); другие — в уровне благосостояния (который рассматривался независимо от места человека в системе материального производства). Каково же действительное происхождение классов, в чем их источник? Классы возникли в период разложения родового строя. Основной предпосылкой расслоения общества на классы явилось наличие двух процессов: развития производительных сил и разделения труда. Эти два процесса столь тесно взаимосвязаны, что фактически о них можно говорить как о двух сторонах одного явления — общего прогрессивного развития производительных сил. Но, так или иначе, это развитие имело своим следствием социальную дифференциацию людей, которая чем дальше, тем больше развивалась по линии образования определенных классов. Первое известное в истории крупное разделение труда произошло тогда, когда из общей массы племен выделились скотоводческие племена и начался обмен между скотоводами и земледельцами, способствовавший росту общественного богатства и социальной дифференциации людей. Второе еще более крупное разделение произошло путем отделения ремесла от земледелия. Это значительно интенсифицировало обмен и углубило экономическое неравенство людей. Следующий шаг в данном направлении был сделан отделением умственного труда от физического. Противоположность между этими видами труда стала определяющим признаком всех классово-антагонистических обществ. Таковы вкратце первоначальные истоки происхождения классов, их генетическая основа.

Научный анализ истории общества дал возможность выделить истинно решающий признак общественного класса, показать, что его сущность находится в прямой зависимости от места, занимаемого им в общественном производстве: собственник ли он средств производства или лишен их. От этого зависит и его социальное положение в обществе, формы его быта, образ жизни, а это в свою очередь определяет и его психологию, идеологию, мировоззрение. Поскольку решающим условием жизни и развития человеческого общества является материальное производство, постольку именно оно и составляет действительную основу деления общества на классы.

Классическое определение общественных классов дал В. И. Ленин в работе «Великий почин». «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства».

Однако он отмечал, что при определении классов необходимо учитывать не только экономические признаки, которые являются главными, но принимать во внимание и идеолого-психологические. Существенную роль в формировании класса играет субъективный фактор: осознание классом своих коренных интересов и создание им своих организаций, политических партий. Класс, который еще не осознал своих интересов, — это класс «в себе». Осознав же их и организовавшись, он превращается в класс «для себя». Это значит, что развитие класса должно подняться до уровня его самосознания, то есть он должен осознавать себя именно как класс — силу, противостоящую другим классам.

Ленинское определение общественного класса служит тем методом, который позволяет выявить его специфику, понять социальную структуру общества и происходящие в нем социальные процессы. Опираясь на это определение, можно дать основные характеристики классов. Последние делятся, прежде всего, на основные и неосновные. К основным относятся классы, порожденные данным способом производства, выражающие его сущность и представляющие собой главную общественную силу данной формации. Скажем, в капиталистическом обществе таковыми будут буржуазия и рабочий класс. Неосновные классы — это те, которые или остались от предшествующих эпох, или зародились в недрах старого общества как носители будущей формации. Например, крестьянство, являясь одним из основных классов феодального общества, остается и при капитализме, но уже в качестве неосновного. Оно существует и в переходный от капитализма к социализму период, а при социализме вновь выступает как один из основных классов, правда существенно преобразованных.

В социалистическом обществе существуют два основных класса — рабочие и крестьяне. Чем определяется их существование? Прежде всего, двумя формами социалистической собственности — общенародной и колхозно-кооперативной. Из среды рабочих и крестьян постепенно сформировалась народная интеллигенция. Все три социальные группы объединены общими социально-экономическими, политическими интересами, единым мировоззрением, в результате чего между ними установились отношения дружбы и взаимопомощи. Авангардная роль в нашем обществе принадлежит рабочему классу в силу его богатого политического опыта, высокой сознательности, выкованной в горниле исторически длительных классовых битв, организованности и целеустремленной воли, высокой социально-политической активности, обусловленных его местом в системе общественного производства. Эти черты делают рабочий класс ведущей силой в процессе стирания классовых различий, в становлении социальной однородности общества.

В содержание марксистско-ленинской концепции классов входит и вопрос о всемирно-исторической миссии рабочего класса. Эта миссия заключается в том, что его конечной целью является освобождение не только себя, но и всего человечества от любых видов эксплуатации и угнетения. Иными словами, она заключается в уничтожении классов вообще. В этом смысле интересы рабочего класса совпадают с интересами всего трудового и прогрессивного человечества. Рабочий класс оказывается, таким образом, в авангарде борьбы за общечеловеческие интересы, которые в настоящую эпоху самой логикой развития истории выдвинуты в качестве центральных.

История всех классово-антагонистических обществ заполнена борьбой классов. Согласно марксистско-ленинской теории, существуют три основные формы классовой борьбы: экономическая, политическая и идеологическая. Исторически первой, в значительной степени стихийной формой борьбы эксплуатируемых классов явилась экономическая, то есть главным образом борьба за улучшение условий труда. Она всегда охватывает широкие массы трудящихся и служит для них начальной школой классовой борьбы, пробуждая их политическую активность и рост классового самосознания. Именно в экономической борьбе происходит непосредственное осознание классом своих коренных интересов и целей, вырабатываются формы его организации, развиваются чувства классовой солидарности, достоинства, чести и ответственности. Однако эта форма борьбы не может принести желаемого освобождения, ибо, по существу, является борьбой лишь за частичное улучшение экономических условий эксплуатируемых масс. Она поэтому не может вести к ликвидации самих условий угнетения.

Иной формой борьбы является политическая борьба. Она характерна в основном для рабочего класса, который выступает не разрозненно, а единым фронтом. Она поэтому отличается более высокой классовой организацией. В процессе ее по мере роста сознания рабочего класса и роста его организованности складываются первые его классовые объединения — профессиональные союзы, высшей же формой его классовой организации являются политические партии. Политические требования отличаются от экономических тем, что касаются самых основ эксплуатации — вопроса о собственности и политической власти. Партия рабочего класса вырабатывает собственную программу, стратегию и тактику классовой борьбы.

Наряду с экономической и политической формами классовой борьбы существует борьба идеологическая. Ее цель — освобождение сознания рабочего класса от буржуазной идеологии и приобщение к социалистической. В современных условиях эта форма борьбы приобретает особую значимость.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая ⇒