Пьер-Жозеф Прудон. Что такое собственность? (1841)

Глава I

Метод, которому мы следуем. - Идея революции

Если бы мне поставлен был вопрос: Что такое рабство? и я ответил на него одним словом: Убийство, мысль моя была бы для всех ясной. Мне не надо было бы прибегать к длинным рассуждениям и до-казывать, что отнимать у человека его мысль, его волю, его личность значит распоряжаться над его жизнью и смертью: обращать человека в рабство значит убивать его. Почему же мне не ответить и на другой вопрос: Что такое собственность? точно также: Собственность - во-ровство, и не быть уверенным при этом, что я останусь непонятым? Ведь второй тезис есть только видоизмененный первый. Я берусь за исследование самого принципа наших учреждений: собственности и правительства. Имею на это полное право. Я могу придти к ошибочным заключениям в этом исследовании. Это тоже мое право. Мне угодно привесть в самом начале книги ее последний вывод. Опять-таки, я имею на это полное право.

Одни авторы заявляют нам, что собственность есть гражданское право, возникшее на почве первоначального захвата (занятия) вещи и освященное законом, другие находят, что собственность - ес-тественное право, родившееся на почве труда. При всей видимой противоположности этих доктрин, обе они находят сочувствие и одобрение. Я утверждаю, что ни труд, ни захват, ни закон не могут создать собственности, она налицо без причины. Неужели это такое прегрешение с моей стороны? Какой шум поднимут мои слова!

- Собственность - воровство! Ведь это набат 93-го года! Ураган революции!

Читатель, успокойтесь: я вовсе не апостол раздора, не слуга мятежа. Я лишь предвосхищаю на несколько времени ход истории, излагаю истину, которая осуществится неминуемо, мы напрасно пытаемся воспрепятствовать этому; я пишу предисловие к нашей будущей конституции. Мое определение: Собственность - воровство кажется вам кощунственным, но оно может сыграть роль громоотвода, если только злободневная сутолока позволит нам вникнуть в него; но сколько интересов, сколько предрассудков восстают против него!

Итак, о чем рассуждают наши юристы и публицисты? О справедливости, равенстве, свободе, естественном и положительном праве и т.д. Но что такое справедливость? Каков ее принцип, характер, формула?

Справедливость - это центральное светило, управляющее обществами, вокруг которого вращается политический мир, принцип и масштаб всех наших поступков. Все дела совершаются людьми во имя права и справедливости. Справедливость не есть продукт закона; напротив, закон всегда лишь провозглашает и применяет справедливость во всех взаимных отношениях людей на почве их интересов. Итак, если мы плохо определили понятие права и справедливости, если наше определение неполно, а тем паче ложно, ясно, что все наше практическое законодательство никуда не годно, наши учреждения плохи, наша политика ложна; а отсюда непорядок и социальные бедствия.

Справедлива ли власть человека над человеком? Все отвечают: Нет, власть человека может быть лишь властью закона, который, в свою очередь, должен воплощать справедливость и истину. Частная воля не играет никакой роли в управлении страной; задача управления заключается, с одной стороны, в открытии истины, справедливости и в кодификации их в законодательстве, с другой стороны - в организации контроля над исполнением этого законодательства. Я не буду разбирать теперь, соответствует ли наша конституция этим условиям: не случается ли, например, что личная воля министров вмешиваться в декларацию и интерпретацию закона: предпочитают ли наши депутаты побеждать в своих прениях доводами рассудка или численностью; для меня достаточно, что общепринятое представление о хорошем правительстве согласно с моим определением. Справедливо ли политическое и гражданское неравенство? Одни отвечают - да, другие - нет. Первым я напомню, что, когда народ уничтожил все привилегии и касты, это им понравилось, вероятно потому, что было в их интересах; почему же они против того, чтобы имущественные привилегии были отменены так же, как привилегии ранга и крови? Потому, что - говорят они - политическое неравенство неразрывно связано с собственностью, а без собственности невозможно никакое общество.

Итак, вопрос, поставленный нами, сводится к вопросу о собственности. Что касается вторых, то я ограничусь следующим замечанием по их адресу: Если вы желаете политического равенства, уничтожьте собственность; иначе на что же вы жалуетесь?

Справедлива ли собственность? Все без колебаний отвечают: да, собственность справедлива. Я говорю: все, потому что до сих пор никто кажется не ответил на этот вопрос с полным сознанием: нет. Мотивированный ответ на этот вопрос действительно нелегкая вещь; только время и опыт могут привести к решению его. В настоящее время оно уже имеется, нам надо только выслушать его. Попытаемся же изложить его.

Глава II

Собственность, рассматриваемая как естественное право.

О первоначальном захвате и гражданском праве

как источниках собственности

Определения

В собственности различают: 1) чистую, простую собственность, господское, сеньоральное право над вещью или, как это называется, голую собственность; 2) владение вещью.

Это двойная роль собственности как власти и владения имеет крайне важное значение; необходимо хорошо освоиться с этим определением собственности, чтобы понять последующее изложение.

1. О собственности, как естественном праве.

Декларация прав поместила собственность между естественными и неотъемлемыми правами человека, которых она насчитывает четыре: свобода, равенство, собственность, безопасность. Какому методу следовали законодатели 93 года в этом перечне? Никакому: они все делали ощупью или нахрапом.:

Однако, если сравнить между собой все эти три или четыре права, мы видим, что собственность совсем не походит на остальные: что для большей части граждан она существует только в возможности как спящая, мертвая сила; у других же, фактически пользующихся ею, она допускает известные изменения и модификации, несовместимые с понятием естественного права; что в фактической жизни правительство, суды и законы с нею не считаются; наконец, что весь свет инстинктивно и в один голос считает ее призраком.

Это не все. Государство представляет собой также совокупность граждан, объединенных под сенью общего законодательства: этот социальный акт гарантирует каждому его собственность, одному - его поле, другому - его виноградник, третьему - его аренду, рантье же, который тоже мог бы приобрести недвижимость, но предпочел придти на помощь казначейству, - его ренту. Государство не может требовать, чтоб кто-нибудь без должного вознаграждения пожертвовал акром своего поля, уголком своего виноградника; еще менее в его власти понизить арендную плату.

Подведем итоги. Свобода есть абсолютное право, непроницаемость в жизни материи. Равенство есть абсолютное право, потому что в глазах каждого человека его свобода и жизнь также драгоценны, как свобода и жизнь другого. Эти три права абсолютны, т.е. не могут быть ни увеличены, ни уменьшены, потому что всякий член общества получает столько же, сколько дает сам, свободу за свободу, равенство за равенство, безопасность за безопасность, тело за тело, душу за душу, на жизнь и смерть.

Собственность же и по своему этимологическому смыслу и по юридическим определениям ее есть право, выходящее за пределы общества; ведь ясно, что если блага каждого были бы общественными благами, все находились бы в одинаковом положении; определение собственности, как права индивидуума, самым абсолютным способом располагать общественной собственностью, было бы противоречием. Итак, мы соединились в общество в интересах нашей свободы, равенства и безопасности, но не ради собственности; если собственность - естественное право, оно во всяком случае не социальное, а именно антисоциальное право. Собственность и общество - две безусловно несовместимые вещи; невозможно ассоциировать двух собственников, как невозможно соединить два магнита их одноименными полюсами. Общество должно или погибнуть, или уничтожить собственность.

Приводимые различными авторами источники права собственности сводятся к следующим двум: захвату и труду.

Я рассмотрю их по порядку, во всех их видах и деталях и напоминаю читателю, что, о каком бы из них ни шла речь, мое изложение неопровержимо докажет, что только при условии равенства собственность была бы справедливой и возможной.

2. О захвате, как источнике собственности.

Право захвата или первого владельца вытекает из действительного, физического, активного владения вещью. Захватывая участок, я считаюсь его собственником, пока не доказано противное. Ясно, что вначале такое право могло быть законным только при условии его распространения на всех; это общее мнение юристов.

Человек не является даже собственником своих способностей? Человек имеет известные силы, добродетели, качества; природа вверила их ему для того, чтобы он мог жить, познавать, любить; но он не имеет над ними абсолютной власти: Если б он был суверенным господином своих способностей, он не позволил бы себе терпеть голод и холод; он ел бы без конца и ходил бы по огню; подымал бы горы, проходил бы сто миль в одну минуту, лечил бы себя без лекарств, одной своей силой воли и сделал бы себя бессмертным. Ему стоило бы сказать: хочу сделать это,

и работа его была бы тут как тут, прекрасная, идеальная; ему стоило бы только сказать: я хочу знать, и он знал бы; люблю - и он насладился бы любовью. Итак, что же? Человек вовсе не хозяин над самим собой и будет хозяином над тем, что не его! Пусть он пользуется продуктами природы, он не может жить иначе; но пусть откажется от своих претензий собственника и вспомнит, что этот титул дан ему только по метафоре.

3. О гражданском праве, как основе и санкции собственности.

Право владения. Люди жили в коммунизме положительном или отрицательном - это безразлично; тогда не было собственности, потому что не было даже частного владения. По мере роста числа владельцев приходилось делать усилия для увеличения средств существования; таким образом люди пришли к соглашению (был ли это формальный или молчаливый договор - не имеет здесь значения), что трудящийся является единственным собственником продукта своего труда; это значит, договор констатировал лишь тот факт, что отныне никто не в состоянии жить не работая. Отсюда необходимо вытекало, что для равенства в условиях существования необходимо осуществить равенство труда; а для последнего необходимо было дать равные средства труда. Кто не трудясь, силой ли, хитростью, овладевал средствами существования другого, тот нарушал равенство, становился вне закона. Кто накоплял средства производства, под предлогом усиленной деятельности, тот тоже уничтожал равенство. Равенство служило тогда выражением права; кто покушался на равенство, тот совершал несправедливость.

Таким образом вместе с трудом рождалось частное владение, право над вещью, но над какой вещью? Очевидно, над продуктом, а не над почвой. Так как это всегда понимали арабы, так понимали его некогда и германцы по свидетельству Цезаря и Тацита.

Я могу быть владельцем поля, которое я распахал, возделываю, на котором я построил свой дом, которое кормит мою семью и мой скот, - могу владеть им, 1) в качестве первого занявшего его, 2) как обрабатывающий его и 3) в силу общественного договора, определившего его мне при дележе. Но ни один из этих пунктов не дает мне права собственности, ведь если я ссылаюсь на право захвата, общество может ответить мне: Мой захват старше твоего.

Закон освятил эгоизм; он подписался под чудовищными притязаниями, дал свое согласие на нечестивые желания, как будто в его власти было заполнить бездонную пропасть и насытить ад. Слепой закон, закон темного человека, закон, который не есть закон; закон раздора, лжи и крови. Это он, всегда обновляемый, всегда восстанавливаемый, помолодевший, реставрированный, окрепший как палладиум, смутил сознание народов, затемнил ум мыслителей и вызвал все катастрофы в жизни наций. Его осудило христианство, хотя невежественные слуги церкви боготворят его: у них нет ни желания изучать природу и человека, ни умения читать в книге природы и человека.

Наконец, чем руководилось законодательство, создавая собственность, какому принципу оно следовало? Просто невероятно: это было равенство.

Земледелие было основанием поземельного владения и случайной причиной собственности. Чтобы обеспечить земледельцу плод его трудов, надо было обеспечить ему средства производства. Чтобы защитить слабого от посягательств сильного, чтобы положить конец грабежу и обману, чувствовалась потребность установить между отдельными владельцами постоянные демаркационные линии, неприступные преграды. С каждым годом население увеличивалось, вместе с тем росла также алчность земледельца; устанавливая границы, люди надеялись положить предел честолюбию, оно должно было разбиться о межевые камни. Таким образом почва была присвоена в собственность, именно благодаря потребности в равенстве, которое было необходимо для общественной безопасности и для мирного пользования своим добром.

Ссылка на человечество, признающее право собственности, несостоятельна, так как это право необходимо предполагает равенство и, следовательно, находится в противоречии со своим собственным принципом; ссылка на религии, санкционировавшие это право, также несостоятельна, так как они всегда были на услужении у владык мира сего, и боги всегда говорили то, что желали политики; социальные выгоды, приписываемые собственности, не могут служить к ее оправданию, так как они всегда вытекали из равенства владения.

Глава III

Труд, как причина собственности

Новейшие юристы, по примеру политико-экономов, почти все покинули теорию первоначального захвата и перешли на сторону теории, считающей источником собственности труд. Но, во-первых, это значит вертеться в заколдованном кругу, создавать себе иллюзии. А так как право захвата равно для всех, труд тоже должен подчиниться закону равенства.

1. Земля не может быть частной собственностью.

Присвоение плотнейшей из стихий не могло состояться без присвоения трех других, потому что по французскому и римскому праву собственность над поверхностью земли заключает в себе также собственность над всем тем, что над ней и под ней.

Человек не может жить, если запретить ему проходить по большим дорогам, останавливаться на полях, укрываться в пещерах, зажигать огонь, собирать дикие ягоды, рвать травы и варить их в черепке обожженной глины. Таким образом земля, точно так же как вода, воздух и свет, является предметом первой необходимости; каждый имеет право свободно пользоваться ею с единственным условием не вредить другим.

2. Всеобщее согласие не оправдывает собственности.

Может ли взаимное соглашение узаконить собственность?

Я отрицаю это. Подобный договор, был ли он составлен под редакцией Гроция, Монтескье и Ж.-Ж. Руссо, подписался ли под ним весь род человеческий, юридически недействителен, а факт заключения его незаконен. Человек не может отказаться от труда, так же как не может отказаться от своей свободы; признать же право собственности на землю значит отказаться от труда, потому что это равносильно отказу от орудия его; это значит отказаться от естественного права, лишить себя своего человеческого достоинства.

Действительно, если в общественном договоре собственность построена на равенстве, то договор этот оказывается нарушенным с того момента, когда равенство перестало существовать; собственность становится узурпацией. Итак мы ничего не выигрываем с помощью этого гипотетического соглашения между людьми.

3. Давность не создает собственности.

Право собственности было началом всего зла на земле, первым кольцом в длинной цепи преступлений и несчастий, которую человечество влачит с первых дней своего существования. Иллюзия давности - это печальный самообман, дурман, который должен был усыпить нашу совесть, остановить человека на его пути к истине увековечить его заблуждения.

Давность не может служить аргументом в пользу собственности еще по одной причине (это уж самые тонкости юриспруденции): права земельного владения есть часть другого, более обширного права, которое даже в самые печальные времена человечества не исчезало окончательно; пролетариям достаточно доказать, что они всегда фактически пользовались хоть частью этого права, чтобы быть восстановленными во всем этом праве.

В какие тонкости мы бы не вдавались, давность делается противоречием собственности; или вернее, давность и собственность - это две формы, которые служат одна другой коррективом и не малой ошибкой старой и новой юриспруденции было желание соединить их воедино.

4. О труде.

Труд сам по себе не дает никакого права на присвоение предметов природы. Я утверждаю, что владелец вознагражден за свой труд и прилежание двойной жатвой, но не приобретает никаких прав на землю. Пусть трудившийся сохранит за собой плоды своего трудолюбия, я согласен с этим; но я не понимаю, почему собственность на плоды земли должна влечь за собой собственность за землю. Разве рыбак, который наловчился ловить больше рыбы, чем его товарищи на том же берегу, приобретает поэтому право собственности на то место, где он ловит рыбу?

Таким образом, с одним пунктом мы покончили: если даже признать собственность на продукт, она не влечет за собой права собственности на самое орудие производства; мне кажется это не требует дальнейших доказательств. Есть сходство между тем, как солдат владеет своим оружием, каменщик - вверенными ему инструментами, рыбак - своей рекой, охотник - своими лесами и полями; все они, если хотите, будут собственниками своих продуктов; но никто из них не есть собственник его орудий производства.

5. Труд ведет к равенству собственности.

Допустим однако, что труд создает собственность над самой материей; почему же в таком случае этот принцип не имеет общей силы? Почему благодеяние этого мнимого закона не распространяется на всю массу трудящихся и ограничивается небольшим числом избранных? : Почему арендатор не становится собственником обрабатываемого им участка, тогда как собственник его приобрел его тоже только трудом?

Мой тезис - следующий: Работник сохраняет, даже получивши свою заработную плату, естественное право собственности на произведенный им предмет.

Труд ведет нас к равенству; каждый шаг наш приближает нас к равенству; и если сила, прилежание и умение рабочих одинаковы, ясно, что имущества тоже должны быть одинаковы. Действительно, если рабочий - как вы говорите и как мы согласились с вами - есть собственник создаваемой им собственности, то отсюда следует, что

1) рабочий приобретает в ущерб тунеядцу-собственнику;

2) так как всякое производство необходимо носит коллективный характер, рабочий имеет право на часть продукта и прибыли, смотря по доле труда в производстве;

3) так как всякий накопленный капитал есть собственность общества, он не может быть ничьей частной собственностью.

Эти выводы неопровержимы; их одних было бы достаточно, чтобы произвести полный переворот в нашей политической экономии и изменить наши учреждения и законы.

Часть вторая

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОБСТВЕННОСТИ

1. Источник наших заблуждений.

Для того, чтобы найти истинный общественный строй, необходимо ответить прежде на следующие вопросы:

Как возникла собственность, если она не является естественным состоянием человека? Как объяснить, что социальный инстинкт, столь безошибочный у животных, изменил здесь человеку? Почему человек, рожденный для общества, до сих пор не живет в товариществе?

Человек рожден для общества, он стремится во всех своих отношениях к равенству и справедливости; но он любит также свободу и славу; трудность удовлетворить заодно все эти различные потребности и была первой причиной деспотизма воли и вытекающей из него собственности. С другой стороны, человек постоянно нуждается в обмене своих продуктов; он не в состоянии точно вычислить стоимость различных продуктов и довольствуется приблизительным определением, согласно со своим пристрастием и капризом; и пускается в неправильную торговлю, результатом которой всегда являются богатства одних и бедность других. Таким образом, самые крупные беды человека проистекают от неразумной общительности (общественности), от той самой справедливости, которой человечество так гордится и которую оно применяет с таким поразительным невежеством.

2. Обличительные черты коммунизма и собственности.

1) Не смею скрыть, что никто еще не представлял себе общественный строй вне собственности и коммунизма; этому трижды проклятому заблуждению собственность обязана всем, что она есть. Недостатки коммунизма так очевидны, что критикам его не нужно было много искусства, чтоб отравить ею людей. Безапелляционность его несправедливых приговоров, его насилование личных симпатий и антипатий, железное ярмо, налагаемое им на волю человека, нравственная пытка, которой он подвергает совесть человека, дряблость, на которую он осуждает общественную жизнь и, наконец, его блаженное и тупое однообразие, сковывающее свободную, активную и рассуждающую личность - все это возмутило здравый смысл человека и бесповоротно осудило коммунизм.

Авторитеты и примеры, на которые ссылаются в пользу коммунизма, говорят в сущности против него: коммунистическая республика Платона построена на рабстве, республика Ликурга прибегает к труду илотов, которые должны были все производить для своих хозяев и таким образом давали им возможность предаваться исключительно войне и гимнастическим упражнениям. Ж.-Ж. Руссо, смешивавший коммунизм и равенство, тоже сказал где-то, что без рабства не представляет себе возможности равенства. Коммунистические общины первых христиан не продержались долее одного столетия и скоро выродились в монашеские скиты: Бабувистов, которыми руководил скорее экзальтированный страх перед собственностью, нежели определенная доктрина, погубила утрировка их принципов; сенсимонисты, желавшие совместить коммунизм и неравенство, прошли как маскарадный чад. Величайшая опасность, которой может подвергнуться современное общество, - это потерпеть еще раз кораблекрушение на этом подводном камне.

Коммунизм это - гнет и рабство. Человек согласен подчиниться закону долга, служить родине, помогать друзьям, но он хочет работать по собственному выбору, сколько и когда ему угодно; он желает распорядиться своим временем, повиноваться одной необходимости, по-своему выбирать себе друзей, занятия и время отдыха; помогать не по приказу, а по собственному желанию; жертвовать собой из эгоизма, а не из рабского принуждения. Коммунизм безусловно препятствует свободному развитию наших способностей, наших благороднейших влечений, сокровенных чувств; если вы найдете средство примирить его с требованиями индивидуального разума и воли, то будьте уверены: перед вами уже не будет более коммунизма, от него останется только имя - а так как мы искренне стремимся к истине, нам следует избегать всякого слововерчения.

Итак, коммунизм нарушает автономию совести и равенство: первую - тем, что связывает ум и сердце, парализует нашу свободу в области мысли и фактов, второе - тем, что равно вознаграждает труд и лень, талант и глупость, чуть ли не порок и добродетель. Впрочем, если собственность невозможна потому, что все вперегонки стараются приобрести ее, то коммунизм скоро станет невозможным благодаря лености.

2) В свою очередь собственность нарушает равенство своей исключительностью и привилегией, а свободу - деспотизмом. Первое я достаточно развил в трех предыдущих главах; здесь ограничусь тем, что окончательно докажу тождественность собственности и воровства.

Воровство совершается на бесконечно различные лады, законодатель очень искусно различает и классифицирует их, смотря по степени их жестокости или заслуженности и в одном случае воздает воровству дань уважения, в другом - карает его.

Воруют: 1) нападая на большой дороге; 2) без соучастников или большой бандой; 3) с помощью взлома; 4) утайки; 5) злостного банкротства; 6) подлога частных или официальных документов; 7) подделки монеты.

Крадут: 8) как шулер; 9) как шантажист; 10) злоупотребляя доверием другого; 11) с помощью игры и лотереи.

Крадут: 12) с помощью ростовщических процентов. Крадут: 13) с помощью ренты, арендной и наемной платы. Крадут: 14) с помощью торговли, если прибыль торговца превышает законное вознаграждение его обязанностей. Крадут: 15) получая прибыль на своем продукте, получая синекуру или крупное жалование.

Итак подведем резюме: после эпохи отрицательного коммунизма, которую древние поэты называют золотым веком, справедливость является нам в виде права сильного, ее первый дебют.

Из права сильного произошла эксплуатация человека человеком, иначе - рабство, ростовщичество или дань, налагаемая победителем на побежденного врага, и вся столь многочисленная свора податей, налогов, регалий, барщин, оброков, ренты, чинша и т. д. и т.д., одним словом - собственность.

За правом сильного последовало право хитрого, как второй вид справедливости: В сущности это та же сила, только не физическая, а, духовная сила. Хитрость или вернее - вероломство, была почти вся политика древнего Рима.

Из права хитрого произошла прибыль промышленника, торговца и банкира:, наконец, все виды общественного неравенства.

Второй результат собственности - деспотизм. Так как деспотизм неизбежно соединяется в уме с понятием законной власти, я должен: коснуться также вопроса о законной власти, о ее принципе.

Итак, власть человека над человеком находится - в каждом данном обществе - в обратном отношении к уровню умственного развития, достигнутого обществом; мы можем вычислить ее вероятную продолжительность, если взвесим, насколько распространено в обществе стремление к истинному правительству, т.е. правительству, построенному на истине. И точно так же, как право сильного и хитрого теряет почву по мере расширения понятия справедливости и в конце концов должно перейти в равенство, так гегемония воли сменяется гегемонией разума и в результате растворится в научном социализме.

Все вопросы законодательства и политики - область науки, а не дело вкуса; законодательная власть принадлежит только разуму; систематически доказанной истине. Признавать за той или другой властью право санкций и право veto - это верх тирании. Справедливость и законность так же не зависимы от нашего сочувствия, как и математические истины. Надо только знать их и они сами собой становятся обязательны; надо только подумать и поработать, и они откроются нам. Какую же роль играет народ, если он не является сувереном и источником законодательной власти? Народ есть страж закона, народ есть исполнительная власть. Всякий гражданин может заявить: это верно, это справедливо; но его убеждение обязывает только его одного; провозглашаемая им истина только тогда становится законна, когда получает (всеобщее) признание. Но это значит признать закон? Это значит проверить математическую или метафизическую операцию, повторить опыт, сделать наблюдение, констатировать факт. Только нация имеет право сказать: Мы приказываем и повелеваем.

Собственность, вор, герой, суверен - ведь все эти слова синонимы - объявляют свою волю законом и не терпят ни противоречий, ни контроля, другими словами, требуют для себя законодательной и исполнительной власти.

Собственность необходимо ведет к деспотизму, к господству произвола и ненасытных вожделений; это в такой степени присуще ей, что достаточно посмотреть кругом нас, вспомнить физиономию собственности и мы сейчас убедимся в этом. Собственность есть право употреблять и злоупотреблять. Но раз задача управления заключается в экономии, раз его единственная цель - производство и потребление, распределение труда и продуктов, то может ли оно ужиться с собственностью? Если продукты составляют частную собственность, как же их собственникам не быть царями и царями деспотическими, царями в пропорции их богатства? И если каждый собственник - августейший властелин в своей собственности, неприкосновенный царек в своих владениях, то как же такому правительству собственников не быть хаосом и вавилонским столпотворением?

3. Определение третьей формы общественного устройства.

Заключение.

Итак, если брать в основу собственность, невозможно ни управление, ни общественное хозяйство, ни администрация.

Свобода по самому существу своему носит организующий характер: чтоб обеспечить равенство между людьми; равновесие между нациями необходимо, чтобы земледелие и промышленность, центры просвещения и торговли, складочные пункты распределялись согласно географическим и климатическим условиям каждой страны, согласно с качеством продуктов, с природными талантами и характером жителей и т.д.; распределение это должно быть справедливо и разумно, так чтобы нигде не было ни излишка, ни недостатка в населении, потреблении и продукте. Здесь начинается наука о публичном и частном праве, истинная политическая экономия. Теперь дело за юристами: освобожденные от ложного принципа собственности, они должны формулировать их законы и умиротворять мир.: Точка опоры дана им.

Я исполнил поставленную себе задачу: собственность разбита, она более не поднимется. В самом деле, какие софизмы, какие закоренелые предрассудки могут устоять против следующих простых положений?

1) Частное владение есть условие общественной жизни; собственность есть общественное самоубийство - это доказывают пять тысяч лет истории собственности. Владение согласно с правом, собственность противна праву. Уничтожьте собственность

и сохраните владение; благодаря одному этому изменению

в принципе вы измените все законы, правительство, народное хозяйство, учреждения - вы изгоните зло со света.

4) Так как всякий человеческий труд необходимо вытекает из коллективной силы, всякая собственность тоже должна быть коллективной и нераздельной; точнее - труд уничтожает собственность.

5) Так как каждая рабочая способность и дарование точно так же, как каждое орудие труда представляет собой накопленный капитал, коллективную собственность, то всякое неравенство в положении и имуществе, вводимое под предлогом неравенства талантов, несправедливость и воровство.

9) Единственно возможной, справедливой и истинной формой общественного устройства является свободная ассоциация, свобода, ограничивающаяся соблюдением равенства в средствах производства и эквивалентности в обмене.

10) Политика есть наука о свободе; управление человека человеком, как бы оно не называлось, есть гнет; самое совершенное общество представляет из себя союз порядка и анархии.

Наступил конец древней цивилизации; земля должна обновиться под лучами нового солнца.

⇐ Предыдущая 25 26 27 28 293031 32 33 34 Следующая ⇒