Нейрофизиологические основы мышления

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 3

Образное конкретное мышление основано на сопоставлении текущей сенсорной информации со следами памяти о прошлом сенсорном опыте и его эмоциональной оценкой. Оно происходит в результате взаимодействия проекционных областей коры (переработка сенсорной информации), височной коры и гиппокампа (извлечение следов памяти), лимбической системы мозга (эмоциональная окраска событий) и ассоциативных областей коры, интегрирующих указанные процессы. Особая роль принадлежит лобным областям коры, сохраняющим в оперативной памяти мыслительные операции и прогнозирующим их результат. Образное мышление обеспечивается в первую очередь активностью правого полушария, создающего целостное синтетическое представление об объектах окружающего мира и способствующее принятию решений на основе интуиции.

В абстрактном мышлении наряду с названными областями участвуют речевые структуры мозга левого полушария, которые продуцируют речь и обеспечивают её понимание. С помощью позитронно-эмиссионной томографии и ядерно-магнитного резонанса обнаружено, что при дедуктивном мышлении наиболее активны дорсолатеральные области лобной коры слева, а также области вторичной зрительной коры левого полушария. Индуктивное мышление сопряжено с наибольшей активностью медиальной поверхности левой лобной доли и левой верхней лобной извилины, а также левой нижней височной извилины. Левое полушарие обеспечивает смысловое восприятие речи и письма, арифметические операции. Оно сохраняет в виде энграмм памяти словарный запас, используемый по мере необходимости в ходе мыслительных операций, создании гипотез и интерпретации объяснений. Чем сложнее и непривычнее мыслительная операция, тем сильнее активируется левое полушарие. При решении стандартных задач, в особенности при автоматизации предметно-образных операций, максимальная активность проявляется в правом полушарии.

Интегративная деятельность мозга обеспечивается динамическим взаимодействием полушарий, которое может быть реципрокным, комплементарным (взаимодополняющим) и по типу демпфирования, то есть исправления искажений. При повреждении левого полушария у больных нарушается вербальное мышление и снижается речевая активность, возможно непроизвольное возникновение мыслей, не связанных с текущей мыслительной деятельностью и мешающих ей. При правосторонних повреждениях нарушается конкретное образное мышление.

Справка 14.1. Языки животных

Ни одно животное не обладает языком в истинном смысле этого слова, хотя и существуют такие понятия как язык пчёл или язык птиц. В действительности это простые формы коммуникации, которые используют стереотипные сигналы при стереотипных поводах и не являются межличностной формой общения.

Попугаи и крупные врановые способны имитировать слова человеческого языка, что определяется в научной литературе термином пересмешничество. Оно свойственно многим певчим птицам, что иногда создаёт впечатление, будто птицы разговаривают и понимают друг друга. Попугаи и вороны способны " произносить" целые фразы, которые иногда соответствуют ситуации: " доброе утро" - только однажды в течение дня или " ну, до свидания" - только в том случае, если гость действительно уходит. Это носит характер игры, что соответствует пересмешничеству вообще, но является недостаточным для сопоставления со свойствами человеческого языка.

В первой половине ХХ века некоторые исследователи надеялись, что можно научить говорить обезьяну, если вырастить её в семье человека. Вильям и Лорна Келлог (William & Lorna Kellogg) проверили эту гипотезу, воспитывая вместе со своим сыном молодую самку шимпанзе по кличке Гуа. За 16 месяцев эксперимента обезьяна усвоила некоторые человеческие способы поведения, научилась понимать некоторые обращения и пользоваться небольшим количеством жестов, но, однако, в отличие от мальчика не заговорила. Негативный результат можно было объяснить и ещё и тем, что голосовой аппарат шимпанзе не способен, в силу анатомических особенностей, воспроизвести весь спектр человеческого голоса.

Тогда родилась ещё одна идея: обучить обезьяну азбуке глухонемых. Ален и Беатрис Гарднер (Allen & Beatrice Gardner) научили самку шимпанзе по кличке Уошо (Washoe) американскому языку жестов для глухих - амслену (сокращение от American Sign Language). За четыре года учёбы Уошо усвоила около 160 знаков, соответствующих определённым предметам (пища, одежда, цветы), их свойствам (синий, сладкий), сравнительным характеристикам (больше-меньше), а также действиям (слушать, щекотать). Она научилась составлять с помощью знаков простые фразы типа " Уошо мне банан", хотя большинство специалистов сходились в том, что обезьяна не различала конструкций " я даю Уошо банан" и " Уошо даёт мне банан". Её язык не подчинялся правилам грамматики, он не был креативным и представлял всего лишь искусственную имитацию человеческого языка. Усвоенный Уошо за 4 года словарь состоял из 160 слов, а в словаре четырёхлетнего ребёнка насчитывается около трёх тысяч слов.

Дэвид Примак (Premack D.) из Калифорнийского университета обучал шимпанзе Сару ещё одним, специально изобретённым для овладения языком способом: с помощью пластиковых фишек с нанесёнными на них символами (Рис. 14.1). Особый интерес представляли эксперименты с использованием одновременно двух объектов, из которых один отличался изменённой формой (например, целое яблоко и разрезанное). Примак просил Сару выбрать из нескольких предложенных символов наиболее подходящий для обоих показанных объектов (в приведённом примере правильным выбором являлся нож). Приблизительно в 80% случаев Сара принимала правильное решение, что указывало на способность понимания причинной связи между физическими объектами, даже, если они представлены в символах.

Сьюзен Саваж-Рамбо (Savage-Rumbaugh S.) решила исследовать не речевую продукцию, а понимание языка, избрав для этой цели молодого бонобо (карликовый вид шимпанзе, считающийся наиболее способным к усвоению языка) Кэнзи. Достижения Кэнзи постоянно сравнивались с развитием ребёнка такого же возраста. До 2 1/2 лет лексические и грамматические представления у того и другого были сопоставимы, затем же языковая деятельность ребёнка прогрессировала очень быстро, тогда как у Кэнзи остался пассивный словарь из 400-500 слов, а прогресс в области грамматики прекратился.

Таким образом, исследования способности обезьян овладеть человеческим языком выявили у них весьма ограниченные возможности для такого рода деятельности. Общий вывод был таким: уникальная способность человека к овладению речью основана на особенностях нейронной организации его мозга.

Справка 14.2. Обнаружение речевых структур мозга

Нарушения речи у человека обозначаются термином афазия (от греч. phasis - речь, a - частица отрицания). Первое сообщение об афазиях, обусловленных повреждением мозга, датировано 1836 годом, когда неизвестный в научном мире сельский врач Марк Дакс (Dax M.) представил на медицинском конгрессе во Франции короткий доклад. Дакс обратил внимание на то, что из 40 наблюдавшихся у него пациентов с односторонними поражениями мозга нарушения речи были исключительно у больных с патологическими изменениями левого полушария, тогда как при правосторонних инсультах речь сохранялась. Это сообщение не вызвало большого интереса, поскольку в ту пору специфические функции не привыкли связывать с определённым регионом мозга.

Понадобилось ещё около четверти века, чтобы это представление пошатнулось. В 1861 году профессор хирургии и антропологии из Парижа Пьер Поль Брока (Broca P.P.) сообщил о своём пациенте, который в результате перенесённого инсульта утратил способность правильно говорить и произносил лишь бессвязные слоги, но вполне понимал обращённую к нему речь. При патологоанатомическом вскрытии умершего больного был найден очаг локального поражения мозга, расположенный в нижней области левой лобной доли (Рис. 14.2). Вскоре Брока обнаружил подобные нарушения ещё у семерых больных: все они имели сходные расстройства речи и очаги поражения в лобной доле левого полушария. Они располагались кпереди от моторной области, контролирующей мышцы рта, языка, нёба и голосовых связок. Эти наблюдения позволили Брока заявить: " мы говорим с помощью левого полушария". Область мозга, при поражении которой нарушается способность программировать собственную речь, впоследствии стали называть зоной Брока (соответствует 44 и 45 полям по классификации Бродмана).

Следующий шаг в изучении речевых структур мозга был сделан в 1876 году, когда молодой врач из Вены Карл Вернике (Wernicke K.) опубликовал признанную в последующем классической статью под названием " Симптомокомплекс афазии. Психологические исследования на анатомической основе". Поводом к её написанию послужили наблюдения Вернике за пациентами, которые были в состоянии говорить, хотя и не без ошибок, но плохо понимали чужую речь. Очаги поражений мозга у них были выявлены слева, но не в лобной доле, а в верхней височной извилине, примыкающей к теменной области. Этот регион, расположенный позади слуховой коры, получил название зоны Вернике (соответствует полю 22 по Бродману). Наряду с этим термином нередко пользуются латинским названием соответствующей зоне Вернике области - planum temporale.

Вернике не ограничился констатацией обнаруженного факта, но сравнил свои наблюдения с известным описанием Брока и сделал вывод о том, что для восприятия и программирования речи используются разные регионы мозга, связанные друг с другом. Фактически Вернике представил первую классификацию афазий, разделив их на сенсорные и моторные. Сенсорные афазии (по терминологии Вернике – рецептивные) проявляются плохим пониманием чужой речи, а моторные афазии (экспрессивные) – нарушенной способностью формировать собственную речь.

Из этого представления возникла первая модель формирования речи, которая различала сенсорную деятельность, связанную с пониманием смысла воспринимаемых слов и обеспечиваемую задней третью верхней височной извилины (зона Вернике), а также моторную деятельность, формирующую программы движений для мышц артикуляции и находящуюся в зоне Брока. Две эти анатомические области связаны между собой дугообразным пучком нервных волокон, что обеспечивает их взаимодействие.

В 1892 году французский невролог Жюль Дежернье (Dejerine J. J.) наблюдал образованного пациента, который после перенесённого инсульта разучился читать. Он мог говорить, был способен узнавать отдельные буквы и даже мог правильно переписать текст, находящийся у него перед глазами. Утрату способности читать определили термином алексия, её причиной у описанного больного оказался очаг поражения, расположенный в угловой извилине (gyrus angularis, поле 39 по Бродману) левой теменной доли. Почти одновременно с этим больным Дежернье лечил ещё одного пациента, который мог говорить и понимать речь, но утратил способность не только чтения, но и письма. Выявленный у него очаг поражения захватывал наряду с угловой извилиной ещё и краевую (gyrus supramarginalis) в левой теменной области.

К концу ХIХ века был, казалось, накоплен солидный материал для понимания роли отдельных структур мозга в формировании речи. Но попытки связать речевую деятельность с конкретными структурами мозга, т.е. локализовать такую деятельность, встретили очень серьёзное сопротивление со стороны признанных авторитетов. Зигмунд Фрейд (Freud S.), Генри Хэд (Head H.), Карл Лешли (Lashley K.) и многие другие сторонники эквипотенциализма, считали невозможным связывать ту или иную психическую функцию с деятельностью определённых регионов мозга. В конце ХIХ и в начале ХХ века ведущую роль в борьбе с теорией локализации функций играл известный в то время невролог Монаков (Monakow C.). Он не без оснований указывал на то, что отнюдь не всегда наличие очага поражения в т.н. речевых центрах сопровождается нарушениями речи и напротив: речевые нарушения возможны при возникновении очага поражения в других областях мозга, а не в речевых центрах. Так, например, уже тогда были хорошо известны нарушения речи, часто сопровождающие повреждения мозжечка. Лишь много позже сделалось понятным, что речевую деятельность мозга обеспечивают не одни только специфические речевые центры, но и другие регионы мозга, взаимодействующие с этими центрами.

Справка 14.3. Функция мозолистого тела

Пытаясь понять функцию мозолистого тела, многие исследователи перерезали у экспериментальных животных этот массивный пучок нервных волокон, соединяющий полушария: такая операция получила название комиссуротомии. Как ни странно, у подопытных животных после такой операции не удавалось обнаружить каких-либо специфических нарушений функций, и оставалось непонятным, почему справляющиеся со своими проблемами поодиночке полушария связаны таким большим количеством нервных волокон? С другой стороны, клиницистам было хорошо известно, что эпилептический приступ, начавшийся в одном полушарии, благодаря волокнам мозолистого тела вовлекает в этот процесс и другое. Один из неврологов иронически заметил по этому поводу, что " единственная важная задача мозолистого тела состоит в том, чтобы помогать эпилептическому приступу переходить с одной стороны мозга на другую" (Mc Culloch W., 1940)[3].

В начале 50-х годов ХХ века исследованием функции мозолистого тела начал заниматься Роджер Сперри (Sperry R.), ставший Нобелевским лауреатом в 1981 году. Объектом исследования были кошки, подвергнутые комиссуротомии. Сперри полагал, что ключ к пониманию феномена расщеплённого мозга может быть найден при использовании способа, позволяющего информировать и тестировать каждое полушарие в отдельности. Как известно, зрительная информация от каждого глаза может попадать в оба полушария, поскольку в зрительном перекрёсте волокна от внутренней (носовой) половины сетчатки переходят на противоположную сторону, а волокна от наружной (височной) половины не перекрещиваются. Поэтому Сперри, наряду с комиссуротомией, дополнительно перерезал перекрещивающиеся волокна зрительных нервов, а один глаз кошки прикрывал во время опытов щитком (Рис. 14.6). При таких условиях зрительная информация могла поступать только в одно полушарие: от левого глаза - в левое, а от правого - в правое.

Прооперированные кошки нисколько не хуже интактных животных научились различать предъявляемые им круг и квадрат и нажимать педаль, когда им показывали круг: за это действие они получали лакомство. Было установлено, что каждое полушарие способно так же легко научиться решать простые задачи, как и два полушария, работающих вместе. Но, если щиток переносили на другой глаз, обучение приходилось начинать сначала, поскольку всем приобретённым опытом могло пользоваться только обученное полушарие. Такого не было у кошек, которым перерезали только зрительный перекрёст, но сохраняли мозолистое тело, благодаря которому полушария могли делиться получаемой информацией. Так стало понятным, что функция мозолистого тела состоит в обмене информации между полушариями.

Последующие опыты, выполненные на обезьянах, показали, что после комиссуротомии не только зрительный, но и тактильный опыт (например, умение различать шероховатую и гладкую поверхности) приобретает только одно противоположное полушарие (конечно, в таком эксперименте была исключена возможность видеть ощупываемый предмет). Окончательным выводом стало заключение об удивительной двойственности мозга и использовании мозолистого тела для транспорта информации.

Справка 14.4. Доминирующая роль правого полушария в восприятии пространства

При очаговом повреждении правого полушария нарушений речи, как правило, нет, но нередко утрачивается сенсорная связь с левой половиной тела, хотя там и сохраняется сенсорная чувствительность. Такие больные могут игнорировать левую половину своего тела, например, когда одеваются или когда умываются; иногда они даже не узнают собственную левую руку или ногу. При повреждении правой заднетеменной области полушарие теряет сознательный контроль левой половины тела: больные не обращают внимания на объекты левого зрительного поля и не вспоминают об их существовании без подсказки со стороны.

Если в зрительном поле одновременно появятся два стимула, один в левом, а другой в правом поле зрения, то больные не запоминают стимул, появившийся слева. С помощью позитронно-эмиссионной томографии выявлено, что правое полушарие может контролировать внимание как в левом, так и в правом поле зрения, тогда как левое полушарие способно это делать только в правом поле зрения. При удержании внимания на объектах, расположенных в правом поле зрения, активны оба полушария, а при переносе его на объекты, представленные в левом поле зрения, сознательный контроль осуществляет одно лишь правое полушарие. В правой заднетеменной области выявлено два региона такого контроля, а в левой - только один.

Справка 14.5. Тест Вада и дихотомическое прослушивание

Планирующим операцию нейрохирургам необходимо знать, где у пациента расположены речевые центры: слева или справа. Точно ответить на этот вопрос позволяет применяемый с 1949 года тест Вада (Wada J.A.), при котором в сонную артерию пациента в небольшом количестве вводится амитал натрия, оказывающий при таком способе введения кратковременное наркотическое действие только на одно полушарие мозга. Перед введением амитала натрия лежащий на спине пациент поднимает обе руки и получает инструкцию непрерывно говорить (например, называть дни недели или месяцы по порядку, последовательно вычитать из ста какое-нибудь число и т.п.). При наркотизации полушария на противоположной стороне тела опускается поднятая рука, а если это полушарие выполняет речевую функцию, то на одну-две минуты прекращается речь. При наркотизации недоминантного полушария на противоположной стороне тела у пациента опускается рука, но речь, однако, сохраняется, поскольку она обеспечивается другим полушарием.

Выполненные с помощью теста Вада исследования позволили установить, расположение речевых центров у правшей и левшей. Этот тест является самым информативным, но возможность его широкого применения ограничена сложной и не абсолютно безопасной техникой внутриартериальных инъекций. То же самое можно сказать и о других подобных методах, связанных с инвазией, то есть внедрением в организм человека каких-либо инструментов исследования или посторонних веществ.

В 1961 году Дорин Кимура (Kimura D.) предложила неинвазивный метод дихотомического прослушивания, которым можно пользоваться для выявления доминантного речевого полушария у здоровых людей. В этом способе испытуемый надевает магнитофонные наушники, через которые каждым ухом воспринимает разную информацию. Так, например, в стандартной версии дихотомического прослушивания в левом наушнике испытуемый слышит, как называются цифры 3, 9, 2, и одновременно с этим в правом наушнике - совсем другие цифры: 1, 6. 4. После этого испытуемый должен по возможности повторить все названные цифры. Оказалось, что большинство испытуемых называет больше цифр (или слов), воспроизведённых в правом наушнике, поскольку эта информация обрабатывается преимущественно в доминантном левом полушарии. Сопоставление полученных данных с результатами теста Вада, проведённого на тех же испытуемых, подтвердило возможность определения доминантного полушария на основе дихотомического прослушивания. Так, например, если тест Вада выявил доминирование правого полушария, то у таких испытуемых в дихотомическом прослушивании лучше воспринималась информация, введённая через левое ухо.

Слуховые сигналы, воспринимаемые правым или левых ухом, поступают в оба полушария: так анатомически устроены проводящие пути. Для объяснения феномена дихотомического прослушивания Кимура высказала гипотезу о том, что контрлатеральное проведение (т. е. от уха к противоположному полушарию) оказывается эффективней при передаче конкурирующих акустических сигналов.

Справка 14.6. Восприятие зрительных химер людьми с расщеплённым мозгом

В оригинальных исследованиях Джерр Леви (Levy D.) была изучена деятельность каждого из полушарий у людей с расщеплённым мозгом при восприятии т.н. зрительных химер (Рис. 14.8). Испытуемым показывали с помощью тахистоскопа рисунки, составленные из половин розы, глаза, пчелы и т.п., причем каждая половина рисунка при тахистоскопической проекции попадала либо в левое, либо в правое поле зрения, следовательно, каждое из полушарий получало разную информацию. Испытуемые не замечали странности предъявленного рисунка и воспринимали показанный объект целиком по одной лишь правой половине, то есть узнавали его с помощью левого полушария. Здоровые люди при таком исследовании немедленно обнаруживали, что рисунок составлен из двух разных половин.

В другой серии экспериментов после тахистоскопического предъявления химер испытуемых просили показать увиденный объект на таблице, в которой были представлены цельные изображения розы, пчелы и т.д. В этом эксперименте испытуемые почти всегда выбирали изображение, которое появлялось в левом поле зрения (обработка информации в правом полушарии), по-прежнему не замечая, что на тахистоскопе они видели только половину изображения. Таким образом, каждое из полушарий воспринимало свою часть информации, при этом " говорящее" левое могло его назвать, " немое" правое было в состоянии его узнать. Самое удивительное заключалось в том, что ни то, ни другое полушарие не замечало неполноты объекта и воспринимало его как полный, нерасщеплённый стимул.

В следующей серии экспериментов испытуемых просили выбрать на таблице изображение объекта, чьё название рифмовалось бы с только что увиденным: rose (роза) - toes (пальцы ноги), eye (глаз) - pie (пирог) и bee (пчела) - key (ключ). Испытуемые подбирали рифму к тому объекту, половина которого была им показана в правом зрительном поле: они использовали в этом случае левое полушарие. Если же испытуемых просили выбрать объект по зрительному сходству с увиденным на тахистоскопе, то они искали сходство с половинкой объекта, показанной в левом зрительном поле (деятельность правого полушария). Например, по половинке круглой шляпы с полями они находили сходство с изображённым на таблице круглым пирогом. Если же было предложено указать на функциональное сходство объектов, то испытуемые подбирали к шляпе перчатки (деятельность левого полушария).

На основании проведённых экспериментов был сделан вывод о том, что функциональная асимметрия выявляется не только по отношению к способности полушарий осуществлять различную деятельность, но и по доминированию относительно тех или иных мыслительных операций.

Справка 14.7. Сигнальные системы действительности

И. П. Павлов неоднократно противопоставлял две категории людей, которых он определял как художников и мыслителей: «Между ними резкая разница. Одни – художники, во всех их родах: писателей музыкантов, живописцев и т.д., захватывают действительность целиком, сплошь, сполна, живую действительность без всякого дробления, без всякого разъединения. Другие – мыслители, именно дробят её, делая из неё какой-то временный скелет, и затем только постепенно как бы снова собирают её части и стараются их таким образом оживить, что вполне им всё-таки так и не удаётся»[4].

Для того, чтобы объяснить физиологическую природу различий между художниками и мыслителями в рамках учения о высшей нервной деятельности, потребовалось сначала сформулировать суть различий между человеком и остальными животными. Павлов предложил следующее объяснение: «У высших животных до человека включительно первая инстанция для сложных соотношений организма с окружающей средой есть ближайшая к полушариям подкорка с её сложнейшими безусловными рефлексами (наша терминология), инстинктами, влечениями, аффектами, эмоциями (разнообразная обычная терминология). Вторая инстанция – большие полушария, но без лобных долей. Тут возникает при помощи условной связи, ассоциации новый принцип деятельности: сигнализация немногих безусловных внешних агентов бесчисленной массой других агентов, постоянно вместе с тем анализируемых и синтезируемых, дающих возможность очень большой ориентировки в той же среде и тем уже гораздо большего приспособления. Это составляет единственную сигнализационную систему в животном организме и первую в человеке. В человеке прибавляется, можно думать, специально в его лобных долях, которых нет у животных в таком размере, другая система сигнализации, сигнализация первой системы – речью, её базисом или базальным компонентом – кинэстезическими раздражениями речевых органов. Этим вводится новый принцип нервной деятельности – отвлечение и вместе обобщение бесчисленных сигналов предшествующей системы, в свою очередь опять же с анализированием и синтезированием этих новых обобщённых сигналов, принцип, обусловливающий безграничную ориентировку в окружающем мире и создающий высшее приспособление человека – науку, как в виде человеческого эмпиризма, так и в её специализированной форме»[5].

Различия между художниками и мыслителями, по мнению Павлова, состоят в том, что: «у художников деятельность больших полушарий, протекая во всей их массе, затрагивает всего меньше лобные их доли и сосредоточивается главнейшим образом в остальных отделах; у мыслителей, наоборот, - преимущественно в первых».[6] Приведённые цитаты свидетельствуют о том, что представление о сигнальных системах возникло из одних только рассуждений и не подкреплялось какими-либо экспериментальными или клиническими доказательствами. Представление о разном соотношении активности лобных долей и остальных областей мозга в качестве причины индивидуальных особенностей мышления не соответствует современному пониманию механизмов работы мозга.

Сформулированное в 1932 году представление о двух сигнальных системах Павлов повторяет в своём докладе на физиологическом конгрессе в Риме: «… пришлось сделать догадку относительно той прибавки, которую нужно принять, чтобы в общем виде представить себе и человеческую высшую нервную деятельность. Эта прибавка касается речевой функции, внесшей новый принцип в деятельность больших полушарий. Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, то речь, специально прежде всего кинэстезические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов. Они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет наше лишнее, специально человеческое, высшее мышление, создающее сперва общечеловеческий эмпиризм, а наконец и науку – орудие высшей ориентировки человека в окружающем мире и в себе самом»[7].

В приведённой цитате следует обратить внимание на два момента. Во-первых, использованный речевой оборот «пришлось сделать догадку» указывает на отсутствие доказательств, сведений о реально существующих физиологических процессах. Во-вторых: «кинэстэзические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов». Кинестезическая чувствительность обеспечивается активностью проприоцептивной и вестибулярной сенсорных систем. Кинестезическим раздражением от речевых органов может быть только афферентная импульсация от мышц гортани, языка, глотки, которая необходима для координации деятельности этих мышц, но и только.

В написанной для Большой медицинской энциклопедии статье[8] Павлов выводит возникновение второй сигнальной системы из эволюционного развития: «В развивающемся животном мире на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма. Это то, что и мы имеем в себе как ощущения, впечатления и представления от окружающей внешней среды как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это – первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специально нашу, сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов. Многочисленные раздражения словом, с одной стороны, удалили нас от действительности, и поэтому мы должны постоянно помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности. С другой стороны, именно слово сделало нас людьми, о чём, конечно, здесь подробнее говорить не приходится. Однако не подлежит сомнению, что основные законы, установленные в работе первой сигнальной системы, должны также управлять и второй, потому что это работа всё той же нервной ткани».

Логично, на первый взгляд, в контексте статьи, посвящённой описанию условного рефлекса, не объяснять подробно, почему «именно слово сделало нас людьми». Однако такое объяснение легко читается между строк, если обратить внимание на то, что всякое раздражение, идущее из окружающей среды, считается сигналом, а слово – «сигналом первых сигналов», то есть условным раздражителем. Поскольку же «работа всё той же нервной системы» неизменна, то овладение речью должно происходить по механизму образования условного рефлекса. Именно так объясняли возникновение речи у человека многочисленные комментаторы высказанных Павловым «догадок»: «В результате непосредственного подкрепления у животных образуются условно-безусловные нервные связи. У человека, кроме этой формы временных связей, существует большая группа условных рефлексов, подкрепляющихся не непосредственно безусловными раздражителями, а опосредованно – с помощью условных же раздражителей. Таким опосредованным условным подкреплением являются, как показал И. П. Павлов, словесные раздражители»[9].

В последние годы жизни Павлов продолжал высказываться о сигнальных системах устно, во время врачебных обходов в нервной и психиатрической клиниках при его лаборатории. В этих высказываниях повторялись применительно к разным клиническим и не только клиническим случаям сформулированные прежде представления: «с одной стороны, имеются мыслители, с другой стороны, имеются художники. В жизни ведь бывает тоже разделение людей. Это генетическое разделение животного от человеческого в виде второй сигнальной системы. Обыкновенно такого разделения сколько угодно – мыслитель и совсем плохой художник, или наоборот – есть огромные художники и плохие мыслители. Ну, Толстой, огромный художник, редкий художник наравне с другими художниками, но как мыслитель никуда не годится. Что это за мыслитель? Когда он обратился к этому анализу, то кончил нигилизмом, потому что он отрицал науку, отрицал всё. Какая беспомощность второй сигнальной системы! А художник огромный, громадный»[10].

Непросто комментировать. Писатель с огромным словарным запасом, казалось бы, самими своими сочинениями подтверждает высочайшую степень развития второй сигнальной системы. Но она квалифицирована как беспомощная не потому, что забракован язык Толстого, а из-за несовпадения его взглядов на науку с взглядами Павлова. Здесь под второй сигнальной системой определённо подразумевается склонность к символическим представлениям, которые противопоставляются аналогическим представлениям, в целом же имеются ввиду индивидуальные особенности мышления, но в таком случае вторая сигнальная система не является совокупностью условных рефлексов, образованных с помощью словесного подкрепления.

Чем же являются сигнальные системы действительности? Павлов определил их как собственную «догадку», но этого, разумеется, недостаточно для того, чтобы объяснить реальные физиологические процессы, лежащие в основе речевой деятельности и мышления. С другой стороны, современные представления о нейронных механизмах этих процессов и работе мозга в целом невозможно совместить с рефлекторной концепцией сигнальных систем.

Вопросы для самоконтроля

286. В какой области коры левого полушария расположена зона Брока?

А. Нижняя часть передней центральной извилины, контролирующая мышцы рта, языка, нёба и голосовых связок.

Б. Нижняя задняя часть лобной доли.

В. Верхняя извилина височной доли.

Г. Угловая извилина теменной доли.

Д. Planum temporale.

287. В соответствии с моделью Вернике – Гешвинда во время чтения информация поступает от сетчатки глаз к наружному коленчатому телу, затем в первичную зрительную кору, а оттуда – во вторичную зрительную кору. Где происходит следующий этап переработки информации?

А. Первичная слуховая кора.

Б. Вторичная слуховая кора.

В. Угловая извилина теменной коры.

Г. Зона Вернике.

Д. Зона Брока.

288. Асимметрия какой области мозга обнаруживается при морфологических исследованиях у большинства взрослых людей, у плодов, а при палеонтологических исследованиях – у предшественников современного человека?

А. Полосатое тело.

Б. Зона Брока.

В. Слуховая кора.

Г. Зрительная кора.

Д. Planum temporale.

289. С помощью какого экспериментального вмешательства можно добиться поступления зрительной информации от каждого глаза только в противоположное полушарие мозга?

А. Перерезка одного из зрительных нервов перед зрительным перекрестом + щиток на другой глаз.

Б. Перерезка перекрещивающихся зрительных волокон + щиток на один глаз.

В. Комиссуротомия + щиток на один глаз.

Г. Перерезка перекрещивающихся зрительных волокон + комиссуротомия + щиток на один глаз.

Д. Поставленная задача может быть решена любым указанным способом.

290. Что из указанного ниже не способен выполнить человек, перенесший комиссуротомию, во время исследований с помощью тахистоскопа?

А. Выбрать левой рукой на ощупь предмет, изображение которого предъявлено в левом зрительном поле.

Б. Выбрать правой рукой на ощупь предмет, название которого было предъявлено в правом зрительном поле.

В. Выбрать левой рукой на ощупь предмет, название которого было предъявлено в левом зрительном поле.

Г. Прочитать слово, предъявленное в левом зрительном поле.

Д. Прочитать слово, предъявленное в правом зрительном поле.

291. Тест Вада заключается в наркотизации одного из полушарий путём введения амитала натрия в одну из сонных артерий и последующего наблюдения за речевой и моторной деятельностью. В каком из указанных ниже вариантов можно считать, что речевые центры расположены в правом полушарии?

А. Вслед за введением наркотического вещества в правую артерию опускается левая рука и прекращается речь.

Б. После введения наркотического вещества в правую артерию речь сохраняется, руки остаются в прежнем положении.

В. После введения амитала натрия в левую артерию опускается правая рука и прекращается речь.

Г. После введения амитала натрия в правую артерию опускается левая рука, а речь сохраняется.

Д. Вслед за введением наркотического вещества в левую артерию речь сохраняется, а руки остаются в прежнем положении.

292. При повреждении какого региона доминантного полушария мозга развивается сенсорная афазия?

А. Область нижней височной извилины.

Б. Область нижней височной извилины и гиппокамп.

В. Область верхней извилины височной доли и примыкающей к ней нижней теменной извилины.

Г. Область средней височной извилины.

Д. Область средней височной извилины и прилегающий регион затылочной доли.

293. Каковы последствия комиссуротомии у человека?

А. Нарушение речи.

Б. Нарушение интеллекта.

В. Нарушение памяти.

Г. Нарушение эмоциональной деятельности.

Д. Указанные нарушения отсутствуют.

294. Какая из перечисленных функций в большей степени определяется деятельностью право

⇐ Предыдущая 1 23