Революция взглядов на системы

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 20Следующая ⇒

Столь необходимый в наше время синтез Востока и Запада, искусства, религии и науки, вековой традиции и современной технологии, тела, сердца и головы, человека и окружающих его социума и космоса уже был предпринят гуманистической психологией. Однако мне представляется, что этот синтез можно особенно хорошо проиллюстрировать на примере Гештальта.

Говоря это, я не имею в виду ни эклектичный подход, который отовсюду заимствует более или менее плодотворные идеи, ни простое гармоничное сочетание взаимодополняющих и взаимообогащающих элементов; я имею в виду нечто большее: новое видение человека и мира, находящихся в постоянном взаимодействии, — системную концепцию, революционную по сравнению с картезианско-ньютоновской парадигмой, механистические представления которой более трех веков властвовали в науке.

Парадигма — «совокупность фундаментальных и критических гипотез, на основе которых могут развиваться теории и модели», или «совокупность убеждений, разделяемых мировым научным сообществом» (Томас Кун) и составляющих основу для понимания мира.

Не нужно недооценивать значение этой революции в мышлении, столь незаметно охватившей большинство отраслей современной науки; ибо осознавая количественные изменения, мы часто просто не замечали, что уже наступил качественный скачок.

Так, например, даже в университетах науки все еще преподаются раздельно: физика — в одном корпусе естественнонаучных факультетов, биология — в другом, а психология и социология относятся к совсем другому, гуманитарному факультету! И при этом ни один исследователь уже не сомневается в том, что эти дисциплины изучают сходные и, что особенно важно, глубоко взаимозависимые явления.

Как понять, а значит, «собрать воедино» (comprendre) (Французский глагол латинского происхождения comprendre (понимать) буквально означает собрать, взять вместе) дыхание человека или животного, ничего не зная о фотосинтезе растений, без которого оно невозможно? . ( Joelde Rosnay. Les cheinins de la Vie, Paris, Seuil, 1983. ) Как понять экономическую инфляцию, не учитывая психосоциологические факторы, обусловливающие состояние дел на бирже?.. Или описать картину, анализируя только цвета!

Нас интересуют не события и не структура предметов, а их взаимодействия, не изолированные частички или корпускулы материи, а оживляющая их энергия. Истина заключается не в материальности вещей, а в том пространстве-времени, которое делает эти вещи живыми, которое их разделяет и объединяет. Истина не в отдельных застывших вокабулах словарей, а в подвижных и изменчивых человеческих мыслях, не в том, что представляют из себя наши органы, а в том, как они функционируют; иными словами — в качестве нашего «бытия-в-мире», которое и обусловливает тот факт, что мы здоровы или больны... Известно, что квантовая постэйнштейновская физика считает, что «субатомные частицы представляют из себя не " вещи", а внутренние связи между вещами» (Капра, 1983), существующие в четырехмерной вселенной пространства-времени, в которой некоторые частицы (или «античастицы») свободно перемещаются из будущего в прошлое вне всякой линейной связи между причиной и следствием. Сейчас известно, что масса — это форма энергии, и ее уже не связывают с определенной материальной субстанцией. А это значит, что частицы больше не могут описываться ни как трехмерные объекты, ни как бильярдные шары или песчинки. Материальные частицы могут возникать и разрушаться, при этом их масса может трансформироваться в энергию и наоборот. Оказывается, что атом — это только «вечный танец энергии» (Fritjof Capra. Les Temps du changement. Monaco).

Грегори Бейтсон (Gregory Bateson. Vers une icologie de l'esprit, Paris, Seuil, 1977.) один из основателей школы Пало Альто, применивший системный подход в психиатрии, утверждает, что последние открытия в области физики коренным образом изменят наш образ мышления, ибо «каждую вещь следует рассматривать не саму по себе, а в ее взаимоотношениях с другими вещами». Эдвард Холл, придерживающийся сходных воззрений, сообщает, что «японцы интересуются только точками пересечений, забывая при этом создающие их линии. В Японии названия даются перекресткам, а не улицам. Последовательность домов определяется не в пространстве, а во времени; они нумеруются в порядке их сооружения» (Edward Hall. La Dimension cachee, Paris, Seuil, 1971. (Американское издание: N.Y. 1966.)

Науки о сложном

Простого суммирования знаний недостаточно. Так, Жоель де Росне подчеркивает, что

«экономика, экология, биология — это те современные дисциплины, которые имеют определяющее значение для нашего будущего. Они рассматривают такие чрезвычайно высокосложные системы, как предприятия, общества, экосистемы или живые организмы. Аналитический рассудок больше не властен над ними. Такая сложная картина взаимосвязей исключает всякое половинчатое решение» (De Rosnay.J. op. cit.)

Как взаимодействуют 60 000 миллиардов клеток нашего тела с нашими мыслями, нашими желаниями и нашим окружением?.. При этом не будем забывать, что каждая из этих клеток уже сама по себе является сложным «заводом», включающим несколько сотен тысяч отдельных элементов, каждый из которых в свою очередь состоит еще из нескольких тысяч элементов!

Причинность/следственность. Анализ/синтез

Чего стоят в наше время упрощенные попытки каузальных линейных объяснений?

Например, каким образом смог бы я объяснить, почему я стал гештальтистом? Множество виртуальных возможных причин моего профессионального или идеологического выбора никогда не будет достаточным для его объяснения: все мои поступки и действия сложно между собой взаимодействуют, образуя запутанную сеть, в которой смешиваются физические и аффективные факторы, рациональные сознательные выборы, непредвиденные социальные обстоятельства, случайные предпочтения, глубинные философские или религиозные устремления...

Наивно дергая за первую попавшуюся нить из запутанного клубка моих мотиваций, я только запутаю его еще больше!

А значит, нам необходимо рассматривать одновременно все аспекты многогранной реальности, то есть

начинать с синтеза, а не с анализа,

как, впрочем, мы и поступаем, когда действуем спонтанно:

• я узнаю знакомое лицо, не затрудняя себя предварительным анализом каждой отдельной его черты;

• слушая симфонию, я не разбираю детальным образом тембр звучания каждого инструмента или последовательность нот;

• когда я влюбляюсь, то мое чувство не предваряется тщательным и хладнокровным анализом качеств «объекта любви»...

И как бы ни восхваляли традиционный диалектический метод, но все-таки я не провожу свое время, взвешивая все «за» и «против», а гегельянский подход, использующий тезис, антитезис и синтезис, при всей своей привлекательности оказывается совершенно неприменимым в реальной жизни, где все действуют наоборот, от первого синтетического впечатления к его аналитическому оправданию a posteriori.

Как уже было показано, даже этимологически понимание (com-prehension) явления или объекта обычно достигается не анализом его составных частей или его структуры и не гипотетическим поиском его причин, а интуитивным синтезом всего явления в целом, а также пониманием его телеологической полезности. (От греч. telos (цель) — направленный на цель, телеология — учение о цели и целесообразности).

Я пойму, что такое нож, изучая не соединение ручки с лезвием, а, скорее, последующий способ применения целого предмета. Понять — значит представить себе значимый объект, то есть не анализировать реальность, а постичь некую модель в ее функционировании. Таким образом, мы сможем вновь опознать объект, называемый «ножик Жано», у которого могут поменять и ручку, и лезвие, но который все-таки остается таким же предметом, а именно ножиком того самого Жано! (Le Moignr. Le Theorie du Sysleme general; Throne de la modelisalion, Paris, РUF, 1977).

Однако не нужно останавливаться только на синтезе, из одной крайности впадая в другую: из механицизма, считающего, что познание всех частей и всех законов по отдельности позволит однажды понять, как функционирует целое, в холизм, считающий, что познание целого объясняет то, как функционирует каждая его отдельная часть. По этому поводу представлю несколько отрывков из фундаментальной эпистемологической работы Эдгара Морена Метод метода, где развиваются базовые понятия, намеченные в его книге Потерянная парадигма.

Необходимость чтения этих работ (Edgar Morin. Le paradigme perdu: la nature hurnaine. Paris, Seuil, 1973. La Methode, 5 томов, издаются с 1977 года в издательстве Seuil: La Nature de la Nature, La Vie de la Vie, La Connaissance de la Connaissance, Le Devenir du Devenir, l'Humanite de l'Humanite), как мне кажется, встает перед каждым гештальтистом, стремящимся к углубленному размышлению над своим собственным методом.

«При аналитическом разложении на элементы разлагается также и вся система, ибо она образована не по аддитивным, а по трансформативным правилам [...] Однако считая, что сам он преодолел редукционизм, холизм тем не менее произвел редукцию целого, откуда проистекает не только его слепота в отношении частей целого как таковых, но и его близорукость в отношении организации как таковой, его невежество в отношении сложной структуры, существующей внутри глобального единства [...] Нечто целое — это еще не все. Целое — намного больше, чем общая форма [...] Единственное, не состоящее из частей целое, — это пустота (whole is a hole).

Система предполагает не просто «форму», «содержание», отдельно взятые элементы или только некое целое, а все это связанное вместе и через посредство преобразующей их организации {...} Наблюдатель, по определению, является вместе с тем и составной частью наблюдаемой системы, а наблюдаемая система является также и составной частью интеллекта и культуры той системы, которую представляет из себя сам наблюдатель. В ходе и через посредство такого взаимодействия создается новая система, охватывающая обе эти системы».

«Рассуждение о методе» (Декарт, 1637)

Все нижесказанное (как с очевидностью показывает Жан Луи Ле Муань в своей замечательной книге Общая теория систем (Le Moigne J. L. La Theorie du Systime general (op. cit.). cm. также: von Bertalanffy. General System Theory. New York, 1949; de Roswuy J. Le Macroscope, Paris, Seuil, 1975; Capra F. Le Temps du changement. Monaco, lc Roeher, 1983; Edgar Morin (op. cit.)) и т. д. подводит к необходимости радикального пересмотра картезианского способа мышления, опирающегося на следующие четыре логических правила, служивших основанием для так называемой «научной» мысли вплоть до начала XX века, но к настоящему времени устаревших:

· правило очевидности (за настоящее принимается только очевидное);

· правило редукционизма (максимальное дробление каждой из возникающих трудностей);

· правило причинности (каузальности) (понять по порядку все причинно-следственные отношения);

· правило исчерпывающего изложения (выполнение точных перечислений и полных обзоров во избежание недочетов).

Здесь я хотел бы привести только один пример: второе правило из Рассуждения о методе предполагает «разделение всякой трудности на максимально возможное количество частей... с целью их лучшего решения». При этом такое понятие анализа превратилось почти что в синоним понятия «метод»! Однако дробя проблему на отдельные части, мы, наоборот, рискуем еще больше затруднить ее решение!..

В наше время предметы, требующие объяснения, рассматриваются скорее как части более крупного целого, нежели как целое, которое нужно разложить на части. Для их лучшего рассмотрения, согласно идее Жоэля де Росне, стоит перейти от традиционного микроскопа к «макроскопу». «Если в классической механике свойства и поведение частей управляют свойствами и поведением целого, то в квантовой механике существует совсем обратная ситуация: целое определяет поведение частей» (Капра). Как правило, то же самое свойственно и для человеческого организма, и Гештальт это всегда подчеркивал.

Стрела времени

Аналогично только что сказанному, столь распространенная гипотеза о том, что естественные законы приводят к одинаковым последствиям «все идентичные вещи при прочих равных условиях» (см. картезианское представление о причинности), является всего лишь упрощенным приближением. Ибо на свете нет ничего одинакового, ведь стрела времени, которую невозможно повернуть назад (если говорить о нашей повседневной жизни), оставляет своеобразный отпечаток на всякой вещи и всякой мысли. Поэтому одни и те же причины не всегда влекут за собой одинаковые последствия.

Еще в 1912 году Гештальт-психологи (Вертхаймер) показали, что очень часто «комбинация в пространстве и времени различных стимулов ведет к переживаниям, результаты которых не могут быть предсказаны на основании знаний о каждом отдельном стимуле».

Размышляя о влиянии фактора времени, Кестлер добавляет:

«Если события не находятся под жестким управлением и давлением прошлого, то не могут ли они находиться в какой-то мере под влиянием " силы тяги" будущего, т. е. не является ли " цель" конкретным физическим фактором эволюции вселенной? »

Таким образом, мы подходим к финалистической гипотезе, придающей внутреннюю логику не только живым существам, но также идеям и предметам. Эта телеологическая перспектива чрезвычайно серьезно учитывается современными физиками.

Как бы то ни было, но здесь можно сослаться на обычный повседневный опыт, ведь

мое поведение «обусловлено» будущим по меньшей мере так же, как и прошлым.

Если, например, я сегодня ложусь спать рано, то это может быть из-за того, что я устал после насыщенного дня, но это же может происходить и потому, что я предвижу тяжелый день завтра. И читаете вы эту книгу не только потому, что вы ее когда-то купили, но еще и потому, что вы хотите знать, что она в себе содержит («сила тяги будущего»).

«Прошлое и будущее сосуществуют, но не в одно и то же время, так же как Америка и Европа существуют одновременно, но не в одной и той же части пространства». (Коста де Борегар — руководитель исследовательского проекта в Национальном центре научных исследонаний (CNRS), Франции)

И вместо того, чтобы искать в прошлом, «почему» возникли расстройства (каузальное видение), подумаем скорее о том, для чего они существуют в настоящий момент и какие последующие выгоды привносит болезнь или как они косвенно питаются болезнью (финалистическая перспектива).

«Объективность, — как бы с сожалением замечает Жак Моно, — заставляет нас признать телеономический характер живых существ и принять, что посредством своего устройства и своих действий они воплощают в действительность и осуществляют некий проект».

Жоель де Росне определяет систему как «множество элементов, находящихся в динамическом взаимодействии и организованных в соответствии с некоей целью».

Гештальт неизменно указывает на системную взаимозависимость человека и окружающей его среды (человек в своем «поле»), а также на многозначность любого поведения как многофакторного динамического процесса.

Свойственная Гештальт-подходу стойкая сосредоточенность на «здесь и теперь» — или, точнее, на теперь и как (now and how) — как мне кажется, хорошо иллюстрирует первостепенность фактора времени: ведь на самом деле всплывающее в сознании воспоминание ежедневно и даже ежечасно трансформируется. Его эмоциональный оттенок меняется в зависимости от пространственного, временного и социального контекста, и поэтому для эффективной с ним работы необходим дифференциальный подход '. (Представители некоторых психологических и психотерапевтических методов еще более часто, чем гештальтисты, упоминают о системном подходе, поэтому в сознании широкой публики эти методы иногда смешиваются с самим системным подходом! Что и произошло, к примеру, со школой Паю Альта (Бейтсон, Вацлавик и др.). На самом же деле эта школа занималась развитием системной семейной терапии).

Если было бы одно только рациональное осознавание своей истории и воспоминаний, то уже этого было бы достаточно, чтобы перевести воспоминание в более доступные поверхностные ментальные структуры. Но устойчивое преобразование этого воспоминания включает также его «перестройку» в контексте настоящего момента при многомерном участии тела, эмоций, аффективной сферы, разума и при поддерживающем присутствии другого человека.

Несомненно, что из контекста смысл проявляется в такой же мере, что и из текста...

Заблуждение Латнера

Очевидно, что Гештальт-подход очень близок системному мышлению, несколько основных принципов которого я только что напомнил. Но теперь я хотел бы указать на тот факт, что многие гештальтисты были введены в заблуждение большой полемической статьей Джоэла Латнера ( Joel Latner. This is the speed оf light: field and systems theories in Gestalt Therapy The Gtstalt journal, vol. VI, No 2, 1983), автора книги «Гештальт-терапия» (The Gestalt Therapy Book, 1973), члена редакционной коллегии «Гештальт-журнала» и руководителя крупных учебных программ по Гештальт-терапии в Калифорнии и Нью-Йорке. Вся эта статья, с моей точки зрения, основана на ошибочном или тенденциозном понимании системного подхода. Сначала в этой статье системный подход полностью искажают с той целью, чтобы потом подвергнуть его жесткой критике (достаточно распространенная схема, которую, кстати, использовал и Перлз в отношении психоанализа)!

Латнер связывает теорию систем с классической (а не с современной) физикой и с ньютоновской механикой... хотя создана она была для того, чтобы им противостоять! Он пишет следующее (Но предварительно предпринимает некоторые предосторожности: «Компетентный, изучавший физику читатель без труда обнаружит мое неполное знание этой области»):

«Теория систем — это способ осмысления взаимодействия механических и человеческих объектов [...] она способствует познанию мира как машины [...] Присущие ей характеристики — порядок, каузальность, понятие границы предметов, сосредоточенность на объектах (а не на пространстве между ними), дуалистическое выделение предметов из мира, отрыв от них присущих им свойств [...] существование не зависящих от контекста абсолютов, изоляция наблюдаемых явлений от присутствующего наблюдателя [...] Целостное поведение оказывается расчлененным, раздробленным. Страсти бросают людей, как кий толкает бильярдные шары [etc...]» (sic'.).

Невозможно дать лучшее определение тому, против чего восстает системное мышление!

Я уже достаточно полно изложил его основные представления, однако все-таки вернемся к его истокам: Людвиг фон Берталанфи, считающийся одним из основателей системного мышления (которому он и дал название), пишет:

«Из вышесказанного возникает до сего времени невообразимая, поразительная идея перспективы единого взгляда на мир» (1961).

Далее Латнер дает определение тому, что он называет теорией поля (сейчас чаще говорят о теориях полей и, в частности, о квантовых теориях полей, которые уже учитывают существование «антиматерии» и тяжелых элементарных частиц, или гад-ронов, но не всегда позволяют объяснить, какой массой обладают частицы).

«Пространство не является пустым [...] оно представляет из себя поле [...] содержащиеся в нем объекты — это сгустки энергии внутри этого поля. [...] Поля — суть физические состояния пространства; они участвуют в разных событиях [...] Поле является недуалистической концепцией пространства. Поле находится повсюду [и т.д.]. В теории поля значение имеет не фигура, а фигура в соотношении с полем».

Как можно было заметить, все это на самом деле касается теории Общей системы... которая включает в себя теории полей; ведь последние — это всего лишь особые случаи первой, одной из многих в современной физике теорий. Однако Общая теория систем или, скорее, Теория общей системы представляет из себя междисциплинарную методологическую концепцию, касающуюся эпистемологии всего множества существующих наук и использующуюся в физике, химии, кибернетике, биологии, психологии, психотерапии, лингвистике, социологии, политической экономии и т. д. Конечно, одна теория не исключает другую. Как замечает Эйнштейн:

«Процесс создания новой теории не похож на строительство небоскреба на месте старой лачуги, он, скорее, напоминает восхождение на гору, когда поле обозрения понемногу изменяется, расширяется, когда обнаруживаются неожиданные связи между нашим отправным пунктом и богатством окружающей его среды. Ибо пункт, из которого мы вышли, все-таки продолжает существовать и оставаться видимым несмотря на то, что он кажется меньше и представляет из себя всего лишь незначительную часть поля, открывшегося нам для обозрения»( Цит. по: Marilyn Ferguson. Les Entants du Verseau. Pans, Calniann- Levy, 1981).

Из собственных ложных посылок по поводу теории систем Латнер выводит тенденциозные заключения о различных американских направлениях Гештальта, отдавая предпочтение такой его важной современной школе, как Нью-йоркская, но делает он это в ущерб другим школам, таким как Кливлендская и Калифорнийская, которые он трактует с некоторым легкомыслием. Я не собираюсь вступать в эту полемику. Однако я не могу хранить молчание по поводу того, что я считаю карикатурным видением системного подхода, распространению которого среди некоторых наших коллег столь способствовал Латнер.

Символизм

Чтобы еще лучше пояснить всю многомерность системного подхода, я считаю полезным обратиться к символизму.

Символические образы, выходящие за пределы вербального языка, оперирующего посредством знаков (и в особенности такие образы, которые легко переводятся в форму, удобную для зрительного восприятия), мобилизуя правое полушарие головного мозга, способствуют синтетическому и обобщающему видению, полисемичному подходу к человеку, миру и их часто непредсказуемым взаимоотношениям.

Напомним, что «символическое» противоположно «диаволическому»: dia-bal-lein по-гречески означает «бросать поперек, разделять, разъединять», sum-ballein означает «бросать или класть вместе», откуда происходит sumbolon: «знак, по которому узнают» (разломанный надвое предмет, по одной половине которого хранилось у обоих знакомых: путем совмещения двух половинок доказывался факт их знакомства).

Итак, символ — это настоящее безмолвное ментальное эсперанто, универсальный довербальный и надвербальный язык, сообщающийся напрямую с глубинными слоями нашего существа, выполняющий одновременно посредническую, социализующую и терапевтическую функции.

Пентаграмма Гингера

Несколько лет я пытался найти символический образ, который мог бы наглядно и неаналитично представлять тот многомерный подход к человеку, который, как мне кажется, характерен для Гештальта. В результате я стал использовать пентаграмму в виде звезды, символически изображающую человека в той известной традиции, что восходит к Пифагору, и упрощенно представленную в знаменитом рисунке Леонардо да Винчи.

Уточним, что, согласно традиции, «активная» пентаграмма, указывающая одним концом вверх, представляет стоящего Человека (голова, две расставленных ноги и две руки). Перевернутая концом вниз, пентаграмма представляет дьявола (падшего человека) в виде козлиной головы с двумя рогами, двумя ушами и бородкой: в этом случае она считается «пассивной» и зловредной ".

Активная пентаграмма (красного цвета) была избрана в качестве эмблемы бывшим СССР, а Соединенные Штаты выбрали своим символом белую пентаграмму. Я сосчитал, что пентаграмма (одна или несколько) находятся на национальных флагах... 53 стран!

Почему же именно пятиконечная звезда? Полисемия числа пять чрезвычайно богата, и ему повсюду приписывают особое символическое значение: в Китае, Индии и Японии, исламских странах и у американских индейцев (ацтеков, майя, инков...), кельтов, древних греков, франкмасонов и т. д.

Повсюду пятерка представляет Человека: синтез принципа жизни, энергии излучения и трансформации комплементарных сил: женской (двойка — четное, женское число, обозначающее равновесие) и мужской (тройка — нечетное, мужское число, обозначающее динамизм).

Она, конечно же, напоминает о пяти основных чувствах, связывающих человека с миром, а также о пяти пальцах руки, символизирующих включенность индивидуума в группу. По-французски слово «палец» — doigt, в греческие буквы, каждая из которых условно соответствует начальным персидском языке то же самое слово (daste) означает «рука» и «группа».

В пифагорейской символике, воспроизведенной, в частности, строителями (каменщиками, или масонами) готических соборов, пентаграмма, или «Пламенеющая звезда», располагается в центре креста, состоящего из других элементов: она является их квинтэссенцией, «пятой сущностью», то есть наиболее важным и чистым принципом См.: Jules Boucher. La Symbolique maconnique. Paris, ed. Dervy, 1948.

Пятерка символизирует завершенность, равновесный союз и гармонию. Это число связано с центром, расположенным строго посреди четырех сторон света.

В центре пятиконечной звезды, представляющей Человека, по традиции помещают или сердце, или человека, или букву G. Пятая согласная французского алфавита, обозначающая Землю (Gео), Бога (God), Гроаль и т. д. и (почему бы и нет) Гештальт!

У древних греков пентаграмма-звезда была посвящена Гигиее, богине здоровья и хорошего самочувствия. Греки же в начале своих писем вместо приветствия охотно изображали пятиконечную звезду, ставя возле каждого ее конца по одной букве от имени богини. Эту же традицию переняли и латиняне, употреблявшие пятибуквенное слово «salve» (салют, или здравствуй) См.: Serge Ginger. La Gestalt-therapie et quelques autres approches humanisles dans la pratique hospitalithe.— Former и l'hopital (под редакцией В. Honore). Toulouse. Prival, 1983.

Я также поставил в пентаграмме греческие буквы, каждая из которых условно соответствует начальным буквам французских слов, представляющих то, что я называю пятью основными из мерениями человеческой деятельности, которые рассматриваются Гештальт-подходом:

1) физическое измерение: тело, сенсорика, моторика, сексуальность...

2) аффективное измерение: «сердце», чувства, любовные отношения, другой человек...

3) рациональное измерение: «голова» (оба полушария головного мозга! ), мысли и творческое воображение...

4) социальное измерение: отношения с другими людьми, человеческое, культурное окружение...

5) духовное измерение: место и значение человека в окружающем космосе и глобальной экосистеме...

В центр звезды я ставлю G — начальную букву слова Гештальт — символизирующую взаимосвязанность пяти основных измерений.

ПЕНТАГРАММА ГИНГЕРА

И порядок, в котором я расставляю различные «измерения», конечно же, не произволен:

В моей схеме человек стоит на своих двух ногах; физической и мета-физической ', которые обеспечивают его «якорение» на Земле и в мире. Я поместил метафизическое и духовное измерение у земли, а не во главе пентаграммы с тем, чтобы подчеркнуть, что для меня здесь речь идет не о некоей трансцендентной силе, а о фундаментальной, корневой, имманентно присущей человеку составляюшей.

Две его руки позволяют ему вступить в отношения с другим человеком или другими людьми. Причем левая рука (со стороны сердца) связывается с аффективными отношениями, а правая рука (более активная) — с социальными.

Отметим, что левая часть пентаграммы имеет отношение к внутренней жизни человека (его тело, сердце, голова), тогда как правая часть имеет отношение к его ближней (социальной) или глобальной (космической) окружающей среде.

Если перемещаться от одного конца пентаграммы к другому по часовой стрелке, то можно последовательно пройти через:

1) мое отношение к моему собственному телу, куда включен только я (одиночество),

2) мои аффективные отношения с любимым человеком (пара),

3) мои интеллектуальные связи (с несколькими людьми),

4) мои более широкие социальные связи с группами людей (сообщество),

5) и, наконец, мою принадлежность ко Вселенной, то есть через постепенно расширяющиеся связи. Поэтому человек в течение всей своей жизни должен стараться поддерживать равновесие между временными периодами, охватывающими:

· отношения человека с самим собой (размышления, чтение, медитация...);

· отношения двоих (дружба, любовь, сексуальность...); '

· групповые отношения (во время учебы, на работе, в культуре...);

· отношения с обществом (экономика, политика...);

· отношения с Миром (экология, философия, духовность, религия...).

В этом же порядке происходит и онтогенез человека, его индивидульное развитие от момента рождения до смерти:

1) грудной ребенок сконцентрирован прежде всего на собственном теле,

2) потом младенец устанавливает особые аффективные отношения со своей матерью,

3) затем, уже в сознательном возрасте, ребенок расширяет круг своих отношений в школе,

4) подросток и взрослый активно участвуют в общественной жизни,

5) и, наконец, пожилой человек, думающий о собственной смерти, все больше и больше интересуется духовной жизнью.

Несомненно, что мое поведение обусловлено всеми этими пятью измерениями: моим организмом и моими ощущениями, моими желаниями и отношениями, моими мыслями или решениями, а также частично меня обусловливающей окружающей социальной средой; оно также зависит от жизни всей вселенной: от климата, времени года, вращения Земли и солнечного света... не говоря уже о коллективном бессознательном и Боге.

Вместе с этим в каждой культуре особо ценятся некоторые определенные измерения.

Так, например, во Франции преимущество обычно отдается рациональному, аффективному и социальному измерениям: «нам можно было бы оторвать ноги», продолжая сохранять табу как на физическое измерение, связанное с телом, так и на метафизическое измерение, связанное с духом. В действительности во Франции царит жесткая цензура в отношении физических проявлений: например, нежность предназначается исключительно для интимного семейного круга (в то время как телесный и кожный контакт имеет фундаментальное значение для любого человеческого существа ) (По этому поводу будет интересным перечитать исследования Харлоу о поведении детенышей обезьян в присутствии «искусственных матерей»: в 95% случаев они ищут ласку, стремясь к контакту с материнской шерстью или кожей, а не с детским рожком, который подастся «матерью», состоящей из железной проволоки. См. также знаменитые работы о «привязанности», выполненные психоаналитиком Боулби (Bowlby), а также более поздние исследования Монтагю (Мoпtаgи. La рeаu et le toucher. Paris. Le Seuil, 1979). Можно также прочитать такие ставшие классическими работы, как исследования Шпитца или других, например, Винникотта, Пажа, Анзье (Апziе. Le Moi-Peau. Paris. Dunod, 1985), а естественная природная нагота остается запрещенной. Кроме того, цензура также царит и в области духовных или идеологических контактов (где часто с подозрением выискивают тенденциозный прозелитизм, обычно запрещаемый на работе и в общественных собраниях).

Другие же культуры, наоборот, ценят эти два измерения: пример тому Индия (хатха-йога и медитация — физические и духовные упражнения). Третьи выделяют совсем другие измерения: так, США придают особое значение развитию тела, ума и социальных отношений (что в моей схеме получает необычное изображение в виде наконечника стрелы! ).

Отдельные терапевтические подходы

Те же самые явления констатируют и в отношении основных классических терапевтических подходов: все они, в принципе, направлены на глобальное понимание и гармоничное развитие человека, однако в действительности большинство из них обычно отдают предпочтение каким-либо двум особым путям:

· биоэнергетика использует прежде всего физический и аффективный (эмоциональный) подходы в поисках связи, существующей между телом и «запечатленными» в нем аффективными травмами;

· психоанализ особо нацелен на лучшее осознавание (несколько интеллектуального характера) аффективной жизни;

· групповая динамика проясняет (через рациональное измерение) социальные взаимодействия;

· религии и определенные формы медитации — это коллективные способы подхода к духовному измерению;

· природная медицина, акупунктура, а также йога, тай-цзи и многие другие восточные школы подчеркивают тесные связи, объединяющие тело и космические или духовные энергии.

Я ставлю Гештальт в центр этой схемы потому, что он стремится действовать с помощью многомерного продуктивного подхода, учитывая

Одновременно физическое, аффективное, рациональное, социальное и духовное измерения человека

не только по отдельности, но и в их взаимодействии, предлагая не просто анализ, а их глобальное синтетическое видение, направленное скорее на прояснение того, «как это функционирует сейчас», чем «почему это так функционирует». Выражаясь более образно, можно сказать, что

Гештальт восстанавливает в своих правах функции правого полушария головного мозга, ведь наша культура сделала из нас «больных гемиплегией», обращаясь чаще к левому, аналитическому и рациональному полушарию нашего головного мозга.

Потому что, возвращаясь к уже цитированному афоризму Эдгара Морена, «мечта совершенно рационального человека полностью иррациональна», ибо

«реальное не рационально, оно—невообразимое чудо». Michel Serres. Le Parasite. Paris. Grasset, 1980

Социо-Гештальт

А сейчас мне хотелось бы подчеркнуть, что пять основных полюсов, которые я распределил по пяти концам моей пентаграммы-звезды, проявляются не только при гармоничном развитии одного отдельного человека; эта же схема может быть экстраполирована на множество других ситуаций: на пару, семью, учреждение, предприятие, общество в целом и даже на такой простой предмет, как книга, которую я сейчас пишу или которую вы сейчас читаете. Для этого достаточно транспонировать каждую из пяти тем, сохраняя в них то, что является их основной сутью.

Все это для меня — не просто игра ума или педагогическая наглядная схема, предназначенная для студентов. Пентаграмма — это функциональный рабочий инструмент (обладающий определенной эвристической ценностью); и сам я постоянно использую этот инструмент с момента его создания — как для диагностики, так и для работы с любого рода ситуациями. Эвристический — способствующий открытию

А начинаю я с определения переразвившихся или недоразвившихся измерений, а затем пытаюсь вообразить ту стратегию, которая смогла бы гармонизировать ситуацию.

В качестве примера хочу представить таблицу, иллюстрирующую проявления этих пяти полюсов в различных случаях:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒