Отношение к комплексу кастрации

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 13Следующая ⇒

Взгляды Карен Хорни на психологию женщины претерпели значительные изменения в процессе ее творчества, начиная от полной поддержки теории психоанализа З. Фрейда и заканчивая ее глубоким переосмысливанием и переработкой.

Так, в Докладе на VII Международном Психоаналитическом Конгрессе в Берлине в сентябре 1922 «О происхождении комплекса кастрации у женщин» Хорни демонстрирует свою полную приверженность взглядам ортодоксального психоанализа на проблему кастрации: «…наше понимание природы этого явления существенно не изменилось. Многие женщины и в детстве, и в зрелости периодически или даже постоянно испытывают страдания, связанные со своей половой принадлежностью. Специфические проявления ментальности женщин, возникающие из протеста против участи быть женщиной, берут свое начало от их детского страстного желания обладать собственным пенисом. Неприемлемая идея о собственной изначальной обделенности в этом отношении дает почву для пассивных фантазий о кастрации, в то время как активные фантазии порождаются мстительным отношением к мужчине, находящемся в привилегированном положении».

Но уже в этом докладе звучит тема сомнения, даже какого то несогласия с официальной точкой зрения на проблему: «…в качестве аксиомы принимается тот факт, что женщины ощущают себя ущербными именно из-за своих половых органов. Возможно, с точки зрения мужского нарциссизма здесь все кажется слишком очевидным… Тем не менее, чрезмерно смелое утверждение, что половина человечества недовольна своей половой принадлежностью и может преодолеть это недовольство только в особо благоприятных условиях, представляется совершенно неудовлетворительным, и не только с точки зрения женского нарциссизма, но и биологической науки».

Хорни задает вопрос, поиски ответа на который в течение всей ее жизни привели ее к созданию психологии женщины, отличной от психологии мужчины: на самом ли деле встречающийся у женщин комплекс кастрации, который может приводить не только к развитию невроза, но составляет угрозу здоровому формированию характера или даже всей будущей судьбе женщин (вполне нормальных, способных к любой практической деятельности), базируются единственно на неудовлетворенном желании иметь пенис? Или это только предлог, за которым скрываются иные силы, динамическое начало которых знакомо по механизму формирования неврозов?

Хорни не просто задает этот вопрос, хотя уже сама постановка такого вопроса для ортодоксального психоанализа является опасной. Хорни предлагает на этот вопрос ответить, причем предлагает несколько методологических подходов, одним из которых (онтологический), по ее мнению, является клиническая практика.

Так, исследуя часто встречающееся желание своих пациенток мочиться по-мужски, Хорни видит причину такого желания не в комплексе кастрации, а в ощущении несправедливости, которое рождается из полового неравенства в социуме: «…девочкам особенно трудно преодолеть желание мастурбировать, так как они чувствуют, что из-за разницы в строении тела им несправедливо запрещают то, что позволено делать мальчикам.…разница в строении тела может легко привести к горькому ощущению несправедливости, и, таким образом, аргумент, позднее используемый для оправдания отказа от женственности (а именно тот, что мужчины пользуются большей сексуальной свободой), оказывается обусловленным подлинными переживаниями раннего детства».

Таким образом, Хорни говорит о том, что в социуме, где какие-то особенности индивида (анатомическое строение, дефекты анатомии или физиологии, специфическое поведение и пр.) могут стать базисом для социально-культурных запретов, эти самые особенности могут послужить основой для формирования структуры личности. С удалением этих запретов структура личности может формироваться по-другому.

Перефразируя слова самой Карен Хорни (о «девочках американских индейцев и маленьких тробриандок»), можно задаться вопросом: а присутствует ли желание мочиться по-мужски у маленьких девочек, например, монголок, культурные обычаи и особенности в одежде которых позволяли им (во времена Карен Хорни, во всяком случае) отправлять свои естественные потребности также открыто (и также непосредственно), как и мужчинам?

Таким образом, уже в начале своей психоаналитической карьеры Хорни начинает сомневаться в правильности применимости психоаналитических сентенций к женщинам без учета особенности женской психологии.

В дальнейшем ее убежденность, что подходить к оценке особенностей психологии женщины с точки зрения мужского психологического учения нельзя.

Будучи уже зрелым психологом, Хорни формулирует основные предпосылки для дальнейшего развития психологии женщины ее последователями (кстати, не только женщинами-психологами, но и мужчинами):

1. Ситуация «эдипова комплекса» имеет место быть, но как частный случай. Взаимоотношения полов есть поле множества общих, особенных и индивидуальных проблем, не сводимых к какой-то одной формуле.

Во времена матриархата закон и обычай фокусировались вокруг матери и «матрицид» тогда был, (как свидетельствую Софокл и другие античные авторы), более тяжким преступлением, чем отцеубийство. В эпоху изобретения письма мужчина стал играть лидирующую роль в политике, экономике, законодательстве и половой морали. Этому было много причин. Одна из них, вероятно, в том, что мужчина - более рационален, более способен обезличить себя, «обобществить свою психику». Но в этом же состоит и его слабость, его несоответствие современности, которая вновь акцентирует значение целостной, индивидуализированной личности. Женщина вновь вступает в борьбу за равенство.

2. Мужчина чтит женщину, как Мать, которая кормит, заботится, жертвует собой. Жизнетворное могущество женщины наполняет мужчин восхищением. Но «противно человеческому существу испытывать восхищение и не держать зла на того, чьими способностями не обладаешь». Мужчина завидует женщине и стремится компенсировать свою неспособность к деторождению тем, что создает государство, религию, искусство. Поэтому вся культура носит отпечаток маскулинности.

Выступая против равенства полов «мужская культура» разными способами ущемляет женщину. Материнство плохо защищено законом. Беременность и детовоспитание, требующие от женщины огромных физических и душевных затрат, и являющиеся главной причиной «культурного отставания» женщины, почти никак не компенсируются. Имеет место потакание сексуальной безответственности мужчин и низведение женщины до роли сексуального объекта.

3. Еще одна причина недоверия и даже вражды между полами в том, что мужчина испытывает страх перед женщиной, как сексуальным существом. Во многих африканских племенах мужчины верят, что женщины обладают магической властью над их гениталиями. Мужчина также склонен думать, что женщина отбирает у него силу во время полового акта, забирает себе его жизнетворное семя. Отношение к женщине ассоциируется со страхом смерти: кто дает жизнь, тот имеет право ее отобрать.

Подтверждением этого мистического страха стало беспрецедентное уничтожение женщин под знаменем борьбы с ведьмами («Молот ведьм»), вся вина которых заключалась лишь в том, что сами мужчины испытывали вожделение к женщинам и не могли этому вожделению противостоять («Собор Парижской богоматери» В. Гюго).

4. Мужчина в большей степени зависит от женщины, чем она от него. Он боится не удовлетворить женщину, оказаться импотентом, унизиться перед ней. Сексуальность женщины его больше страшит, чем привлекает. Он предпочел бы, чтобы женщина просто была сексуальным объектом. Долгое время всякая сексуальная активность со стороны женщины рассматривалась как отклонение, а фригидность считалась нормой. Для беспрепятственного удовлетворения своих сексуальных влечений мужчина должен держать женщину в состоянии повиновения, проще сказать, в рабстве, что и имеет место в быту и общественном хозяйстве.

В мифологической фантазии мужчина хотел бы видеть женщину «непорочной», лишенной сексуальных влечений, только в этом случае она для него вполне безопасна. С этим связан, по-видимому, и культ Девы Марии. Принижение женского начала очевидно и в истории Адама и Евы. Почему-то Ева была сделана из ребра Адама, а не Адам появляется из тела Евы. Женщина в Ветхом Завете трактуется как искусительница и совратительница.

5. Недоверие и враждебность к мужчине имеются и в женской психике, но связаны они, как правило, с опытом детства. «Рай детства», о котором часто говорят забывчивые взрослые, - не более чем иллюзия. Девочка в детстве ущемлена больше чем мальчик. Ей больше запрещено, меньше разрешено. У нее в детстве формируется чувство вины и страх перед физической силой. Об этом красноречиво свидетельствуют сновидения девочек, в которых женский страх возникает при встрече со змеями, дикими зверями, чудовищами, которые могут ее победить, овладеть ею, прорваться внутрь ее тела. Девочка интуитивно чувствует, что ее будущее зависит не от нее, а от кого-то другого, от таинственного события, которого она ждет и которого боится. Стараясь избежать этих переживаний, девочка уходит в «мужскую роль». Это особенно заметно в возрасте от четырех до десяти лет. В пубертатный период шумное мальчишеское поведение исчезает, уступая место девичьему - приниженному и соответствующему социальной роли, которая часто представляется опасной и нежеланной.

Таким образом, Хорни убедительно доказывает, что цена принятия женской роли - большая склонность к невротизму, чем у мужчин. Иногда - амбициозность, стремление к власти, желание «забрать мужчину целиком». Иногда - подчеркнутая скромность, пассивность - как бы только не подумали, что она что-то хочет от мужчины. Наконец, распространенная среди женщин фригидность.

Женский мазохизм

Одним из самых противоречивых воззрений Карен Хорни можно признать ее взгляды на проблему женского мазохизма.

26 декабря 1933 года В Вашингтоне Хорни делает доклад на заседании Американской Психоаналитической Ассоциации, в котором, по ее собственному признанию, выносит на обсуждение проблему, которая «затрагивает сами основы определения места женщины в культуре». Этой проблемой является мазохизм.

Хорни приводит факты, которые свидетельствуют, что в европейской культуре мазохистский феномен чаще встречается у женщин, чем у мужчин.

Имеются два подхода к объяснению этого наблюдения. Первый - это попытка выяснить, не присущи ли мазохистские тенденции самой женской природе. Второй - оценить роль социальных условий в происхождении существующих между полами различий в частоте мазохистских тенденций.

До Хорни в психоаналитической литературе проблема рассматривалась только с точки зрения на женский мазохизм как на психическое последствие анатомической разницы полов. Психоанализ, таким образом, предоставлял свой научный аппарат для поддержки теории исконного родства между мазохизмом и женским организмом. Возможность социальной обусловленности с психоаналитической точки зрения до Хорни не рассматривалась.

Хорни ставит перед собой и перед психоаналитическим сообществом задачу - попытаться раскрыть соотношение биологических и культуральных факторов в этой проблеме, а также рассмотреть валидность имеющихся на этот счет психоаналитических данных и задаться вопросом, можно ли использовать психоаналитический метод для исследования возможной социальной обусловленности этого явления.

Ортодоксальные психоаналитические представления таковы:

- специфическое удовлетворение, которое ищет и находит женщина в половой жизни и в материнстве, носит мазохистский характер;

- глубинное содержание ранних сексуальных желаний и фантазий, относящихся к отцу, составляет стремление быть изувеченной, то есть кастрированной им;

- менструация имеет скрытый смысл переживания мазохистского опыта;

- в половом акте женщина тайно стремится к насилию и жестокости, или - в психическом плане - к унижению;

- процесс деторождения дает ей бессознательное мазохистское удовлетворение, также как и материнские обязанности по отношению к ребенку;

- если для мужчины характерны мазохистские фантазии или действия, это является выражением его подсознательного стремления играть роль женщины.

В итоге складывается неприглядная и неутешительная для женщины ситуация: либо принять свою женскую роль и получать сомнительное мазохистическое удовлетворение, либо попытаться уйти от своей женской роли, достигая маскулинности, но в результате потерять себя как женщину без уверенности, что она будет принята в роли эрзац-мужчины мужчинами.

Хелен Дейч предполагала существование генетического фактора биологической природы, который ведет с неизбежностью к мазохистской концепции женской роли.

Шандор Радо указывал на неизбежное обстоятельство, направляющее сексуальное развитие по мазохистскому руслу.

Разница мнений проявлялась лишь в одном: представляют ли особые женские формы мазохизма отклонение в развитии женщины, или являются «нормальной» женской установкой.

По психоаналитической теории мазохистские наклонности гораздо чаще встречаются у женщин, чем у мужчин. Следовательно, если большинство женщин или все они - мазохистичны в своем отношении к половой жизни и репродукции, то и во внесексуальных областях мазохисткие тенденции будут у них с неизбежностью проявляться гораздо чаще, чем у мужчин.

Хорни не спорит, что женщины могут искать и находить мазохистское удовлетворение в мастурбации, менструации, половом акте и деторождении. Вопрос в том, как часто это бывает, и почему так происходит, т.е., в распространенности явления.

По Фрейду, поворотный этап в женском развитии наступает, когда девочка осознает, что у нее нет пениса. Предполагается, что шок от этого открытия будет долго на нее действовать. Для такого предположения у Фрейда было два источника данных: выявляемое при анализе невротических женщин желание обладать пенисом или фантазии о том, что он когда-то у них был; и наблюдения над маленькими девочками, выражающими желание тоже иметь пенис, когда они обнаруживают, что он есть у мальчиков.

Автору психоанализа этих наблюдений оказалось достаточно, чтобы построить рабочую гипотезу о том, что маскулинные желания того или иного происхождения играют роль в женской сексуальной жизни, и такая гипотеза была использована для объяснения некоторых невротических явлений у женщин.

Хорни дипломатично намекает, что эта гипотеза, а не факт, и что она даже как гипотеза не бесспорна. Более того, в поддержку заявления, что стремление к маскулинности является динамическим фактором первостепенного значения не только у невротичных женщин, но и у любой женщины, независимо от ее индивидуальности и места в культуре, данных нет.

Вследствие ограниченности исторических и этнологических сведений, почти ничего не известно о психически здоровых женщинах и о женщинах, живущих в различной культурной среде.

Таким образом, ввиду отсутствия данных о частоте, обусловленности и удельном весе наблюдаемой реакции девочек на открытие пениса, само предположение о том, что это - поворотный этап в женском развитии, наводит на определенные размышления, но не является доказательством.

Хорни задает вопрос: «Почему должна девочка превратиться в мазохистку, когда обнаруживает, что у нее нет пениса? »

По Х. Дейч: «активно-садистское либидо, до той поры привязанное к клитору, отражается от барьера внутреннего осознания субъектом отсутствия у нее пениса… и отражается чаще всего в регрессивном направлении, к мазохизму. Этот скачок к мазохизму - «часть женской анатомической судьбы».

Единственным подтверждением этого предположения являются садистские фантазии у маленьких детей. Этот факт непосредственно наблюдается при психоанализе невротических детей (на что указывает М. Клейн) и реконструируется при психоанализе взрослых невротиков.

Но дело в том, что нет доказательств в пользу всеобщности этих ранних садистских фантазий. Хорни язвительно напоминает, что неизвестно, присутствуют ли они у девочек американских индейцев и маленьких тробриандок.

Далее Хорни, даже допуская эту всеобщность, требует доказать еще три предположения, необходимых для полноты картины:

1. Что эти садистские фантазии генерируются активно-садистским катексисом либидо клитора.

2. Что девочка отказывается от мастурбации на клиторе в связи с нарциссической травмой, обнаружив отсутствие пениса.

3. Что либидо, активно-садистское до этой поры, автоматически разворачивается вовнутрь и становится мазохистским.

Все три предположения представляются Хорни в высшей степени спекулятивными. Известно, что человека может испугать его собственная враждебность и вследствие этого он предпочтет страдательную роль, но как катексис либидо органа может быть садистским и затем развернуться вовнутрь - для Хорни это остается загадкой.

Хелен Дейч изучала генезис феминности, под которой она понимала «феминный, пассивно-мазохистский характер ментальности женщин». Ее выводы: мазохизм - основная составляющая женской ментальности.

Хорни не сомневается, что часто это именно так в тех случаях, когда идет речь о женщинах-невротиках, но гипотеза, утверждающая, что это психо-биологически неизбежно для всех женщин, неубедительна.

Дальнейший анализ психоаналитических воззрений на женский мазохизм, проведенный Хорни, убедительно показывает: наблюдения, сделанные над невротичками, нельзя безоглядно распространять на всех женщин, поскольку наблюдения сами по себе ничего не значат - главное в их истолковании: то, что приемлемо «…для объяснения некоторых невротических реакций едва ли будет полезно при работе с нормальными детьми или взрослыми».

Поскольку мазохизм - это способность получать наслаждение от таких вещей, которые причиняют боль, унижение, страх и прочее, Хорни рассуждает о приницпе наслаждения: «Принцип наслаждения подразумевает, что человек стремится извлечь удовольствие из любой ситуации, даже когда для этого нет не только максимальных возможностей, даже когда возможности мизерны. За нормальное протекание такой реакции отвечают два фактора:

1) высокая адаптивность и гибкость нашего стремления к удовольствию, отмеченные Фрейдом как характеристика здорового человека в отличие от невротика и

2) автоматически реализуемый процесс сверки наших необузданных желаний с реальностью, в результате которого мы осознаем или бессознательно принимаем, что для нас доступно, а что нет.

Процесс сверки с реальностью замедлен у детей по сравнению со взрослыми, но девочка, любящая свою тряпичную куклу, хотя и может горячо возжелать пышно разодетую принцессу с витрины, тем не менее будет весело играть со своей, если увидит, что ту красавицу ей никак не заполучить.

Мужчина, ведущий нормальную половую жизнь и вдруг попавший в тюрьму под такойжестокий надзор, что все способы полового удовлетворения закрыты, станет мазохистомтолько если он имел мазохистские тенденции и прежде.

Женщина, брошенная мужем, лишенная источника непосредственного сексуального удовлетворения и не ожидающая ничего в перспективе, может реагировать мазохистски, но чем больше в ней здоровой уравновешенности, тем легче она перенесет временное лишение и найдет удовольствие в друзьях, детях, работе или других радостях жизни. Женщина отреагирует на такую ситуацию мазохистски, только если у нее и раньше обнаруживалась склонность к мазохистскому поведению.

Хорни с иронией говорит о том, что если следовать за ходом рассуждений ортодоксального психоаналитика, то должно только удивляться тому, что мальчики не превращаются в мазохистов. Почти каждый маленький мальчик получает возможность заметить, что его пенис меньше пениса взрослого мужчины. Он воспринимает это как то, что взрослый - отец или кто-то другой - может получить большее удовольствие, чем он сам. Идея о доступности кому-то большего удовольствия должна отравить его наслаждение от мастурбации. Он должен бросить это занятие. Он должен жестоко страдать ментально, а это возбудит его сексуально, он примет эту боль как суррогатное удовольствие и с той поры будет мазохистом. Абсурдность того, что это происходит повсеместно с мальчиками, очевидно. Почему же это должно происходить с девочками, да еще в обязательном порядке?

Наконец, даже если допустить, что открытие пениса причиняет девочке жестокие страдания; что идея возможности большего удовольствия портит впечатление от доступного; что душевная боль возбуждает ее сексуально и она находит в этом суррогатное сексуальное удовольствие, следует спросить: что побуждает ее искать удовлетворения в страдании постоянно?

Хорни видит в этом расхождение между причиной и следствием. Упавший на землю камень останется лежать, пока его не сдвинут. Живой организм, трамвированный в какой-то ситуации, приспособится к новым условиям. Не подвергаются сомнению длительный характер самих стараний защититься, считая, что силы, мотивирующие это однажды возникшее стремление защититься, остаются неизменными.

Фрейд энергично подчеркивал прочность детских впечатлений; но, однако, психоаналитический опыт показывает также, что эмоциональные реакции, имевшие место в детстве, сохраняются на всю жизнь только если их продолжают поддерживать различные динамически важные обстоятельства.

Почему же мужчины-психоаналитики так уверенны, что женщина почти всегда должна быть мазохисткой?

Хорни остроумно отвечает на этот вопрос: причина в страхе самих мужчин перед женщиной и ее биологическими возможностями: «Это … ошибка, которую делали психиатры и гинекологи: Крафт Эбинг, наблюдая, что мужчины-мазохисты часто играют роль страдающих женщин, говорит о мазохизме, как о роде чрезмерного усиления феминных качеств; Фрейд, отталкиваясь от этого же наблюдения, предполагает существование тесной связи мазохизма и феминности; русский гинеколог Немилов, под впечатлением страданий женщины при дефлорации, менструации и деторождении, говорит о кровавой трагедии женщины; немецкий гинеколог Липман, под впечатлением того, как часто женщины болеют, попадают в несчастные случаи, испытывают боль, предполагает, что уязвимость, раздражительность и чувствительность - основная триада женских качеств». Не имея возможности понять (читай: почувствовать) того, как женщина может такое вынести и не страдать после этого вечно, мужчины приписывают женщинам свои собственные страдания.

По Фрейду нет фундаментального различия между патологическими и «нормальными» явлениями, что патология только отчетливее, как под увеличительным стеклом показывает процессы, протекающие у всех людей.

Этот принцип расширяет наш умственный горизонт, но и у него есть границы применимости.

При исследовании женского мазохизма был использован тот же принцип. Проявления мазохизма у женщин обнаруживают в результате наблюдения даже там, где они в ином случае могли бы пройти незамеченными: в социальных столкновениях женщин (полностью вне сферы психоаналитической практики); в изображении женского характера в литературе; при изучении женщин, придерживающихся каких-либо чуждых нам обычаев, например русских крестьянок, которые, по национальной поговорке, не чувствуют, что муж их любит, если он их не бьет. Перед лицом таких свидетельств психоаналитик приходит к выводу, что он столкнулся со всеобщим явлением, действующим на психоаналитической основе с постоянством закона природы.

Односторонность или позитивная ошибка в результатах происходит нередко из-за пренебрежения культурными и социальными условиями, в частности - из-за исключения из общей феноменологии женщин, живущих в иной цивилизации с иными традициями.

На русскую патриархальную крестьянку при царском режиме постоянно ссылаются в спорах, чтобы доказать как глубоко врос мазохизм в женскую натуру. Однако эта крестьянка в наши дни превратилась в напористую советскую женщину, которая несомненно удивится, если о побоях заговорят как о признании в любви. Изменения же произошли в культуре, а не в личности женщин.

Вообще говоря, где бы ни возникал вопрос о частоте явления, он подразумевает социологические аспекты проблемы. Отказ психоаналитиков заниматься ими еще не исключает их существования. Отсутствие социологического подхода может привести к неверной оценке значимости анатомических различий и превращению их в причину явления, которое на самом деле частично или даже полностью обусловлено социально.

По мнению Хорни только синтез обоих условий позволит получить полное представление о природе явления. Проблема женского мазохизма не может быть отнесена только к особенностям анатомических, психологических и психических характеристик женщины, но должна рассматриваться как во многом обусловленная культурой или социальной средой, в которой развивалась конкретная женщина-мазохистка.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒