История создания и художественное своеобразие романа “Der abenteuerliche Simplicissimus Teutsch” Гриммельсгаузена.

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 5Следующая ⇒

Несмотря на все величайшие бедствия, пережитые

страной, демократические силы Германии не только не

утратили своей жизнеспособности, но и вступали в полосу

нового подъема. Значительных успехов демократи зм

веская литература достигает во второй половине

XVII века.

Онаотвергает высокопарный аристократизм прециозных

писателей, глядевших на мир из окна пышного дворцового

зала. Плутовской роман уже заявил о

своем существовании в творчестве Иоганна Якоба Кри-

стофеля Гриммельсгаузена (1625—1676), одного из крупнейшихписателей немецкой литературы XVII века. Первый плутовской роман Гриммельсгаузена «Похождения

Симплициссимуса» (1668 и след.) является

крупнейшим памятником немецкой литературы XVII

века.

Автор вводит нас в самую гущу частной и общественной

жизни тогдашней Германии. Герой романа юный

Симплиций (прозванный так за свое крайнее простодушие)

нимало не напоминает высокопарных героев пре-

циозных эпопей, стоящих на самых высоких ступенях социальной

лестницы. Симплиций — бедный приемыш. Его

подбирает и воспитывает крестьянская чета в Шпессар-

те (Бавария). Только иронически может он говорить о

княжеском своем происхождении, а также о великолепном

дворце, в котором провел он свои детские годы. По

словам Симплиция, был этот дворец его батьки (Кпап)

расписан глиной и вместо «бесплодного шифера, холодного

свинца и красной меди покрыт соломой, на которой

произрастали благородные хлебные злаки». Все горницы,

залы и покои этого дворца были изящно покрыты черной

копотью. Тончайшая паутина заменяла в них дорогие

шпалеры. Заместо пажей, лакеев и конюхов имел его

батька овец, козлов и свиней, аккуратно одетых в свои

природные ливреи. Вся эта дворцовая челядь прислуживала

Симплицию на пастбище, а когда их служба становилась

ему в тягость, то гнал он их от себя и загонял

домой. Подобно римскому военачальнику, командовал

батька Симплиция когортой волов. Его фортификационные

работы заключались в вывозе навоза, пахота была

его военным походом, а очистка хлева — его дворянской

забавой и увеселительным турниром (I, 1).

В этой обстановке рос молодой Симплиций, как полевой

цветок. Никто не заботился о его воспитании. Был он

крайне невежественен, но зато чистосердечен и простодушен.

Но вскоре все изменилось. Война, подобно урагану,

ворвалась в мирную резиденцию крестьянской четы.

Буйные ландскнехты разгромили, расхитили и сожгли

владение батьки Симплиция. Самому Симплицию удалось

бежать в лес, где он встречает отшельника, который

обучает его грамоте, учит его переносить тяжелую жизнь

и служить богу. Но война не оставляет в покое Симплиция

даже в лесной глуши. Мушкетеры обирают его до

нитки, и волею судеб простодушный деревенский парень

попадает в бушующий мир, содрогающийся от военной

непогоды. Принятый за вражеского лазутчика, он стоит

на краю гибели. Но стечение обстоятельств делает его

пажом одного губернатора. Затем из чувства самосохранения

он вынужден разыгрывать роль полоумного шута.

Новые злоключения бросают Симплиция из одной опасной

переделки в другую, пока он не становится, наконец,

солдатом.

Суровая жизнь рассеивает его детские иллюзии. Повсюду

он видит торжество- самых гнусных пороков, усугубляемых

бедствиями военного времени, столь несогласных

с теми представлениями о нравственности, которые

когда-то в лесу ему внушал седобородый отшельник.

Жизнь кромсает его и коверкает на все лады. Симплиций

утрачивает свое былое простодушие. Он научается

лукавить, красть, предаваться разгулу. Постепенно он

все больше и больше втягивается в разгульную солдатскую

жизнь. Испытания его закаляют. Из наивного робкого

мальчика, каким мы застаем его в самом начале

романа, Симплиций превращается в литого рейтара, __

изобретательного и отважного охотника за военной добычей.

Имя его начинает греметь по округе. Неизменная

удача сопутствует всем его дерзким начинаниям. Он свыкается

с походной обстановкой. Война становится для

него источником славы и обогащения. Перед бывшим

пастушонком как будто открывались блестящие перспективы.

Симплиций уже мечтает об офицерском чине, который

должен увенчать его старания и личные способности.

Он становится щеголем, живущим на широкую ногу.

И по мере того как растут богатство и слава Симпли-

ция, начинают расти его тщеславие, высокомерие,

спесь, — возбуждающие глухую ненависть высокородного

офицерства, которое не хочет простить заносчивому плебею

его удачи.

Вскоре, однако, все опять переворачивается вверх

дном. Шведский плен прерывает военную карьеру Симп-

лиция. Зато в Париже он неожиданно обнаруживает

актерские таланты. Его выступления в операх и балетах

приносят ему большой сценический успех. Парижские

дамы наперебой зазывают к себе «красивого немца»

(Beau Alman). Звезда Симплиция как будто опять поднимается

высоко. Но успех Симплиция оказывается мимолетным.

На возвратном пути в Германию он быстро

утрачивает все деньги, приобретенные в Париже, и всю

свою недавнюю красоту. Оспа делает его безобразным и

хилым. Чтобы не умереть с голоду, он превращается в

странствующего лекаря-шарлатана. А затем военная непогода

вновь начинает его вертеть и* крутить. Он становится

рядовым мушкетером, примыкает к орде мародеров.

Однако былая удача его покидает. Жизнь Симплиция

становится тяжелой и трудной. Скользя по наклонной

плоскости, он волею судеб делается грабителем на

большой дороге. Приходит, наконец, время, когда война,

повергшая Германию- в пучину бедствий, начинает его

тяготить. Его мучают укоры совести. Его ужасает то,

что он грешит не от неведения, но в силу злой воли

(IV, 11). С грустью обозревает он свой извилистый жизненный

путь, горько оплакивая «утраченную невинность,

которую он вынес из леса и которую он среди людей так

щедро растратил» (V, 1). Надломленный войной, он в

качестве паломника устремляется в Швейцарию, чтобы

посмотреть на страну, в которой царит благословенный

мир. С волнением видит он здесь поселян, зднимаю-

Щихся созидательным трудом, свободных от страха перед

озверелой военщиной (V, 1). Вскоре Симплиций и сам

обзаводится крестьянской усадьбой. Однако нужда гонит

его на чужбину. Он отправляется в Россию, где, состоя

на царской службе, занимается изготовлением пороха,

а также участвует в войне с татарами. После ряда

приключений Симплиций опять попадает на родину и,

подведя неутешительный итог своей жизни, решает навсегда

покинуть превратный мир и вновь, как некогда,

стать отшельником.

Однако и в лесном уединении Симплиций не находит

подлинного утешения. Его смущает и коробит праздное

бесплодное существование вдалеке от человеческого общества.

Он хочет видеть мир, хочет бродить по земле,

как пилигрим, живя в добровольной бедности и благочестивом

воздержании. Между тем уже погасло пламя

Тридцатилетней войны, и Симплиций без особых помех,

принимаемый одними за пророка, другими за Вечного

Жида, смог отправиться в дальний путь. Пройдя через

Швейцарию и Италию, он уже надеется вскоре увидеть

святую землю, как вдруг новые злоключения делают его

добычей африканских разбойников. В конце концов,

освободившись от рабства, он становится жертвой кораблекрушения

и находит пристанище на необитаемом

острове, затерявшемся среди просторов Индийского

океана.

Все на этом острове благоприятствует жизни многострадального

странника — и мягкий климат, и плодородие

почвы, и изобилие плодов земных. Симплиций обретает

здесь долгожданный душевный покой. Он проводит

свое время в приятном труде, ибо жизненный опыт подсказывает

ему, что «человек рожден для труда, как

птица для полета», в то время как «праздность порождает

многочисленные болезни души и тела, а затем,

когда этого меньше всего ждешь, ввергает тебя в пучину

погибели» (VI, 23). Симплиций становится свободным

человеком на свободной земле, и когда европейские мореплаватели,

случайно прибывшие на остров, предлагают

ему вернуться с ними в Европу, решительно отвергает

столь заманчивое предложение. Проведя много лет в тишине,

труде и покое, он не хочет уже больше испытывать

новые треволнения. «Здесь мир, — говорит он мореходам, —

там война, здесь ничего не знаю я о тщеславии,

об алчности, гневе, зависти, горячности, лукавстве, обмане,

о разного рода заботах, связанных с пропитанием и

одеждой, равно как с честью и репутацией; здесь тихое

уединение без злобы, распрей и ссор, здесь безопасность

от суетных вожделений, защита от многообразных беспорядочных

желаний... Когда я жил в Европе (сколь

горько, что должен это я говорить христианам), было

там все наполнено войной, пожарами, убийством, разбоем,

погромами, насилиями над женщинами и девушками

и т. п. Когда же милость божия освободила людей

от всех этих страшных мучений, вместе с болезнями и

ужасающим голодом, и вновь ниспослала на радость несчастному

утесненному народу благородный мир, то появились

многочисленные пороки, порожденные похотью,

как чревоугодие, пьянство и азартные игры, волокитство,

разврат и супружеские измены, которые влекут за собой

уйму других пороков, и, наконец, дело заходит так далеко,

что иные открыто стремятся возвыситься за счет

угнетения других, ради чего они не пренебрегают никаким

лукавством, никаким обманом, никакой политической

изворотливостью» (VI, 27). Чтобы не быть свидетелем

всех этих позорных деяний, Симплиций решает

остаться на острове и ради вразумления людей на пальмовых

листьях описывает свою превратную жизнь. На

этом в сущности и заканчивается роман Гриммельсгау-

зена, хотя автор, окрыленный успехом «Симплициссиму-

са», трижды пытался его продолжать, только все эти

продолжения, в которых Симплиций вновь попадает на

родину, ничего уже не добавляют к основному замыслу

произведения.

* Не все в романе Гриммельсгаузена гладко и ладно.

В нем много шероховатых и даже просто нечистоплотных

мест, соответствовавших огрубевшим вкусам того

времени. Некоторые части его заметно растянуты. Психологический

рисунок подчас приобретает примитивный лубочный

характер. Гриммельсгаузен нередко отдает дань

различным суевериям XVII века (призраки, привидения,

зачарованные клады, вера в ведовство, полет Симпли-

ция на шабаш ведьм, II, 17, 18). Иногда в реалистическое

повествование неожиданно врывается чудесный

сказочный элемент (легенда о Муммель-озере, царство

водяных, путешествие Симплиция к центру земли,

V, 12—16). Но все эти нескладицы, противоречия и недо-

статки сторицей искупаются выдающимися достоинствами

талантливого романа.

Представляя собой страстный протест против кровавых

военных авантюр, которые разоряли и унижали

народ, принося выгоду только большим господам, роман

Гриммельсгаузена правдиво рисует, жизнь широких общественных

кругов Германии и, прежде всего, дела и

дни разноплеменных военных полчищ. Мы видим отряды

немцев, шведов и хорватов, которые опустошают, топчут

и выжигают немецкую землю, охваченную «пламенем

войны, голодом и мором» (II, 14). Гриммельсгаузен знакомит

нас с их обычаями, повадками, нравами и похождениями.

Они предстают перед нами во время походов,

стычек, экзекуций, драк, потасовок и погромов. Наиболее

удачливые из них, — обычно это лихие кавалеристы, -—

набивают себе карманы захваченным добром. Остальные

влачат жалкое, скудное, тупое существование. Безотрадна,

например, жизнь рядовых мушкетеров, которым

суждено «всю свою жизнь проторчать в каком-нибудь

гарнизоне, питаясь только сухим хлебом, да и то впроголодь

» (IV, 9). Люди сражаются без подъема, без патриотического

порыва. Все в Германии перепуталось, раскололось,

распалось. Солдат одолевают болезни и вши,

с которыми им приходится вести регулярные сражения

(II, 28). Походы их изматывают и изнуряют. Зато на

досуге, желая урвать у жизни все, что возможно, они

предаются самому необузданному разгулу. К услугам

солдат маркитантки, продажные девки и азартные игры.

Гриммельсгаузен подробно описывает, как солдаты,

галдя, сквернословя и чертыхаясь, расстелив на земле

плащи, неистово играют в кости. То там, то сям вспыхивают

драки. Большая часть денег уходит' в 'карманы

ловких предпринимателей, которые устраивают эти

игрища. Неудачники распродают последние свои вещи.

Повсюду шныряют шулера, пускающие в ход фальшивые

кости. Алчные торгаши по дешевке скупают у игроков

кольца, одежду или драгоценности, которые те только

что выиграли. Потасовки, взаимные оскорбления, поединки

и убийства завершают э-fy картину (II, 20). Иные

проводят время в трактире за пивом и вином, бахвалясь

и переругиваясь (III, 9). Гриммельсгаузен знакомит читателя

с массой самых отборных солдатских клятв и ругательств

(I, 26).

Тем временем и большие господа, невзирая на всеобщее

разорение, не упускают случая попировать и повеселиться.

Их столы буквально ломятся от самых изысканных

яств. «Я видел, — говорит Симплиций, — что

гости пожирали все кушанья, как свиньи, после того

лакали, как коровы, а при этом вели себя, как ослы, а

под конец все блевали, как отравленные собаки. Здоровенными

чарками вливали они себе в брюхо благородное

гохгеймерское, бахерахское и клинкенбергское, которое

тотчас же ударяло им в голову». С недоумением и

грустью наблюдал молодой Симплиций, как знатные

бездельники «безрассудно губили столько яств и напитков,

вместо того чтобы накормить бедного Лазаря во

образе многих сотен изнывавших у нашего порога бездомных

скитальцев, у которых от голода глаза на лоб

лезли, ибо, как говорится: «Голод не тетка, пирожка не

подсунет» (I, 30).

А Германия в это время стонет и истекает кровью.

Пламя войны пожирает города и села. Однажды Симплиций

забрел в Гельнгаузен, только что разгромленный

императорскими войсками. Он не нашел в городе «ни

одной живой души, зато были улицы города завалены

мертвыми телами, из которых многие были раздеты

вплоть до рубашки» (I, 19). Еще более ужасны страдания

крестьян, которых одичалые орды ландскнехтов без

устали грабят, насилуют, заушают и пытают. В статье

«Марка» Ф. Энгельс писал о положении Германии времен

Тридцатилетней войны: «В течение целого поколения

в Германии вдоль и поперек хозданичала самая разнузданная

солдатчина, какую только знает история. Повсюду

налагались контрибуции, шли грабежи, поджоги,

производились насилия, убийства. Больше всего терпел

крестьянин там, где в стороне от больших войск на собственный

страх и риск самостоятельно действовали мелкие

вольные отряды или, вернее, мародеры. Опустошения

и обезлюдение было безгранично. Когда наступил

мир, Германия лежала беспомощной, растоптанной, растерзанной,

истекая кровью; но в самом бедственном положении

оказался, опять-таки, крестьянин»1. Роман

Гриммельсгаузена служит как бы яркой иллюстрацией к

этим словам Энгельса. С огромной силой описывает, на-

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒