Структурный экономический кризис 1970-х - начала 1980-х гг.

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5

Первая половина 1970-х гг. оказалась переломной для развития индустриальной экономической модели. Толчком для ее радикальной перестройки стал «нефтяной шок» 1973 г. Неудачное участие Египта и Сирии во второй арабо-израильской войне заставило арабские страны, занимавшие ведущие позиции в Организации стран - экспортеров нефти (ОПЕК), использовать свое положение для экономического давления на западные державы. В октябре 1973 г. ОПЕК приняла беспрецедентное решение о повышении цен на нефть с 3 до 11, 65 долл. за баррель (159 куб. дм). Несмотря на урегулирование политических аспектов кризиса, жесткая политика ОПЕК на нефтяном рынке сохранялась и в последующие голы - к 1982 г. цена за баррель нефти возросла уже до 34 долл. Это поставило экономику развитых индустриальных стран на грань глобального энергетического кризиса.

Ведущие отрасли промышленного производства - машиностроение, химическая и сталелитейная промышленность, черная и цветная металлургия, традиционно базировались на энергозатратных технологиях, и их развитие требовало постоянного увеличения энергетической базы. На протяжении 1950-1960-х гг. благодаря стабильным и низким ценам на мировом нефтяном рынке США и европейские страны могли устойчиво наращивать импорт нефти и даже сокращать ее добычу на своей территории. Только в США в 1960-х гг. потребление нефти увеличивалось на 6 % ежегодно при сокращении добычи на 1, 5 %. «Нефтяной шок» 1973 г. положил конец этому беспечному «благоденствию».

Резкий подъем цен на нефть не только привел к огромным убыткам, падению промышленного производства и сокращению инвестиций, но и вызвал необходимость технологической переориентации всей промышленной базы. В долгосрочной перспективе это имело позитивное значение. Сокращение потребления нефти заставило более интенсивно разрабатывать и внедрять энергосберегающие технологии. За счет расширения добычи и использования угля, развития атомной энергетики более сбалансированной стала структура потребления энергоносителей. Разработка новых месторождений нефти на шельфе Северного моря и на Аляске в дальнейшем пошатнула гегемонию ОПЕК на мировом нефтяном рынке. Однако для этих изменений требовалось время и немалые дополнительные инвестиции.

Менее чем через год после «нефтяного шока» экономика западных стран была ввергнута в кризисперепроизводства - первый классический кризис за весь послевоенный период. Увеличение издержек производства, связанных с повышением цен на нефть, привело к росту себестоимости продукции почти всех отраслей хозяйства. Когда товарные запасы, имевшиеся осенью 1973 г.. закончились, то начался стремительный рост оптовых и розничных цен. Вызванное им сокращение платежеспособного спроса в сочетании с ухудшением инвестиционного климата привело к снижению уровня производства на протяжении девяти месяцев 1974 г. Падение промышленных показателей в США составило 15 %, в Италии и Франции -14 %, в ФРГ - 8 %, в Великобритании - 7 %. Кризис перепроизводства вызвал рост безработицы, что, в свою очередь, еще больше сокращало потребительский спрос и уровень инвестиционной активности.

Особенностью кризиса 1974 г. стало быстрое ухудшение конъюнктуры именно в передовых, науко- и капиталоемких отраслях. Под ударом оказались предприятия и кампании, связанные со всемирно известными крупнейшими корпорациями и банками. Поэтому кризис 1974 г. не стал обычным «фильтром», отсеивающим наименее конкурентоспособных производителей. Он породил общую долговременную стагнацию индустриальной производственной системы.

В 1976-1979 гг. в странах Запада наметился экономический подъем, но его темпы (средний ежегодный рост на 2, 4%) были несравнимы с динамикой предыдущих лет. По-прежнему были сильны инфляционные процессы, высок уровень безработицы. Накапливались бюджетные дефициты. В конце 1970-х гг. произошел второй «нефтяной шок» - после ^свержения в 1979 г. шахского режима в Иране и начала ирано-иракской войны страны ОПЕК повысили цены на нефть в два раза. В этой ситуации наиболее пострадали развивающиеся страны. Их внешняя задолженность выросла к концу 1981 г. до беспрецедентной суммы в. 530 млрд долл. Ведущие страны Запада оказались в более выигрышном положении. Большая часть доходов стран ОПЕК была размещена на депозитах в западных банках. США для компенсации финансовых потерь с успехом использовали наращивание банковских процентных ставок и рост курса доллара. Но эти факторы не смогли предотвратить наступление нового циклического кризиса. В 1980-1981 гг. суммарный объем промышленного производства вновь существенно снизился. Масштабы кризиса оказались меньшими, чем в 1974_1975 ГГ-! но и они превосходили обычные для послевоенного периода рецессии. В ведущих индустриальных странах сокращение объема производства достигало 7-8 %. Становилось очевидно, что негативная динамика экономического развития отражает процессы более глубокие, нежели колебания нефтяного рынка. В основе ее лежала долговременная тенденция перенакопления капитала.

Признаки относительного перенакопления капитала начали проявляться уже на рубеже 1960-1970-х гг. Тогданачала уменьшаться скорость прироста производительности труда в промышленных отраслях, повысились удельные издержки производства (опережающий рост цен материальных издержек производства по сравнению с ростом цен на готовую продукцию). В то же время основной показатель относительного перенакопления - снижение нормы прибыли - долгое время не проявлялся. Это являлось результатом широкомасштабного вмешательства государства в экономическую сферу. Стимулирующая налоговая политика, льготное изменение нормы процента, прямое инвестирование со стороны государства, а также прямое или косвенное стимулирование потребительского спроса позволяли сохранять общий объем прибыли на достаточно высоком уровне. В свою очередь, это укрепляло стремление предпринимателей удерживать высокую норму накопления капитала, сохранять прежние темпы роста производственных мощностей. Таким образом, срабатывал обычный для монополизированной экономики механизм искусственного замедления перепроизводства-. Предприниматели, не желая терять рынки сбыта и сохраняя уверенность в модели массового производства и потребления, до последней возможности пытались компенсировать снижение эффективности производства ускоренным ростом его объема. Кейнсианс-кая система государственного регулирования, впервые столкнувшаяся с нарастаниемструктурных противоречий, не столько лечила эту болезнь, сколько загоняла ее вглубь.

Стремление предпринимателей искусственно сохранить норму накопления капитала вело к изменению структуры прибыли. Снижение доли самофинансирования в общем объеме капиталовложений, сокращение собственных внутренних ресурсов накопления вело к возрастанию роли внешних источников финансирования - банковских займов, государственных кредитов, дополнительного акционирования. Но это увеличивало и долю гак называемой «распределенной прибыли», которая передавалась внешним инвесторам и акционерам. Такое скрытое снижение нормы прибыли прослеживалось уже в конце 1960-х гг. А с 1969-1970 гг. начинается и прямое сокращение показателей нормы прибыли. События 1973 г. лишь ускорили этот процесс. Последовавший за ними скачок цен и начало циклического кризиса перепроизводства стали, таким образом, классическим прологом структурного экономического кризиса. Очередная «кондратьевская волна» завершилась.

Структурный кризис 1970-х гг. был вызван снижением эффективности «смешанной экономики», основанной на сочетании массового производства, монополистической конкуренции и кейнсианского регулирования. Сработали все разрушительные особенности «Великой депрессии» - «замораживание» совокупного предложения и спроса под воздействием структурных особенностей монополизированной экономики, невозможность «ценового выхода» из кризиса. Но если в 1930-х гг. эти противоречия были преодолены с помошью государственного стимулирующего вмешательства, то теперь государственное регулирование превратилось в еще один кризисныйфактор.

Пагубное влияние кейнсианского регулирования выразилось в совершенно новом экономическом явлении -стагфляции (сочетание стагнации производства с ростом инфляции). Инфляция никогда не возникала в ходе обычных кризисов перепроизводства. Увеличение потребительских цен было невозможно на фоне общего снижения платежеспособного спроса и активизации ценовой конкуренции производителей. Но во второй половине XX в. инфляционные процессы коренным образом изменились. Уже в 1950-1960-х гг. умеренная инфляция (так называемая «ползучая инфляция» - в пределах 2-3 % в год) стала нормой. В начале 1970-х гг. ее уровень начал достигать 8-10 % (так называемая «интенсивная инфляция»). С началом же структурного кризиса инфляция не только не уменьшилась, но и перешагнула 10 %-ную отметку (так называемая «галопирующая инфляция»).

Устойчивое наращивание инфляции было результатом самых распространенных кейнсианских методов регулирования - стимулирования совокупного спроса посредством дефицитной бюджетной политики, создания избыточных кредитных денег (развития различных форм кредита, опережающего реальный рост доходов населения). Кейнс считал, что такая инфляционная политика не приведет к обвалу рынка, поскольку стимулирует реальное производство, за счет налогообложения которого рано или поздно будет ликвидирован и бюджетный дефицит. Но долговременное «накачивание» рынка массой избыточных денежных средств в 1960-х гг. создало кумулятивный эффект. Инфляция начала развиваться по спирали - эмиссия денежных знаков вызывала рост цен, рост цен требовал для обращения увеличения денежной массы, новый виток эмиссии порождал очередную волну инфляции и т.д. «Замкнутый инфляционный бег» подрывал механизм саморегулирования рыночной экономики. Особую остроту этой ситуации придавала проблема хронического бюджетного дефицита.

Образование устойчивого бюджетного дефицита в большинстве стран Запада также было следствием роста бюджетных расходов в эпоху расцвета «государства благосостояния». Из европейских стран только Швеции удавалось в 1960-1970-х гг. сохранять положительное сальдо бюджета. В Италии удельный вес государственного долга по отношению к ВВП только в 1970-1976 гг. вырос с 29 до 60 %, в Австрии - с 19 до 30 %, в ФРГ - с 18 до 27 %. Энергичные меры позволили правительствам некоторых стран улучшить сальдо госбюджета в 1970-х гг., но сам государственный долг практически нигде не был ликвидирован. Так, например, в Нидерландах удельный вес долга в ВВП сократился за это время с 68 до 39 %, в Великобритании - с 86 до 62 %.

Обеспечение внешнего и внутреннего долга требовало привлечения все больших средств. Если в середине 1960-х гг. доля неторговых платежей в международных расчетах составляла 60 %, то к концу 1970-х гг. она уже достигла 80 %. В развитых индустриальных странах проблема хронического бюджетного дефицита хотя бы отчасти решалась дополнительной эмиссией и ростом процентных ставок банковских кредитов. А вот развивающиеся страны оказались просто не в состоянии обеспечивать растущий внешний долг. Складывались предпосылки для возникновения глобальной проблемы неплатежей по задолженности коммерческим банкам, что в свою очередь наносило удар и по экономике ведущих стран Запада.

Нарастание инфляционных процессов в странах создало принципиально новую ситуацию в сфере валютного регулирования. Международная валютно-финансовая система, основанная на «золотом стандарте», оказалась под угрозой развала. Его первым симптомом стало падение фунта стерлингов в 1967-1968 гг. Снижение его золотого содержания на 14 % вызвало цепную реакцию и валютный кризис в 25 странах стерлинговой зоны. Спустя полтора года та же ситуация повторилась после снижения французским правительством золотого содержания франка на 11 % и последовавшего затем падения курсов национальных валют 14 африканских стран, входящих в зону франка. Стремительно ухудшались и позиции доллара. К 1970 г. из-за растущей диспропорции платежного баланса золотой запас США сократился до 11 млрд долл. В то же время долларовые авуары за границей (в государственных и коммерческих банках) уже достигали примерно 50 млрд. Обеспечение конвертируемости доллара в золото оказывалось -все более затруднительным. Американское правительство предпринимало активные попытки остановить наступление валютного кризиса. Но 15 августа 1971 г. президент Р.Никсон был вынужден официально объявить о временной приостановке обмена долларов на золото по официальному курсу. Последовал ввод «плавающих» (нефиксированных по отношению к доллару) курсов национальных валют всех остальных ведущих индустриальных стран. Бреттон-Вудская валютно-финансовая система распалась.

Итак, на фоне двух циклических кризисов перепроизводства 1974 и 1981 гг. экономика ведущих стран Запада оказалась втянута в длительный структурный кризис - кризис «смешанной экономики», основанной на сочетании массового производства, монополистической конкуренции и го-. сударственного регулирования «совокупного предложения» и «совокупного «спроса». Использование кейнсианских методов антикризиснойполитики не принесло успеха ни в одной из стран Запада. Ярким примером стал провал «левого эксперимента» во Франции, когда после прихода к власти социалистов в 1981 г. была осуществлена крупномасштабная национализации, реализованы новые программы регулирования трудовых отношений и расширено финансирование социальных статей бюджета. Результатом стало массовое «бегство капиталов» за границу, свертывание деловой активности и еще большее нарастание социальной напряженности. После полугора лет «левого эксперимента» французскому правительству пришлось полностью отказаться от этой стратегии и перейти к «политике экономии».

Отказ от кейнсианских рецептов государственного регулирования сам по себе не создавал необходимых оснований для выхода из структурного кризиса. Для восстановления достаточной нормы прибыли требовалась сложная перестройка всей структуры капиталовложений, основных моделей предпринимательства, организационной структуры бизнеса. К тому же речь шла не только о кризисе «смешанной экономики» кейнсианского образца. Изжила себя сама «затратная» экономическая модель, основанная на постоянном наращивании ресурсной базы общественного воспроизводства. В этом плане кризис 1970-х гг. завершал не только очередную «кондратьевскую волну», но и всю историю экономической модернизации «по-капиталистичес ки».

Почти пятивековая история капитализма была сопряжена с периодическими структурными кризисами, каждый из которых не только создавал новую экономическую модель (мануфактурный капитализм, фабрично-заводской акционерный капитализм, монополистический капитализм, «смешанная экономика»), но и приводил к новой волне наращивания капиталоемкости и энерговооруженности производства, сырьевой базы и трудовых ресурсов. Под эгидой «государства благосостояния» в эпоху НТР этот процесс достиг своего пика - для экономического роста была задействована вся общественная система, включая политические, административные, социально-психологические и интеллектуальные ресурсы. В ведущих странах Запада в 1950-1960-х гг. суммарная квота капиталовложения составляла уже 27 % от ВВП, что значительно превосходило показатели и начала и конш века. Достигнутый экономический взлет оказался фантастическим, но ресурсной базы для нового рывка уже не было. Планетарная экосистема оказалась под угрозой. Для выхода из структурного кризиса в этой ситуации требовалась не только новая организационная модель производства, но и совершенно новая социально-экономическая философия.

⇐ Предыдущая 1 2 3 45