На моих руках кровь, и я смою ее сегодня. Сейчас.

Я вижу свои белые руки, неестественно бледные, чистые. Но в них впиталась кровь моей погибшей сестры. Я не смогу смыть ее, да и не хочу, ведь это будет притворство.

Пока в голове играет ненавязчивая музыка, блокируя слезы и страх, я снимаю с себя всю одежду и надеваю просторное платье, которое одолжил мне Рэн. Я еще не забралась в воду, но уже чувствую ее на себе; представляю, как погружаюсь в нее с головой, как она проникает в мое тело и выжигает изнутри кровь.

Реальность и воображение смешались, когда я упала вниз.

Паника тут же ударила в виски, и я забила руками и ногами по воде.

Я не могу. Так я не очищусь. Я с трудом заставила себя прекратить. Сложила руки в молитвенном жесте, опускаясь на дно бассейна. Сцепила пальцы между собой, впилась ногтями в кожу.

Я продолжаю давить, не открывая глаз. И от воды, и от страха. И тону в море воды и чувства стыда и вины, потому что так и должно быть. Я должна утонуть. Внутри меня все бушует, разум вопит, но я уже не двигаюсь, потому что мозг отключил руки и ноги.

Я должна опуститься на дно и подняться – только так я стану собой, только так очищусь. Рэн сказал, вода поможет. Что, если я не смогу выбраться? Что, если грех утянет меня вниз? Меня вытащит кто-нибудь?

Нет, потому что рядом нет никого, кроме Аарона, но он заперт в комнате с игрушками.

Ноги коснулись дна бассейна. Или мне так показалось – сил не было чтобы открыть глаза и посмотреть. Наверное, я больше и руки не сжимаю, наверное, они раскинуты в разные стороны, не подчиняясь разуму. Потому что и разума больше нет. Ничего нет.

Я сделала это ради Аарона и ради тех людей, кто оказался из-за меня и моей отчужденности и бездушия в опасности.

Мое сердце разбилось на тысячу кусочков, оно было напугано тем, что я вновь подвергла себя опасности. Оно не забыло прошлое, несмотря на то, что мозг вычеркнул болезненные воспоминания.

Мне страшно и холодно. Тело стало тяжелым, ноги сковал невидимый, но ощутимый лед.

− Повторяй за мной, Аура, − услышала я, и сердце тут же наполнилось надеждой. – Повторяй за мной в своей голове.

Я повторяла то, что приказывал говорить Рэн. Это были не простые слова, и не обычная молитва. Каким-то чудом, незнакомые слова складывались в понятный текст, и этот тест резал мою кожу скальпелем.

− Ты должна говорить, Аура, я знаю, что тебе больно, но ты сможешь сделать это ради Аарона, ради сестры.

Я открыла глаза, чтобы увидеть лицо Рэна, но вокруг не было ничего. Платье окрасилось в красный, но я не различала физическую и душевную боль. Это и не моя кровь, наверное. Это кровь моей сестры. Обращаясь к Рэну, я подумала:

«Я хочу сделать это и ради тебя тоже».

− Ты должна испытать вину, Аура. Почувствуй ее.

Не могу. Просто не могу, ведь они совершили столько ужасных вещей. Они убили мою сестру, и кажется, повторись ситуация вновь, я бы поступила так же. Я бы не смогла позволить им уйти.

− Они думали ты опасна, Аура.

Нет, Рэн, не поступай так со мной. Я не хочу чувствовать к этим людям жалость, они убийцы.

− Они утратили веру. Твоя сестра умерла, потому что верила в тебя, но во что веришь ты? – настойчиво спрашивал Рэн. – Если ты не впустишь в свое сердце свет, как сможешь кого-то спасти? Как сможешь заботиться о сыне Табретт, если твоя душа будет окутана тьмой? Если ты будешь жаждать мести?

Рэн, нет.

Но он не останавливался, несмотря на то, как отчаянно я просила. Его властный и не терпящий возражений голос грохотал в моей голове, словно приговор. Бился о грудь тяжелыми камнями.

− Ты не справишься, Аура. Никогда не увидишь свою семью, если не впустишь внутрь себя вину. Прямо сейчас.

Я уже была в ореоле крови. Вся вода в бассейне полностью окрасилась в красный. Воздух окрасился в красный, мир окрасился в красный.

Я смотрела перед собой, отчаянно пытаясь рассмотреть хоть что-то, но не видела ничего. Лишь слышала голос Рэна Экейна:

− Немедленно впусти свет!

***

− Аура, тебе больно? – сквозь красноватую дымку я увидела Адама. Его широко открытые глаза смотрели с потрясением и тревогой. Голос Рэна затих. – Боль сильна?

Я знаю, что ему нужно.

− Нет.

Адам оказался совсем рядом со мной; он был полостью сухим, в то время как я едва держалась на воде, вдыхая ароматные пары, наполненные запахом крови и сырости.

− Адам, нет.

− Почему нет? – Адам смотрел на меня сверху вниз, пристально изучая. – Даже сейчас? Даже тогда, когда истекаешь кровью? Ради них? Это знак, Аура, знак, что ты должна сделать выбор и лишь один правильный. Ты не хочешь чувствовать вину, и это правильно, потому что виноваты они. Возьми мою ладонь, Аура. Мы уйдем вместе, и это будет правильным решением.

− Нет.

− Делай выбор, Аура.

− Я выберу смерть, − я сглотнула слюну и кровь. Эта мысль вообще не посещала меня, но сейчас, едва слова сорвались с губ, я поняла, что это правильно. Я должна сделать это. Этот выбор правильный! – Я выберу смерть, потому что Табретт умерла, желая доказать тем людям, что я не такая как они. А я докажу ей, что я не такая как ты. Я не чувствую вины, но должна. Я не могу. Я просто останусь здесь. Я ни на чьей стороне.

***

Меня пронзила адская боль, и я не сразу поняла, откуда она взялась. Казалось я горю – каждая клетка пылает. Потом я поняла, что все дело в том, что я не могу избавиться от воды, застрявшей в легких. Я стала брыкаться, пытаясь выпутаться из крепких объятий Рэна, но он держал мою голову в тисках. Я широко открытыми глазами смотрела на его лицо, в то время как он целовал меня.

Я пыталась отпрянуть, оттолкнуть руками, но затем и вовсе ослабла. Губы Рэна были горячими, испепеляющими, они выжигали на глазах слезы, и я зажмурилась, чтобы избавиться от жжения. Но оно не прекратилось, Рэн пытался сжечь меня.

Поцелуй не прекращался, а я умирала в болезненных муках. Перестала биться и обмякла на руках Рэна. Он опустил меня на пол и наконец-то разорвал поцелуй. Будто сорвал с моих губ печать, и я закашлялась. Перевернулась набок и сплюнула воду. Вместе с ней из моего рта вытекла черная отвратительная жижа, похожая на деготь. Я продолжала кашлять и эта гадость, теперь похожая на грязный снег, сыпалась из моего рта, вызывая тошноту.

− Что… это?.. – я упала на пол и вдохнула полной грудью. В поле моего зрения появилась бутылка с питьевой водой, протянутая Рэном. Я вырывала ее из его рук и сделала несколько жадных глотков. Тошнота прошла и я с трудом села.

Рэн сидел рядом. Он не двигался, лишь смотрел на меня, как смотрит ребенок на красивую вещь. Я же почувствовала себя еще более грязной, чем была до этого. Губы начали дрожать – верный признак того, что сейчас я начну плакать.

Я опустила голову на грудь и всхлипнула. Платье было мокрым и облепило тело, как вторая кожа. Я продолжала реветь от стыда, унижения и чувства вины. Я так и не раскаялась в содеянном. Может быть прошло слишком мало времени, может у меня шок? А может я просто психопатка и не могу испытывать сочувствие?

Я больна?

Я не смогла принять вину, но теперь чувствую себя виноватой.

Мои плечи дрожали не переставая, слезы градом катились из глаз, падали на колени. Я не смела поднять голову, поэтому даже не знаю, смотрит ли Рэн на меня. Наверняка, да. Как и всегда пристально изучает, возможно пытается придумать новый план.

Адам просил впустить Тьму, а Рэн просил принять Свет, но я не сделала ни того, ни другого, что означает, что ритуал не сработал.

Я почувствовала рядом движение – Рэн приблизился. Он подсел ближе, так близко, как только можно было. Теперь, если бы я выпрямилась и вскинула свой левый локоть, то смогла бы положить прямо на его согнутое колено.

Рэн взял мое лицо в ладони, и я посмотрела прямо в его черные глаза, наполненные болью и пониманием. Среди черного океана его глаз я видела сияющие, чарующие звезды.

Волшебство.

Эти звезды заколдовали меня, парализовали. Я не двигалась и в то же время ощущала Рэна всем телом: то, как его пальцы касаются моего лица, чувствовала, как он дышит рядом со мной.

− Что ты собираешься делать? – удалось мне спросить. Рэн не ответил. Я понятия не имела, что он может так смотреть, что может вызывать во мне ощущения даже не произнося ни единого слова, а просто глядя в мои глаза. Я накрыла его ладони своими, чтобы убрать, потому что все это мне не нравилось. Именно потому, что было приятно, я знала: все неправильно, он ведет себя неверно, неестественно, несвойственно!

Но Рэн не отступил, он продолжал гипнотизировать меня взглядом своих звездных глаз, и в какой-то момент я поняла, что наши дыхания смешались. А еще секунду спустя наши губы встретились. Я ожидала нового приступа боли, но ее не было, и понемногу я расслабилась.

Все исчезло – чувство вины, страх, удивление. Не было ни единого вопроса, исчезло прошлое, настоящее и будущее.

Я полностью расслабилась, позволяя погрузиться в небытие, но, когда Рэн приоткрыл мои губы своими и наши языки встретились, боль вновь вернулась. Рэн будто знал, что это произойдет – ладони на моем лице сжались. Я попыталась отстраниться, но лишь внутри, - снаружи я была полностью парализована.

Энергия пронзила мое тело насквозь, вновь причиняя боль, сжигая мою кожу и тут же ее восстанавливая. Моя грудь содрогнулась от нового приступа слез. Рэн чувствовал их через поцелуй, но все равно не отодвигался, даже когда слезинки скатывались по его губам.

Я почувствовала вкус соли на губах, но она тут же растворилась.

А потом все исчезло, когда казалось, что мозг растворился добела, и я больше не вынесу мучений. Кожа, мышцы, кости – все восстановилось заново, очистилось. Я стала белой, словно призрак, словно девственный снег, который никто никогда даже не видел.

И боль превратилась в наслаждение. Оно, будто компресс, окутало каждую ранку и царапину, где проводились хирургические операции по искоренению тьмы в моем теле. Наслаждение легло на мое тело тонким слоем, будто защитная пленка, будто вторая, бархатная и нежная кожа.

Наслаждение скользнуло по моему телу, и, превратившись в свет, стало исчезать. Я ринулась за ним. Схватилась худыми пальцами за свет, не отпуская. Все силы, оставшиеся в теле, направила лишь на то, чтобы удержать его внутри себя.

А снаружи я расслабила хватку на запястьях Рэна и обняла его за талию. Прижала к себе, будто зная, что он и есть тот самый свет. А если я удержу его тело в своих руках, то и наслаждение никуда не денется.

Под моим напором Рэн отступил и отодвинулся.

− Вижу тебе уже лучше, − сказал он.

В моей груди бушевали такие чувства, о которых я даже не подозревала.

Я запыхалась; к щекам прилипли волосы, и я попыталась убрать их, но пальцы не повиновались. Я прошептала, стараясь избегать принизывающего взгляда Рэна. Он выглядел так, будто только что ничего не произошло.

− Зачем ты сделал это?

− Что именно? Поцеловал или отступил? – Я поняла, что вопрос риторический, когда Рэн поднялся на ноги и потянул меня за собой. − Аура, это ничего не значит.

− Я знаю. – Я все еще была потрясена тем фактом, что только что я и он были близки. Я знаю, что то, что сделал Рэн, ничего не значит и не может! Это не может ничего значить, потому что он с самого начала сказал, что не станет любить такую как я – такого монстра. А после того, что я сделала, я ничего, кроме ненависти и презрения, не заслуживаю.

Совершенно внезапно, явно уловив мои чувства, Рэн сжал меня в своих руках и прижал к груди.

− Я говорил не о себе, Аура. Это ничего не значит… те твои чувства, − прошептал он мне в волосы. Его тело было теплым, а мое – холодным. Я хотела бы вобрать в себя теплоту, хоть что-то, но жесткий голос Рэна не позволял. − Ты не можешь ничего чувствовать ко мне, потому что это невозможно. Это влечение, что ты испытываешь − это мой свет, это он привлекает тебя.

− Мне лучше знать, – отрезала я, отодвигаясь. Мой голос пропитался горечью, а в груди свернулось непонятное, мрачное ощущение понимания реальности. – Мне лучше знать, что я чувствую, а ты ни черта не понимаешь! И не говори за других людей, − не за меня, − потому что если ты и ни во что не веришь, это не значит, что из-за твоего мнения меняется реальность! Я и не подозревала о твоем существовании, но ты не перестал существовать!

− Тебе обидно, я понимаю…

− Ни черта ты не понимаешь, − отрезала я, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Я испытала горячую необходимость спрятаться, но прятаться было негде. Я требовательно смотрела на парня. − Зачем ты поцеловал меня, если я тебе противна? Решил использовать меня в своем плане?

− Нет, − голос Рэна резко контрастировал с моим, − я сделал это, чтобы наполнить твою душу светом. Я увидел, что ты колеблешься, поэтому отдал тебе свой свет. Только так ты могла остаться со мной.

Я отшатнулась. Догадка стремительно возникла в мозгу.

− Ты мог сделать это с самого начала?

− Да.

− Тогда почему ты выбрал это?! – Я развела руками, охватывая церковную комнату, со святой водой. – Ты знаешь, как трудно мне было и как больно?! Почему ты позволил мне пройти через это, если был другой способ?!

Рэн протянул ко мне руки, но я стремительно отвернулась, желая отгородиться от него. Хотела вытереть слезы рукавом, но платье было таким мерзким и противным, что, вспомнив, что оно все еще на мне, я едва сдержалась, чтобы не сорвать его.

Сквозь сумасшедшее сердцебиение я услышала позади себя призрачный голос Рэна:

− Я знал, что ты этого хочешь. Хочешь этого поцелуя.

Я резко обернулась.

− Ты считаешь, что ты настолько привлекателен? ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ВСЕ ТОЛЬКО И ДУМАЮТ ОБ ЭТОМ?!

− Ты – да, – коротко ответил Рэн, глядя на меня с беспристрастием. – Ты хочешь этого, ты хочешь свет, что…

− Я хочу, чтобы ты замолчал, − отрезала я, вновь делая шаг назад. – Как ты можешь… как ты смеешь говорить, чего я хочу, а чего нет?

Я слишком поздно почувствовала, что теряю над собой контроль. Рэн же не удивился, когда я схватила его за рубашку.

− Да какая тебе вообще разница?! Я знаю тебя всего лишь месяц. И этот месяц был самым тяжелым в моей жизни. Я испытала столько боли, сколько не испытывала за всю свою жизнь. Это то, что знаю я. И я знаю, что я чувствую. Так скажи мне… − Рэн слышит мое сердцебиение, но никак не реагирует на него, продолжая смотреть на меня с тем же самым хладнокровием. − Скажи мне, Рэн… почему ты продолжаешь делать мне больно? Ты считал, что я думаю лишь о тебе? Но не все равно ли тебе? Разве ты не считаешь, что любовь — это выдумка? Так почему ты не дал мне то, что я, по-твоему, хотела? Или, может, ты боялся?

− Замолчи.

− И если твой страх был так силен, почему же ты сделал это сейчас?! Если бы я просто умерла, не было бы никакой войны, и тебе бы не пришлось терпеть мои выходки и отвратительные желания.

− Замолчи! – Рэн оторвал мои пальцы от своей рубаки, но я не замолчала:

− Почему ты меня боишься?! Думаешь, я и с тобой могу что-то сделать?! Думаешь моя любовь – отрава, способная уничтожить твой свет?! ДА! И ЧТО С ТОГО, ЧТО Я ХОЧУ ЧУТОЧКУ СВЕТА, КОТОРЫЙ ВИЖУ В ТЕБЕ?! Я хочу его! Да, хочу! Я хочу хоть как-нибудь выбраться из той тьмы, в которой мне было суждено родиться, так почему же ты не можешь позволить мне этого?! Неужели ты настолько меня боишься?!

− Замолчи. – Рэн схватил меня за щеки. Но я все равно хотела показать ему все свое безумие. Мне пришлось пройти через ад, а он даже не желает послушать об этом. Рэн ненавидящим взглядом смотрел на меня, и я отвечала ему тем же. Его руки на моих щеках были обжигающими, но я не отстранялась. Голос тоже снизился. Я мрачно заключила:

− А может ты не хочешь, чтобы я любила тебя, потому что ты и сам что-то чувствуешь? Может боишься, что мои чувства неискренние и меня привлекаешь не ты, а свет?

− ЗАМОЛЧИ! – громко приказал Рэн. Он так резко отпустил меня, что я шлепнулась на пол. Он не обернулся, следуя в комнату к Аарону, а я просто заревела.

Какая же я идиотка, зачем все это наговорила? Рэн точно ни в чем не виноват, а я обвинила во всем его, решила на его плечи переложить тяжкий груз! Как теперь мне смотреть ему в глаза? После того, что я наговорила, хочется провалиться сквозь землю, так как мне делать вид, что все нормально, и я ничего не чувствую? Разве это справедливо?! Почему я родилась такой?! Почему это должно было случиться именно со мной?!

Я просто устала.

Прошло так мало времени, но я уже чувствую, что у меня нет сил. Я не должна была уходить из дома, я не должна была пытаться разыскать Табретт. Я не должна была искать Изабелль. Уже не имеет значения, что она натворила, не имеет значения, что она хотела убить меня.

Я с трудом поднялась на ноги и нетвердой походкой пошла вслед за Рэном в комнату Аарона. Когда увижу этого малыша, уверена, все станет вновь на свои места. Как и утром, когда я привезла его в мотель – мне показалось, что ничего не потеряно, мне есть ради кого жить, и ради чего стараться.

Я вошла в комнату. Рэн стоял прямо посредине, склонив голову. Когда я вошла, он резко обернулся. В глазах – неподдельное изумление, в руках письмо. Беспокойство сбило меня с ног, я рванула к Рэну и выхватила из его рук письмо.

− Где Аарон?

Зная, что не хочу читать письмо, я опустила взгляд.

«Я уверена, Аура, мы сможем со всем разобраться. И мы найдем для мальчика хорошую семью, если ты придешь к нам. Дарк-Холл, Главная Площадь. Если ты спрячешься, мы убьем его, как твою сестру. И мы истребим всех, кто тебя любит, и кто когда-либо был на твоей стороне».

Аарон. Мама и папа. Перед глазами тут же вспыхнули их встревоженные лица. Мы не особенно хорошо расстались, ведь они не понимали моей безумной затеи, и я не хотела, чтобы те минуты были последними мгновениями, когда я видела их живыми.

− Что это?.. – прошептала я, глядя на Рэна в поисках поддержки. Мое сердце, словно бабочка трепыхалось в груди, пытаясь вырваться из клетки. – Рэн, что это?..

Я схватила его за руку, начиная паниковать.

Воображение услужливо подкидывало картинки возможного развития событий. Эти люди не пожалеют Аарона, они просто уничтожат его, и все из-за меня!

− Его забрали, – наконец сказал Рэн и, вырвавшись из моей хватки, быстро обошел комнату. Он обнаружил маленькую дверцу за гобеленом.

− Что мне делать? Что мне делать? – Я стала метаться по комнате, не разбираясь где выход. – Мне нужна моя одежда. Я еду домой.

Рэн схватил меня за плечи, резко встряхивая. Мои ноги подкосились.

− Что ты собираешься делать?!

− Я собираюсь вернуться. Я хочу забрать Аарона у этих людей! Это не может повториться вновь…

− Аура! Ты должна спокойно все обдумать.

− Как я могу что-то обдумывать спокойно, когда эти люди похитили беззащитного ребенка?! Что сделал бы ты, если кто-то пытался бы причинить боль Лиаму или Кэмерону? Чтобы ты сделал, если бы человек, который дорог тебе, оказался бы в опасности по твоей вине?

− В этом нет твоей вины. – Рэн сдавил мне плечи. – Ни в чем из того, что происходит, твоей вины нет. Это их вина.

− Не имеет значения, кто виновен! Важно то, что Аарону угрожает опасность!

− Аура, не совершай ошибку, – приказал Рэн. Его глаза горели, словно раскаленные угли.

− Ошибку? О чем ты говоришь? – прорычала я. – Ошибкой будет, если я просто стану наблюдать за тем, как рушится жизнь мальчика. Если его убьют, я сойду с ума!

Мои ноги путались в этом ужасном платье, пропитанном кровью. Я повисла на Рэне, заставляя его отпустить меня.

− Ты должен позволить мне уйти! Если с Аароном что-то произойдет, я возненавижу этих людей! Я не вынесу всего этого! Лучше умереть!

− Ты сошла с ума? – Рэн встряхнул меня так, что моя голова зашаталась на плечах, готовая оторваться. – Ты не имеешь права решать за других! Твоя жизнь принадлежит не только тебе! Она не твоя! Из-за необдуманных поступков ты можешь погрузить этот, уже изрядно прогнивший, мир в хаос! Те, кто едва стоят на ногах, те люди, которые верят в Бога − они все погибнут!

− Ты предлагаешь мне выбирать?! ЭТО БЕСЧЕЛОВЕЧНО!

− Потому что я не человек! – заорал Рэн и за его спиной раздался оглушающий звон – это ваза разлетелась на куски. Я испуганно сжалась, пораженная. Рэн никогда не кричал и точно не вытворял подобных фокусов. – Если бы я постоянно принимал во внимание собственные чувства и ощущения, если бы я все время отдавал предпочтение собственным желаниям, мир погрузился бы во тьму! – на руках Рэна выступили вены, так он был напряжен. − Ты знаешь, чем мне пришлось пожертвовать, чтобы уберечь тебя от беды?! – продолжал он тем же требовательным голосом, в котором было столько злости, что казалось, я могла видеть ее, ощущать. – Я угробил сотни судеб для того, чтобы ты смогла вынести то, что было тебе уготовано!

Я заревела, уткнувшись взглядом в пол.

− Почему я должна нести ответственность за стольких людей?! Я не такая, как ты… − Слезы сдавливали горло. Я цеплялась за руки Рэна на моих плечах, чтобы не упасть. – Я не смогу сделать то, о чем ты говоришь, ты ведь видишь, кто я…

− Ты должна делать то, что я говорю. – Рэн внезапно отпустил меня, и я свалилась на пол. На секунду перед глазами мелькнули его черные штаны. Секунда – и все, Рэн ушел.

Я развернулась, вскакивая и пытаясь успеть к двери быстрее, чем он, но не успела; дверь захлопнулась у меня перед носом, и я заорала, барабаня по ней как ненормальная:

− РЭН! ВЫПУСТИ МЕНЯ! ВЫПУСТИ МЕНЯ! ВЫПУСТИ!

Повернулся ключ в замке. Я завыла, сползая на пол.

− Я не смогу… Я должна знать, что с Аароном все нормально! Я не смогу жить с этим грузом на душе! Эти смерти… они сдавливают меня…

− Дождись меня, Аура. Только в этот раз, – услышала я сквозь собственные завывания голос человека, который собирался бросить меня одну в церкви. – Только в этот раз я позволю себе вмешаться в твою судьбу и ослушаться приказ Господа.

Затем наступила тишина, и я поняла, что Рэн ушел.

Я не могу справиться с собой, с тем, что в моей голове, с тем, что я должна сделать. Есть вещи, которые я просто не могу сделать. Я не могу думать о других, когда в моей жизни хаос. Я не так сильна, чтобы пытаться справиться со всем одновременно, когда против меня все и каждый.

Эти люди пытаются меня сломать, в то время как я пытаюсь их спасти, поборов в себе зло.

Разве это справедливо?

Почему бы им всем не оставить меня в покое, чтобы я смогла все выдержать?

Просто они не верят, что я смогу это сделать. Искоренить Зло.

Никто не верит. Ни Рэн, ни мои родители, ни я сама.

Я чувствую, что не смогу.

Может мне умереть?

Если я умру, все проблемы с легкостью решатся.

Я завалилась на пол, бессильно глядя в потолок, мучаясь от жалости к себе. В горле пересохло от протяжных, хриплых рыданий. И даже сейчас, когда я просто лежала, не издавая ни звука, слезы катились по вискам, капая на пол.

Я моргнула, чтобы слезы перестали давить на глаза, но они все не заканчивались.

***

Рэн вернулся, а я не сразу осознала, что он здесь, потому что несколько часов лежала с закрытыми глазами в полубессознательном состоянии. Я почувствовала его руки сначала на лице, затем на талии. Рэн приподнял меня словно куклу, и только после этого я открыла глаза.

Ночь.

Через узкое, длинное окно лился лунный свет, расчертивший пространство вокруг меня на маленькие квадратики.

Рэн смотрел на меня печальным взглядом. Он никогда так участливо на меня не смотрел, и его сожаление, жалость, вновь заставили меня всхлипнуть. Я позволила себе уткнуться в его футболку и, вздрагивая от слез, спросить, что с малышом Аароном.

Рэн убрал мои слипшиеся грязные волосы с лица и поцеловал в лоб. По моему телу тут же пошла дрожь.

− Он в безопасности. Ты никогда не узнаешь где он, потому что тогда о нем узнают Падшие, – прошептал Рэн, и я облегченно вздохнула и обняла его.

− Ты совсем замерзла, – прошептал Рэн, прикасаясь к моим бледным в лунном свете рукам. Его руки тоже были холодными. Он снял свою куртку и набросил мне на плечи, при этом прошептав: − Ты должна кое-что сделать для меня.

Я молчала. Я сделаю все, что он скажет; сделаю все, о чем бы ни попросил Рэн, после того, что он сделал для меня. Он говорил, что ни при каких обстоятельствах не должен вмешиваться в мою судьбу. Он может сопровождать и защищать, но не может влиять на события, и в случае непослушания его ждет наказание.

− Мы должны уехать.

На самом деле после того, что произошло и что могло произойти, я знала, что это случится. Знала, но тем не менее не была готова.

Я замерла, а Рэн тихо прошептал:

− Аура, посмотри на меня.

Я замотала головой.

− Посмотри, – мягко, но требовательно повторил он. Казалось, что Рэн каким-то образом изменил свое мнение обо мне, и мне это не нравилось. Он разговаривал со мной так, словно я была стеклянной, настолько хрупкой, что могла разбиться в любой момент.

Я взглянула на него.

Рэн вытер слезинку с моей щеки.

− Ты не должна этого бояться. Мы со всем справимся. Мы должны уехать для того, чтобы больше не причинять никому боли. Спрячемся, чтобы уберечь тебя от беды. – Рэн говорил это, держа меня за щеки и тщательно объясняя то, что я слишком хорошо понимала. Он часто повторял «мы», но казалось, не замечал этого. – Мы справимся со всем вместе. Нужно лишь подождать немного, пока буря не утихнет, понимаешь?

− Не говори со мной так, словно я тупая, – сказала я, наконец выразив свое недовольство через привычный и единственный знакомый мне способ – бурчание.

Рэн улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, но в глазах была боль – он понимал, что я притворяюсь.

− Ты согласна ухать со мной?

 

 

Глава 52

 

Год спустя

− Пиццу принесли, – объявила я, развалившись в кресле. Поднявшись со своего кресла напротив, Рэн, что-то проворчав, отправился за едой. Я продолжала апатировать, дожидаясь его в прежней позе. Когда он вернулся, неотрывно следила за тем, как он оставляет коробку с пиццей на столике между нами.

− Не смотри так, − приказал он. – Я не твоя горничная, и мне надоело готовить. Могла бы и сама чему-нибудь научиться.

Я вскинула брови:

− Вот как? Как я могу научиться готовить и где? У нас и кухни-то нет, да и выходить мне нельзя, если ты не забыл.

− У нас есть кухня, − отмахнулся Рэн, проигнорировав мой двузначный тон. Он откинулся на спинку стула и все свое внимание направил на книгу на латыни.

Я резко склонилась вперед и прошипела:

− Где? Где эта кухня, покажи мне ее. – Рэн бросил на меня взгляд. – Ты для меня и невидимую кухню изобрел?

Между нами с Рэном был чайный столик из вишневого дерева, а на нем стояла пустая ваза, которую, признаюсь, за последний год не раз и не два мне хотелось запустить в этого высокомерного недочеловека.

Рэн демонстративно захлопнул свою книгу и посмотрел на меня тяжелым взглядом. Я уже привыкла к этому его убийственному взгляду, и он производил на меня только одно впечатление: было любопытно, как скоро на лбу Рэна появятся ужасные морщины, которые сделают его хоть чуточку менее привлекательным.

− Сегодня кухня.

− Что? – не поняла я, потому что отвлеклась на его прекрасную внешность, которая казалась мне еще красивее в последнее время, и это не удивительно, потому что других людей я видела только по телику.

− Я сказал, что сегодня ты хочешь поссориться из-за кухни. В прошлый раз это была машина для кофеварки, которая сломалась.

Я скорчила гримасу:

− Может быть это потому, что ты не выпускаешь меня на улицу? Я могла бы снять стресс прогулкой.

− Я могу купить тебе манекен или боксерскую грушу, – насмешливо бросил Рэн.

Я могу запросто и тебя побить, − про себя подумала я, но вслух не сказала, потому что пытаюсь быть более спокойной, после того, что случилось год назад.

− Ты лучше кухню купи. Или другой дом, у тебя что, нет денег? – попыталась догадаться я.

− Аура.

Ну вот. За этот год я привыкла к Рэну, и знаю многое об этом парне. Например, что, когда он говорит «Аура» этим своим загробным тоном, это значит, что дальше последует неприятная лекция, после которой я почувствую себя настолько глупой, что плохое настроение продержится потом еще как минимум три дня.

Тем же загадочным тоном Рэн продолжил:

− Проживание в этом городе тебе ни о чем не говорит?

− Говорит, – буркнула я, решив в этот раз изменить сценарий и не выслушивать проповедь о том, что все происходящее вплоть до того, что мы заказываем эту ужасную пиццу с моллюсками, которую я ненавижу, лишь мне на благо. – Да, я знаю, что мы здесь потому, что мне нужно скрываться. Но я даже не знаю, где именно это «здесь» находится! – Горло начало сдавливать, что было неизменным атрибутом каждого утомительного диалога. – Но да, ведь я такое ужасное чудовище, что лучше спрятаться в пещере, чем показываться людям на глаза.

Я не заплакала. Я уже давно не плакала, потому что смирилась с тем, что мне никогда не быть прежней Аурой Рид, семнадцатилетней девушкой, у которой было прекрасное будущее, родители и жизнь, если уж на то пошло. Мне пришлось все это оставить в Эттон-Крик, в этом мерзком городе, где я оставила не только прошлое, но и себя саму.

Голос Рэна, как обычно, смягчился:

− Еще немного осталось. Прошел год. Твои поиски прекратили, потому что Кэмерону удалось все уладить…

− Радость-то какая, – горько усмехнулась я, сглатывая. – Да уж…

− Не расстраивайся, Аура. Осталось немного. Чуть-чуть.

− Тебе легко говорить об этом, Рэн, – сказала я, наблюдая за тем, как он встает, обходит стол, и присаживается передо мной на корточки. Его руки оказались на моих коленях, пальцы сжали кожу.

Рэн думает, что когда он рядом, то мне становится легче. Не знаю, почему он так себя ведет, возможно волнуется, может быть я ему нравлюсь, а может все дело в том, что он привык так вести себя, чтобы я не разбушевалась, но гнев поутих. Потому что я не хочу его разочаровать.

Я просипела:

− Ты можешь выходить на улицу и даже…

− Не забывай, что я Элис Флетчер, – со смешком вставил Рэн, но мне уже было не смешно.

− Это неважно, − горло судорожно сжималось, но я продолжила: − Неважно кто ты, когда ты можешь гулять за пределами двора как нормальный человек и наслаждаться компанией других людей, которые думают, что ты Элис, − быстро вставила я, увидев, что это хочет сказать Рэн. – Я словно запертое в клетке животное, которому непозволительно выходить наружу из-за того, что оно может растерзать людей.

Я подавилась воздухом, когда Рэн внезапно схватил меня за щеки, и притянул мое лицо к своему. Да, я уже привыкла к подобному, но сейчас это было неожиданно. Всегда, когда Рэн видел, что я теряю над собой контроль, он прикасался к моей коже, будто желая утихомирить. Ненавижу, когда он так делает, ведет себя, будто я действительно бешеное животное, которое нужно усмирить. Ненавижу, но все равно не могу отодвинуться, когда Рэн шепчет мне в губы, пристально глядя в глаза:

− Я делаю это не потому, что боюсь за людей. Хотя да, я боюсь, что твоя глупость может быть заразна, и ты разнесешь вирус. – На его губах проскользнула улыбка, но лицо тут же стало серьезным. – Я не хочу, чтобы ты расстраивалась из-за них, ведь я знаю, насколько ты ранима.

− Я не стеклянная ваза, Рэн! – воскликнула я, отстраняясь. – Я чувствую себя неуравновешенной, когда ты ко мне прикасаешься, чтобы успокоить. Ты относишься ко мне не как к человеку, а как к растению. Мне позволено гулять лишь ночью и то, во внутреннем дворике в оранжерее! Ты совершенно ничего не знаешь о человеческих потребностях. Ты знаешь, о чем я мечтаю? Мне так хочется выйти на улицу, увидеть людей… Я ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, В КАКОМ ГОРОДЕ МЫ ЖИВЕМ, Я ВИЖУ ЛИШЬ ЛЕСНУЮ ГЛУШЬ!

− Ты действительно хочешь этого?! – Рэн встал на ноги, и мне пришлось смотреть на него снизу-вверх. Вопрос застал меня врасплох, и заставил выпустить весь воздух из легких. – Хочешь подвергнуть свою жизнь опасности?! Свою и других людей?!

Он не говорил про себя, но я вспомнила именно его.

Год назад, когда мы переехали в этот крошечный, как говорил Рэн, городок, названия которого он не удосужился мне сказать, потому что боялся, что узнает Адам и использует, тогда случилось то, чего я никак не ожидала.

Следующий день после переезда выдался для меня тяжелым. Я много плакала, думала, и снова плакала. В перерывах между плачем я ела печенье, которое купил Рэн. У меня было дурное настроение, и только так я оправдываю тот факт, что не заметила, как ушел Рэн. Зато я заметила, когда он вернулся.

Он возник словно по волшебству прямо посреди гостиной – крохотной комнатки с крошечным камином, креслами, столиком и убогим книжным шкафом, и упал прямо на колени. Я тогда испугалась, но никакого звука не издала, потому что от бесчисленных воплей и завываний мой голос исчез.

Я упала перед ним на колени, и дрожащими от волнения руками убрала волосы с глаз. Рэн был бледен, словно ходячий мертвец. Губы посинели, под глазами появились черные круги, но хуже было не это – на футболке Рэна было огромное красное пятно, которое могло быть только кровью.

Я задохнулась от ужаса, когда несмотря на его слабое сопротивление, приподняла футболку, обнажая торс, и увидела на правой стороне спины рваную рану, которая сильно кровоточила.

− ЧТО ЭТО?! – в ужасе воскликнула я, хватая полотенце, которое везде носила с собой, так, на всякий случай.

− Ничего… − проворчал Рэн довольно бодрым, к моему ужасу, голосом.

− Кто это с тобой сделал?! Как это случилось?!

− Прекрати, – строго осадил меня Рэн, и попытался сесть, но я удержала его на полу, а потом положила его голову на свои колени. Рэн был шокирован моей самодеятельностью, а я его состоянием. Продолжала прижимать полотенце к его телу и таращилась на кровь.

− Как это произошло?! Что я должна сделать?!

− Ничего. Это… − Рэн пошевелил головой, морщась от боли. – Просто у меня извлекли почку.

Я в ступоре замерла, перестала дышать. Рэн уставился на меня тем взглядом, когда человек понимает, что сморозил лишнего.

− На тебя что, напал Джек Потрошитель?! – завопила я.

− Успокойся и не ори. Все логично: за вмешательство в твою жизнь у меня забрали почку. Но я рад, что ты в состоянии шутить, − добавил он, в то время как я была готова лишиться сознания. Рэн заметил выражение моего лица и поспешно заговорил:

− Только не плачь. Это не навсегда. Она вернется.

− Как? – я всплеснула руками, чуть не задев его самого. На глаза вновь выступили дурацкие слезы.

− Рана затянется. Почка вырастет, – успокоил меня Рэн, пытаясь одернуть футболку вниз, но я резко схватила его за запястье.

− Стоп. Я не верю тебе.

− Мне все равно. Я не хочу валяться у тебя на коленях, словно обычный человек.

− У тебя нет почки.

− Она вырастет, я же сказал! – рявкнул Рэн.

− Я посмотрю, как это случится, и тогда позволю тебе встать.

В тот вечер я пережила шок, и теперь Рэн вновь напомнил мне этот ужасный момент. Кажется, он тоже вспомнил об этом, потому что раздраженно вздохнул и резко дернул свою футболку вверх, так, что у меня перед глазами возник живот и кусочек татуировки.

− Видишь, Аура? Никакой крови нет и почка на месте, можешь не волноваться. Я не это имел в виду, когда говорил о судьбах людей. – Секунду помолчав, он нехотя добавил: − И я не человек и не могу умереть. А даже если в этом мире что-то произойдет, я все равно продолжу существовать. Это не мое место.

⇐ Предыдущая38394041424344454647Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. В руках черная папка, в глазах оптимизм и желание скорее сделать очень нужное и очень важное дело.
2. Единодушное мнение моих коллег
3. Кровь, ее состав и свойства.
4. Прошу, не ссорьтесь, не сейчас. Я хочу все узнать. Я хочу все понять, пока не поздно.
5. Сбор кала для копрологического исследования, на скрытую кровь, на наличие гельминтов, простейших, для исследования на энтеробиоз.
6. Транспортировка на руках с поддержкой
7. Чужим Я стал для братьев моих и посторонним для сынов матери моей (Пс.68.9).