Роль художественной экспрессии в преодолении травматичного опыта жертв насилия

⇐ ПредыдущаяСтр 14 из 16Следующая ⇒

По мнению Спринг (2007), одной из наиболее известных в мире специалистов, занимающихся помощью жертвам насилия, проработка их травматичного опыта в ходе арт-терапевтических занятий становится возможна благодаря трем факторам:

(1) актуализации и выражению травматичного опыта;

(2) его организации; (3) коррекции нарушенных когниций, являющихся следствием психической травмы.

Выделение ею этих факторов основано на работах Бремнер (2002), Хэмбри и Фоа (2000), Кардинер (1959), Спринг (1988, 1993), Вандерколк (1987).

Согласно Фриману и Кимбрелю (Freeman и Kimbrell, 2001), воспоминание о психотравмирующих обстоятельствах имеют при работе с жертвами насилия ключевое значение: «Ни при каком другом психическом расстройстве воспоминания о травматичных прошлых событиях не играют такой важной роли, как при ПТСР.» (р. 106).

Выражение травматичного опыта, связанного с насилием, по мнению Спринг (1988, 2007) обеспечивается за счет символической коммуникации. В ходе такой коммуникации подавленные эмоции, сохраняющиеся в настоящем на сенсорном Уровне независимо от срока давности психической травмы, могут быть пережиты и отреагированы» (Spring, 1988, р. 5).

Как известно, 3. Фрейд постулировал существование символической коммуникации. В процессе психического развития символическая экспрессия, наряду с сенсомоторной экспрессией и примитивными защитно-приспособительными реакциями, является одной из наиболее ранних форм контакта ребенка с окружающим миром, которая затем дополняется вербальным общением. Так же, как и в онтогенезе, в процессе арт-терапии травматичный опыт насилия поначалу может подвергаться экстернализации посредством символических и досимволических графических форм. По выражению Арнхейма (Arnheim, 1974), «форма является выражением содержания, паттерном, …служащим интерпретации опыта путем его визуальной организации» (р. 46 — 47). Символические формы, используемые в контексте рефлексии травматичного опыта, способствуют конденсации (сгущению) аффектов и выражению чувств, воспоминаний, представлений и ощущений. Участники арт-терапевтических занятий используют визуальные образы в качестве средства интерпретации и выражения опыта — сначала в визуальной, а затем и в вербальной форме, (Spring, 2001, 2004).

Символическая коммуникация имеет в контексте арт-терапии принципиальное значение. Символы выступают и в качестве моста, соединяющего сознательное и бессознательное клиента, за счет чего он может не только осознать ранее неосознаваемые причины своих страданий, но и, опираясь на свои внутренние ресурсы, раскрыть в себе новые качества. Основательница динамически-ориентированной арт-терапии психоаналитик Наумберг подчеркивала, что «арт-терапевтический процесс основан на том, что наиболее важные представления и переживания человека, являющиеся порождением его бессознательного, могут находить выражение скорее в виде образов, чем слов. Приемы арт-терапии связаны с идеей о том, что в любом человеке, как подготовленном, так и не подготовленном, заложена способность к проецированию своих внутренних конфликтов в визуальной форме. По мере того как пациенты передают свой внутренний опыт в изобразительном творчестве, они очень часто становятся способными описывать его словами» (Naumburg, 1958, Р. 511).

Занимавшаяся изучением процесса развития графических навыков у детей, одна из основоположниц американской арт-терапии Э. Крамер (Kramer, 1979) отмечала, что для каждой стадии развития ребенка характерны свои особенности изобразительной экспрессии. Она пишет, что «изобразительная деятельность и творческий процесс предполагают развитие комплекса умений, включающих овладение изобразительными материалами таким образом, что они начинают выступать символическими эквивалентами человеческого опыта.» (р. XXXVIII). Она выделяет пять способов обращения с изобразительными материалами:

1) «предвестники» изодеятельности — каракули, размазывание краски, исследование физических свойств материалов;

2) хаотическое выражение чувств — разбрызгивание, размазывание краски, удары кистью;

3) стереотипии — копирование, создание линий и простейших стереотипных форм;

4) пиктограммы, выступающие инструментом визуальной коммуникации, дополняющим или замещающим слова;

5) оформленная экспрессия — символические образы, обеспечивающие успешное самовыражение и коммуникацию.

В процессе психического развития все эти способы обращения с изобразительными материалами постепенно осваиваются ребенком, обслуживая развитие психических процессов и совершенствование защитно-приспособительных реакций. Обычно более сложные и высокоорганизованные способы взаимодействия с изобразительными материалами «замещают» более простые. Так, оформленная символическая экспрессия может постепенно «замещать» «предвестники» изодеятельности и формы хаотичного отреагирования чувств. В то же время в определенных обстоятельствах, в том числе в состоянии психической дезадаптации, может происходить возвращение к более простым и примитивным в онтогенетическом плане способам, что, как правило, связывают с понятием психического регресса.

Кроме того, у детей с различными нарушениями психического развития может иметь место отставание в освоении ими тех или иных способов изодеятельности, либо временная или устойчивая фиксация на более простых способах. Проявление более примитивных и онтогенетически более ранних способов обращения с изобразительными материалами как у детей, так и у взрослых может наблюдаться и во время арт-терапевтических занятий. Это может быть обусловлено как ослаблением у них в состоянии психической дезадаптации более высоко организованных защитно-приспособительных механизмов, так и более свободной, нежели в большинстве социальных ситуаций обстановкой во время арт-терапевтических занятий, ослабляющей «цензуру» сознания и механизмы сознательного регулирования эмоций. Этому также в немалой мере способствует переживание участниками занятий различных ситуаций прошлого и проявление реакций переноса.

Можно предполагать, что возвращение клиента к более простым и онтогенетически ранним способам обращения с изобразительными материалами будет во многих случаях помогать актуализации и выражению травматичного материала и таким образом служить терапевтическим интересам. В то же время специалистом должна учитываться терапевтическая динамика. Во избежание фиксации клиента на регрессивных способах поведения, он должен в определенный момент ориентировать его на использование более взрослых способов посредством использования символической и вербальной экспрессии.

Использование тех или иных способов обращения с художественными материалами будет способствовать актуализации и выражению психологического материала разного уровня (FoulkesS 1992), а именно — относящегося к уровню социальных отношений и культурных норм; уровню переносов или зрелых объектных отношений, связанных с семейным опытом, отношениями с родителями и сибсами; проективному уровню, связанному с примитивными, нарциссическими отношениями с «внутренними объектами»; а также примордиальному уровню, связанному с трансперсональным опытом.

Что касается символических форм художественной экспрессии, то в процессе арт-терапевтических занятий они, как правило, являются ведущим способом выражения психологического материала у взрослых с психическими расстройствами невротического регистра, лишь иногда дополняемым другими, более онтогенетически ранними способами. Однако в зависимости от сроков полученной психической травмы, в момент ослабления психологических защит клиенты с такими расстройствами могут иногда прибегать то к одним, то к другим способам. Во многих случаях по мере прохождения курса арт-терапии клиент может постепенно переходить от одних способов к другим, что отражает постепенную проработку и интеграцию травматичного материала. Аналогичная динамика может отмечаться и в работе с детьми. Однако в зависимости от конкретного возраста ребенка и особенностей его развития преобладающие способы обращения с изобразительными материалами могут варьироваться в более широком диапазоне, чем у взрослых.

Работая с жертвами насилия, специалист должен быть готов к самым разным, в том числе весьма примитивным формам художественной экспрессии клиента, в особенности если это ребенок. Ему следует учесть, что использование клиентом весьма простых или даже деструктивных манипуляций с материалами и уже созданными образами может служить достижению терапевтических эффектов. Если речь идет о работе с жертвами насилия, то такие манипуляции нередко способствуют проявлению клиентом инициативы, концентрации внимания, дают выход чувствам и вызывают иные положительные эффекты. Большое значение имеет то, что различные манипуляции с изобразительными материалами могут быть связаны с процессами межличностной коммуникации, установлением и развитием психотерапевтических отношений.

На важность досимволических форм художественной экспрессии указывают некоторые исследователи изобразительной деятельности, в том числе арт-терапевты М. Милнер, Р. Саймон, С. Шарпе, А. Эренцвеиг. Так, известный исследователь психологии изобразительного творчества Эренцвеиг (Ehrenzweig, 1953) одним из первых среди психоаналитиков обратил внимание на так называемые «нечленораздельные» изобразительные формы. По его мнению, это такая изобразительная экспрессия, которая не имеет определенных границ образа, характеризуется содержательной неясностью, а потому сознание ее, как правило, игнорирует. Такие формы отражают в основном неосознаваемые психические процессы. Он также подчеркивал, что такие формы могут вызывать у художника тревогу и недовольство, заставляя его превращать эти примитивные элементы в более «эстетические формы».

В наших более ранних публикациях (Копытин А. И 2001) мы отмечали, что хаотичная изобразительная экспрессия может отражать значительное психическое напряжение клиента, а также переживание им тех чувств, которые связаны с перенесенными им психическими травмами. При этом мы обращали внимание на необходимость использования в таких случаях организующих воздействий на поведение и художественную экспрессию клиента, а также на важную роль эмпатического эмоционального присоединения к клиенту, включения арт-терапевта в разные виды совместной с клиентом игровой деятельности, а также привлечения внимания клиента к изобразительным материалам во избежание деструктивного и самодеструктивного поведения.

В процессе арт-терапевтической работы с жертвами насилия нередко наблюдаются разные способы взаимодействия клиентов с созданной ими продукцией, в том числе деструктивного характера, описанные в частности Шаверьен (Scha-verien, 1987, 1992). По мнению этого автора, для многих клиентов в процессе арт-терапии характерны те или иные проявления переноса на предмет изобразительного творчества, причем этот перенос может быть как положительным, так и отрицательным. Благодаря этому символический образ становится «средством воплощения аффектов» и приобретает особую силу воздействия на клиента, заставляя его совершать с ним определенные «значимые манипуляции» (1992, р. 39). Такие манипуляции иногда могут приобрести ритуальный характер.

Благодаря переносу на изобразительную продукцию, символический образ может выступать в качестве «вместилища» негативных эмоций — страха, раздражения, гнева, боли, вины и других. Воздействуя затем на созданный образ — пытаясь его уничтожить или изменить — клиент может достичь определенного контроля над негативными аффектами.

Проведенные в последние годы нейропсихологические исследования и изучение зрительного восприятия позволяют по-новому взглянуть на терапевтическую и регулятивную функции символической экспрессии. Эти исследования позволяют понять, каким образом символические образы обеспечивают передачу и усвоение той информации, которая не может быть передана и усвоена на основе понятийного мышления. В отличие от речевого выражения, символические образы характеризуются наличием целого набора значений, по своему содержанию они менее специфичны и более «размыты», чем речевая экспрессия, позволяя в емкой, лаконичной форме выражать комплексные представления и передавать сложный опыт. Смысловая нагрузка символических образов зачастую не осознается или осознается лишь отчасти, в связи с чем содержащаяся в них информация не подвергается цензуре сознания.

Выражение чувств посредством символических образов, в том числе в тесной связи с изобразительной деятельностью, способно приводить к катарсису, даже если содержание изобразительной продукции и смысл переживаний в процессе ее создания человеком не осознаются. В то же время изобразительная деятельность часто сопровождается достижением лучшего понимания глубинного смысла переживаний, ростом самопонимания и самопринятия.

Роль символообразования также очень важна в познавательной деятельности. Это стало более понятным благодаря проведенным исследованиям межполушарного взаимодействия. Эти исследования подтверждают то, что понятийное и образное мышление имеют одинаково большое значение на разных этапах жизни человека. В процессе изобразительной деятельности активны как правое, так и левое полушария мозга, хотя на разных этапах такой деятельности активность полушарий может быть разной.

Как нормальная, так и патологическая психическая деятельность сопровождается символообразованием, примером чего могут служить сновидения, фантазии и галлюцинации. Любая мыслительная деятельность, протекающая как на сознательном, так и бессознательном уровнях (интуиция), осуществляется как в понятийной, так и в визуальной, символической форме (Arnheim, 1974). С нейропсихологической точки зрения понятно, почему люди во многих случаях могут получать доступ к ресурсам информации лишь посредством образов (Horowitz, 1983). Исходя из имеющихся публикаций, связанных с исследованиями механизмов и эффектов изобразительной деятельности людей в условиях психической нормы и патологии, Келиш (Calisch, 1992) называет следующие основные преимущества использования визуальных, символических образов и изобразительной деятельности в целях терапии и саморегуляции:

• образы позволяют выражать чувства; они также вызывают разнообразные эмоциональные реакции и служат психологическим изменениям;

• символические образы затрагивают как сознательный, так и бессознательный уровни психической деятельности, обеспечивают доступ к довербальным формам психического опыта; помогают в раскрытии проблемного психологического материала и в преодолении защит;

• символические образы раскрывают прошлый и текущий опыт, а также позволяют выражать представления о будущем; новые ситуации и модели поведения могут быть смоделированы и проиграны в образной форме, прежде чем они найдут свое выражение в реальном поведении и будут осмыслены;

• символические образы способствуют абстракции и формированию комплексных представлений.

Все это может иметь большое значение при оказании арт-терапевтической помощи жертвам насилия. По мнению Спринг (2007), при создании рисунков жертвами сексуального насилия проявляются два основных механизма проработки травматичного опыта - связывание (binding) и удерживание (holding). Связывание обозначает невербальную передачу травматичного опыта, а удерживание — конденсацию аффектов и телесных ощущений. И тот, и другой механизм способствуют переводу травматичного опыта с символического на вербальный уровень посредством ретрокогниций (Chapman et al 2001, Spring, 2001). Изобразительная деятельность способствует интеграции травматичных переживаний посредством активизации деятельности обоих полушарий, что обеспечивает формирование визуального и вербального повествований и связывание автобиографического материала (Chapman et al 2001).

В качестве иных, менее эффективных, по сравнению с художественной символической экспрессией, способов совладания с травматичным опытом Спринг (2007) называет «эмоциональное онемение» и диссоциацию. «Диссоциация обеспечивает блокировку переживания дистресса. Пациент остро переживает травматичный опыт, но при этом не осознает его связь с травматичными событиями» (Van der Kolk, 1987, p. 7). «Диссоциация является дезадаптивной реакцией на психическую травму. До тех пор пока не будет обеспечена проработка травматичного опыта в его связи с конкретной ситуацией прошлого, преодоление симптомов дистресса вряд ли сможет произойти. Диссоциация является таким защитным механизмом, который обеспечивает притупление переживаний дистресса, но часто предполагает амнезию травматичных событий» (Spring, 2007, р. 223).

По мнению таких работающих с ПТСР специалистов, как Фоа, Кин и Фридиан (2005), используемые в арт-терапии символические средства самовыражения могут обеспечивать более полный доступ к имплицитным, скрытым системам памяти, а также визуально-кинестетическим схемам, которые обычно обрабатываются недоминантным полушарием мозга. Предполагается, что травматичный опыт и связанные с ним искаженные схемы могут сохраняться в этих нелексических формах. Обеспечивая доступ к травматическим схемам, арт-терапия может также усиливать воздействие других терапевтических процессов — таких, как десенсибилизация, когнитивный рефрейминг и обучение (привитие навыков). Очевидно, что в процессе оказания арт-терапевтической помощи жертвам насилия могут быть задействованы как уникальные невербальные и творческие факторы, связанные с художественной экспрессией, так и более общие терапевтические факторы и механизмы, связанные с психотерапевтическими отношениями, вербальной обратной связью клиента и специалиста (а в групповой работе между участниками группы), а также применением дополнительных, связанных с той или иной терапевтической системой (психоанализом, личностно-ориентированным, когнитивно-поведенческим и иными подходами) приемами и техниками работы (релаксация, внушение, гипноз, десенсибилизация, когнитивные интервенции, научение и др.).

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 131415 16 Следующая ⇒